Ни солнце, ни смерть

      17:23 пополудни — 20:11 вечера 8 января 2017 года       Конец четвертой недели физической подготовки, первой фазы курса подготовки «Морских котиков»       Город Чула-Виста, округ Сан-Диего, штат Калифорния, США       Недалеко от военно-морской базы в Коронадо       Тоня растерялась. Она так давно — казалось, вообще никогда — не задумывалась над тем, как выглядела, что, рассматривая свой скупой гражданский гардероб, не представляла, в чем из этого могла пойти на свидание. С формой, берцами и туго собранными в узел волосам она срослась за три года службы и уже только в них и чувствовала себя наиболее комфортно и уверенно. Но для Тайлера Максимилиана она хотела постараться.       Ей, взбудораженной и растерянной, потребовалось полночи без сна, всё непривычно позднее утро и час перед выходом, чтобы полностью собраться. В темноте, лежа в своей кровати, она размышляла над тем, насколько сильно свидание должно было отличаться от того, в чём она обычно ходила вне базы. Утром, принимая долгий душ и старательно брея ноги, намазывая на закучерявившиеся и ставшие жесткими в океанической воде волосы давно заброшенные бальзамы, придирчиво рассматривая в отражении свою кожу, она думала, стоило ли сбегать наружу в ближайшую аптеку или магазин косметики, чтобы накраситься, или сейчас уже было поздно этому учиться. А затем примеряла и пыталась комбинировать всю имевшуюся у неё одежду. В основном это были джинсы и футболки, пара спортивных шорт, старая сувенирная толстовка Грейт Лейкс, которую ей пришлось купить на последние имевшиеся у неё наличные, когда в Чикаго поздней осенью 2013-го резко похолодало.       Единственной вещью в гардеробе, определяющей её владелицу принадлежащей к женскому полу, было красное платье в мелкий цветочный узор. Тоня дважды его надевала, пристально рассматривала своё отражение и снимала прежде, чем все же остановила на нём свой выбор. С одной стороны, это платье она купила когда-то в Южной Корее во время увольнительного с эсминца, зашедшего в порт для пополнения припасов, и то — пусть было немного импульсивной покупкой под давлением сослуживиц — вмещало в себя приятные воспоминания. С другой стороны, сшитая на маленьких и по росту, и по телосложению кореянок вещь сидела на Тоне немного вызывающе. Платье на заметно увеличившихся плечах поднималось, подтягивая вверх волнистый край, обнажая бедра. Если запахнуть края достаточно туго, чтобы вдоль довольно глубокого выреза не топорщилась ткань, приоткрывая грудь, выразительно подчеркивалась талия. Так Тоня не ощущала себя собой — чувствовала себя женственной. Разбавить — спрятать — это беспокоящее её состояние она решила почти накрывшей собой платье джинсовой курткой и берцами, настолько же не подходящими к виду, как и другие имевшиеся у неё альтернативы: шлепанцы и кроссовки.       Собравшись и решительно отойдя от зеркала прежде, чем снова передумает, забив на непослушно рассыпавшиеся по плечам и спадающие на лицо волосы, Тоня вышла на порог комнаты и вытянула сигарету. Но поднеся её ко рту, решила, что не хотела вонять куревом. И впервые в жизни пожалела, что не имела духов.       Во время обеда, подойдя к ней у линии раздачи, будто поверх её головы рассматривал еду, Безумный Макс тихо, глубоко вибрирующим голосом проговорил:       — Есть одно место. Там вкусно и уютно. И туда никогда не добираются наши. Нам там никто не помешает. Если ты любишь морепродукты.       Ещё раз опустив придирчивый взгляд на свои голые ноги между подолом платья и грубым голенищем берцев, Тоня снова засомневалась. Но из почти накрывшей волны её выдернуло движение сбоку. Она вскинула голову и увидела, как открывалась дверь комнаты 22. Спешно шагнув назад в комнату, Тоня захлопнула дверь и притаилась. Показываться в таком виде Рори Дрисколлу она не хотела — ей казалось, над головой у неё зажглась яркая неоновая вывеска «я иду на свидание с инструктором». О том, что ей предстояло всё же выйти, пересечь двор их барака, добраться до ангара и сесть в машину Безумного Макса, она пока думать избегала. Уехать с Максимилианом и в повседневной форме было бы странно, а в таком виде — вдвойне.       На дверь снаружи опустился чей-то кулак, и Тоня раздосадовано застонала. Только не Западная Вирджиния, уж от него-то отделаться у неё не получится. Он и вовсе мог за ней увязаться — и что тогда? Но за первым ударом сразу последовал ещё один, а после небольшой паузы — третий. Тайлер.       Тоня поспешила открыть.       Безумный Макс в джинсах и серой почти до последней пуговицы застегнутой рубашке показался ей совершенно незнакомым.       — Тут такое дело, — его взгляд обвел всю Тонину фигуру, и повисла небольшая пауза. — Эм… Ко мне приебался Хикс и… я подвезу его по пути в город. Могу за тобой вернуться, но тогда задержусь на минут десять. Или… мы можем встретиться снаружи базы.       Тоня с готовностью закивала.       — Да, я немного пройдусь. Встретимся… возле «Старбакса»?       — Ладно. Где-то через… полчаса?       — Ага.       — Тогда до встречи?       — Да.       Он тоже кивнул и начал поворачиваться, чтобы уйти. Тоня потянулась к дверной ручке. Но Максимилиан оглянулся по сторонам, шагнул обратно к двери и, почти ввалившись внутрь, спертым шепотом добавил:       — Ты очень красивая. Тебе идёт…всё это.       Ощущая, что начала заливаться краской, как когда три недели назад он пришёл к ней за сигаретами — и на следующий же день вернул новую пачку, Тоня улыбнулась.       Позже, неспешно бредя по жилым одноэтажным кварталам, прилегающим к базе, Тоня продолжала украдкой улыбаться. Очень давно, когда мир казался Тоне чуть цветастее и ярче, в младшей школе один молчаливый мальчик как-то угостил её на перемене яблоком, а к тому утянутой со стола учительницы кнопкой был приколот маленький листочек с неровно выведенным «я тебьа люблю». Казалось, тогда она в последний — и первый в жизни — раз ощущала себя так же, как сейчас.       Повернувшись спиной против дующего с океана ветра, она всё-таки раскурила сигарету. Тоня не имела ни малейшего представления о том, во что втягивается. Получить от Безумного Макса записку с признаниями она, безусловно, не рассчитывала. И уговаривала себя не загадывать повторения свидания, чтобы потом не расстраиваться. Но всё равно не могла унять внутри бурлящего радостного волнения. Она шла на свидание впервые со старшей школы. И в этот раз не с тем, на кого согласилась из-за его настойчивости и в полном отсутствии обратного интереса, а с тем, во влюбленность в которого стремительно проваливалась последний месяц.       Когда она вышла на перекресток со «Старбаксом», у тротуара возле него уже стоял белый пикап с выведенным на боках «Военно-морская база Коронадо, Тренировочный центр «Морских котиков». Тоня подошла, осторожно заглянула через опущенное пассажирское сидение внутрь и в первую очередь почему-то обратила внимание на то, что две верхние пуговицы рубашки Тайлера теперь были расстегнуты. Он сидел, в одной руке удерживая телефон, всмотревшись в который не сразу заметил Тоню, вторую расслабленно закинув на руль.       — Сэр? — Окликнула она его, и инструктор Максимилиан улыбнулся.       — Тоня.       Местом, о котором говорил Безумный Макс, оказался рыбный ресторанчик «у Эктора» в соседней с Сан-Диего Чула-Висте. Дорога туда пролегала по улицам спокойных спальных кварталов, дома на которых были просторные, новые и ухоженные. Газоны перед ними были зеленые, с пышными и цветастыми клумбами. С веранд большинства гордо развевались американские флаги. На обочинах припаркованными стояли дорогие машины. Качели и горки на детской площадке в небольшом тенистом сквере были новыми, яркими. За играющими на них детьми наблюдали рассевшиеся по чистым лавочкам женщины. Всё это настолько отличалось от обычных облезло-нищенских пейзажей Мид-Сити, что Тоню оттянуло к размышлениям о детстве.       Повисшее молчание, непривычное для них с Безумным Максом — на курилке они всегда заводили разговор — Тоня прервала вопросом:       — Откуда Вы родом, сэр?       Он повернул голову и вскинул брови.       — Сэр? — Переспросил он, и Тоня со смешком исправилась:       — Тайлер. Откуда ты родом, Тайлер?       — Луизиана, — он снова перевел взгляд на дорогу и продолжил: — А ты — местная.       — У тебя есть доступ к моему личному делу.       — Да. Но! — Он поднял над рулем руку и вскинул вверх указательный палец. Тоня хохотнула. — Это слышно в том, как ты говоришь.       — А твоя речь выдает, что ты — южанин, — парировала она.       — Правда? — Он снова посмотрел на неё. — Странно.       — Почему?       — Я провел в Луизиане меньшую часть своей жизни, чем здесь или на войне.       — Ты рано оттуда уехал?       Взгляд, задержавшийся на ней перед тем, как он ответил, был долгим и каким-то невеселым в контраст легкости начавшейся беседы. Максимилиан сказал:       — Нет. Просто мне довольно много лет, Тоня, — он помолчал, а потом добавил: — Я вдвое тебя старше.       — Тебе сорок?       — Тридцать восемь.       — Ладно, — повела плечами она, и он снова вскинул брови и переспросил:       — Ладно? Тебя это не смущает?       Тоня развеселилась.       — Ну, меня не смутило то, что ты — мой инструктор. И что тебя называют Безумным Максом не просто так. Ты думаешь, меня смутят какие-то цифры?       Она не кривила душой. Пусть согласно документам ей было двадцать, с какой бы даты — настоящей или записанной в свидетельстве — ни отсчитывать, ощущала она себя старше. Более зрелой. Более потрепанной. С одногодками ей редко было интересно. Со старшим на несколько лет Рори Дрисколлом она порой ощущала себя так, будто в компании несмышленого подростка. Наверное, лет с пятнадцати — или раньше — она была намного рассудительнее собственного отца.       Тайлер не ответил, и Тоня продолжила:       — Так. Значит, тебе тридцать восемь. Ты четырнадцать лет в «Морских котиках». То есть попал в подразделение в двадцать четыре. Что делал до этого?       — Ухты, — хохотнул он. — Да ты устроила мне настоящий допрос!       — Мне интересно. Если ты хочешь забраться ко мне в трусы, я хочу получше тебя узнать.       — Ой какая ты, — выдохнул Максимилиан и зашипел, будто от боли.       — Какая?       — Прямолинейная.       — Это плохо?       — Это непривычно, — сказал он и ответил на предыдущий вопрос: — До «Морских котиков» я шесть лет отслужил в морской пехоте. А до этого учился в школе. А до этого…       Он не закончил, и они вдвоём засмеялись.       Остаток дороги и сытный, на латиноамериканский манер пряный ужин прошли так же: в разговорах, смехе и прощупывании друг друга на похожесть взглядов. К еде им подали по две бутылки легкого светлого пива, и то, пусть совсем не опьяняло, придавало какой-то легкости, непринужденности. Стирало их предыдущие положения на шахматной доске: инструктор и новобранец. Перекраивало правила игры.       Тоня несколько раз замечала, как Тайлер Максимилиан рассматривал её исподтишка, когда она отворачивалась или опускала глаза. И этот его взгляд ей нравился. Это был тот взгляд, который она ловила на себе порой в Коронадо. И теперь она точно знала, что тот означал.       Закончив с ужином, они ещё какое-то время просидели за столиком «у Эктора», а когда вышли наружу, со стороны океана, вытесняя дневной свет, сунула темная грозовая туча. Вдалеке слышались пока приглушенные раскаты грома от ещё невидимых над Чула-Виста молний. Остановившись под брезентовым навесом, сытые и расслабленные, они закурили. То, что они вышли на новую ступень — на несколько ступеней за раз — ощущалось совершенно отчетливо. Это уже не была курилка за столовой не только потому что они были далеко за пределами базы Коронадо, но и потому что между ними исчезло прежде уважительно выдерживаемое расстояние.       Когда на асфальт упали первые большие капли, и от принесенной с ними влажной прохлады Тоню передернуло, Тайлер Максимилиан подступил к ней ближе и обнял за плечи. И под его рукой Тоне не было ни волнительно, ни страшно. Ей было уютно.