Приговор Персефоны

И если Бог Мертвых сказал «Никогда больше», то так оно и должно было быть. Если Аид и имел положительную сторону, так это то, что он мог держать свое слово вечно. Короче говоря, Персефона поняла: если он пообещал, что больше не будет мудаком, то сдержит свое обещание и не забудет его до конца времен. Вот почему Богиня Весны, которая по природе своей была неспособна таить обиду, кивнула и сжалилась над Владыкой Подземного Мира. Она верила ему, потому что любила его, но прежде всего потому, что он не умел лгать. - Извинения приняты. - А теперь давай заключим договор, Божественная, - тихо сказал Аид, тоже с улыбкой. - Продолжай работать. Исследуй, строй свою защиту. Но мне нужны факты. В свою очередь, когда придет время, я обещаю рассмотреть вопрос о возобновлении слушаний. Хорошо? Впервые появился проблеск, возможность, минимальная надежда. Коленопреклоненный Кронид, говорящий о возможности изменить свое решение – это было уникальное событие. Сама Персефона, поднимая эту тему, не надеялась на столь радужный результат. Поэтому она кивнула твердо и отчаянно, плотно сжав губы. Она смотрела на суровые черты Аида, на его крупный нос, на глубокие тени у глаз, и ей было хорошо. Она почувствовала, что Бог Мертвых наконец-то готов сотрудничать. - Да, все в порядке. Спасибо. Это сделка. Она протянула руку, чтобы скрепить соглашение. Аид взял ее, но не пожал, как сделал бы с мужчиной: повернул её и нежно поцеловал в костяшки своими холодными губами. Он ничего не мог с собой поделать: он не мог обращаться с женщинами жестами, которые считал мужскими. Но Персефона знала, что это не умаляет ценности их договора. - Это сделка, - Аид повторил, подарив девушке преданную улыбку. После сделки между ними всё стало легче, как будто они внезапно нашли некое подобие равновесия между совершенно разными способами мышления. Равновесие, которое они искали со дня лекции, когда Персефона спросила о Стиксе. Оно бы действительно укрепилось, если бы решилось дело Алексиса. Но и сейчас все стало мирным. Персефона получила свою надежду, когда Бог Мертвых выпрямился. Аид вздохнул, терпеливо и все еще сожалея о своем поведении, и, наконец, стал более ласковым, возможно, потому, что вокруг никого не было. Он погладил девушку по волосам, с милой улыбкой поправил цветы, которые всё еще пугливо закрывали свои венчики. - Они сегодня застенчивы. - Они боялись говорить с тобой. Аид издал низкий, печальный стон: - Могу я это как-то компенсировать? - Можешь. Я хочу посмотреть на твои доспехи, если они еще есть у тебя. Конечно же, у него всё имелось в полном порядке. Он страдал ностальгией и никогда бы не осмелился избавиться от своих реликвий. За доспехами пришлось идти в личные покои Владыки. Но не в спальню. Аид и Персефона остановились в коридоре сразу за дверью, наполовину скрытой тяжелыми пурпурными занавесками. Отодвинув одну из них, Аид показал девушке большой стеклянный шкаф-витрину. Внутри темнели его доспехи. Они были черными, такого же цвета, как и весь дворец. Казалось, их сняли со статуи и поместили в шкаф, потому что они выглядели огромными. И, наверно, были очень тяжелыми. Аид ничего не сказал и, опередив просьбу Богини, открыл дверцы витрины. Затем ступил в сторону и жестом пригласил Персефону подойти ближе. - Можно мне их потрогать? Бог Мертвых усмехнулся: - Это боевая броня. Пальчики Весны ей не повредят. Персефона бросила на него многозначительный взгляд и повернулась к доспехам. Панцирь был красив, но суровой красотой. Грудные пластины были украшены горельефами: они изображали трех царей, атакующих и побеждающих Крона. Значит, их украсили после победы. Персефона подошла ближе, положила на них ладонь, почувствовала, что металл слишком холоден. С ним не могла бы справиться смертная плоть. Как и с двузубцем. Она провела пальцем по украшениям и заметила несколько трещин: доспехи пережили ремонт. Персефона увидела четыре большие царапины. Они совпадали с теми, что были у Бога Мертвых на груди. - Он ударил меня всего один раз, но этого было достаточно, - голос Аида внезапно стал глубоким, как отдаленный гром, - тогда я впервые увидел свой ихор. Персефона испуганно сглотнула. Не так уж часто встречаются Боги, которые видят свою собственную кровь. Должно быть, Аид потерял много ихора из-за этих ужасных ран. Сама Персефона никогда не видела свой собственный ихор: Боги не получают травм от обычных ран, а Богини плодородия, подобные ей, даже не имеют менструации, потому что всегда плодовиты. Она посмотрела на Аида, и ее брови поднялись в выражении жалости и боли. - Как это случилось? - Я защищал твою мать. Она тебе рассказывала? - Да, - и это должно было удивить его, потому что он нахмурился. - Она не рассказывала мне подробности и не хвалила тебя, но она сказала, что ты спас ей жизнь. Аид сменил ногу для поддержки, чувствуя себя неловко и, как обычно, стараясь не показывать этого. Кивнул, и длинные шелковистые пряди его волос, казалось, заструились в тусклом свете комнаты. - Он хотел ударить Деметру, - с горечью объяснил Аид, - а у нее не было ничего, кроме туники. Крон разорвал бы ее на куски. И поверь мне, Кора, когда Титан собирается ударить тебя, даже если ты Бог, ты сомневаешься в том, что можешь выжить. Персефона отошла от темных доспехов. - Ты очень храбрый. - Верный, - честно поправил ее Аид. - Верность сестре – не храбрость. Я встал на его пути, потому что это был мой долг и моя честь. А потом я дал ей Кунэ, чтобы она убежала. Он указал на свой знаменитый шлем, тот, что был без украшений, с длинным черным плюмажем. Кунэ казался старше остальных доспехов, возможно, потому, что был единственным, который не ремонтировали. Персефона знала, что такое Кунэ. Самый могущественный предмет, которым обладал Аид, подарок Циклопов. Шлем-невидимка – ему, трезубец – Посейдону, молнии – Зевсу. Из всех трех предметов, пожалуй, самым ценным был Кунэ: не оружие нападения, но не менее важный. Шлем обладал способностью делать невидимым того, кто его надевал. Именно из-за этой особенности Аид, среди прочих титулов, имел титул Невидимого. Пассивная, но смертоносная сила, прекрасно описывающая характер носителя. Персефона знала, что Кунэ – предмет, который Аид ценил больше, чем двузубец. По этой причине он держал шлем под замком. Отдать его Деметре, должно быть, было значительным жестом. Но он теперь смотрел на шлем, с этим суровым выражением лица, и можно было бы сказать, что от прежних чувств ничего не осталось. И в самом деле, Аид холодно добавил: - Крон ранил меня из-за неё. Я оказался единственным братом, готовым защитить её. Я отдал ей свой шлем, я поклялся на Стиксе для неё, а что мне досталось? Только её ненависть… Было трудно понять его чувства, когда он произносил эти слова. Они должны были быть со злой обидой, но вместо этого звучали нейтрально. Персефона протянула руку, чтобы успокоительно коснуться плеча Бога Мертвых: - Мама все еще очень любит тебя. - Она тебе сказала? - Нет. Но я знаю... Ты увидишь: я тоже могу знать много тайного, мой король. Эта шутка должна была поднять Аиду настроение, потому что Персефона видела, как он отвел взгляд от доспехов и смущенно стал рассматривать мебель. В какой-то момент улыбнулся, но затем сменил тон: - Каковы бы ни были чувства Деметры ко мне, я был бы чудовищем, если бы позволил ей надеть Кунэ, а потом отказал ее дочери в такой же чести… Богиня Весны тут же посветлела: ее глаза расширились, цветочная корона стала пышнее и гуще. Она увидела, как Аид сунул руки внутрь шкафа, взял шлем и вытащил его, стараясь не трепать черный хвост. Наконец, повернулся и протянул Кунэ Персефоне. - Ой! – девушка запрыгала от возбуждения. - Мне можно его примерить? Правда? - Если пообещаешь, что сможешь удержать его, не сломав шею. Персефона не была в этом уверена, но все равно кивнула. Любопытство бурлило в ней – так хотелось испытать дар невидимости. Она протянула руки к шлему. После секундного колебания положила ладони на ледяной металл и взяла Кунэ, прижала к груди. Как и ожидалось: шлем оказался очень тяжелым. В то самое мгновение, пока она держала его в руках, ей пришла в голову злая мысль, и на лице появилось живое выражение. Это было так очевидно, что Аид не мог не заметить: он скептически посмотрел на Богиню Весны, когда она попятилась. Ее глаза были широко раскрыты и уже с виной. - Персефона? Что ты делаешь? - Я уже говорила, что бегаю очень быстро? Аид подозрительно нахмурился. - Нет. - А я уже говорила тебе, что ты выглядишь очень, очень, очень медленным со всеми этими своими мышцами? Персефона попыталась сдержать улыбку, но Аид всё понял. Теперь он тоже смотрел на нее вызывающе, его глаза сузились. Он начал осторожно приближаться, как охотник, выслеживающий добычу. - Ты не посмеешь, девочка! Но Богиня Весны уже смеялась, быстро-быстро отступая назад. - О нет! Думаю, что посмею, мой король. - Стой! Аид старался говорить авторитетным тоном, и ему это удавалось. Конечно, любой бы остановился. Кроме Персефоны. Она знала, что идея побегать за ней была более забавной, чем он хотел признать. - Твои приказы не звучат убедительно, пока ты смеешься, мой король! С этими словами она надела Кунэ на голову. Он был слишком велик. И побежала вниз по лестнице, не оглядываясь. Краем глаза заметила, что Аид попытался схватить ее, но безуспешно: знак того, что сила шлема скрыла ее, хотя физически Персефона не почувствовала ничего особенного. Она не остановилась даже для того, чтобы проверить, бежит ли за ней Бог Мертвых. Она залетела в комнату, затем – в лифт, желая попасть на Елисейские поля...