Приговор Персефоны

После нескольких минут пребывания в Элизиуме Персефону больше всего поразило то, что он казался таким пустым. Аид объяснил, что, Елисейские поля бесконечны, как и Дит: можно идти вечно и никуда не попасть. Вот почему души праведников, которые жили в Элизиуме, так редко встречались. В конце концов Аид и Персефона увидели небольшую группу серых теней. Они гуляли по берегу Леты, смеялись и играли. Все оказались детьми. Их заметила Аристера, самая общительная из церберов. Бросилась к малышам, чтобы поиграть, залаяла, завиляла хвостом. Дети были разного возраста, мальчики и девочки, но не старше десяти лет. Персефона знала почему: именно этот возраст Аид считал решающим – началом конца невинности. Все умершие души до этого возраста имели гарантированный доступ к Елисейским полям, но после десяти лет их оценивали более строго. Но Персефона знала, что бывают жуткие преступники и такого нежного возраста. Она не забыла кошмары, которые ей снились после изучения в университете дела Томпсона и Венейблса /в 1993м году в Англии два 10летних мальчика по непонятным причинам похитили из супермаркета и убили 2летнего малыша/. Но Персефона старалась не думать ни о чем плохом в этот момент и наслаждалась обществом детей. Она побежала к ним, огибая сверкающую Лету и чувствуя тепло воды. Присоединилась к малышам, и они приветствовали ее, называли Весной. - Кора! Персефона оглянулась и увидела Алексиса: - Алексис! Иди сюда, обними меня! Мальчик послушался: подбежал и обнял девушку. Сжимая его, дыша в его маленькое плечо, Персефона чувствовала холод воспоминаний о его теле. Она сжала его сильнее, тщетно пытаясь согреть. - Как поживаешь, малыш? Тебе здесь нравится? Они оторвались друг от друга, и Персефона с удовольствием заметила, что Алексис улыбается. Неразговорчивый и в этом очень похожий на Аида, он отвечал только кивком головы. - Хорошо! Я рада. У тебя здесь так много новых друзей! Он снова кивнул. Персефона тепло и ободряюще улыбнулась ему и вновь обняла за плечи. Затем, осознав, что осталась одна, обернулась. Заметила, что Бог Мертвых не присоединился к ним. Он стоял далеко, лицом к реке, смотрел на горизонт, сунув руки в карманы брюк. - Эй! Иди к нам! - позвала она его. Аид издали глянул на Персефону и покачал головой. Ничего не ответил, но девушка могла видеть отрицание, исходящее от его фигуры. Аид не хотел присоединяться к ним, не хотел вмешиваться. Он определенно не хотел иметь ничего общего с людьми, даже если они были тенями, даже детьми. Но, возможно, дело состояло не только в этом. Аид не подходил близко, потому что знал: дети боятся его. Они время от времени бросали на Бога Мертвых быстрые взгляды, чтобы убедиться, что он не подходит ближе. Владыка Подземного Мира. Его избегали даже его подданные, и он не в силах был это исправить. Обняв Алексиса, Персефона поднялась на ноги и повернулась к детям: - Эй, хотите познакомиться с моим другом? Тишина. Кто-то менее застенчивый не колеблясь помотал головой. - Не волнуйтесь, не бойтесь. Он хороший парень. Просто очень серьезный и застенчивый. Но мы можем его подбодрить. Детей оказалось легко убедить, наверно, еще и потому, что теперь они были тенями. Ничто не могло расстроить их на Елисейских полях. Так что они быстро изменили свое мнение. На самом деле, хотя и осторожно, они смирились и начали двигаться как группа с коллективной совестью, все вместе, Алексис немного отстал из-за своих коротких ног. Когда Аид увидел, что они приближаются, он напрягся. Персефона смогла заметить это по его шее и глазам. Они были широко раскрыты в смутном намеке на человеческий ужас. Дети подошли ближе к Богу Мертвых. Они не окружили его так, как Персефону, но все равно смотрели с любопытством. Аид сделал полный вдох и, казалось, удвоил свои и без того огромные размеры. Персефона, понимая, что он никогда не сделает ничего, чтобы изменить ситуацию, встала между ним и детьми. Положила ладонь на белое, венозное, холодное предплечье Владыки Подземного Мира. Подняла голову и ободряюще улыбнулась: - Они здесь для тебя, мой король. Они – жители твоего мира. Но Аид сжал челюсти, неподвижно глядя на Богиню Весны. И мощно выдохнул, нервничая и, как всегда, стараясь не показывать этого слишком сильно. Наконец, слегка повернул голову, словно прячась, чтобы говорить только с ней: - Я тот, кто разлучил их с родителями, Кора. Персефона снова улыбнулась и крепче сжала его руку. Потому что она знала, что он был самоуверенным Богом только тогда, когда дело касалось его роли. И, напротив, он всегда нуждался в помощи в отношениях с другими. Персефона чувствовала, что она могла улучшить его жизнь, по крайней мере, в этом скромном аспекте. - А еще ты подарил им рай, и они это знают. Пусть они тебя поблагодарят. Аид сглотнул – прыгнул его выпуклый кадык. Наконец, он снова повернулся к детям. Вынул руку из кармана брюк и поднял ее в приветствии, слишком механическом, прогудел: - Добрый день. Он был слишком формален, привык иметь дело только со взрослыми. Персефона расхохоталась, и дети последовали за ней, сияя, легкие в этой теплой и гостеприимной атмосфере. - Он немного напуган, бедняжка, подбодрим его! Дети, теперь уже без страха, с радостью повиновались. Потому что они уже смотрели в глаза Аида и вышли за пределы его суждений, и они знали, что им больше нечего бояться. Персефоне было забавно видеть Аида, запутавшегося в этой ситуации: высокий, огромный Кронид, окруженный группой "гномов", которые в среднем едва доставали ему до колен. Это выглядело прекрасно, что Бог Мертвых был так напуган такими крошечными существами. И даже более того, восхитительно, что, хотя он и пытался скрыть свои эмоции, на его лице появилась застенчивая улыбка. Именно в этот момент Персефона смогла дополнить головоломку еще одним кусочком: трудно любить Неумолимого лишь потому, что ему трудно любить самого себя. В этом отношении люди могли многому его научить… Только одна из крошечных теней казалась менее восторженной - Алексис, по понятным причинам. Он был новоприбывшим, только что вышел из зала Суда и все еще помнил взгляд Неумолимого, смятение в комнате и холодные вопросы Эака. Аид всё заметил, ведь он никогда не упускал из виду детали, в любой ситуации. Персефона увидела, как потемнело лицо Бога Мертвых, когда он посмотрел на Алексиса. В конце концов, оставив Богиню Весны в изумлении, сам Аид подошел к ребенку и тихо опустился на колени. Возможно, он сделал это только потому, что теперь чувствовал себя запутанным в ситуации, но это не имело значения: он показывал свою очень человеческую сторону другим людям, и Персефона подумала, что это потребовало бы от него гораздо больше времени. Он продолжал смотреть на Алексиса. Наконец, после нескольких мгновений абсолютной неподвижности, Аид поднял руку, приглашая мальчика подойти ближе. Персефона улыбалась и окаменело смотрела на эту сцену, в то время как Алексис шел к Владыке Подземного Мира крошечными шагами, пряча глаза за чёрной челкой. Он подошел и остановился в шаге от Аида. Стоял неподвижно, а Бог стоял на коленях. Остальные дети вокруг перестали хихикать, осознав важность момента. Молчание длилось, казалось, несколько часов. Наконец, был вездесущий вздох Аида, мощный и глубокий: - Тебе грустно, дитя? Персефона поджала губы, заставляя себя не вмешиваться, хотя вопрос казался ей слишком очевидным, чтобы не сказать глупым. Но Аид был таков: он так же интуитивно чувствовал недостатки смертных, как и не осознавал их эмоций. Алексис кивнул. - Немного. Но здесь очень красиво, хорошо. Аид не выказывал преувеличенной реакции, но Персефона теперь знала его достаточно, чтобы прочесть молчаливое удовольствие на его лице. Он был счастлив: счастлив, что кто-то может оценить Элизиум, который на самом деле был бескорыстным даром лучшим душам. Бог Мертвых никогда не получал достаточно комплиментов за свою работу. А другие Боги никогда не интересовались и никогда не упускали возможности унизить Подземное Царство. Возможно, за тысячелетия тот же Аид забыл, сколько добра он может принести. - Мне жаль твоего отца, - Неумолимый высказал личное соображение, которое он никогда бы не выразил в Суде. - Я знаю. Только тогда Алексис поднял голову и набрался смелости посмотреть собеседнику в глаза. Собеседник, который был не кем иным, как Кронидом, и который так же был глубоко поражен тем, насколько уверенно ребенок может использовать свой любимый глагол: знать. Смерть и дети очень похожи друг на друга. - А еще ты знаешь, что можешь пить из Леты, верно? Они тебе объяснили? Алексис кивнул: - Если я выпью, то вернусь в мир живым. - Да, ты воскреснешь. У тебя будет новая жизнь, новая семья, и ты забудешь своего отца. Но Аид наверняка уже знал ответ, который должен был прийти. - Мне не нужна новая семья, - прошептал мальчик. Потому что ему нужен был оригинал. Перспектива иметь нового отца не рассматривалась, если это означало оставить прежнего; забыть его, даже через воды Леты, реки забвения. Аид кивнул. Он его понимал. И он сделал самый человеческий жест, на который был способен: погладил Алексиса по голове, взъерошив его волосы огромной рукой: - Тогда тебе придется научиться ждать. Все мы ждем...