Приговор Персефоны

Как уже говорилось: всё, что могло пойти не так в ту ночь, пошло не так. Во-первых, Персефона прошла мимо хмурых смертных. Потом была тоже весьма неуютная встреча с Зевсом. А потом – всё остальное пошло не так. Возможно, Аид предложил мудро - уйти - и следовало его послушать. Но Персефона не могла знать, насколько всё на самом деле готовилось рухнуть. Она не осознавала этого и наслаждалась огромным бальным залом, сверкающим, как солнце. Богиня Весны перекинулась парой слов с другими Богами, пытаясь преодолеть свою застенчивость. Она встретила свою тетю Гестию, Богиню Домашнего Очага, самую добродетельную и целомудренную из Кронидов. Гестия сама предложила представить Персефону группе Богинь-девственниц, и она согласилась. Аид, к сожалению, вынужден был удалиться, зная, что ему не рады в дамском обществе, особенно если там говорят о целомудрии или сапфической любви. И вот, наконец, Персефона оказалась на другой стороне зала, одна, перед другой группой Богов... и … тут появился мужчина. Смертный. Персефоне показалось странным, что здесь есть человек. Она сразу узнала смертного. Он не мог быть Богом: он делал всё слишком быстро по сравнению с движениями Богов, прекрасно осознавая краткость своей жизни. Тоже казался взволнованным: стучал одной ногой по полу, держа руки сложенными на груди. - Господа, это Персефона, Богиня цветения и весны. Моя племянница, - Гестия представила ее, красиво и вежливо, как любящая мать. Перед ней, готовой к знакомству, стояли два Бога, которые не нуждались в представлении. Первым был Эрос, самый привлекательный из олимпийцев. От него всегда приятно пахло. Его рубашка была наполовину расстегнута, как будто он только что доставил удовольствие какой-то женщине или какому-то мужчине. Рядом стоял Гермес с брошью в виде кадуцея на пиджаке. Он имел озорной взгляд и потрепанную бороду, как тот, кто всегда путешествует. Наконец, пришло время встретиться со странным, взволнованным человеком. Он был средних лет, довольно высокий, с густыми седыми волосами. Он походил на Зевса. - Приятно познакомиться, кузина, - приветствовал он Персефону, целуя ей руку. - Я Пиритус... Пиритус. Этот чертов Пиритус. Вот почему он был так похож на Зевса. Персефона застыла, когда он поцеловал ей руку, более грубо, чем Отец Богов. Разница была в том, что на этот раз Богиня Весны выдернула руку из его пальцев без всякого внимания. В конце концов, все вели себя с ней невежливо. И, конечно, у нее не было никаких иерархических обязательств перед смертным насильником, незаконнорожденным и гибридным отпрыском Бога. Он точно не имел права веселиться на этом гребаном симпозии. По крайней мере, не больше, чем она. Но он был на Олимпе. Теперь Персефона могла думать только о деле Алексиса и о том, что она сделает все возможное, чтобы отправить этого человека в Тартар еще до того, как он умрет. - Кузина, приятно познакомиться. Ты действительно прекрасна, как говорят. - Кузина? Ты серьезно? – это был риторический вопрос, и Персефона произнесла его таким возмутительным тоном, что даже сама не поверила, что может так говорить. Пиритус удивленно пожал плечами. Он истолковал это как искренний вопрос. Да, он был похож на Зевса. Даже слишком. - Ну, я же сын великого Зевса! А ты дочь Деметры, его сестры, - нахально похвастался он, - значит, ты моя кузина, Кора. - Я Божественная Персефона, пожалуйста. И спасибо тебе за то, что объяснил мне степень родства. Но я не могу помнить всех тех кузин и кузенов, которых мой дядя расплёскивает по всему миру. Было бы легче идентифицировать тех немногих смертных, которые не могут похвастаться незаконными связями со мной, правда? На этот раз она по-настоящему рассердилась. Не только на Пиритуса, который тут же обиделся, но и на всех остальных. Гестия, не подозревавшая о недостатках Пиритуса, недоверчиво посмотрела на Персефону. - Кора, похоже, ты нервничаешь. Всё хорошо? Юная Богиня молча посмотрела на Гестию, потом на Эроса и Гермеса. - Да, всё хорошо. Простите. И все же она знала, что это прозвучало нечестно, потому что так оно и было. Ей было не хорошо. Она злилась, испытывала отвращение, обижалась, почти не в силах справиться со всеми негативными эмоциями, которые испытывала. Затем она повернулась, поискала глазами Аида в комнате и увидела, что он разговаривает с Гекатой. Ей бы очень хотелось, чтобы он был рядом, но она не хотела беспокоить его из-за Пиритуса. Он бы тоже расстроился, а Персефона не хотела его расстраивать лишний раз. Она повернулась к собравшимся и широко улыбнулась самой фальшивой улыбкой, которую нашла в своём арсенале. Она знала, что должна сохранять спокойствие. Нельзя было устраивать сцены. - Простите, - повторила Богиня Весны, стараясь говорить спокойнее, - у меня много мыслей… - Это ведь не из-за Деми? Не волнуйся, она скоро успокоится, - сказала Гестия, нежно обнимая Персефону за плечи. – Весна близко, она тоже хочет устроить хорошую погоду. - Мы все на это надеемся, - вмешался Эрос, приподняв бровь и придав лицу лукавое, юное выражение, возможно, пытаясь смягчить ситуацию. - Голодные люди не занимаются любовью – это меня угнетает… Но, Персефона, я хочу немного посплетничать, - он подошел к ней, предложил бокал розового вина. - Как у тебя дела с Неумолимым? Персефона улыбнулась, на этот раз более искренне. Она знала Эроса. Не глубоко, но достаточно: она уже видела его и, даже если они не были близки, она знала, каков он. Эрос не был таким настойчивым, как Зевс, наоборот: он просто хотел поговорить о чем-то, что интересовало его на профессиональном уровне. Это были его тайны, в конце концов, его работа. По этой причине вопрос Бога Любви не обеспокоил девушку. Она знала, что он не имеет никаких скрытых мотивов. Но она не была уверена, говорил ли он о жизни вообще или только о теме секса. Персефона старалась выглядеть рассеянной, не давать слишком много намеков на разговор с другими Богами: она знала, что они любят болтать, и она не хотела, чтобы Аид снова был смущен их сплетнями. - О, всё отлично, правда! «Я люблю его больше, чем собственные тайны», - хотелось ей сказать. Но судя по тому, как Эрос улыбнулся, он, похоже, всё понял. - Рад за тебя. Честно говоря, вы пара, которую я не мог себе представить даже в самых смелых мечтах. Аид, о, Боги ... он всегда очень старался не влипнуть в мою магию. Я всерьез думал, что он безнадежен. Персефона отпила из бокала, позволяя вину ласкать язык. - Я помню твою шутку, в ночь благотворительного аукциона, - прямо сказала она. - Я думала, что ты и Аид не очень хорошо ладите. Эрос широко улыбнулся и пожал плечами. Он откинул назад свои светлые волосы, и хотя в тот день у него не было крыльев, несколько ярких белых перьев слетело на пол. Из-под бледно-розовой рубашки, расстегнутой на три пуговицы, Персефона видела хорошо выбритую грудь. - Нет никакой вражды. Только чистая и простая несовместимость сфер влияния. Я думал, что он несовместим даже с тобой, но, очевидно, я ошибался. С тобой всё по-другому. У него есть что-то особенное для тебя. Я рад за вас обоих, очень. И Эрос говорил искренне. Это было легко понять по его спокойному тону, небрежной манере поправлять воротник. И вдруг он слегка нахмурился. Неожиданно. Повернулся к Пиритусу, улыбнулся и обнял его, уводя прочь: - Пойдем со мной, кузен, я тебя кое с кем познакомлю. Цветок Подземного Мира нельзя трогать, поверь мне. Персефона молчала, все еще держа в руке бокал с вином и нахмурив брови. Она задумалась, что имел в виду Эрос, и на мгновение ей показалось, что он чуть ли не сообщник Пиритуса. Но тут Бог Любви рассеял ее сомнения: быстро наклонившись, он бросил на нее встревоженный взгляд: - Держись от него подальше. И вдруг Персефона поняла, что Эрос сделал это нарочно. Он говорил об Аиде, чтобы Пиритус понял, с кем она приехала на вечеринку. И забрал он его, потому что был Богом плотской любви, знал инстинкты каждого и понимал, что Пиритус жесток. Бастард Зевса хищно смотрел на Эвридику, на бесчисленное множество других женщин, а в тот вечер - на Персефону. * У бастардов Зевса не было середины: они либо были феноменальны, либо являлись жуткой чумой для мира. Казалось, они наследовали или все сильные стороны Бога Неба и Грома, или все его недостатки. Афина являла хороший пример: прямая, мудрая, могущественная, гордая, как Кронид, хотя и принадлежащая ко второму поколению. Пиритус, как это часто случалось с мужским потомством Зевса, унаследовал похоть и нехватку терпения… Персефона вздохнула, погруженная в болтовню с Гестией и Гебой, маленькой девочкой, Богиней Юности, дочкой Геры и Зевса. Эта крошка-блондинка была обреченная вечно оставаться наивным ребенком. Три Богини вместе прогуливались у буфета. Персефона пыталась отвлечься, пробуя фрукты. Но после встречи с Пиритусом и особенно - после предупреждения Эроса - ее желудок сжался. У нее хватило смелости съесть одно зернышко граната с подноса, в котором их было много, без остатка фруктов. Она сделала это только для того, чтобы вспомнить вкус Эреба, по которому скучала так, словно отсутствовала много лет. Пожалуй, это был единственный положительный момент вечера. Олимп казался ей таким странным и страшным, что мысль о супружестве с Аидом показалась весьма хорошей идеей. Она поискала глазами Бога Мертвых. Он стоял в другом конце зала, потому что мужчины и женщины, казалось, разделились. Гестия говорила, что такое часто случается на подобных мероприятиях. Возможно, потому, что многие из добродетельных Богинь предпочитали общество друг друга, не желая, чтоб за ними ухаживали. На мгновение Персефона встретилась взглядом с глазами Аида: издали они казались двумя миндалинами на бледном лице. Она нашла его скучающим. Бог Мертвых улыбнулся ей, Персефона улыбнулась в ответ, прежде чем их обоих разняли другие гости. Аида увлек в разговор Посейдон – его любимый брат. Вместе они выделялись на фоне остальных, и в тот вечер Персефона особенно завидовала их размерам. Ей не нужно было бы беспокоиться о Пиритусе, если бы она была такой же высокой и сильной, как Крониды. Богиня Весны вздохнула и съела еще одно зернышко граната, чтобы успокоиться. Невероятно: она была на поверхности, на Олимпе, перед ней стояли самые роскошные блюда, известные в истории, и она всё равно ела гранат. Эреб действительно её изменил... Тут в ностальгические мысли неожиданно вмешалась Геба: - Мне нужно в туалет. Конечно, она же выпила две чашки йогурта с медом. Персефона и Гестия посмотрели на девочку сверху вниз и поняли, что ее заявление было ничем иным, как просьбой о том, чтобы кто-то сопровождал ее в дамскую комнату. Гестия подняла голову и посмотрела на Геру. Та курила и беседовала с Афродитой. Царица Богов, похоже, была не в лучшем настроении, и тревожить ее в этот момент значило бы заставить Геру взорваться. Персефона и Гестия переглянулись, потом снова посмотрели на Гебу, а та нетерпеливо подпрыгивала на своих пухлых ножках. Гестия была Богиней домашнего очага, ее материнский инстинкт уступал только ее большим размерам, поэтому она и предложила групповой поход в туалет. - Ты поможешь нам, Персефона? Богиня Весны вновь оглядела комнату. Увидела Пиритуса вдали, всё ещё в компании болтливого Эроса. Аид был ещё дальше, с Посейдоном, невозмутимый. Всё шло прекрасно. - Конечно, пойдем. По крайней мере, мы избавим тебя от этого йогурта, крошка. Она погладила Богиню Юности по щеке – Геба хихикнула… * - Геба, крошка, надо тужиться. - Я так и делаю! - Животом, а не ногами. Персефона рассмеялась, услышав речи, доносящиеся из соседней кабинки. Дверь была открыта: Гестия сидела на корточках и подбадривала Гебу в ее телесных нуждах. Должно быть, это был один из первых случаев, когда малышка плотно поела и активизировала свой кишечник, потому что она, казалось, не понимала процесса изгнания отработки. Персефона осталась в фойе туалета, прекрасно обставленном, с мраморными раковинами, позолоченными кранами и деревянными креслами, обитыми тканью. Окна же выходили на гору Олимп. Всё походило больше на кабинет с прилегающим туалетом. Идеи Зевса по дизайну интерьера оказались весьма своеобразны. Персефона проверяла макияж, глядя в зеркало, и услышала безошибочно узнаваемый звук - Геба освободилась от переработанного йогурта. - Ты смогла! – выкрикнула Гестия. - Я смогла! – пискнула Богиня Юности. И в туалете началось большое веселье. Все смеялись, Гестия ещё научила девочку подмываться и помогла ей одеться. - Очень хорошо, милая! Теперь тебе просто нужно делать это один раз в день на протяжении всей вечности. Ты довольна? - Что?! – Геба была справедливо шокирована. Персефона кивнула с притворно печальным видом: - Только если ты снова будешь кушать. Но я заметила, что ты похожа на меня. Ты очень любишь кушать. Я не думаю, что ты остановишься. Гестия, улыбаясь, положила конец этому моменту, объявив, что пора возвращаться в главный зал. Хотя, казалось, она не была так уж счастлива по этому поводу. Но не по тем же причинам, что Аид или Персефона. Она не любила вечеринки, потому что была больше домохозяйкой и никогда не чувствовала себя непринужденно, когда все перерастало в беспокойство. И это уже происходило, потому что Дионис откупорил много новых бутылок. Затем, когда они уже собирались выходить из туалета, распахнулась его дверь. Движение было настолько сильным, что створка едва не ударила Гестию, потрясенную такой стремительностью. Она хотела было возразить, тем более что Геба напугалась, но тут же остановилась, увидев вошедшего. Пиритус…