I'll never break down again. / Я больше никогда не сломаюсь.

Pov Серафим       — Какого черта мы вообще тут что-то разбираем!? Покойная находилась под крылом моего мужа, а это значит, что только наша дочь Ульяна должна получить права на группу! — Первым свою кандидатуру решил выдвинуть какой-то неуравновешенный папаня. Нервы у него явно оставляют желать лучшего, ибо на крик он сорвался сразу же, как мой отец закончил речь. — Одну минуточку! А с каких это пор девушки омеги начали претендовать на серьезные контракты лейбла!? — С правой стороны стола в спор вмешалась женщина, судя по всему, мама двойняшек-альф. — А вот с тех самых, когда сыночек-омега Лаврова заимел уже несколько особо крупных контрактов, а потом очередь и до супруга дошла! Что вы так на меня смотрите, Ян Тхуанович? — О, до нас дошли. Жаль отец запретил отвечать, а то я бы нашел, что сказать. Так налетели, как будто это не лейбл моего отца и он не имеет прав распоряжаться делами конторы. Вот с какой радости он на чьих-то детей и супругов должен что-то переписывать? Либо я чего-то не понимаю, либо у них совсем мозги запарились. — Вы закончили свой словесный фонтан? Может, все же начнем конструктивно разбирать этот вопрос? — Отец начал заметно закипать, но смог спокойно одернуть истеричных родителей. — Нет, не закончили! Слушайте, а может быть вы нам расскажете, что же в этот раз пошло не так и вы не решились по-тихому оформить проект на своего сыночка или муженька? Семейка не смогла выбрать, кому достанется прибыльная группа? Какая жалость… Ну ничего! Мы все дружно поможем! — В дело вернулся все тот же неадекватный родитель девочки. Краем глаза я заметил своего злющего папу, который из последних сил сдерживал свою ярость. — Ох, вас интересует почему я не оформил документы на кого-то из своей семьи? Что ж, я могу ответить. В мои руки попадают только те контракты, срок действия которых, по тем или иным причинам подходит к концу, но сейчас другой случай, и по его поводу я не успел выучить фирменный танец на костях для получения прав на группу покойной. Однако, вы подсуетились и подготовили прекрасный канкан. Продолжайте, я с радостью лицезрею падение ваших зачатков морали на самое дно. — Стервозность мужчины умерила пыл, и он сел на свое место закрыв рот. Отец невероятно остроумен и колок в высказываниях, и все это прекрасно дополняет его суровый взгляд лидера, а вот папа не любит молоть языком и предпочитает сразу вдарить обидчику. Я же умудрился все эти качества совместить в себе. Сначала язвлю, а потом бью. — Прекрасно. Я все еще хочу выслушать кандидатуры и поскорее закончить это собрание. С кого начнем? — Отец решил «подопнуть» сидящих в правильное русло, ибо все происходящее порядком начало надоедать и раздражать. — Ну, я считаю, что один из моих трех сыновей вполне смог бы занять роль правообладателя этой группы. — Свою позицию высказал один из директоров. Если мне не изменяет память, то его зовут Кирилл Мастаков. — Насколько я в курсе личных дел ваших детей, то они занимаются рекламой нашего лейбла и официально работают в конторе. Я уже не раз сказал, что права на группу могут получить только те, кто никаким образом не относятся к лейблам. Надеюсь, сейчас до всех дошла эта очень важная информация. — Голос отца с каждым словом становился все громче и громче, но он старался контролировать эмоции. — И сразу насчет Ульяны. Ей тринадцать лет, а контракт заключается с лицами достигшими как минимум четырнадцати лет. Жду другие варианты. — Бедолага. Все связки сорвал своим ором на нас и в итоге обломался. Его дочь заохала, но папашка просто ловил воздух ртом и хлопал удивленными глазками. — Отлично! Тогда остаются мои сыновья. Они не относятся к лейблам и обоим по восемнадцать лет. — К лейблам они может и не имеют отношения, а вот к уголовному кодексу очень даже. Я не могу позволить оформить права на людей, которые имеют судимость, пусть и условную. — Вот это повороты. Альфы сразу оскалились и опустили глаза в пол. Нет, а на что они вообще рассчитывали? Давайте сразу на заключенных начнем оформлять права. А что? «Прямиком из СИЗО в тур по городам России!» хороший заголовок для газеты. Информация такого рода очень востребована журналистами и другими лейблами. Желание пошатнуть репутацию отцовской конторы имеется у многих известных личностей, но пока никому не удавалось устроить скандал. — Кандидатур больше нет? Отлично. А сейчас я предоставлю вашему вниманию человека пятнадцати лет, без судимостей, не состоящего на лейблах и даже не ведущего светскую жизнь. Да, вы совершенно правы — это мой сын Серафим. А чтобы у вас не было лишних поводов для сплетен, я не стану делить проценты прибыли, а сразу направлю их в оборот нашего лейбла. Возражения есть? — Странно. Если отец знал, что из всех кандидатур подхожу только я, то для чего весь этот фарс? — То есть вот так? Ну да, ну да. Не удивительно, что ваш сынуля не имеет отношения к музыкальной индустрии. Насколько мне известно, он полная бездарность, да еще и дефектный. Моя дочь пусть и без контрактов, но хотя бы полноценная, здоровая и прекрасно поет. — Слова этого стервоча хоть и не разозлили, но знатно задели. Конечно, если бы я обладал музыкальным потенциалом, как отец, то может и жизнь сложилась иначе, а вот насчет моего «дефекта», извините, но я лучше буду таким вот уродом для некоторых. Меня это больше радует, чем перспектива раздвигать ноги перед первым попавшимся альфачом и иметь из принципов только «если меньше 20см, то прошу проходить мимо». Никогда в жизни не подпишусь на это все. Отец заметил мое изменение в лице и положил свою руку мне на плечо. Я отвел взгляд в сторону папы и понял, что еще одно слово в мою сторону и здесь начнутся бои без правил. — Это все? В следующий раз, когда вам некому будет высказаться по поводу своих обид и выплеснуть негативные эмоции, то обратитесь к психологу. Хотя, судя по тому, как вы орали в самом начале собрания, то в принципе можете навестить психиатра. Еще кто-нибудь хочет высказаться? — Да катитесь к черту вы и вся ваша семейка ничтожная! Ульяна, уходим! — Этот неадекватный схватил за руку свою дочь и понеся к выходу, но, видимо, запутался в ногах и смачно шлепнулся пластом на пол. Все, включая меня, подскочили из-за стола, чтобы убедиться в целостности этого недоразумения. Однако моё внимание привлекло хихиканье папы, который как сидел на своем месте, так и сидит. Ульяна помогла встать своему горе папаше, и они ушли. — Сейчас я попрошу аналогично, но без падений, удалиться всех, кроме директората. Святослав и Серафим вас это не касается. — Вслед за первыми выходцами последовали остальные, но уже молча. — И так… Вы довольны концертом? Вот такое вы хотели видеть каждый раз, когда дело касается переоформления контрактов?! Я долго терпел ваши выходки, но даже мое терпени имеет границы!.. — Опа, вот теперь отец дал волю эмоциям. — Ян Тхуанович, мы это иначе себе представляли… — Все, кроме Ульяна Евгеньевича начали оправдываться и что-то объяснять, но отец даже слушать не стал их отговорки. — Да? Тогда может быть пора прекратить поливать грязью мою семью и давать ложную информацию прессе? Думали я не узнаю? — Вот и пали все занавесы. Папа давненько рассказывал мне, что кто-то сливает информацию репортёрам о тонкостях нашей жизни, но я никогда бы не подумал, что это делают такие близкие люди папы и отца. — Поймите и вы нас! Мы тоже имеем права на проценты от контрактов, которые вы все оформили на себя! — Один из директоров начал кричать и судорожно пытаться объяснить поступок коллектива, но опять же отец проигнорировал его попытки. — Вы? Права? Это мой лейбл, моя студия, моя контора. Все что вы имели — это хорошие зарплаты, гарантированное светлое будущее ваших детей и кучу возможностей. Спросите, почему имеЛИ? С радостью хочу сообщить, что Эрнест Шарбелович, Дмитрий Анатольевич и, конечно же, Кирилл Мастаков — уволены. Людочка уже ждет вас, чтобы подписать увольнительные и прочие бумаги. Всего доброго, надеюсь не свидимся. — Жестокое решение, как никак столько лет вместе, плечом к плечу, но бизнес есть бизнес. Досадно, что они так поступили с отцом, мной и папой, однако это их косяк и они за него поплатились. Уже бывшие коллеги отца продолжали что-то доказывать, но все это оказалось впустую, и им пришлось смириться. В итоге в кабинете остались только мы и Ульян Евгеньевич. — Браво, Ян, снимаю шляпу! Растешь в делах бизнеса, но, к сожалению, без начальства работать нельзя. Придется найти новых. В этом я могу помочь. — Ульян Евгеньевич начал разряжать обстановку, но получается с трудом. — Ян, объяснять нам уже ничего не требуется. Хотелось бы наконец-то покинуть это здание. — Папа даже не дал возможность хоть что-то сказать отцу по поводу произошедшего. — Свят, мне правда жаль, что вам пришлось все это слушать, но… — Ах, тебе просто жаль? Отлично! А если бы дошло до рукоприкладства, то тебе было бы просто досадно? Я прав? Наш сын не вылазит из кабинетов психологов, а после такого мы все дружно переедем жить в больницу! — Папа начал срываться на крик, и обстановка стала накаляться. Только вот насчет психологов он неправ. Это была проблема лет двух-трех назад, а сейчас просто наблюдение и курсы успокоительных. Хотя, папа знатно намучился с моими паническими атаками и истериками после переездов. Буду считать, что про это он вспомнил просто для драматизма. — Святослав Александрович, успешные люди всегда провоцируют менее успешную толпу, порождая зависть и ненависть. Вы же прекрасно это знаете. — На помощь отцу поспешил его бывший продюсер. — Да, Ульян Евгеньевич, вы правы. Просто все, что касается сына я очень близко воспринимаю к сердцу. — Папа выдохнул и опустил голову вниз, пытаясь отвлечься. Отец сел перед ним на корточки и взял его за руку, тихо что-то нашептывая. — Серафим, вы вели себя просто непоколебимо. Мне приятно видеть собранного и серьезного человека, особенно, когда дело касается таких вот ситуаций. Ян, ты таким в его возрасте не был. — Отец поднялся на ноги и улыбнулся Ульяну Евгеньевичу. — Да, я таким не был. В этом плане он во многом меня превзошел. Такое воспитание заслуга Свята. А вот я не заслуживаю называться отцом Серафима и каюсь за все свои упущения. — Слова отца вызвали улыбку на моем лице. Он никогда не хвалил меня и уж тем более не говорил, что жалеет о неучастие в моей жизни. Все же, сгладить острые углы обид на отца не получится, но мне очень приятно слышать от него, что я в чем-то его превзошел. — Отец из тебя, мягко говоря, хреновый, но поверь, ты как минимум не бросил и не выкинул семью из своей жизни. У тебя есть время взяться за голову и не прохерить другие, не менее ценные моменты семейной жизни. Поверь, их еще будет достаточно... А сейчас давай отпустим мучеников и перейдем к делам конторы. Ах, да… Святослав Александрович, как ваша нога? — В полном здравии! В отличии от колен той истерички. — Я так и знал, что падение стервозного папаши было неслучайным. Ну, зато мой папа душу отвел и сейчас сидит довольный, после упоминания о своем подвиге. Отомстил за всех так сказать. — Ну, вы в принципе можете идти. Сегодня я здесь останусь. Так что меня не ждите. И да… Свят, там на ресепшене направления, которые ты просил. Не забудь забрать. — Ладно. Допоздна не засиживаетесь и всего хорошего. Фим, пошли. — Папа взял меня за руку и повел на выход. Я даже попрощаться не успел, хотя и не горел особым желанием. — Фуф, наконец-то этот ад закончился. Увижу этих сволочей — глаза на кулак намотаю! Вот это надо было такое ляпнуть! Уроды. Ты как себя чувствуешь? — В принципе нормально. На правду, так сказать, не обижаются аха-ха-ха. — Я сделал вид, что меня это все совершенно не обидело, но папе от этого легче не стало. — На какую правду!? Во-первых, ты не побочный или как этот уёбок выразился, а просто со сложным организмом. Скоро вылечимся и все образуется. Во-вторых, у тебя идеальный музыкальный слух, но вся эта мишура просто не в твоих интересах. Твое призвание в чем-то другом. Понял? — Папа начал зачитывать свои нотации, пока мы идем к лифту. Хотелось бы, конечно, поспорить, но это ни к чему хорошему не приведет. — Да, папа… Вылечимся. Пошли быстрее. Я кушать хочу. — Все-все. Идем в лифт. — Через пять минут мы дошли до ресепшна, и Людочка передала папе какие-то бумажки. Так же она сказала, что водитель отца уже нас ждет, чтобы отвезти домой. — Видишь, все боятся, когда ты голодный. И лифт быстро едет, и Людочка много не болтает, и Ян машину организовал. Не рискуют связываться с голодным Серафимкой! — Папа очень обрадовался очередному поводу для подкола, но я действительно сильно хочу есть. — Пошли быстрее! — Я начал подталкивать папу для ускорения в нашу машину, ибо стендап может затянуться. — Здравствуйте. Вы же нас ждете, да? — Папа наклонился к водителю, чтобы удостовериться, наша ли это машина. — Да, Святослав Александрович, я за вами. Вас же домой? — Домой, домой! Серафим, садимся! Это за нами. — Я сел на заднее сидение, и мы поехали.