Приговор Персефоны

Когда утренние слушания закончились, Персефона почувствовала себя усталой и даже постаревшей. Все было по-настоящему... странно. Интересно, да, но так непохоже на то, к чему она привыкла в судах людей... возможно, ей просто нужно было дать себе время приспособиться. Вот о чем она думала, когда в изнеможении шла к выходу из зала. Она не знала: пойти ли на обед домой или найти какую-нибудь забегаловку в Дите. К сожалению, другие стажеры не предложили ей пойти куда-то вместе, а сама она решила не навязываться. К тому же у нее было ощущение, что меж ней и остальными есть серьезные культурные различия. Богиня Весны вздохнула, убрала блокнот и выключила диктофон. Затем, внезапно, её обволок безошибочно узнаваемый, глубокий и призрачный голос: - Божественная Персефона, добрый день. Девушка испугалась, почувствовав Бога Мертвых у себя за спиной. Это было непроизвольно: она слегка подпрыгнула, ударившись плечом о дверь, которую в этот момент собиралась открыть. И повернулась с широко раскрытыми глазами, смутилась: - Ой, да... ваше величество! Аид стоял и теперь смотрел на нее с изумлением, слегка нахмурив густые брови. Он всё ещё был одет в черный хитон и имел длинные шелковистые волосы. Только двузубца не наблюдалось – он лежал на троне, сигнализируя о паузе. - Персефона, с тобой всё хорошо? - обеспокоенно спросил Аид. - О, - выдохнула Богиня Весны, нервничая, чувствуя себя глупо из-за такой реакции. - Да, всё ... ну ладно, я просто ... задумалась. - Понимаю. Я дал тебе много материала для размышлений. Персефона восприняла эту фразу, как шутку, хотя, как обычно, Богу Мертвых не хватило комического эффекта. - Да, это было очень интересно. Но Аид слегка наклонил голову и с тревогой оглядел её с головы до ног: - Ты выглядишь расстроенной. Он говорил прямолинейно, конечно, и не собирался ходить вокруг да около. Персефона расплылась в улыбке, стараясь сгладить ситуацию. Заправила прядь волос за ухо и попыталась сосредоточиться: - Всё в порядке. Я всегда волнуюсь в свой первый рабочий день. Это же нормально… Но Аид смотрел ей в глаза, не мигая. Персефона знала, что он всё уже просёк, поэтому перестала сопротивляться. Она ожидала от Бога Мертвых какого-то сарказма, пусть даже элегантного. Но вместо этого Аид не собирался указывать ей на её слабости: он вежливо улыбнулся и слегка опустил голову. Персефона подумала, что он делает это, потому что сознает свою устрашающую внешность и пытается выглядеть меньше ростом. - Эй, это всё ещё я, - в тоне был лёгкий налёт печали. Больше Бог Мёртвых ничего не сказал. И не объяснил ей причин, не успокоил ее тысячью слов и не раскрыл проблему. Потому что он уже знал, в чём проблема, знал, что казался ей слишком неумолимым, не таким, каким Персефона знала его до этого. Аид видел, чего она боится, и не считал это глупым. Богиня Весны вздохнула, внезапно освободившись от давящей тяжести в груди. Она поблагодарила его взглядом и успокоилась. Ей вдруг показалось, что она нашла нормального мужчину. А не безжалостного тысячелетнего Бога. Аид больше не настаивал на этой теме. Он только предложил ей руку, как делал это уже много раз. В этот раз – голую руку, из-за особенностей хитона. Персефона улыбнулась, приняла приглашение и прижалась к Богу Мертвых, чувствуя, как соприкасается их кожа. Мускулы Аида были крепкими, гладкими и холодными, как сама зима. Он выглядел статуей. - Могу я ненадолго отвлечь тебя от обеденного перерыва? Я обещал тебе пеплос, - сказал Бог Мертвых… * Аида, несомненно, трудно было любить. Персефона чувствовала это с момента их первой встречи, но в тот день, когда она шла рука об руку с ним по дворцу, у нее было окончательное доказательство. Она поняла это по тому, как другие смотрели на него, как они двигались, когда Владыка проходил мимо, всегда оставляя вокруг себя пузырь пустоты в несколько футов. И никто не смотрел ему в глаза, что, по крайней мере, объясняло его боязнь показать глаза публике. Этот страх заставлял его носить темные очки на поверхности и заставлял его чувствовать себя неуверенно, когда он смотрел прямо на Персефону. Но было и еще кое-что: Аид устроил настоящую панику. На самом деле, когда он и Богиня Весны шли среди важных придворных чиновников, близких соратников, все приветствовали царя с таким же уважением, как и со страхом, не приближаясь и не вступая в диалог. Персефона одновременно понимала и не могла понять. Она могла понять, потому что тоже чувствовала себя запуганной, особенно теперь, когда Аид выглядел таким древним и величественным. И она знала, что эта реакция может быть инстинктивной. Но кроме этого, нет, она не понимала страха приближенных. Потому что Аид никогда ничего не делал, чтобы его так самозабвенно боялись. Никогда за всю свою долгую жизнь он не объявлял никому войны, не мстил лично, не убивал кого-либо и не замышлял заговоров. Всё это творили его братья. Аид же никогда не предавал, не проявлял неуважения, не пытался нарушить правила, не угрожал кому-то, не насиловал, не направлял всю свою огромную армию душ против другого Бога. Напротив, он прожил вечность, предлагая гостеприимство, подписывая соглашения и оказывая услуги. Так откуда же брался весь этот страх у окружающих? Просто из-за того, что он был бледен, высок, могуч и обладал странными глазами? Из-за того, что обычно молчал и не выказывал эмоций? Даже отвергал их? Может быть. Может быть, Аид сам подпитывал это одиночество. Возможно, он считал, что ему это нужно, чтобы выглядеть более царственным. Персефона не знала, но точно чувствовала, что одиночество и изоляция не доставляют Владыке удовольствия, хотя он и поддерживает их. Она была в этом уверена. Так много причин заставляли ее так думать. Если бы Аиду на самом деле было комфортно и удобно оставаться одному, он не пришел бы искать её общества после утренних слушаний, едва ли не телепортировавшись с трона. Если бы он был счастлив, что у него никого нет, то не пригласил бы ее с собой, не сопровождал бы ее лично во время экскурсии; фактически, он ведь даже не принял бы ее приглашение выпить кофе после лекции в универстете, потому что у него была тысяча причин отказаться, которые не показались бы грубыми. Может быть, он сейчас проявлял сексуальный интерес, как намекала Деметра? Опять же, может быть. Может быть… Но тогда почему первым, что увидела Персефона в кабинете Аида, стал белый нарцисс, который она подарила ему после аукциона, сунув в нагрудный карман пиджака? Теперь цветок торчал в подставке для ручек. Она вошла в кабинет со страхом, как только Аид открыл дверь, и сразу же узнала цветок. Единственный яркий предмет в тёмном, холодном кабинете Владыки, похожем на стерильную операционную. На самом деле, нарцисс можно было назвать единственной бесполезной вещью, которая там находилась. Только для эстетики, потому что больше не наблюдалось ни малейшего украшения. Кабинет оказался просто большой комнатой с огромным письменным столом и большим черным кожаным креслом. Богиня Весны подошла к стеклянному столу, слишком высокому для нее. Как она вскоре убедилась на собственном горьком опыте, всё во дворце Аида, особенно в его личных покоях, идеально соответствовало пропорциям Кронида. Так что Персефона не могла не чувствовать себя Алисой в Стране Чудес, которая укусила гриб, а затем съежилась и столкнулась с миром, слишком большим для неё. - Мой король, я вижу что-то знакомое, - подразнила она, глядя на Аида с хитрой улыбкой, и кивнула в сторону нарцисса. Бог Мертвых вошел и закрыл за собой дверь. Он не мог скрыть легкого смущения. - Я заметил, что цветок не вянет, - сказал, как бы оправдываясь, пытаясь выдать это полунаучное объяснение за единственную причину, по которой он сохранил нарцисс. - Я сотворила его невянущим. Я умею! - похвасталась Персефона, пытаясь согреть чувства Бога Мертвых, всегда так нуждающегося в встряске после одинокой ночи. Или, по крайней мере, она предположила, что он провел её один. А если он всё же делил с кем-то постель, то, судя по настроению, это был не совсем удачный опыт. Девушка вдруг поджала губы и постаралась не думать о том, что Владыка с кем-то спит, занимается любовью, потому что была уверена, что рассмеется. Она также старалась не смотреть на него прямо, потому что теперь знала, что тонкая сила Бога Мертвых может разоблачить любую грязную мысль. Как будто плюща, который становился красным на волосах Богини Весны, было недостаточно. Она подошла к столу и коснулась нарцисса, чтобы отвлечься: - Если хочешь, я могу сделать что-нибудь получше. Невянущий букет. Но ты должен найти красивую вазу. Аид подошел ближе к девушке и легко, спокойно улыбнулся: - Я уже слышу эхо сплетен. - Я думала, тебе все равно. Да, Аида не интересовали сплетни, но он определенно хотел казаться холодным и прежде всего неизменным, как все Боги. Мысль о том, что можно внезапно наполнить дворец цветами, им не рассматривалась, и Персефона это знала. Она понимала всё с определенной точки зрения. И все же Бог Мертвых снова нашел способ удивить Богиню Весны. Он прислонился к столу, вздохнул и посмотрел на нарцисс, как на невероятную драгоценность в мире. Намекая, что для него цветок имеет гораздо большее значение, чем он хотел бы признать. - Если уж быть до конца честным, Божественная Персефона, то именно уникальность этого нарцисса делает его самым ценным из всего, что у меня когда-либо было. Изумление обрушилось на Персефону. Она выпрямилась, подняла голову и увидела, что Аид, как всегда, серьезен и прагматичен. Казалось, он только что высказал какой-то факт, и это не было ни уступкой, ни комплиментом. Иногда она даже задавалась вопросом: понимает ли он, что может делать приятное людям своими заявлениями. - Это же... это всего лишь цветок. - Это твой подарок. Он того стоит. Персефона, конечно, была польщена, но ей казалось странным, что Аид так много думает об этом. Если бы она хотела сделать ему подарок, то постаралась бы сотворить что-нибудь получше, она бы не сделала ни одного нарцисса, рожденного для шутки. - Ваше величество, конечно, этот цветок стоит меньше, чем самый маленький из твоих бриллиантов. - Бриллиантов у меня миллиарды, - ответил Аид холодно и честно. - Но есть только один живой цветок, и он лежит у меня на столе. Насколько я понимаю, я стал вдвое богаче с тех пор, как ты сделала мне этот подарок. Спасибо... Персефона покачала головой и покраснела, уверенная, что плющ в ее волосах уже стал пурпурным. Так она узнала еще один аспект Бога Мертвых: он чрезвычайно ценил простые мелочи. Именно потому, что был чрезвычайно богат, его невозможно было удивить материальной ценностью. Но Аид никогда, за целую вечность, не смог бы оценить подарок Персефоны. Владыка Мира Мертвых ревниво хранил бы каждый цветок от неё, каждую открытку, и даже завтрак, поданный в постель, был бы для него самым драгоценным подарком. - Ну что ж, милости просим, - сдалась Персефона и, как всегда, отпустила самую неуместную шутку, какую только смогла придумать. - Если ты таким образом пытаешься произвести на меня впечатление, то поверь мне, это уже сработало. Они дружно рассмеялись, и наконец Неумолимый, в тунике и с длинными волосами, оживился: - Я уже заметил это по цвету твоего прекрасного плюща, Божественная Персефона. Тебе не нужно обнадеживать меня насчет моих ухаживаний, - теперь он подразнил ее. - Хм, я знаю. Мои цветы – мои предатели. И к тому же это нечестно, тебе не кажется? Я так легко показываю свои эмоции. Так что тебе плющ будет полезнее. Мне было бы легче тебя расшифровать. Аид все еще смеялся, в его странных глазах искрило настоящее веселье: - Но я нахожу, что ты весьма хорошо меня расшифровываешь, даже без наглядных пособий. Это очень расстраивает. Персефона взяла инициативу в свои руки, потому что сомневалась, что Аид когда-либо это сделает: она немного приблизилась, пройдя вдоль стола. - Считаешь это милым? - Я имел в виду то, что сказал. Персефона теперь была рядом с ним. Она продолжала смотреть на Аида с веселым выражением, поддерживая его неумолимый взгляд. Он был так похож на себя и в то же время так отличался от того Бога, кто сидел на троне. В тот момент, когда Кронид был наиболее далек от смертной внешности, он казался человеком...