Приговор Персефоны

Персефона бежала. Так, как не бегала с детства, когда играла в пятнашки с нимфами и смертными. Богиня Весны бранила свой пеплос и сандалии – они замедляли движения. Но продолжала бежать, стараясь не оставлять за собой следа из смятых цветов. Она неслась по Елисейским полям, которые теперь, после ее бесчисленных посещений, уже нельзя было называть полями. Персефона кружила среди цветов, сиреневых и розовых кустов, которые не осмеливались её цеплять колючками. Бежала с головокружительной скоростью, пугая тени животных. А потом Персефона удивилась: почему нигде не видно и не слышно Бога Мертвых. Но она понимала, что останавливаться неразумно. Аид имел много козырей в рукаве, умел хитрить, как никто и, конечно же, знал Подземный Мир лучше, чем она. В самом деле, вскоре девушка поняла причину задержки Владыки - услышала отдаленный вой, лай. Бесчестный Хозяин Смерти пустил собак по ее следу. Персефона обругала Аида и снова побежала, понимая, что уже задыхается, и собаки скоро её настигнут. Да, побег оказался недолгим: шустрая Аристера учуяла девушку среди вишневых деревьев, недалеко от берегов Леты. Альфа и Дексио прибежали за сестрой и окружили Богиню Весны. Они прыгали вокруг и лаяли. Для них это была игра. Собаки поймали запах Персефоны: они её не видели , но виляли хвостами и требовали внимания Богини Весны. - Нет! Нет! – шипела на них девушка. – Уходите! Он же меня найдет! - Кто тебя найдет, Божественная? Голос Аида раздался слишком близко. Как же так? Может, он телепортировался? Персефона попыталась рвануть в сторону, но не успела: могучая рука Бога Мертвых обхватила ее за талию и подняла так легко, словно она ничего не весила. - Я не вижу тебя, Божественная, но, кажется, я тебя поймал. Он действительно поймал ее и теперь нес на плече, как мешок с картошкой, а собаки прыгали рядом и вертелись, понимая, что сослужили хорошую службу своему господину. Персефона попыталась ударить Аида ногой, но вышло слабо, а он крепко держал ее, и вырваться было невозможно. - Отпусти меня! - Сперва верни то, что украла. Он оказался под вишневым деревом. Пинки Персефоны раздражали его, и Аид остановился. На мгновение ослабил хватку, чтобы опустить Богиню Весны на траву и заняться шлемом. Персефона воспользовалась случаем, вновь попыталась улизнуть: выскользнула из его объятий, дернулась в сторону. Но вышел еще один напрасный поступок: ей просто удалось заставить их обоих упасть на землю. Аид снова схватил её за талию. - Сними Кунэ! - Нет! Теперь он мой! - Сними, я сказал! - голос Владыки звучал ровно, хоть он и командовал так строго, как любил. Персефона сопротивлялась и брыкалась, но все усилия шли в пустоту: она даже не могла заставить Аида звучать сердито. Теперь Богиня Весны сидела на нём, а он крепко держал ее за бедра, не прилагая никаких особых усилий. Бог Мертвых не стал приказывать в третий раз: просто поднял одну руку, схватил Кунэ и убрал в сторону. Внезапно замер. Улыбнулся Персефоне. Их лица были близко-близко. - Вот и ты! - весело выдохнул Аид. - А ты жулик! - обвиняла девушка, задыхаясь. – Без собак ты бы никогда меня не нашел! - Ой, неужели я тебя обманул? - саркастически парировал Кронид, постукивая ногтем по металлу шлема, и этот звук громко взорвался в ушах Персефоны, словно внутри колокола. Она, наконец, сдалась: взяла Кунэ и положила его на траву. Там, среди зелени и цветов, он выглядел обычным старым шлемом. Персефона на мгновение задержала дыхание, и Аид отпустил ее, расслабив руки. Он спокойно лежал под ней, слегка улыбался. Сидя на Боге Мертвых, девушка чувствовала себя гораздо более победоносной, чем была на самом деле. Когда она успокоилась, то внимательней посмотрела на мужчину. Аид не выглядел уставшим. Он выглядел так, словно ждал чего-то. Его чёрные волосы были растрепаны по траве, гиматий, пояс хитона сбились в сторону. И вдруг оказалось, что достаточно посмотреть на него на секунду дольше, чем следовало. Им обоим стало ясно, что что-то изменилось. И внезапно на них обоих тяжело навалилось желание. Персефона поджала губы и инстинктивно сжала бедра, прижалась промежностью к животу Кронида. Сразу же услышала, что вздохи и выдохи Аида стали короче, взгляд – хищнее, а еще – почувствовала его потвердевший член. Она застонала, узнав его возбуждение, радуясь тому, что именно она его вызвала. Глаза Аида сузились. Персефона слегка приподняла край своего пеплоса, чтобы показать Владыке свои бедра. Его холодные руки не стали ждать и сжали их, сначала около колена, а затем - выше, пальцы поползли к ягодицам. Персефона снова ахнула и, даже если не хотела этого, отодвинулась: скользнула чуть ниже, избегая рук Аида. Она добралась до его колен, и тут внезапно, чтобы остановить ее движения, он приподнялся на локтях. И тотчас же испустил неодобрительный стон, когда рука Персефоны погладила через хитон его живот и член. - Кора... - Да? - В этом нет необходимости. Персефона игриво и неодобрительно покачала головой: - Необходимость? Такое плохое слово для определения любви. - Я серьезно. Ты не должна делать это, чтобы ответить взаимностью, нет... необходимости... - Ты говоришь, как заевшая пластинка, мой король, - она прошептала, упрямо лаская его через ткань. Аид стиснул зубы. Он сделал глубокий вдох, и, наконец, позволил себе вновь упасть в траву. На данный момент, казалось, Бог Мертвых сдался. Богиня Весны решила, что вправе продолжать. Потому что да, она хотела сделать это, а не просто ответить взаимностью, как он думал. Она просто хотела любить его, она так чувствовала. Неужели это было странно? Неужели древний Кронид не мог понять? Ну, может быть. Но она хотела заставить его передумать. Она завозилась с его черными длинными одеждами, не сразу понимая, в какую сторону всё убрать. Наконец, справилась – просто задрала хитон повыше, освобождая длинные, мускулистые ноги Аида, а потом – и его мужское «снаряжение». Персефона была ошеломлена, хотя, возможно, ей и не следовало этого делать. Она только мельком видела его во время купания, но все равно должна была знать: Аид был великим Богом, красивым, как и все Крониды, совершенным и могучим, как и подобало его божественному происхождению. И на мгновение Персефона, дочь поколения, которое почти ничего не сохранило из генеалогии Титанов, почувствовала себя ничтожной из-за своего небольшого роста и пухлого тела. В этот момент, более чем когда-либо осознавая свои недостатки и разницу в размерах, она даже задалась вопросом: а получится ли секс у неё и Владыки Подземного Мира. Аид вновь приподнялся на локтях, чтобы смотреть на девушку. Он явно ожидал ее реакцию. Персефона знала, что, возможно, он волновался даже еще больше, чем она. Аид уже говорил, что не хочет казаться Титаном, но в тот момент, к несчастью для него, он действительно выглядел, как Титан. - О, так и есть... - пробормотала Персефона, чтобы прекратить неловкое молчание, - твой размер ... весьма велик. - Да, - Аид даже не пытался отрицать это; смирение не было его качеством, но он звучал почти вкрадчиво. - Может быть, именно поэтому я не хотел торопиться, малышка. - Не называй меня так. - Но тебе это нравится. Я знаю. Персефона закатила глаза, виноватая и смущенная, с дрожащим дыханием. И попыталась взять бразды правления в свои руки. - Я Богиня Плодородия, мой король, - чувственно поддразнила она. - Ты не должен меня недооценивать. - Я просто хочу, чтобы мы нашли правильное время. Мы сжигаем много этапов в постройке отношений… всё не так, как должно быть. Но Богиня Весны вновь обрела уверенность и вновь погладила самую чувствительную часть Кронида, ощущая жар, столь необычный для тела, которое обычно было таким холодным. Она вырвала стон у Аида и одновременно стала счастливой и удивленной, когда поняла, что Бог Мертвых быстро теряет всю свою хвалёную неумолимость. - Вы только послушайте его! – в шутку возмутилась Персефона. – Он делает пассивно-агрессивные предложения руки и сердца и постоянно твердит, что я должна ночевать в его постели. - Это не имеет к сексу никакого отношения... только то, что я говорю. Но мы должны добраться туда поступательно. Я могу ждать… - Я знаю, что ты можешь ждать, но я не могу, Айдоней. Так что посмотри мне в глаза и скажи, что хочешь, чтобы я остановилась. Эта провокация заставила его сжать челюсти. Он напряг все мышцы тела, вызвав спазм в члене, который уже достиг своего максимального размера. А руки Богини Весны не останавливались, ласкали... Аид посмотрел в её глаза и, казалось, хотел что-то сказать, но смолчал. У него ничего не вышло. Персефона обрадовалась. Рукой, которая по сравнению с ним казалась крошечной, она стала гладить и сжимать грубее. И Аид не мог скрыть, что получает от этого огромное удовольствие. Затем, убедившись, что Бог Мертвых совершенно обезволел, Персефона наклонилась и поцеловала его член, экспериментируя. И опять, Аид её не остановил, вместо этого он вновь застонал, выгнул тело в ожидании. Персефоне захотелось большего: она приоткрыла губы, наслаждаясь особым вкусом члена, взяла его так глубоко, как только получилось. Вскоре грудь Аида начала подниматься и опускаться с той же скоростью и частотой, что и голова Персефоны. Его удовольствие стало почти осязаемым – через его вздохи и стоны. Именно в тот момент, когда Персефона сама завелась дальше некуда, его рука остановила ее: сначала Аид коснулся волос девушки, затем его пальцы скользнули под её подбородок и потянули вверх. Богиня подняла глаза и увидела, что он приподнялся, но только на секунду. Через мгновение ситуация изменилась на противоположную. Быстрый, более ловкий, чем могло показаться, Владыка Подземного Мира поднял девушку и, повернувшись, уложил на землю. Это был жест одновременно жестокий и добрый, сильный и сладкий, немного похожий на сам секс. И когда Аид оказался сверху, неистово целуя Персефону, это было не похоже на него, что Богиня Весны не смогла удержаться и раздвинула широко ноги, поприветствовавала его. Она почувствовала его страсть, когда он развязал пояс ее одежд, потащил их прочь, с бедер и груди, и целовал ее так глубоко и жадно, что Персефона восприняла это, как прелюдию к тому, что должно было произойти. Она почувствовала, что умирает внутри, ее живот сжался. А потом она оказалась обнаженной, если не считать шнурков на животе, и цеплялась за Бога Мертвых, прижатая к Земле его весом. - Это не должно было случиться, - растеряно пробормотал Кронид, продолжая целовать шею и плечи девушки. - Ты слишком нетерпелива, Весна… Словно ища подтверждения своим словам, он опустил руку к промежности Персефоны и смочил пальцы в ее складках. И яростно улыбнулся, довольный результатом. Затем положил свои влажные пальцы на губы девушки, заставил её почувствовать вкус собственного возбуждения. Когда убрал пальцы, Персефона снова спровоцировала его: - Похоже, мы оба теперь нетерпеливы. Но выражение холодного лица Аида никогда не оставляло места для сомнений, то же самое было верно для его глаз. Его уверенность теперь была так близка, так трудно выносима. Он на мгновение замедлился, только чтобы попросить окончательного, формального согласия. - Ты должна быть моей невестой. Но не так… Но Персефона вздохнула. Она чувствовала себя обязанной успокоить его. - Ты из тех, кто хочет всего, - поджала губы, провела рукой по плечу Аида и притянула его ближе, - но я не такая, прими это. Я знаю, чего хочу сейчас, и я хочу быть с тобой. Пожалуйста, мой король, отпусти ситуацию. В этом нет ничего плохого. Еще мгновение - и Аид взглянул на нее, и Персефона поняла, что он анализирует, копается в ее душе, как делал это с душами на Суде, ищет сомнения среди ее согласия. Но он ничего не нашел. Напротив, уверенность в ее чувствах окончательно вытолкнула Кронида за рамки заранее намеченного плана, столь непригодного для отношений с Весной. Аид ринулся целовать ее более страстно, чем прежде. В этот момент Персефона ощутила всю похоть Богов-мужчин, о которой предупреждала Деметра. Сильное желание, которое могло заставить даже такого Бога, как Неумолимый, потерять самообладание. Она почувствовала, как он растянул свой пояс и сбросил хитон. И внезапно важность того, что должно было произойти, о чем она думала, что не имеет понятия, обрушилась на совесть Персефоны, как наковальня. Но это не пугало и не заставляло желать всё остановить, нет. Ее разум был полон ожидания, желания. Бесспорно, в ее голосе звучала нотка страха перед болью, но это был самый маленький страх, который она когда-либо испытывала. Аид расположился меж ее бедер, идеально. Теперь, когда ничто их не разделяло, Персефона почувствовала его тепло и твердость. Инстинктивно посмотрела вниз, зная, что сейчас произойдет. - Посмотри на меня. Пожалуйста, - голос Аида внезапно стал тихим и мягким. Он хотел, чтобы она смотрела ему в глаза, потому что никто никогда не делал этого, и Богиня была теперь единственной, кто мог держать его силу так близко. Но прежде всего Аид хотел, чтобы через взгляд девушка получила всю уверенность, на которую он был способен. Потому что он всегда был джентльменом, как бы страстно ни стремился овладеть Персефоной. Он желал передать ей сейчас весь свой покой. Это всегда было похоже на легкий укус смерти. Богиня Весны была очарована его глазами, слишком черными, слишком белыми. Она почти потеряла себя, как и в первый раз, опьяненная наркотиком уверенности. И вдруг – больно укололо между ног. Аид надавил на барьер девственности, а затем внезапно скользнул дальше, проникая в девушку, меняя ее изнутри и открывая ей новую ступень жизни. Да, это было болезненно. Персефона подавила крик, вжав раскрывшийся рот в плечо мужчины. Она сдержала слезы, потому что боялась, что они заставят ее пожалеть о своем выборе. Но она никогда не раскаивалась, даже в этот момент, такой жестокий, такой агрессивный. Она прильнула к своему любимому, крепко его сжимая, судорожно дыша в его холодную кожу. Аид должен был почувствовать ее скованность, потому что он замер, позволяя ей привыкнуть к новому состоянию, к чужому присутствию. - Тише, Кора, милая, - прошептал ей в ухо самые нежные слова, которые когда-либо произносил. - Расслабься, больше не будет больно.. Персефона повиновалась, сглотнув, потому что поняла, что действительно слишком напряжена. Боль медленно исчезла, но Аид, который, как он всегда говорил, был действительно терпелив, не двигался, чтобы не навязать ей проникновение больше, чем он уже сделал. Вместо этого он во второй раз коснулся пальцами её горячей и влажной щели, пока сам был внутри нее. Когда вновь поднес руку ближе к лицу девушки, он был серьезен. - Смотри, Персефона. Он показал ей свои пальцы, и Богиня Весны впервые в жизни увидела свой ихор, Божественную кровь. Не красную, а жемчужную, мерцающую золотом. Аид видел свой ихор из-за страшных ран, Персефона – из-за любви. И она была ему благодарна. Даже Бог Мертвых на мгновение залюбовался этими светлыми каплями, анализируя их цвет. Он выглядел серьезным, морщась из-за растрепанных волос, которые щекотали его скулы и нос. Это было выражение лица человека, который только что стал свидетелем чего-то священного, чтобы праздновать и уважать. Вот почему он с самого начала воспринял это как церемонию: для него несколько капель ихора Персефоны были подарком. Возможно, Богиня Весны пока не стала его женой, но она была счастлива, что отдала их ему. - Спасибо за доверие, девочка. Ты стала женщиной. Для меня большая честь быть твоим мужчиной. Он произнес это с такой торжественностью, что на мгновение Персефоне показалось, что это некий важный древний ритуал. И она сама вдруг, в мягком свете Элизиума, почувствовала святость момента. Она почувствовала себя новой. Персефоной, больше не Корой. Аид положил руку на землю, и ихор затерялся в траве: как только он пролился, о нем забыли. А потом Аид вновь начал целовать Персефону и ритмично двигаться. Только на мгновение девушке стало еще чуть больно, а потом пришло удовольствие – чувство мужчины, ощущение его в себе. Он заполнил пустоту, которая была в ней слишком долго. Аид продолжал толкать сильнее и глубже, хватая Персефону за бедра, целуя её пышные груди, а она стонала и металась под ним, наконец чувствуя себя полной, живой, плодородной. Все это длилось целую вечность, или так показалось Персефоне. Потом нахлынул жаркий оргазм, и она обхватила Аида, ногами и руками, цепляясь за его спину, даже царапая его, чувствуя, как тает и становится с ним единым целым. Он закончил чуть позже: затаив дыхание, сжав губы, сделал еще два мощных толчка. И наконец напрягся, остановился, расширяясь в Богине Весны тысячью сокращений и давая ей свое семя. Под вишневым деревом, на зеленой траве, в Элизиуме, на берегах Леты… Персефона широко раскрыла глаза, мгновенно оживившись и внезапно испугавшись. Она чувствовала, как его тепло стекает меж бедер, и боялась, что случилось что-то непоправимое. Она села, тяжело дыша, обливаясь потом, с растрепанными волосами. На мгновение Аид растерялся, потому что в ту же секунду понял, в чем дело: он протянул руку, погладил Персефону по волосам, заставил прижаться лбом к своему лбу. - Не волнуйся, - выдохнул он, благодарный и в то же время униженный, - даже Богиня Плодородия ничего не сможет сделать из моего семени. Персефона посмотрела на него, стоящего сейчас перед ней на коленях. Она чувствовала всё странно острее, от прикосновения к траве, до звуков водопада Леты, до запаха цветущей вишни. - О... Прости. Ты... ты...? Ей хотелось уточнить: неужели он бесплоден, но она не хотела быть резкой и, в любом случае, уже через секунду поняла это сама. Она почувствовала. Семя Бога Мертвых медленно умерло внутри ее лона… Аид закрыл глаза, сморщился, страдая и впервые не в силах скрыть этого. Он покачал головой, крепче сжал шею Персефоны, потянул девушку к себе: - Прости меня… пожалуйста… Я никогда не смогу дать тебе детей… На мгновение Персефона растерялась. Ей сразу же захотелось утешить его: она обняла его, села к нему на колени. Кожа к коже, обнаженная, тихая, она сказала ему своим молчанием, что ей все равно, что всё в порядке. Всё и так было прекрасно. Когда они обнялись, она увидела, что рука Аида, лежащая на земле, задела один из цветов – нарцисс. И убила его: сухой скелет цветка лежал неподвижно, окруженный травинками, которые пожелтели. Так Персефона узнала, что Аид до сих пор держал в тайне эту часть своей страшной силы. Теперь он показал ей, потому что считал, что пришло время. И он надеялся, что Богиня Весны сможет принять это. И наконец, он сделал своё признание: - Ничто не может родиться от смерти…