Приговор Персефоны

Ей пришлось бежать, чтобы догнать Бога Мертвых, и все равно до последнего она не думала, что успеет. Бросилась в коридор, теперь уже пустой, и быстро повернула к выходу. - Прости меня! - громко выкрикнула. Аид как раз собирался толкнуть огромную стеклянную дверь и тут же замер. Он стоял прямо, неподвижно, повернувшись на три четверти. Бесстрастный, как всегда. - За что же? - спросил он с едва заметным недоверием. - За то, что они сказали, - объяснила Персефона, подходя теперь уже спокойно, но боясь упасть с высоких каблуков. Она не привыкла их носить. Он пожал плечами: - Ты точно не должна извиняться. - Да, должна. Я настояла на том, чтобы оставаться рядом с тобой с тех пор, как ты вошел. Зевс просто воспользовался случаем, прости... Богиня Весны подошла к Богу Мертвых и увидела, что он спокоен. Как обычно, конечно, но не только бесстрастно или нейтрально. Он был по-настоящему спокоен. - Ты была очень мила, Божественная Персефона. И мне плевать на Зевса. Из-за его таких простых слов Персефона поняла, что ему, действительно, плевать на Короля Богов. Аид не отреагировал гневом на издёвку брата, потому что для него это было не важно. Он даже не обиделся. Его самообладание было так безгранично, его гордость так велика, что в его глазах даже шутки Зевса ничего не стоили. - Ну, слава Олимпу. А я подумала, ты злишься. Но Аид покачал головой еще и потому, что, как вскоре узнала Персефона, он никогда не сердился. Он был неумолим, у него было такое же спокойное терпение смерти. Он был неизбежен, но никогда не обижался. Только один раз ей удалось увидеть Бога Мертвых по-настоящему разъяренным, и уж точно не в ту ночь. - Мой брат может издеваться надо мной сколько угодно, но это никогда не изменит того факта, что я старший Кронид и именно я выиграю нашу игру. - Что за игра? Но Аид ничего больше не сказал ей, и Персефона не стала настаивать, потому что теперь она знала, что когда Бог Мертвых дает ответ, пусть даже немой, этого должно быть достаточно. Когда он вновь заговорил, то сменил тему разговора: - Больше всего на свете я беспокоился о твоей репутации. Тебе следует вернуться к матери. - Клянусь, если услышу еще одну шутку от Зевса, я наблюю в икру! Это заставило Аида искренне рассмеяться. Персефона заметила, как его густые брови приподнялись в знак уважения к дерзости этого заявления. Он попытался настоять на своем: - Чем меньше ты будешь оставаться с ними, тем больше тебя будут считать паршивой овцой. Не будь, как я. У тебя есть все возможности стать одной из самых любимых и почитаемых Богинь. Но Персефона упорно стояла на своем месте. Она покачала головой, и цветы, украшавшие ее волосы, теперь прекрасно распустились: - Я не могу веселиться на вечеринках, если знаю, что кто-то уходит несчастным. - Ты хочешь, чтобы все-все были счастливы? Это ужасное желание. Впервые от Аида прозвучал упрёк, но для Персефоны это не имело значения. Так уж она была устроена. Возможно, ни Аид, ни Деметра не могли её понять, но они определенно не имели права судить ее. - Я просто хочу сделать счастливым того, кто в этом нуждается. Возможно, она выдала слишком смелое заявление. Но Аид расплылся в улыбке и наклонился, чтобы его лицо было ближе к ее лицу. Теперь Персефона почти чувствовала холод, исходящий от Бога Мертвых. И видела что-то за темными очками – глаза еще темнее. - С чего ты взяла, что мне нужно счастье? Персефона улыбнулась еще шире. Она старалась не поддаваться смущению и не отвела взгляд. Богиня Весны подняла руку и создала цветок, белый нарцисс. Он расцвел меж ее пальцами. Плотно сжав губы, девушка сунула нарцисс в нагрудный карман пиджака Аида. Он же сам не потрудился украсить смокинг ни носовым платком, ни цветком. - Мне очень жаль. Должно быть, у меня сложилось ошибочное впечатление, но, по-моему, у тебя костюм могильщика. Аид тихо засмеялся. Он действительно, казалось, заключал в себе всю сущность и силу основ земли: - Позволь сказать тебе: ты должна научиться искусству дипломатии. - Но ты оставь себе мой цветок, и так, думаю, мы будем квиты. Бог Мертвых выпрямился, все еще с той же ухмылкой на лице. Он мог скрыть всё, но не то, что ему нравились их разговоры. - Это справедливо, - сказал Аид наконец, сдаваясь. - Теперь, когда мы составили список всех наших недостатков, я бы сказал, что мы можем перейти на следующий уровень. Поэтому, если ты действительно не хочешь возвращаться на вечеринку, я могу пригласить тебя на прогулку? Персефона была удивлена его прямотой. Конечно, Аид всегда был таким, но иногда это ее удивляло. Он был жестоко честным и всегда говорил правду. Он вовсе не скрывал, что испытывает интерес к Персефоне. И она, со своей стороны, ценила это, потому что предпочитала честность сокрытию незаинтересованности. И Бог Мертвых был хорош в обоих этих видах деятельности, так что до последнего момента она не была уверена, как толковать его поведение. Она оглянулась, думая о Деметре. Но Аид должен был почувствовать ее беспокойство, потому что поспешил добавить: - Я отвезу тебя домой прежде, чем моя сестра поймет, что что-то не так. Между нами говоря, я боюсь гнева Деметры больше, чем гнева Зевса. Персефона улыбнулась и согласилась, считая свою мать ужасной во гневе. Потом она нерешительно поджала губы и окончательно убедилась в своей правоте. Она послала смс Деметре и Кейт, сообщив им, что уезжает... * Выйти из отеля было гораздо проще, чем войти. К этому времени все поклонники, которые ранее толпились у входа, рассеялись, и не осталось никого, кто мог бы заблокировать двух Богов или фотографировать их. Аид и Персефона снова шли по красной дорожке, и вдруг она перестала быть роскошной, показалась им просто обычным ковром. Аид коротко позвонил и сообщил своему шоферу, что вышел из отеля. Затем закончил разговор и галантным жестом пригласил Персефону прогуляться по тротуару. Предложил девушке свой правый локоть, который находился слишком высоко для нее. Такой старомодный парень. - Так куда же мы пойдём? - спросила Богиня Весны, весело вздыхая и наслаждаясь все еще теплой погодой сентября. - Ты же городской эксперт. Куда бы ты хотела? Персефона на мгновение задумалась и поняла, что всё ещё чертовски голодна, поскольку почти ничего не ела на аукционе из-за крошечных порций и авокадо. - Вообще-то, я бы не отказалась от мороженого. Боги Подземного Мира едят такое? - Должен признаться, я редко ем. Персефона нахмурилась и многозначительно посмотрела на него. - А, так ты один из этих? Она имела в виду Богов, которые не потворствовали человеческим удовольствиям. Для самых строгих из них пища, сон, иногда даже дыхание считались несущественными элементами божественного существования и даже вредными для их статуса. Аид сразу понял, что имеет в виду Персефона. Он сказал то, что казалось оправданием только по смыслу, потому что его тон был лишен интереса или вины. - Царствование в Эребе требует значительных усилий. Если у меня нет гостей, я не упускаю возможность заняться работой. - Ну, теперь у тебя я, вроде как гость. - Правда... И я люблю мороженое. Всё нормально. Он высказал это мнение таким механическим и неестественным образом, что Персефона нашла его весьма забавным. Ему было нелегко высказать столь нелогичное личное мнение. Как Персефона узнает в будущем, причина нейтралитета Аида заключалась в том, что не было никаких объективных причин для выражения вкуса. Нет никаких определенных доказательств того, почему он любил еду, или занятие, или женщину, и поэтому Бог Мертвых предпочитал никогда не говорить о своих предпочтениях. Даже когда у него было очень ясное мнение. Однако в тот момент Богиня Весны лишь хихикнула, сжимая локоть Аида и так удерживая себя, потому что пятки уже начали болеть. И сказала первое, что пришло в голову, чтобы успокоить своего спутника: - В Эребе ведь холодно? Ты должен пересмотреть свой бизнес, мой король. Ты мог бы сделать огромный, необъятный подземный магазин мороженого. Ты мог бы есть его каждый день, а смертные бились бы между собой, чтобы скорей попасть в Подземный Мир. - Анубис меня не простит. Персефона снова рассмеялась и покачала головой, чувствуя, как ее маленькие розы в волосах становятся живыми, оранжевыми. Она знала это, потому что понимала цветы. Каждый раз она надеялась, что другие не определят, какое чувство её цветы означают. Наконец, они увидели магазин мороженого на другой стороне улицы. И решили пересечь проспект, причем Персефона старалась не спотыкаться о булыжники и паутину трамвайных рельс. Когда оказались на противоположном тротуаре, девушка заметила, что Аид грациозно прошел позади нее и сменил сторону, опять закрыв свою даму от проезжей части. Очень старомодный парень... Они прошли в лавку. Там оказалось очень светло, и это рассердило Аида - он сморщил нос. Персефона бросилась к стойке, чтобы быстрее сделать заказ. Им повезло: здесь имелось богатое меню. - А вот и гранат! Я люблю гранаты! – радостно пискнула Персефона. - Адский плод, Божественная. Смелый выбор. Она посмотрела на Бога Мертвых и готова была поклясться, что он подмигивает ей из-за этих проклятых солнцезащитных очков. - Я смелая во всем, что делаю, мой король. Она не знала, насколько неуместно это может звучать для него, но ей было все равно, ей нравилось заставлять его строить гипотезы. Потом она заказала рожок и стала ждать. Аид выбрал аромат аниса. Однако когда пришло время расплачиваться, Персефона решилась. Она подняла руку, одновременно грациозно и с фальшивым снобизмом, чтобы подразнить Бога Мертвых: - Нет-нет, твое величество, ты не обманешь меня дважды. На этот раз все зависит от меня. И я не признаю отказа. - А что, если я скажу, что тоже хочу платить, и точно так же не признаю отказа? - Мы окажемся в безвыходном положении. Но я знаю, что такой галантный мужчина, как ты, никогда не станет навязываться даме. Ну так что? Какое правило этикета преобладает? Уступить мне? Или подавить меня? Персефона заметила, как Аид нахмурился, и на его лице отразилось вполне законное сомнение. Он сидел неподвижно, плотно сжав губы и нахмурив брови, и Персефона поняла, что это был его способ размышлять, исследовать проблему. Наконец, не торопясь, он вынес вердикт: - Ты можешь заплатить, но только сегодня. Больше нет. И ты пообещаешь принять мой подарок, в будущем. На сей раз Персефона нахмурилась, смущенная и удивленная, маленькие розы в ее волосах были еще более открытыми и любопытными, чем когда-либо. - Подарок? Что это? - Только не здесь и не сейчас. Просто пообещай мне принять его, когда придет время. Потому что я знаю, что ты можешь отказаться. - А ты случайно не предвидишь будущее? - Нет, это не моя сила. - А в чем же тогда твоя сила? Она увидела, как Аид широко улыбнулся, гордясь собой. Довольная улыбка, за которой, конечно же, скрывался какой-то обман. - Определенность... * Когда они вышли, то продолжили свой путь. Аид всегда старался держаться внешней стороны тротуара. Они ели мороженое, а Рим окружал их, и они качались и кружили по его улицам, переулкам, на мостах через Тибр, освещенный желтыми фонарями. В какой-то момент Персефона заметила, что за ними на безопасном расстоянии следует черная, тонированная машина. На мгновение она встревожилась, но Аид успокоил ее, сказав, что это его шофер Аскалаф. Он отвезет их домой, когда они устанут. Тем временем они мирно болтали о том о сем. В основном говорила Персефона. Аид был очень спокоен и молчалив, но, как Персефона заметила накануне, его молчание ни разу её не смущало. Это было молчание слушателя. Ей казалось, что он никогда не устанет слушать ее болтовню, даже о всякой ерунде. Когда какая-нибудь тема особенно интересовала его, он слегка поднимал брови, слегка улыбался и время от времени робко что-то бормотал. Только в какой-то момент, после короткой паузы, Аид заговорил о чем-то своем. Персефона услышала, как он вздохнул, расправляя воротник рубашки и приводя в порядок свои черные кудри: - Божественная Персефона, могу я задать тебе один вопрос? Девушка, все еще державшая его за локоть, пожала плечами и широко улыбнулась. - Как я могу запретить королю задавать вопросы? Пожалуйста. Аид снова вздохнул, и Персефона почувствовала, что он ищет правильные слова, возможно, для деликатного разговора: - Я просто хотел бы знать, что ты делала в университете, на лекции. - Ну, я там учусь. Никакой реакции. На мгновение воцарилась тишина, а затем Аид снова заговорил своим обычным голосом, глубоким как из-под земли: - Могу я спросить тебя, зачем? - Потому что я интересуюсь юриспруденцией. - Я имею в виду, почему ты учишься среди людей. Персефона снова пожала плечами: - Я всегда жила среди людей, и это меня не беспокоит. На самом деле, я считаю, что из меня человек получится лучше, чем Богиня. Аид, который до этого спокойно шел рядом с ней, остановился так внезапно, что показался ей поездом, в котором рванули стоп-кран. Он посмотрел на нее сверху вниз. Сурово: - Тебе не следует так говорить. - Я вовсе не хотела себя унизить. Я не вижу ничего плохого в людях, мне хорошо среди них. Но Аид по-прежнему ничего не понимал. Он наклонил голову, будто хотел изучить девушку с разных точек зрения, но ни одна из них его не удовлетворила. - У тебя огромный потенциал, определенная судьба. Богиня цветения, весны, всего того, что люди считают прекрасным и полным жизни. Они будут любить тебя безоговорочно. Так почему же ты желаешь идти по другому пути? Почему ты не следуешь за Деметрой? Он говорил самым искренним заинтригованным тоном, который Персефона когда-либо слышала из человеческих и божественных уст. Ей пришлось на мгновение задуматься над ответом, потому что на самом деле это было не так просто объяснить: у неё имелась смесь причин. - Ах, такова реальность... цветы могут расти сами по себе, мой король. Тысячелетиями они цвели без меня. В мире все равно есть свои источники весны и возрождения, потому что есть моя мать. Она может делать всё, что угодно, а я лишь уточнение одной из ее сил. К сожалению, то, что я могу делать, не фундаментально. И это не так... это даже не то, что меня интересует. С одной стороны, я хотела бы быть Богиней, которую все любят и почитают, но ... .. Я все еще думаю, что почти наверняка была бы посредственной Богиней, по сравнению со старшими. Но вместо этого я могу стать хорошим адвокатом. Там много неожиданностей. А путь Весны – он скучный, известный. - И юриспруденция тебе не надоедает? Теперь Аид был явно захвачен речью Персефоны, её почти мечтательным тоном, даже гордым. - Нет, никогда. Она сказала это так убежденно, сухо, и пристально глядя ему в глаза, что Неумолимый не засомневался в правдивости ее слов. Затем он издал звук одобрения из своих сомкнутых губ и улыбнулся: - Божественная Персефона, я не буду лгать: я не могу сказать, что меня интересуют человеческие законы. И я не понимаю, почему ты решила учиться среди смертных, но я восхищаюсь твоим выбором. Справедливость - трудная тема для понимания. Что же тебя так привлекло? Что тебе нравится в законе? И снова Персефоне пришлось задуматься. Она не знала почему, но все эти вопросы казались ей вопросами, в которых скрывалась вторая цель. Почти как допрос или собеседование при приеме на работу. - Ну… Что ж, я ... Мне нравится нейтралитет. - Ну и что? Продолжай. - Мне нравится, что все относительно. Мне нравится рассматривать каждую проблему с разных точек зрения. Мне нравится, что абсолютного права не существует. Мне нравится, что с тех пор, как я начала учиться, я стала больше... мысленно открываться. Это трудно понять Богам, даже моей матери. Но мне это нравится. Мне нравится идея принимать во внимание все точки зрения, и мне нравится, что не всегда то, что выглядит хорошо, является правильным, и наоборот... Как в том разговоре, который мы вели о непогребенных покойниках. Я знаю, что настаивала, но я поняла, что ты имеешь в виду, и не осудила тебя. Аид стоял неподвижно и смотрел на Богиню Весны из-за темных очков. Затем слегка наклонил голову, как будто это был жест уважения. - Это мотивация, которой я могу лишь восхищаться, Божественная Персефона. Тебя ждёт великое будущее. И, так как это сказал Судья из судей, то получился самый вкусный и искренний комплимент, который только можно было получить...