Broken

       Сцилла давно не чувствовала эту острую боль. Она забыла, что эта боль остается под ребрами. Сцилла забыла, как легкие сжимает. На самом деле она помнила. Просто не хотела вспоминать. Она всегда была опустошенной. Сцилла была одинока до чертиков. Замкнута по своей же воле. Ей так было проще. Она не выстраивала стены, она просто держала автомат в руках и к ней боялись подойти.        Она решила забить на все и не идти уже на свои лекции. Закрыв аудиторию, в которой теперь все было по ее правилам, на ключ, она сползла на пол. Она молча плакала. Занималась тем, что не делала давно. И дышать становилось еще тяжелее. Хотелось разнести тут все в хлам, но нельзя. Как минимум, потому что ее могут услышать. Поэтому она впивалась ногтями в ладони. Этих полумесяцев, которые были еле заметны, было достаточно на ее руках. Она позволила себе тихо, почти беззвучно, скулить. Но легче не становилось, все еще хотелось что-нибудь разнести.

***

       Раэлль вернулась в свою комнату и рухнула на кровать. Ее трясло. Ей было за себя стыдно. Благо, это единственная лекция, которая была, потому что у нее была возможность прийти в себя. И как она могла так необдуманно такое ляпнуть? С другой же стороны, как она должна была это понять? Ну, можно было не срываться. «Боже, Коллар, какая ты тупая!»        — Земля вызывает Раэлль, — над ней нависла Талли.        В глазах ее отражалась обеспокоенность. Чертовка Крейвен, всегда знала, если что-то случилось.        — Все хорошо, — хрипло говорит Раэлль.        — Звучит неправдоподобно, — вмешивается Эбигейл, которая читала книгу, лежа на своей кровати.        — Я не получу зачет по культурологии, потому что я сделала лишнее, — на одном дыхании выдает блондинка.        Эбигейл отрывается от книги и смотрит на подругу. Она садится на край кровати, не осмелившись подойти.        — Что ты сделала?        Она была не готова отвечать. Это было личное. Это было между ней и Сциллой, потому что они чувствовали одинаковое. Она не может об этом говорить. Не сейчас.        — Я сделала ей больно, — уклончиво отвечает девушка.        — Ты ударила ее? — выпаливает Талли.        Раэлль вскакивает и садится на кровати.        — Боже мой, Талли, нет. Словесно.        Талли, кажется, облегченно выдыхает. Будь у Раэлль иное настроение, она бы даже посмеялась над этим.        — Все обойдется. Извинишься, она остынет.        Раэлль этого не выносит. Она встает с кровати и рыщет в карманах. Не находит. Оборачивается назад, роется в сумке (плевать, что она давно ее не трогала). Нет.        — Черт, — выдыхает она.        Подруги с непониманием смотрят на Раэлль, но явно боятся спросить, что происходит. Раэлль же запускает руку в волосы и вздыхает. Она явно оставила его в аудитории, потому что знает, что всегда носит его с собой. Придется вернуться туда. Возможно она не столкнется со Сциллой. Возможно, у той уже свои лекции, или она вообще ушла в комнату общежития. Раэлль еще раз выдыхает и выходит из комнаты, оставляя своих друзей в растерянности.        Она подходит к аудитории и дергает дверь. Конечно закрыто. Она стучит, потому что знает, что скорее всего ей откроют.        Сцилла сидит на полу в полной тишине. Она уже успокоилась. Слезы больше не текут по щекам, но боль никуда не делась. Все еще больно. Но она знала, что так будет.        Девушка вздрагивает, когда в дверь стучат. Она задевает ногой стол и с него что-то падает. Планшет. Черт. Тот, кто стучал, стопроцентно услышал. А это значит, что ей придется открыть, но она все еще медлит, надеяться, что человек спихнет все на «показалось» и уйдет.        Но стук раздается снова. Сцилла закрывает глаза и стирает с щек и шеи слезы, которые не успели высохнуть. Она встает и тихо подходит к двери, но все еще медлит прежде чем открыть.        Еще один стук. Сцилла понимает, у нее нет выбора. Глубокий вдох, и она открывает, уже придумывая оправдание, почему не открыла сразу.        Но когда дверь открывается, она понимает, что объяснять ничего не нужно. Раэлль. Почему она здесь. Черт!        Раэлль смотрит, и у нее все сжимается. Она бы хотела ее обнять, ей хотелось бы все исправить.        — Я кажется забыла здесь блокнот. Он для меня важен, — тихо и хрипло говорит Раэлль, отводя глаза, потому что ей стыдно.        Сцилла не сразу понимает, что от нее хотят, только потом отходит, чтобы пропустить девушку вглубь аудитории. Молча. Не хочет говорить, пока еще больно и обидно.        Коллар проходит к месту, где она сидела. С губ слетает облегченный вдох, когда она его находит. На автомате проводит по обложке пальцами и открывает где-то в середине, где заложена страница. Читает первые строчки: «Привет, дочка. Я очень по тебе скучаю. Хочу тебя увидеть. Скоро буду дома, и мы сходим в парк. Пожалуйста, будь хорошей девочкой, такой, какой я всегда учила тебе быть…». Закрывает блокнот вместе с глазами. Глубокий вдох. Медленный тихий выдох.        — Сцил, прости меня, пожалуйста. Я дура, — на развороте говорит она.        Видит, что дверь закрыта. Видит, что Сцилла сидит за столом над бумаги и делает вид, что чем-то увлечена, но почему-то Раэлль почти уверена, что та просто ждет, пока Коллар уйдет.        — Все хорошо. Иди, — не поднимая глаза, сухо говорит Рамсхорн.        — Нет, не хорошо.        Раэлль в два прыжка оказывается около стола Сциллы и нависает над ним, создавая тень, чтобы привлечь к себе внимание девушки. И она добивается желаемого — Сцилла поднимает на нее усталые красные глаза.        — Чего тебе еще нужно? Поставлю я тебе зачет, уйди, Коллар. Прошу тебя, — почти скулит брюнетка, запуская руку в свои густые волосы.        — Да не в зачете дело. Плевать хотела я на него. Мне жаль. Я знаю, что ты чувствуешь, и я не хотела причинять тебе эту боль. Я тяжело схожусь с людьми и…        Рамсхорн нагло затыкает ей рот.        — Ничего ты не знаешь! — она встает с места, — Мои родители умерли в автокатастрофе. И я должна была быть с ними. Меня вообще не должно было быть сейчас здесь. Просто я плохо себя чувствовала, поэтому осталась дома. Мне было шестнадцать и потому сразу после этого меня забрали в детский дом. Я не знаю, похоронили моих родителей или нет. Если да, я даже не знаю, где. И у меня никого нет, в отличие от тебя. Так что нихера ты не знаешь.        В конце она срывается на крик, а последнее предложение чеканит по словам, буквально выплевывая их в лицо блондинки. Но Раэлль не теряется. Она, не думая, обнимает ее, сильно прижимая к себе. Она чувствует как Рамсхорн стоит напряженная всем телом, а после чувствует, как та медленно обмякла в ее руках, и слышит тихие всхлипы. Она разрешает Сцилле просто плакать себе в плечо. Она лишь тихо шепчет избитое: «Все будет хорошо».        Через какое-то время Сцилла успокаивается. И Раэлль отпускает ее, заглядывая в глазах. Рамсхорн будет жалеть о том, что сорвалась, что раскрыла блондинке кусок своей души и доверила его. Зря. Особенно то, что она доверила самое тяжелое, что у нее было…        — Прости, — снова шепчет Коллар.        Сцилла молчит. Смотрит куда-то в шею Раэлль. Признаться честно, никто ее так не обнимал. Только Портер, которого она любила. И который тоже умер. Словно все, кого она любит, умирают рядом с ней. Хотя она знает, что это не ее вина.        — Я пойду, — снова шепчет Раэлль.               Рамсхорн молчит и ничего не говорит. Слишком смешанные чувства. Блондинка вроде так противна ей, но при этом словно единственная, кто может ее понять.        — Завтра в двенадцать часов. Здесь, — глядя в пустоту говорит брюнетка.        — Что?        — Твой зачет. Я не могу поставить его тебе просто так. Так что мы будем обсуждать некоторые из пройденных тем, которые ты пропустила. Если все будет достойно, то проблем у тебя с сессией не будет.        Она поворачивает голову и как-то странно смотрит на Раэлль. Словно с надеждой на то, что она придет и одновременно с мольбой «не приходи».        Глаза Раэлль быстро бегают по лицу девушки, словно ища подвох. Но, вроде, она его не нашла.        — Спасибо.        Сцилла лишь несколько раз кивает, снова не глядя на блондинку.