Приговор Персефоны

Этого оказалось достаточно. С Аидом даже мелкого внимания всегда было достаточно. Избавиться от демонов - так же просто, как и промолчать. И через несколько минут он опустил руки, открыл лицо и бросил косой взгляд на Богиню Весны. Он всё ещё немного задыхался. - Тебе лучше? – спросила Персефона. Аид ничего не ответил, ни словами, ни действиями. Вместо этого вдохнул и опустил две бездны, которые были у него вместо глаз. Затем сделал то, чего Персефона никак не ожидала: протянул руку и положил её ей на бедро. Это был жест, необычный для Бога Мертвых. Даже когда он пытался дразнить Персефону, он никогда не позволял себе касаться её. А главное, это был действительно странный жест – в ту самую ночь, после его пылкой речи о том, как важно сохранять дистанцию. По правде говоря, Аид и сам удивился своему жесту: нахмурился, не мог отвести глаз от руки, лежавшей на мягком бедре Богини Весны. Персефона гадала, не изменил ли он случайно свое мнение о том, что недавно сказал, и прежде всего удивлялась, почему все произошло так быстро. Но она не осмеливалась заговорить, боясь, что Аид вновь затормозит или, что ещё хуже, оставит её здесь и займётся работой. Он ведь бесконечной работой решал многие свои проблемы. Оставшись в покое, Аид начал дышать тяжелее и с более устойчивым ритмом. Персефона сглотнула, почувствовав, как крепко его пальцы сжали её бедро. Его ладонь, наконец, двинулась, на пару дюймов выше, на внутреннюю сторону. Безошибочно угаданное направление, в котором ползли бледные тонкие пальцы Кронида, заставило девушку взволнованно сжать живот. Ее тело попыталось компенсировать это легким стоном, который (она надеялась), Аид не услышал. Но ни одна деталь не могла ускользнуть от Бога Мертвых, великого наблюдателя, который немедленно поднял глаза на Персефону. Короткий обмен взглядами - и преград не стало. Сочувствие перетекало в уверенность, и в этот момент они оба не могли остановиться. Это стало невозможно. Они приблизились, нашли друг друга, страстно поцеловались. Персефона встала на колени, чтобы лучше дотянуться до Аида. Впервые она испытала поцелуй, в котором не было ничего контролируемого, научного, запланированного. Первый по-настоящему тёплый поцелуй от Неумолимого. Она чувствовала, как цветы в её волосах распускаются, превращаясь в розы, невзирая на недавний мороз. И Богиня Весны расцвела вместе с ними. Она почувствовала, что страсть укусила её. Она всегда знала, что это есть в ней, ведь она была ещё и Богиней Плодородия. Но раньше Персефона такой бурной страсти никогда не испытывала. И ей это нравилось. Она стала ненасытной. Впервые ее энтузиазм вызвал в Аиде не отчуждение, а участие. Кожа к коже, им обоим было ясно, что оторваться друг от друга в этот момент невозможно. Аид повернулся, навис над девушкой, а она опустилась спиной на простыни. Он не желал сжимать Персефону или давлеть над ней. Напротив: они играли в одну и ту же игру, и впервые Персефоне показалось, что между ними установилось равновесие. Она чувствовала себя по-настоящему желанной, и не только на словах. Теперь, когда она могла чувствовать его, без одежды, каждый мускул и каждое сухожилие, она внезапно осознала, что только тонкая ткань его боксеров разделяет их тела, и инстинкт заставил её обхватить ногами торс Аида. Она тут же почувствовала промежностью закаменевшую эрекцию Кронида, и застонала, умоляя его взять её. Возможно, Аид и передумал, но он не забыл свои принципы. Он позволил себе искушение - имитировал пару толчков, которые наполнили Персефону ожиданием, но на этом остановился. Девушка почувствовала себя неудовлетворенной и даже собиралась пожаловаться, потому что в отличие от Бога Мертвых, она не могла держать свои эмоции в клетке. Они рвались наружу, мощно. Но у нее не было времени запротестовать, потому что Аид удовлетворил ее другим способом: он скользнул вниз, покрывая томными поцелуями ее тело: шею, груди, полный живот. Наконец, подобрался к бедрам Персефоны, широко развел их своим телом. Впился пальцами в пышные бедра Богини, в её ягодицы и крепко прижал к себе, словно ожидая, что она в любой момент может вырваться. Когда Аид прислонился к её промежности и вдохнул её аромат, Персефона задохнулась, не в силах сдержать возбуждение. Тем более что все происходило так быстро и так неожиданно... о Короле Подземного Мира можно было сказать много, но нельзя было сказать, что он предсказуем. Ощущение его голодных губ стало для девушки внезапным и сияющим удовольствием. Никогда бы она не подумала, что поцелуи Владыки Смерти будут такими пламенными. За несколько часов до этого прикосновения Аида заставляли её холодеть, а теперь подвергали сладкой, жаркой пытке. Он не сказал ни слова, не дал объяснений своему внезапному желанию. Потому что был педантом во всем, что делал, и, конечно, он был таким даже в постели. Аид не собирался останавливаться или замедляться; он даже не дышал, потому что ему это было не нужно. Он ублажал Персефону с какой-то неистовой нежностью, и вскоре Богиня Весны поняла, что ей не спастись. Она почувствовала, что дрожат ноги; удовольствие росло и росло в таком темпе, который уже не позволял оставаться в реальном мире. Персефона запрокинула голову и взмолилась, чтобы Аид не останавливался, потому что ей казалось, что она вот-вот распадется на кусочки. Богиня не могла передать словами, насколько близка была к оргазму, но она определенно дала это понять, когда схватила Аида за волосы и потянула с таким агрессивным пылом, которого никогда у себя не подозревала. Ей показалось, что Аид усмехнулся, забавляясь этой жадностью. Оргазм взорвал её. Он был одним из самых сильных, которые Персефона когда-либо испытывала, как одна, так и с другими. Это ошеломило, как с физической, так и с ментальной точки зрения. Она содрогалась, металась и кричала, а еще чувствовала, что то, что с ней происходит, удовлетворяет не только её. Потом её удовольствие потухло, быстрее, чем хотелось бы. Персефона тяжело опустилась в постель, расслабляя мышцы. Ахнула, когда поняла, что всё ещё держит Аида за волосы, а он мирно прижимается щекой к её животу. Он глубоко вздохнул – Персефона задышала с ним. И стало тихо-тихо. Аид бесконечно долго лежал: глаза закрыты, голова – на животе Богини Весны. Он был расслаблен, но сосредоточен, словно хотел услышать звуки плодородия в утробе женщины. Персефона гладила его по голове, перебирала пальцами волосы и, придя в себя, думала, что было бы неплохо ответить мужчине взаимностью. Но у нее даже не было времени сказать это, даже пошевелиться, потому что Аид издал легкий слог отрицания, как будто уже знал о ее планах. Спокойный слог, означавший: не сегодня, девочка, не торопись. Затем Богиня Весны почувствовала, что он, возможно, просто хочет отдохнуть, и оставила его там, на своем животе, полусонного, в покое. Только тогда Аид наконец заговорил: вдох, выдох, послушное признание, ворвавшееся в пупок Персефона, в центр всего: - Мне приснился Крон. Он сожрал тебя… Персефона сжалилась над ним и почувствовала себя виноватой за то, что попросила Аида попробовать сон в тот самый день, когда он посетил Тартар. Затем она попыталась утешить его, ласково поглаживая ухо, скулу, нос. И вдруг поняла, почему он так в ней нуждался. Затем, неожиданно, Бог Мертвых сделал новое признание. Самое решительное: - Каждый день я молюсь, чтобы никогда не показать тебе себя таким, каким мне показал себя Крон. Так Персефона увидела вторую реальную причину, почему ему было так трудно иметь физический контакт. Это оказался не просто вопрос этикета или древних традиций. Аид, могущественный Кронид, боялся выглядеть таким же огромным и пугающим, как его отец. Вот почему он никогда не прикасался к Персефоне, даже не обнимал, если она первой не выказывала желания обняться. Богиня Весны мягко улыбнулась: - Мой король, клянусь. Ты никогда еще не был мне так близок и приятен, как сегодня…