Приговор Персефоны

* Мифы имеют таинственное происхождение, и существует так много версий каждого из них, что невозможно понять, какая первоначальна. Персефона очень хорошо это знала. Деметра, чтобы дочка поняла всё с самого раннего возраста, часто рассказывала ей об истинном происхождении мифа об Аполлоне и Дафне. Смертные со временем превратили эту историю в легенду о невозможной и безответной любви: о нимфе, которая, чтобы спастись от Бога Солнца и его страсти, умолила Гею, Мать-Землю, превратить ее в Лавр. Такова была была официальная версия, которую все еще рассказывали люд друг другу спустя более чем три тысячи лет. В реальной версии, менее поэтичной, Аполлон вызвал Диониса на состязание в выпивке, но вышел из него проигравшим и пьяным, так что на следующее утро Лучезарного Феба нашли голым, спящим, обнимающим лавровое дерево. Так что да, Персефона имела представление о происхождении мифов. Некоторые из них были реальны, некоторые - похожи на реальность, но большинство – просто придуманными людьми историями, которые сами Боги и подпитывали, чтобы поддерживать ауру тайны. Молодая Богиня знала, что миф может возникнуть из чего угодно, из малейшего скандала, из малейшего необычного события. Но никогда, никогда в своей жизни она бы не подумала, что ее собственный миф родится из такой глупости... * Это было неожиданно, очень. Она и Аид, гуляя по Риму, оказались на мосту, где было много народу. Самые разные люди: парочки влюбленных, группки подростков, даже пара семей. Ничто не указывало на то, что здесь скоро станет опасно. И тут их заметила молодая женщина. Персефона увидела, как она обернулась и закатила глаза, когда они проходили мимо. Ее слова прозвучали как удар ножом, грубо прервав разговор Богини Весны и Бога Мертвых: - Прозерпина? Ты... Богиня Прозерпина! Персефона в изумлении остановилась. Прошел всего один день с тех пор, как появилась статья о лекции в университете, а ее уже узнавали на улицах? Вот так всё, из ничего? Это случалось с ней и раньше, но всегда находилось какое-то оправдание: она часто бывала там и сям со своей матерью, знаменитой Богиней, известным лицом, непохожим на нее или даже на Аида. Иногда кто-то раскрывал ее личность публично, как Бог Мертвых на лекции, и тогда люди начинали интересоваться Богиней Весны. Но в ту ночь они узнали ее сразу, без всякой причины, просто по лицу, мимолетно. И эта женщина даже не узнала Аида. - Ой... да, это я... - пролепетала Богиня Весны. Молодая женщина была хорошим человеком, она не сделала ничего плохого. Она подошла к Персефоне и попросила автограф, предложив шариковую ручку и салфетку. Удивленная Персефона решила удовлетворить просьбу и подписалась своим настоящим именем. Она также успела объяснить поклоннице, что журналисты неправильно написали её имя в статье, и они непринужденно посмеялись вместе. А потом вдруг наступил хаос. Как это случилось на лекции в университете: люди повалили со всех сторон, интересуясь происходящим. Сначала подошли подростки, потом – пара молодых людей. И затем... Персефона не знала, как это произошло, но ей показалось, что люди просто размножаются. И заметила, что ее плотно окружили. Присутствие Аида на этот раз оказалось бесполезным. Персефона не могла понять почему: возможно, на открытом воздухе люди чувствовали себя менее уязвимыми, или же она стала более привлекательной добычей, и у них была более сильная мотивация узнать ее. До сих пор Персефона недооценивала, насколько опасной может быть толпа. Она недооценила и себя, а ведь Деметра не зря окружала себя телохранителями, хоть Боги и были бессмертны. Но даже бессмертные горы разрушаются, если на нее взбирается слишком много народу. Толпа накапливалась, становилось очень тесно. Все хотели взять автограф у Богини Весны. Персефона чувствовала себя раздавленной и, ища поддержки, прижалась к Богу Мертвых, который казался теперь мраморной статуей. - Эй... пожалуйста! Стойте! Я не могу... - едва не ныла Богиня Весны. Но никто её не слушал, потому что толпа – это уникальное существо, свирепый зверь, с которым невозможно договориться. Теперь Персефона действительно боялась задохнуться. Впервые в жизни она испугалась смертных. Ей повезло, что Аид был рядом и знал, как их остановить . Возможно, одного его присутствия было недостаточно в качестве сдерживающего фактора, но он определенно мог бы сделать больше. И он сделал: Бог Мертвых ничего не сказал. Потому что Смерть не нуждается в разговорах. Он просто снял очки... * Определенность… Он сказал, что его сила - это определенность, уверенность. И тогда Персефона не поняла его. Но она все хорошо поняла, как только увидела его глаза. Поняла и то, почему Аид до сих пор скрывал их. Они были темными и большими. Казались вывернутыми наизнанку: черная, как смоль, склера и ослепительно светлая, как перламутр, радужка. Но хуже всего был не цвет, а просто символ чего-то гораздо более широкого. В глаза Аида трудно было смотреть, потому что они показывали всё, что было определено во Вселенной. К лучшему это или к худшему. Смотреть в глаза Бога Мертвых могло быть одновременно величайшим благословением и самой ужасной пыткой, в зависимости от того, какое сомнение преобладало в душе человека. Внезапно, он мог обрести уверенность во всем. Например: он сомневался, что жена ему изменяет? Что ж, теперь сомнение исчезло – осталась чистая истина. Человек начинал ясно видеть то, что до сих пор пытался игнорировать: чужие волосы на подушке, сообщение на мобильном телефоне жены в час ночи. Человек видел всё уверенно, и уверенность эта становится знанием до такой степени, что он уже видел свою жену в объятиях другого… Это была великая сила Аида. Может быть, он и не предвидел будущего, но многое знал наверняка. То, что может вынести Бог, но не человек. Потому что люди смертны, и один из самых больших вопросов у них в жизни: когда и как они умрут. Вот что люди увидели в этих двух безднах, в глазах Неумолимого – их собственную смерть. Внезапно для каждого стало определенным, когда он умрёт, как и насколько больно ему будет… Конечно, они не могли это вынести… Аид снял очки, наклонился к толпе смертных и показал многим из них самую ужасную их определенность. Он смотрел пристально, не мигая, ничего не говоря. Не зло, а просто твердо и уверенно. Неподвижный и настолько суровый, как может быть суров только Судья из судей. Толпа резко остановилась. Тишина опустилась на них, как печальная черная вуаль, а Аид, статичный, двигающий только радужки глаз, вонзился взглядом в сознание людей. Наконец, убедившись, что все они угомонились и стали безобидны, Бог Мертвых повернулся к улице, призывая Персефону сделать то же самое. Но Богиня Весны тоже была ошеломлена, глядя в его необычные глаза, и даже не заметила, что к ним подъехала машина. Аид мягко толкнул девушку, призывая идти, но Персефона могла только неподвижно стоять и смотреть на него, задыхаясь. Это был не ее выбор. Она не могла вырваться. Персефона начала бояться, чувствуя, как горят ее глаза, потому что она не могла моргнуть. И задрожала, потому что не могла думать ни о чем, кроме того, что она теперь знала всё, а это было слишком много. Богиня Весны тяжело дышала, чувствуя головокружение. Ее легкие внезапно стали жадными и не могли наполниться. Аид это заметил, потому слегка наклонился к ней в этой похоронной тишине. Теперь Персефона могла разглядеть его глаза еще внимательнее и почувствовала, что всё становится лишь хуже. Она чувствовала, что сейчас умрет. Была уверена, что даже Боги могут умереть в определенных случаях, была уверена, что это сейчас станет ее судьбой, если она не вырвется. - Отвернись, - скомандовал Аид безмятежным, спокойным тоном, как колонна тысячелетнего храма. - Я... не могу... - Можешь. - Нет… Персефона почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, от раздражения, но также и потому, что это становилось уже слишком. Слишком. Знание слишком многого может убить. Но Аид медленно вздохнул, раздражая ее своим поступком и побуждая сделать то же самое. Он сделал свой первый ласковый жест, но Персефона находилась в таком смятенном душевном состоянии, что даже не заметила: он положил ладонь ей на щеку, пытаясь дать девушке что-то физическое, за что она могла бы уцепиться разумом, чтобы не утонуть. - Персефона, отвернись. Она снова покачала головой и заплакала. - Извини, я не могу... не могу… пожалуйста, перестань смотреть на меня... - Ты должна быть той, кто положит этому конец. Должна убедить себя, что тебе не нужна определенность. Ты Богиня. Я знаю, что ты справишься. И ты тоже это знаешь… И это оказались именно те слова, которые были ей так необходимы. Персефона попыталась, затем глубоко вздохнула, вложив в это все свои силы. Она старалась быть уверенной, что сможет вырваться из моря определенности, которое её переполняло. И каким-то образом ей это удалось. Удалось отвернуться. Это было жестоко, как будто рвалась шея. Тяжело дыша, Персефона опустила взгляд на асфальт и закрыла глаза. Определенность исчезла так же внезапно, как появилась, и Богиня Весны почувствовала себя опустошенной. Казалось, все желания и мечты вытекли из её тела и оставили её пустой, как шаманский бубен. Она почувствовала, как закружилась голова. Чуть не упала в обморок. Споткнулась на высоких каблуках, но Аид схватил ее за руку и удержал. - Молодец, - тихо пробормотал Бог Мертвых, передавая ей всю безмятежность вечного покоя. - Молодец, ты это сделала. Теперь тебе будет лучше. Сейчас садись в машину, ладно? Ей и это удалось. Она цеплялась за крышу и дверцу авто, а потом упала на черное кожаное сиденье. Аид крепко держал ее за руку и сопровождал. Наконец, он закрыл за девушкой дверь, безразличный к толпе, которая все еще стояла неподвижно на тротуаре, и сел в машину с другой стороны…