Приговор Персефоны

-- 89 дней до Узла -- Каждая ночь, проведенная в одиночестве, казалась Аиду длиннее, чем вся его жизнь. Тишина была тяжелой, почти осязаемой. Она принимала форму черного монстра, заполняя покои. Аиду всегда было легко в безмолвной темноте, он не боялся этого врага. Но он всегда думал о том, чтобы королева, супруга помогала ему встречаться с этим монстром.. Днем чуть легчало - отвлекала работа. Если бы Владыка Подземного Мира мог, он предпочел бы сохранить непрерывный ритм тех, у кого была доступная вечность и не было физиологической потребности в отдыхе. Но сперва в Эребе было мало душ, и в любом случае многие жители Подземного Мира не походили на Бога Мертвых. Они нуждались в еде, сне, отпусках. Ночью же всё замедлялось. Аид ненавидел пустые залы Дворца, ненавидел тщетность сна и, прежде всего, ненавидел часы и все смертные технологии, которые измеряли время и напоминали ему об отце. Он ненавидел Время. Эту технологию смертных. Ещё и телефон ненавидел, который теперь позвонил в глубину его одиночества, подозрительно для позднего часа. Аид повернулся в кресле и посмотрел на нарушителя спокойствия. Аппарат не определил входящий номер, но это не имело значения. Просто взглянув на него, Аид уже знал, кто прячется на другом конце провода. Он также знал, что если ответит, то поссорится. Но ссориться всегда было лучше, чем скучать всю ночь напролет, каждую ночь, в течение тысяч лет. И он поднял трубку, поднес ее к уху: - Да? На другом конце сперва была тишина. Если бы Аид обострил свой слух, то мог бы почувствовать тяжелое дыхание, механическое и неестественное, оно просачивалось через аппарат, который придумали смертные. - Аид? Деми… Ее голос, мягкий, безмятежный, но сильный, как и в первый раз, когда он его услышал. - Γειά σας, Деметра. Давно тебя не слышал. Приветствие прозвучало слишком официально, Аид это знал. Хорошо: такова была цель. Деметра должна была знать, что сотни тысяч лет неприязни и оскорблений к Эребу не могут быть отменены одним телефонным звонком посреди ночи. - Γειά σας, - она приспособилась к формальности брата, но не к его холодности; её голос звучал сокрушенно. - Я разбудила тебя? Аид горько усмехнулся, в плохом настроении, сжав губы: - Нет. Я все еще не признаю сон. - Как... как твои дела? «Одиноко» - хотел сказать он. Но сказал: - Хорошо. Как ты? - Хорошо. Пауза. Нелегко было снова начать беседовать после стольких веков молчания. Деметра звучала всё ещё так, как тогда, когда они были детьми. Но они уже давно выросли. Они не могли притворяться, что время остановилось в той пещере, где Аид впервые открыл глаза. Бог Мертвых решил подбодрить Богиню Урожая. Ему не нравилось, что она молчит. - В чем дело, сестра? Почему звонишь в такое время? На другом конце провода послышался какой-то шум, как будто Деметра шмыгала носом после того, как перестала плакать. - А, это просто по работе, - пояснила она. - Я хотела спросить: что ты собираешься делать с Великим Симпозиумом. Ты ведь там будешь? Аид откинулся на спинку кресла и скрестил ноги в лодыжках, обдумывая ответ. Он убрал трубку от лица, чтобы нервно выдохнуть, а затем ответил: - Не думаю. Моя позиция давно ясна. Нет нужды повторять ее в сотый раз. - На этот раз голосовать будет большинство присутствующих, а не как в 45-м. Если ты хочешь сказать свое слово, тебе лучше приехать. Честно говоря, я не понимаю, как ты можешь быть настолько глух к проблемам, стучащимся в нашу дверь. - Зевс просил тебя убедить меня? - это был искренний вопрос. Такое было возможно. Зевс понимал, что старший брат ему не по зубам, а еще знал, что Деметра всегда была слабостью Владыки Подземного Мира. - Нет, - сердито ответила Богиня. - Я позвонила тебе по собственной воле, потому что считаю этот вопрос важным. На этот раз всё слишком серьезно. Ты не можешь не обращать внимания. - Две башни рухнули, Деметра. Случались раньше и пострашней катастрофы. И ещё будет много других... - Это не просто две башни, ты тоже это знаешь. Они не сами рухнули – их разрушили. Люди никогда не обладали такой разрушительной силой, как сейчас... Аид усмехнулся без тени иронии. - А, сестра. Теперь ты понимаешь, про что я говорил тебе двести тысяч лет назад? Эти люди уже не кажутся безобидными, не так ли? На другой стороне вновь воцарилась тишина. Аид подумал, не обидел ли он ее до такой степени, что снова довел до слез. Вместо этого, немного позже, голос Деметры стал сильным и громоподобным, как тогда, когда она заставила его открыть глаза. - Ты был прав. Это то, что ты хочешь услышать? Получи. Да, люди пугают, - признала она, впервые в жизни рассуждая логично, и Аид оценил это. - Но хуже всего то, что они продолжают убивать во имя нас. Это должно закончиться, вот почему мы должны раскрыть себя, и ты это знаешь. - Это большая ошибка. Во-первых: я не заинтересован в мире живых. В отличие от тебя я не боюсь мертвых людей. Во-вторых: религия – это не что иное, как оправдание. Так было для крестовых походов, так было для Гитлера. На карту поставлены обычные политические интересы. Наше откровение ничего не изменит. Только усложнит нам работу. В-третьих: мы уже говорили об этом после Хиросимы, очень хорошо. Скажи мне, что изменилось? Погибло много американцев, значит, все гораздо серьезнее? Они даже не верят в нас, и я не понимаю, почему тебя это так волнует. То, что ты называешь «не просто две башни», на самом деле просто две башни, Деметра. Нас это не должно интересовать, они даже не в нашей юрисдикции. - Ты говоришь, как монотеист. - Я говорю так, как должна говорить и ты. И почему бы тебе не отдать мне должное? Я предсказал эту и другие трагедии на двести тысяч лет вперед, а ты мне ни разу не поверила. Теперь я говорю тебе: лучший выбор – не раскрывать себя. Но ты все еще относишься ко мне так, будто моя сила – ничто по сравнению с глупой атомной бомбой или угнанными самолетами. Я не понимаю тебя, сестра. Я просто не понимаю тебя. Но спорить с Деметрой всегда было трудно, и столетия не сделали Богиню Урожая более податливой. На самом деле, когда она чувствовала себя пойманной в ловушку спора, она, как обычно, резко обрывала и заканчивала разговор, упрямясь: - Я буду голосовать «за», я уже приняла решение и знаю, что многие думают так же, как и я. 2001 год станет Годом Божественного Откровения, я это чувствую. Если ты хочешь сказать свое слово, на этот раз ты должен появиться, или решение будет принято без тебя. - Я приеду, - заверил Аид, - но ничего не изменится. Я не дам своего одобрения, но я не смогу и тебя переубедить. В одном ты права, Деметра: решение уже принято. И я в ужасе от последствий. Особенно для тебя... ты ведь живешь среди людей. Это была чистая правда. Деметра понятия не имела, какими требовательными могу стать люди, когда они узнают, кто она такая. Но она восприняла эту последнюю фразу как очередное напоминание о том, что она отказалась жить с Аидом в Эребе, поэтому стала еще холоднее. - Ладно, Аид, на сегодня я достаточно тебя потерпела. Увидимся в декабре. Спокойной ночи. Она повесила трубку, снова оставила его в одиночестве… * -- 3 часа до Узла -- Великий Симпозиум по Откровению был проведен в Норвегии, в одном из домов Одина, на острове в Хеллефьорде. Это место выбрали Главные Боги, и позже Олфур сказал, что для него было честью провести такое значимое мероприятие. В полутемной зале, современной по архитектуре, но традиционной по убранству, с рунами и древним оружием на стенах, действительно, собрались все. Присутствующие были разнообразны и колоритны: явились составляющие эллинистического, нордического, египетского, индейского, африканского анимистического, синтоистского, индонезийского, индуистского Пантеонов и многих других. И да, были также монотеисты. Уникальное событие: Бог евреев, Бог мусульман. У них не было физической формы, они не открывали себя никому, даже другим Богам, и обычно появлялись в виде ореола света. Поскольку их стратегия состояла в том, чтобы объявить себя уникальными, всем стало очевидно, что они будут голосовать против Откровения. Всего собралось больше тысячи Божеств. Но зал, построенный, как аудитория для конференций, всех прекрасно вместил. На центральной трибуне возвышался большой стол хозяина – Одина. Рядом с ним сидела блондинка Фрейя, ее волосы были заплетены в тысячу кос и украшены заколками с рунами; справа от пары крутился слишком энергичный Тор; наконец, позади стояли в ряд Валькирии, прямые и суровые, как солдаты. Аид, облаченный в свой деловой костюм и темные очки, сел в кресло рядом с Анубисом. Бог-Шакал в тот день был серьезен, и из-за этого выглядел странно. Еще он явно был напуган: съежился в кресле, опустив нос и прижав свои уши к голове. Только увидев его, Аид понял, что Анубис будет голосовать за Откровение. Когда все расселись, Один поднялся из кресла. Со своей длинной белой и заплетенной в косу бородой он напоминал Зевса, но выглядел более серьезным, более царственным. Он заговорил на своем языке, но каждый Бог понимал его, потому что между всемогущими существами не существовало идиоматических барьеров. - Божественные господа, благодарю вас за то, что вы собрались здесь сегодня, 15 декабря 2001 года, в современной западной нотации. Мы здесь, чтобы обсудить Божественное Откровение и, в случае, если большинство проголосует «за», - последующий план действий. Голосовать станет абсолютное большинство присутствующих, то есть половина плюс один. Мы начнем обсуждение дисциплинированно и мудро, не обижая друг друга. Кто хочет говорить, говорите сейчас. Конечно, все очень, очень хотели высказаться, и было невозможно распутать все индивидуальные мотивы, которые возникли в тот день. Но Аид, всегда молчаливый, хороший слушатель, определил главные партии. С одной стороны находились политеисты. Почти все они были сторонниками откровения, по причинам, которые имели мало общего с 11 сентября. Для многих главной целью было вернуть себе верующих, поскольку люди больше не поклонялись им. Политеисты знали, что мигнул шанс вернуть паству, чтобы не чувствовать неутолимую жажду. С другой стороны были монотеисты и немногие другие: Арес, Морриган, многие Божества войны. Они являлись наименее сплоченной фракцией. Но они выступали против Откровения. Монотеисты не могли допустить, чтобы другие Боги доказали свое существование, ведь тогда им пришлось бы поделиться верующими, а одним из главных постулатов религий монотеистов была слепая вера. Боги войны, хаоса или смерти, с другой стороны, кричали против Откровения только потому, что верили, что это приведет к прочному и скучному миру. Дебаты всё же вышли неспокойными. Очень быстро мнения начали накладываться друг на друга, затем начались колкие высказывания, а чуть позже – и настоящие оскорбления. - Мне плевать на американцев! - кричал Арес, а Морриган, Локи, Эрис и другие Боги хаоса его поддержали. - Они не молятся нам, так пусть умирают, пусть воюют! Война необходима! Она контролирует количество людей. Они же плодовиты, как крысы! - Дело не в американцах, не в европейцах и не в азиатах, - высказался один из индусов (Аид не сразу его заметил в неразберихе). – Дело в том, чтобы делать добро миру, который мы все разделяем. Все наши религии обесценивают жестокость, поэтому мы все должны согласиться с Откровением. - Голос ошибочен в основе, - утверждали монотеисты, - мы в меньшинстве по определению, наш голос не может считаться только одним из ваших, возлюбленные многобожники. Мы также близки к Святому Рождеству, вы не можете создать так много шума в этот священный период. - Заткнитесь! - опять взревел Арес, который был против монотеистов, потому что он был против всего и всех. - Вы украли у нас наши священные праздники тысячи лет назад, если мы не проголосуем за Откровение, то не для того, чтобы почтить ваше Рождество! - Вы еще навязали нам свою календарную систему! - пожаловался японский Шинигами. С этого момента стало трудно следить за ходом дискуссии, даже для такого Бога, как Аид. В самом деле, особенно для такого, как он. В одной зале оказалось так много Богов, и это разладило Бога Мертвых: он видел их всех в разных цветах и вспышках. Огромная уверенность сдавила Аида, ему стало больно. Он вздохнул, молча. Еще и Анубис молчал. А Деметра тоже что-то кричала со своего дальнего кресла, повернувшись лицом к монотеистам. - Боги, - тихо пожаловался Бог-Шакал, - иногда мне стыдно быть частью нашей расы. Аид сочувственно повернулся к нему. - Ты в порядке? - он спросил, как хороший друг, потому что знал, что ответ будет отрицательным. - Нет, - ответил Анубис, рыча. - Слишком много крика - у меня болят уши. Аид протянул руку и сжал его плечо, чтобы подбодрить, а спор все еще бушевал. На самом деле, Аид не понимал, почему. Все Боги были очень упрямы, никто из них не собирался менять своё решение, так зачем они начали спор? Почему просто не начать голосование? - Ты все еще против Откровения, да? – внезапно спросил Анубис, осторожно. Он будто боялся затронуть щекотливую тему и потерять друга. - Да, я против. Хотя, честно говоря, мне жаль, что я придерживаюсь того же мнения, что и придурок Арес. Анубис невесело усмехнулся. Но потом вновь стал серьезным, даже испуганным. - Ты не сочтешь меня глупым, если я проголосую «за»? Кронид посмотрел на него и покачал головой. Анубис был его другом со времен первого в истории Конгресса Богов загробной жизни. Аид сознавал, что вызывает в нём определенное почтение, более из-за иерархии инфра-Пантеона. Но он не хотел дать Анубису повод думать, что их дружба разрушится из-за разности во мнениях. Поэтому Аид успокоил его: - Я уже знаю, что ты проголосуешь «за». Тебе нужны молитвы, я знаю. Но мне все равно. Голосуй, как желаешь. Анубис улыбнулся своей двусмысленной и животной улыбкой. Затем пошевелился, и Аид понял, что сейчас будет одна из взрывных эмоций Бога-Шакала: египтянин протянул руку и обнял его. Крепко сжал Кронида, похлопал по плечу: - Спасибо, ты хороший друг, - сказал Анубис ему на ухо. - Пусть таинства никогда не разделяют нас, брат. На мгновение Аид был ошеломлен тем, как Анубис его назвал. Потом, однако, он понял, что никогда не слышал, чтобы Зевс или Посейдон называли его братом, так искренне и ласково. И он вдруг пожелал встретиться с Анубисом гораздо раньше, еще ребенком, и встретиться с ним лицом к лицу. Аид в свою очередь обнял египтянина: - Этого никогда не будет, брат. Это то, что я твёрдо знаю. Они улыбнулись друг другу и по обоюдному согласию решили с этого момента молчать и следить за дебатами. В конце концов, дискуссия вошла в долгую и напряженную фазу: Боги начали вскакивать з кресел, а Арес уже пообещал, что сдерет кое с кого кожу. Один тоже кричал, пытался всех успокоить, но его никто не слушал. Тогда могучий Тор ударил своим молотом по столу, разбил столешницу на две части. Всем сразу стало очевидно, что бесполезно продолжать оскорбления. С таким же успехом они могли бы просто проголосовать. И Боги сделали это, наконец, в тишине, осознавая святость момента. Поднятых рук «за» оказалось большинство. Даже пересчитывать не пришлось. Однако, как и в 1945 году, реакция после голосования была взрывоопасной. Проигравшие громко возмущались, победители же советовали им примириться с волей Симпозиума. Аид, напротив, ничего не сказал. Он оставил Богов в их анархии и встал, серьезный, неизменный, как всегда, одернул рукава пиджака. И направился к выходу. - Эй, не принимай это на свой счет, - остановил его Анубис, всё ещё навострив уши. – Не будь таким пессимистом. Может, всё сложится хорошо и для тебя тоже. У Эреба будет больше душ, если больше людей станут молиться тебе. Аид улыбнулся, оценив то, что Анубис хотел смягчить его несчастье. Но пожал плечами и серьезно ответил: - Я не сержусь. Решение Симпозиума неверное, но оно принято, и я это уважаю. Я просто надеюсь, что оно того стоит. Он похлопал египтянина по плечу и вышел из зала…