half god half devil

      Ремингтон открыл дверь. На пороге стоял Эндрю Деннис Бирсак собственной персоной. В его руке была бутылка крепкой текилы. Отлично, это даже на руку.       — Соскучился? — спросил Энди, криво улыбнувшись. Нахально. Победно.       «Рано радуешься, сука.»       Ремингтон прикусил нижнюю губу и кивнул, после чего впустил гостя в квартиру. Закрыл дверь.       — Не хочу показаться некультурным, так что покажешь, где у тебя туалет и где можно руки вымыть?       — Конечно, — кивнул Реми. — Я возьму? — Он указал на бутылку алкоголя, и Энди без каких-либо проблем отдал её ему.       Лейт заботливо провёл Бирсака до ванной, а сам отправился на кухню, быстро достал стаканы, налил в них алкоголь и в один из них кинул таблетку снотворного, что сразу зашипела и стала растворяться.       — Быстрее, быстрее... — взмолился Ремингтон, до боли укусив нижнюю губу. — Ну же...       «Не нервничай. Я рядом.»       Лейт услышал звук туалетного смыва. Открылся кран. Бирсак мыл руки.       — Надеюсь, ты ничего не почувствуешь, мой хороший... — прошептал Лейт, поставив стаканы на стол возле каждой тарелки с приготовленным ужином. Ремингтон довольно долго готовил, даже старался, чтобы Энди ничего не заподозрил и подумал, что Рем действительно решил к нему вернуться, мол, дурак и не подумал головой, когда сбегал. Конечно, это было далеко не так. Ремингтон не был глупым — по крайней мере, не настолько.       К моменту, как вернулся Бирсак, таблетка растворилась. Ремингтон сидел за столом и терпеливо ждал. Энди приземлился на стул напротив.       — Научился готовить? — усмехнулся парень. Реми взял в руки столовые приборы, проглатывая собственный страх.       — Старался для тебя... — проговорил он негромко. Его взгляд неуверенно поднялся на Энди.       — Приятно слышать.       Конечно, приятно, когда всё это делается исключительно для тебя. Будто ты — Солнце, возле которого должны крутиться остальные, а иначе ты их сожжёшь. Но Энди был обычным человеком, значит, крутиться вокруг него никто не будет. Совсем скоро не будет.       Бирсак взял в руки стакан.       — Давай для начала выпьем, — предложил он. Хотя, конечно, это не предложение, это — требование, и если отказаться, то столкнёшься с таким гневом, какого нет ни в одном нормальном человеке. — За воссоединение.       Улыбка, глаза, интонация — всё фальшь. Он искусно создал иллюзию «хорошего парня», коим никогда не являлся. Сначала он был тем самым «хорошим парнем», но, поняв, что достаточно завладел разумом парня, стал вытворять то, что хотел. Грёбанная фальшивка, подделка, за которой нет ничего, кроме разъедающей желчи. Страх смешался с гневом, но показывать этого Ремингтон, конечно, не стал. Нужно вести игру дальше, дать ему почувствовать себя, как дома, будто он тут ведущий. Как потом печально осознавать, что ты, оказывается, ведомый.       Лейт положил столовые приборы и также взял стакан. Натянул улыбку — делать это он умел, причём так, что не догадаешься, притворялся он или нет. В тишине послышался стук стекла — чокнулись. Ремингтон отпил совсем немного, чтобы не пьянеть, в то время как Энди осушил почти половину стакана. Лейт поморщился, в то время как на лице гостя не было и тени отвращения, наоборот — он с ухмылкой облизал губы. Реми тут же отправил в рот кусочек жареного мяса, чтобы закусить этот отвратный вкус алкоголя. Текила, всё-таки, не его напиток.       — Где, кстати, тот твой дружок? Длинноволосый который, — поинтересовался Энди. Рем сглотнул.       «Всегда рядом, но ему знать об этом не обязательно», — отозвался чужой голос в голове. Он был прав.       Ремингтон пожал плечами.       — Не знаю, — равнодушно бросил. — Не общаюсь с ним уже как пару дней.       «Неплохо врёшь.»       Реми едва сдержался, чтобы не улыбнуться.       Нависло молчание. Энди всё ещё не притрагивался к еде, его стакан был наполовину пуст, а в глазах танцевали черти. Он был более, чем доволен собой — это видно невооружённым глазом. Ремингтону хотелось стереть эту наглую ухмылку с лица, но нет, Лейт, держись, не сейчас. Пусть сначала подействует снотворное — Энди достаточно выпил, и Рем надеялся, что вскоре таблетка начнёт действовать. Слишком долго тянуть он вряд ли сможет.       — Послушай, — заговорил Энди, и Реми поднял на него взгляд. Почти в ту же секунду почувствовал, как на его колено легла чужая ладонь. Лейт сглотнул. — Мне правда жаль за то, что было. — Улыбки на лице Бирсака уже не было, говорил он тихо, а в глазах читалось сожаление. — Я осознал, и... Я был такой скотиной, господи, и я это признаю. Пожалуйста, прости меня. Прошу.       «Надеюсь, ты не веришь ни единому его слову.»       Конечно, Ремингтон не верил. Сначала убивать его во всех смыслах, едва не лишать единственного родственника, а затем просить прощения — Энди серьёзно думал, что Лейт настолько тупой? Но сейчас нужно было подыграть, заставить бывшего поверить, что Рем — всё такой же наивный мальчишка, каким был раньше, пока ему не вправили мозги. Играть дурачка Реми умел.       — Я думал только о тебе, — продолжил Энди. — Пожалуйста, дай мне шанс. Прошу тебя.       «Разбежался.»       Лейт сглотнул. Столовые приборы легли на тарелку. Глубокий вдох — спокойно, Ремингтон, спокойно. Просто потяни время, это ведь всё игра, так ведь? Из которой ты ещё и выйдешь победителем, если потерпишь.       — Энди...       Бирсак встал из-за стола, обошёл его и подошёл к Ремингтону, который также поднялся с места и рукой опёрся о столешницу. Энди остановился почти вплотную к Лейту, чьё сердце стучало слишком сильно и быстро, отдаваясь болью в грудной клетке.       — Мне больше никто не нужен, — прошептал Бирсак, смотря парню прямо в глаза. — Прошу, давай попробуем всё сначала.       Ремингтон опустил взгляд и тут же Энди прикоснулся своими холодными пальцами к чужому подбородку. Лейту пришлось вновь поднять взгляд на такого нежного и осторожного сейчас парня, но по итогу оказывавшемся жестоким и не знающим меры тираном. Чёртов манипулятор.       — Хорошо, — прошептал Ремингтон и кивнул. — Последний шанс. Я даю его тебе.       Энди улыбнулся, и эта улыбка не была нахальной и дерзкой, а вполне милой и счастливой. Как же умело он притворялся — ему точно стоило пойти учиться на актёра. У него бы получилось. Так врать и играть умел не каждый.       Энди выдохнул, затем наклонился и прикоснулся своими губами к губам Ремингтона — трепетно, нежно, будто это их первый поцелуй. Лейт ответил — ничего другого не оставалось. Целовался Бирсак лениво, медленно, а, приоткрыв глаза, он столкнулся с ним взглядом, который был... уставшим? Снотворное начинало действовать? Даже руку с его лица опустил. Что ж, видимо, церемониться уже не стоило, а пора переходить к действиям. Нужно немного ускорить действие снотворного. Его рука медленно поднялась к шее Энди, запуталась в его чёрных прядях, и в одно мгновение Ремингтон разорвал поцелуй и, вложив все силы, что были, ударил Бирсака лицом о стол и столкнул на пол. На столешнице остались капли крови, на полу же их было гораздо больше. Бирсак лежал, не шевелясь. Отключился.       Ремингтон часто задышал. Его взгляд сверлил тело на полу, лежавшее без сознания, истекавшее кровью. Выдохнул — получилось. Это не его завалили, а он завалил. Что ж, повод для гордости.       Ремингтон обошёл тело и взял огромный острый нож — кажется, для резки мяса. Снова уставился на Бирсака, сжал рукоять сильнее и был не в силах сдвинуться с места.       — Признаюсь, я этого от тебя не ожидал. — Голос позади заставил повернуть голову. К нему подошёл Эмерсон и положил ладонь на плечо, обратил взгляд к телу, что сделал и Реми. — Давай.       Лейт вздохнул.       — Дай же мне его кровь.       В Ремингтоне необычайно резко вспыхнула ярость. Он поджал губы.       — Покажи, что ты что-то можешь.       Ремингтон в ту же секунду опустился и вонзил в грудь Энди нож, по самую рукоять. Затем ещё. Снова удар. Ещё один. На коже и одежде появились брызги и пятнышки грязной крови, Ремингтон почувствовал её запах и привкус на губах. Он хрипел, оскаливался, а вскоре на лице появилась нервная, переходившая в безумную, улыбка. С плеч будто сняли огромный груз, воздух стал свежее, голова — чище.       С последним ударом из дальних уголков сознания исчез страх.       Ремингтон вынул нож и отбросил его в сторону. С рук на одежду трупа капала чужая кровь, он пытался отдышаться. Хорошо, как же, чёрт возьми, хорошо.       Лейт поднялся на ноги вновь и обернулся к довольно улыбавшемуся Эмерсону, будто учитель, гордившийся своим учеником. Барретт сделал к нему шаг, схватил за челюсть, притянув тем самым к себе, и впился в его губы жадным, таким же безумным поцелуем. Эмерсон слизывал кровь с губ Ремингтона, кусал их, а Лейт не оказывал сопротивления, наоборот — активно действовал.       Эмерсон оторвался от парня первым.       — Кровь у него дерьмовая на вкус, — произнёс, после чего взглянул на труп. Он отпустил Ремингтона и шагнул к нему, сел на его живот. — Посмотрим, каково же сердце.       Он положил ладонь на грудь Энди, впился пальцами и проник под кожу, под рёбра и, нащупав жизненно важный орган, обхватил пальцами плотнее и резко потянул наверх. Хруст — сломались рёбра. В грудной клетке образовалась дыра. Эмерсон перевернул ладонь и взглянул на сердце, мокрое и мягкое по ощущениям. По бледной руке и грубым пальцам стекала кровь, капала на одежду и в проделанную дыру. Барретт осмотрел орган, немного повертев его, а вскоре приблизил к себе и, прикрыв глаза, впился в него зубами и откусил с характерным хлюпающим звуком. Эмерсон был похож на дикого зверя, но он всё ещё был прекрасен.       Ремингтон сглотнул, наблюдая за всем этим. Он испытывал смешанные чувства, однако их все перекрывал шок. От произошедшего и от осознания, что он избавился от источника большинства проблем в его жизни. Любого от столь жуткой сцены потянуло бы блевать, но Реми этого не чувствовал — парень и сам не понимал, что чувствовал. Чувствовал ли вообще.       — Отвратно, — произнёс Эмерсон и бросил сердце обратно в дыру, где, помимо крови, виднелись остатки рёбер и их поломанные куски, пыль. Он поднялся с места и, поправив одежду окровавленными руками, обернулся к шокированному Ремингтону. Вокруг рта Барретта была кровь, она стекала с уголков губ, подбородку и шее. Лейт словил себя на мысли, что такой вид Эмерсона нравился ему ещё больше. — Я разберусь с трупом, а ты вымойся. И переоденься. Одежду потом отдашь мне — её не отстирать.       Ремингтон послушно кивнул и направился в ванную, пялясь куда-то в одну точку перед собой. Эмерсон облизал губы и взглянул на труп. Пора с ним закончить.

* * *

      Эмерсон, приличной одетый, чистый, будто только что из душа, тащил за собой мусорный пакет. На улице темно, дороги едва освещали фонарные столбы, в окнах — темно, редко где горели огни света. Барретт оглянулся — свидетелей нет. Посмотрел наверх, в окна — никто не выглядывал. Отлично. Когда он подошёл к мусорке, остановился на пару мгновений, чтобы отдышаться, а затем закинул мешок в контейнер. Отряхнул руки и направился обратно в подъезд.       Никто и ничто больше их не побеспокоит. Они вместе и теперь никаких преград не было. По пути Эмерсон взглянул на букву «Р» на своём запястье и ухмыльнулся.       Вместе навсегда.