Ни солнце, ни смерть

      01:14 после полуночи 8 января 2017 года       Конец четвертой недели физической подготовки, первой фазы курса подготовки «Морских котиков»       Класс 266 зимнего набора       Военно-морская база в Коронадо, штат Калифорния, США       Технически уже наступило воскресенье, их первый за две недели выходной, и Тоня планировала хорошенько отоспаться, а потому не терзала себя угрызениями за то, что три часа спустя после отбоя кралась из комнаты 22. Дрисколл обладал каким-то удивительным талантом находить нужных людей, умеющих добывать нужные вещи, и так к экватору первой фазы у него — и собранных им товарищей из класса — были два пузыря выпивки и оставшиеся с ужина обветрившиеся фрукты на закуску.       Во внутреннем дворике давно погасили неяркие фонари, так что красную точку вдруг разгоревшейся посреди черноты сигареты Тоня заметила не сразу. И вздрогнула от голоса:       — Ну кто бы сомневался, Бенитес.       Она остановилась и, едва различая под затянувшимся тучами ночным небом силуэт, посмотрела на Безумного Макса.       — Сэр?       — Если я прикажу сейчас отжаться сто раз за нарушение распорядка, ты же не упадешь пьяной лицом в землю?       — Нет, сэр.       — Проверим?       Она отступила от стены, вдоль которой шла именно для того, чтобы удерживать траекторию, и упала на вытянутые руки.       — Начинать, сэр?       В темноте раздался сдавленный смешок и зашуршали подошвы. Инспектор Максимилиан подошёл к ней, Тоня рассмотрела носки его ботинок прямо перед собой, и присел. Её голова оказалась между его коленей, его голос зазвучал очень близко:       — Встань, Бенитес.       Она поднялась, слегка пошатнувшись. Он продолжил:       — Иди к себе.       Тоня повернулась и неуверенно, немного наугад, потеряв счет дверям от комнаты 22 до своей, двинулась вперёд. Не столько слыша его шаги, сколько ощущая его близость спиной, она понимала, что он идёт следом. Когда она открыла дверь, вошла внутрь и включила свет, — тот яркой вспышкой ослепил её и она на мгновенье заслонилась рукой — Безумный Макс переступил порог тоже.       — Это не по уставу, — сухо сказал он, и выражение его лица оказалось строгим.       Тоня ответила невпопад:       — Ну кто же не выпивает время от времени?       — Я не о бухле, — резко поведя подбородком, возразил инструктор. Она растерялась и замолчала. Шестеренки, замедленные выпивкой, упрямо не прокручивались в ответ на её попытки думать.       — Но… — протянула она. Безумный Макс снова качнул головой снизу вверх, будто спрашивая «что — но?». — Ведь мы не… Сэр… Мы друзья. И только.       Он сузил глаза, вдруг показавшиеся Тоне очень темными, почти черными, как у неё. Она поймала на самом кончике языка порыв то ли извиниться, то ли поклясться. Ей казалось, та установившаяся между ними легкость, некоторая дружеская непринужденность последних недель повисла над пропастью. Тоне очень не хотелось её потерять. Она всматривалась в лицо инструктора Максимилиана в поисках подсказки, как себя повести. И когда он начал поворачиваться, едва не бросилась к нему, чтобы остановить и попытаться всё объяснить. Но вовремя сдержалась.       Безумный Макс не собирался уходить. Он толкнул дверь и снова обернулся к ней.       — Подойди-ка сюда, Бенитес, — тихо и как-то хрипло, утробно приказал он.       Тоня послушалась. Она сделала один широкий шаг и остановилась прямо перед ним, запрокинув голову и продолжая безуспешно пытаться разгадать его настроение. Он смотрел на неё сверху вниз очень густым, будто тоже пьяным взглядом. Её даже подмывало пошутить о том, не выдал ли ему Рори взятку третьим недостающим пузырем, но шанса заговорить ей не выпало. Безумный Макс порывисто наклонился к ней, она ощутила под немного растрепавшимся форменным пучком на затылке его пальцы, а на губах поймала осторожное, но очень теплое прикосновение. Тоня растеряно ахнула. Инструктор поцеловал её, мягко потянув губы, а потом отстранился и заглянул в глаза.       Не осознавая, Бенитес улыбнулась, и это послужило ему знаком. Максимилиан снова прильнул к её губам, и в этот раз поцелуй получился долгим и сладким, хотя на его губах была сигаретная горечь, а на её — алкоголь. Она различила, как часто и надсадно он задышал, когда протолкнулся в её рот языком, и она с готовностью его приняла, подтолкнув своим в ответ. Его ладонь сдвинулась с затылка к лицу, с другой стороны возникла вторая, Безумный Макс зажал в руках голову Тони и поцеловал с ещё большим напором. Она тихо, счастливо застонала.       Это был он, — ёб твою мать, он! — инструктор Максимилиан с его веснушчатым лицом и любовью к крепкому слову. Он, не дававший ей спуску, заступившийся за неё, подпустивший её к себе. Он, не покидавший её мысли и даже сны в последние недели. Он, которого она уважала, слушалась — боготворила.       Она подняла руки и, чтобы удостовериться, что это ей не снилось, обняла его за плечи, провела пальцами по мощной шее и прочесала короткие волосы на затылке. В ответ он обнял её, крепко прижав ладони к спине. Оттуда они соскользнули на талию, пальцы подхватили её форменную флотскую толстовку, пробрались под неё, потянули заправленную под пояс футболку, легли на оголившуюся кожу. Скользя по ней и обжигая, его руки стали подниматься обратно, но уже под одеждой: с поясницы на спину, на лопатки, оттуда под руками на грудь. Два пальца протолкнулись под эластичную ткань спортивного топа, и это прикосновение прошибло Тоню током.       Приятное опьянение вдруг сменилось тем искривляющим реальность дурманом, что возвращался к ней в ночных кошмарах. Она дернулась от Максимилиана.       — Сэр… Подождите, я…       Он сдвинул брови, ошалелым взглядом исследуя её лицо.       — Ну же, Бенитес, — с придыханием сказал он. — Мне казалось, мы друг другу нравимся. Разве не так?       Испугавшись того, что оттолкнет его этой своей рвущейся наружу паникой, она закивала.       — Нравимся, — подтвердила она. — Но…       Как сформулировать то, что должно было следовать после «но», Тоня пока не знала. Но паузы не возникло. Инструктор снова накрыл её губы. Его руки оказались на её голом животе, его горячие ладони потянулись вверх, подхватывая грудь и мягко её сминая.       Он шагнул вперёд, осторожно подталкивая Тоню к её кровати, она послушно попятилась, но ощутила в ногах слабость. Те задрожали, импульс перетек из них в живот, оттуда стремительно вверх покатилась тошнота. Тоня решительно уперлась в грудь Максимилиана и оттолкнула.       Оступившись, он пошатнулся и взмахнул руками. На лице отразилось недоумение. Взгляд пробежал по Тоне сверху вниз и обратно. Темнота в нём стала стремительно таять, уступая место привычной янтарности.       — Ладно, — сказал он глухо. — Я уйду.       И стал поворачиваться, но Тоня бросилась вслед и поймала его руку. Впервые нащупала его пальцы и сжала в своих.       — Нет, не уходи. Я…       — Если не хочешь, так и скажи, Бенитес.       — Нет. Нет! Я хочу. Я очень тебя хочу, — выпалила она, даже не сразу заметив, что перешла на «ты». — Просто… я не могу.       — Не можешь? — С засквозившим в голосе раздражением, с характерной Безумному Максу жесткостью переспросил он. — Шляться с Дрисколлом ты можешь.       — Да при чем тут он?! — Позволила себе повысить голос Тоня. Так высказать всё, что на душе, оказалось легче: — Я много лет не… Я… Меня изнасиловали. И с тех пор я ни разу не занималась ни с кем сексом.       — А я тебе что, мозгоправ?! — Рявкнул инструктор, и это ударило Тоню под дых. Она растеряно моргнула и почувствовала под веками предательское жжение. Вот ещё не хватало перед ним разреветься.       — Да, точно, — слабо выговорила она. — Извините, сэр.       Он переменился в лице. Гримаса злости бесследно исчезла, вместо неё возникло что-то среднее между замешательством и жалостью. Он поднял руку и протер глаза.       — Блядь, — тихо сказал он. Затем опустил руку и добавил: — Прости. Прости, Бенитес, я… хуйню ляпнул. Не отключил в себе инструктора.       — Всё нормально, сэр. Вы — инструктор, я — новобранец. Со мной не нужно панькаться.       Сдерживать слёзы и пытаться унимать дрожь в голосе она была больше не в силах. Потому отвернулась, ссутулилась и заплакала. Заплакала так, как прежде себе не позволяла — отчаянно, горько. Никогда она не говорила этого вслух, и вдруг уместив свою боль в слова, ощутила, что это было правильно. Позволь она этой боли занять своё положенное место, а не боязливо сталкивай её на задворки, та давно износилась бы. Ей не нужно было бы терзаться все эти годы. И из-за этой своей глупой трусливости она заплакала ещё сильнее.       — Тоня, — очень тихо позвал её Безумный Макс, и звучание её имени — вместо колкого «эй, Бенитес» — выдернуло её из пучины переживаний. Она прислушалась. Он повторил: — Тоня.       Его голос звучал рядом. На плечи осторожно опустились его руки. К спине приблизилось его тепло.       — Прости меня, прошу. Я… уёбок, видишь. Тупой и неотесанный. Я не имел права так говорить.       — Не беспокойтесь, сэр.       — Мало приятного в том, чтобы быть отвергнутым. Я на эмоциях сморозил. Совсем не имел это в виду. Прости.       По лицу бежали вперемешку слезы и сопли, Тоня накрыла его ладонями и кивнула.       — Да, я понимаю, сэр. Всё в порядке, сэр.       Он уперся в её голову лбом, и от его близкого теплого дыхания по её коже побежали мурашки.       — Пожалуйста, не бей меня этим «сэр», — прошептал он. — Я — Тайлер.       — Хорошо, Тайлер, сэр.       От нелепости звучания этих слов она сама неожиданно хохотнула сквозь слезы. Безумный Макс тоже засмеялся. Придвинувшись ещё ближе, касаясь грудью её спины, он обнял её за плечи и заговорил прямо в ухо:       — Давай всё переиграем? Сделаем всё по порядку. Сходим на свидание, погуляем, отвлечемся от базы и курса. Побудем наедине друг с другом. Ты расслабишься. Я не стану всё портить. Пожалуйста, Тоня.