Приговор Персефоны

Персефоне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она неподвижно сидела на кожаном сиденье, чувствуя себя подавленной могильной чернотой салона: тонированные окна не пропускали тусклый свет уличных фонарей, и в авто царила атмосфера, похожая на ночные кошмары. Богиню Весны все еще била дрожь, и это невозможно было унять. Пытаясь успокоиться, Персефона решила осмотреться, прильнуть к какому-нибудь реальному предмету, который мог бы быть маяком в тяжелой ночи. Она ничего не нашла. У нее вновь кружилась голова. Затем Персефона повернула голову налево и заметила Аида. Бог Мертвых смотрел прямо на нее. Был серьезен, как обычно, но почему-то казался встревоженным. Он не стал надевать очки, и Персефона во второй раз поразилась черноте его склер, а не белизне радужек и черноте зрачка. Это был почти болезненный взгляд, слишком острый, он давал ощущение ледяного дротика, воткнутого в голову, в мозг. - Все в порядке? - Аид спросил, и Персефона знала, что он искренен. Богиня кивнула, сглотнув слюну. Перед глазами её всё ещё стоял туман, но ей стало лучше. - Хочешь, чтобы я надел очки? - Нет, теперь я в порядке, - прошептала девушка. На самом деле уже не так трудно было оторваться от его глаз, как в первый раз. Конечно, не то чтобы это было так уж просто вынести. Но Персефона больше не чувствовала того паралича, который охватил ее раньше, и не чувствовала, что разум переполнен знанием. Девушка на мгновение задохнулась, явно намереваясь попросить объяснений, но Аид был достаточно любезен, чтобы заранее избавить ее от этого вопроса и ответа. - В первый раз всё гораздо сложнее. Прошу прощения… Это не должно было случиться так. - Что... что же это было? Бог Мертвых резко покачал головой, как будто это было очевидно и в то же время трудно объяснить: - Именно так я и вижу мир. Я знаю, что это нелегко, прости. Я просто увлекся. Это было очень серьезное признание для Бога Мертвых, поняла Персефона, хотя она знала его всего пару дней. Должно быть, Аиду, всегда столь сдержанному, было нелегко признать, что он сделал импульсивный жест, пусть даже незначительный. - Ты действительно боишься людей? – осторожно спросила она. Аид опустил глаза, и Персефона впервые заметила, как они велики, слишком уж отделены друг от друга в сложении его необычного лица: - Все боги боятся людей. - Да, но ты больше, чем другие, - заметила она. Бог Мертвых пожал плечами. Хотя никогда не признавал обоснованности этого, он пытался оправдаться: - Их слишком много. Мы неизменны, нам так трудно размножаться. Нас всего несколько сотен, считая все Пантеоны, а их почти восемь миллиардов, и их число растет. Ты хоть понимаешь, что это за число? - Но душ умерших в твоем царстве, несомненно, больше. - Души - не люди. Души откликаются мне, - поправил Аид прагматично. - Я хватаю двузубец, и они повинуются. Живые – не моя область. Их слишком много, и они изобретательны. Они - наша самая большая опасность, и однажды они тоже поймут это. Бойся этого дня, Божественная Персефона, потому что это будет конец всего... Казалось, он не испытывал ни сострадания, ни жалости, но даже и не обижался. Это звучало как пророчество, которое, возможно, в его сознании, в его способе видеть Вселенную было определенным и неизбежным. - Эти люди... эти, которые смотрели в твои глаза... с ними всё будет хорошо? – Персефона спросила более умоляющим тоном, чем ей хотелось, осознав в этот момент, что вуаль соскользнула с ее плеч. Внезапно она почувствовала себя обнаженной, физически и душевно. - Они поправятся. Со временем, - ответил Аид, но без малейшего намека на сочувствие к людям. Тогда Персефона немного расслабилась. Ужас только что пережитого наконец исчез, оставив усталость, но и покой. Словно после часа физических упражнений. - Я отвезу тебя домой, - пробормотал Бог Мертвых тихо, почти застенчиво, и Персефона заподозрила, что отсутствие очков стало для него испытанием мужества. - Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше... Я сам просто в ужасе… Да, Персефоне стало намного легче, постепенно она почувствовала, как ее личность возвращается в её собственную душу. Она улыбнулась, уже более спокойно. Она хотела облегчить его боль, потому что в том, что произошло, не было его вины. Богиня Весны знала это сама и не хотела, чтобы Аид чувствовал себя виноватым из-за ужасной силы, которую он вынужден был высвободить. Чтобы доказать это, она положила свою ладонь на колено Бога Мертвых и попыталась разрядить обстановку: - Я заметила, что ты наконец решил использовать слово "ты", мой король. Это стоило больших жертв, но я довольна результатом. И тогда Аид тоже чуть расслабился – она увидела, как опустились его широкие плечи. Без сомнения, язык его тела трудно поддавался чтению, но у Персефоны возникло ощущение, что все эти детали начинают формировать общий дизайн, руководство по эксплуатации мрачного Владыки. - На один день раньше, - выдохнул Аид. - То есть? Есть определенное количество дней для общения, чтобы начать использовать "ты"? - Да. Неужели это всё так устарело для твоего юного духа, Божественная Персефона? Она с облегчением рассмеялась, забыв прежние тревоги. Опустила глаза и лукаво подняла бровь: - Для друзей я Кора. Она надеялась, что Аид сможет позволить себе эту дополнительную уверенность, по крайней мере в качестве компенсации за то, что только что произошло. Но он этого не сделал: для него всякое личное общение требовало времени и терпения. Итак, Бог Мертвых улыбнулся, любезно, но непоколебимо. Положил свою руку на ее, которая все еще лежала на его колене, как бы запечатывая своё решение. - Персефона, - заявил Аид. И в этот момент богиня почувствовала, что ей придется еще немного подождать, прежде чем Владыка Подземного Мира назовет её Корой… * Они ехали довольно долго. Выбрались из города, поехали через сельскую местность, на виллу Деметры. Когда прибыли, Персефона заметила, что матушка еще не вернулась, и поэтому позаботилась отправить ей текстовое сообщение, чтобы предупредить, что она уже дома, что с ней всё в порядке и она пойдет спать. Аид вышел из машины первым и поспешил открыть дверцу даме. Ему действительно было не все равно. Персефона решила, что будет позволять ему это делать, если это было так важно для него. Бог Мертвых протянул ей руку, и девушка охотно приняла ее, потому что у нее сильно болели ноги. Как только увидела свой сад, ей больше, чем когда-либо, захотелось снять адские туфли и пройтись босиком по траве. - Спасибо, что подвез, - сказала она с искренней и благодарной улыбкой. Бог Мертвых слегка склонил голову в полупоклоне: - Спасибо за компанию. - Ах, чёртов любезник! Его темные глаза сузились, как у человека, который решил усмехнуться: - Спасибо. Удовлетворенная Персефона положила руку ему на предплечье, жестом одновременно нежным и отстраненным, потому что ей хотелось больше близости. Обычно другие боги любили традиционные средиземноморские приветствия и прощания: объятия и поцелуи в щеки. Персефона тоже их любила. Но Аид не выглядел так, будто мог оценить что-то настолько физическое, поэтому она даже не пыталась. -Ты возвращаешься в Подземный Мир? Он помрачнел и кивнул: - Да. - Значит… это наша последняя встреча? Аид снова прищурился. Впервые Персефона обрадовалась, что его глаза были открыты, потому что они оказались гораздо более выразительны, чем все остальное тело: - Возможно. Богиня искала обман в этих словах: еще один загадочный ответ Неумолимого, лаконичный и каменный, не говорящий ни да, ни нет. - Строите какой-то коварный план, ваше величество? Он широко, шикарно улыбнулся и повторил: - Возможно. Как и много раз в те дни, Персефона знала, что Аид не изменил бы своего ответа, даже если бы его подгоняли мощные стремнины самого Стикса...