Совсем другая история

Проснулся Стайлз неожиданно отдохнувшим и бодрым, несмотря на то, что половину ночи он провёл в попытке немного сойти с ума, обратиться в волка и пойти побегать по лесу. Рядом успокоено сопел Айзек, сонно моргал Скотт и медленно просыпалась Эрика. Дерек и Питер уже бодрствовали и выглядели вполне хорошо, никоем образом не напоминая людей, которые большую половину ночи успокаивали рычащих и вырывающихся подростков. Лучше всех выглядел, конечно, Питер, который как всегда улыбался и приветствовал всех своих бет (и Скотта) покровительственными кивками головой. Всех, кроме Стайлза, которому досталось быстрое поглаживание по плечу и шее. Стилински на этом моменте замер, не зная, отстраниться ему или принять этот… знак внимания? Ласку? Что это было вообще? Вчерашний разговор с Питером на тему пар вспыхнул в голове подобно костру, теперь всё казалось намного реальнее, чем накануне вечером. Хейл явно не шутил, когда сказал, что выбрал Стайлза парой, и Стилински едва ли не впервые в жизни не мог понять, как ему поступить и что делать. Принять предложение и тем самым поставить крест на своей личной жизни? Да, Стайлз с недавних пор задумывался о том, что хотел бы поскорее расстаться с девственностью, но Вселенная услышала его просьбу явно в каком-то другом направлении, потому что Питер совершенно не подходил под определение ʺмилая нежная девушка, желательно Лидияʺ. Стилински не мог представить себя и Питера в хоть сколько-нибудь романтичной ситуации, что уж тут говорить об одной постели? Хотя, опять же, кто вообще говорил о романтике? Хейл вполне ясно высказал мысль, что верность у них в паре будет не в почёте. Главное не попадаться на глаза стаи. А если предложение не принять, то можно начинать паковать вещички и покупать карты, возможно даже не только Штатов. Питер не стал бы бросать слов на ветер, а жить на одной территории с альфой, который тебя выгоняет – у Стайлза просто не хватило бы сил противостоять. Даже если рядом со Стилински встанет Скотт, вдвоём они не смогут выступить против альфы, который реально прогоняет их со своей территории. Стайлз, разумеется, не знал всего этого наверняка, но интуиция, к которой он привык прислушиваться, говорила об этом в полный голос. Волк внутри него отказывался ссориться с альфой и настоятельно рекомендовал принять предложение вожака, которое было очень почётным. Стайлз с волком согласен не был и не без оснований начал считать, что через пару месяцев такой жизни вообще станет шизофреником, потому что волк, вообще-то, был им же самим. Поэтому, по сути, Стилински ссорился, спорил и не соглашался с самим собой. Мда. И почему вся случающаяся задница обязательно случается именно со Стайлзом? Как будто в мире мало других подростков, которые могли бы занять почётное место невероятного неудачника. И то, что Питер великодушно дал ему время подумать – это вообще казалось тонкой издёвкой, потому что выбора-то он ему особого не дал. Нет, всегда можно пойти и во всём чистосердечно признаться отцу, выдать ему предварительно взятые у Криса Арджента пули, обсыпать с головы до ног рябиновой золой и выпустить разбираться с Питером, но почему-то этот вариант совсем не лидировал во внутреннем списке приоритетов Стайлза. И вот кто бы знал, почему именно. Из-за всех этих мыслей, которые прыгали в его голове со скоростью бешенных зайцев, Стайлз от руки Питера не отстранился и совершенно не заметил направленных на него взглядов: недоумённого от Скотта и недовольного от Дерека. Эрика и Айзек ничего не заметили, растирая слегка занемевшие за ночь руки и ноги, а Питеру, кажется, такое послушание пришлось по душе, потому что руку свою он задержал несколько дольше, чем должен был. Это Стайлз уже заметил, хотел отодвинуться и скинуть руку Питера со своего плеча и… ничего не сделал. Просто ничего. Остался сидеть на месте, не дёрнулся, не отстранился, буквально всем существом ощущая радость внутреннего волка. Он… почти дал согласие. Питер улыбнулся, сжал плечо Стайлза чуть сильнее и отошёл к Айзеку и Эрике, потрепав их по волосам. И это не смотрелось, как заигрывания. Хотя возможно, что Стилински просто знал, какие Питер имеет на него виды, поэтому теперь каждое движение в свою сторону будет расценивать как намёк. — Ну что ж, поздравляю вас с первым полнолунием, которое вы пережили, — сказал Питер, обращаясь к бетам. — Сейчас мы разберёмся, кто и что чувствовал и как пытался себя контролировать. Скотт, ты не в моей стае, так что можешь уйти, если не хочешь остаться, конечно. Маккол посмотрел на Стайлза, будто спрашивая, что ему делать. Стилински пожал плечами, показывая, что сам остаётся, а друг может решать сам. Скотт задумался, мотнул головой, слегка недовольно скривил губы, посмотрел на немного погрызенное кресло и вздохнул. — Останусь, — буркнул Маккол, чем вызвал тонкую улыбку Питера. — Прекрасно. Тогда предлагаю выйти из дома, поесть и поговорить о сегодняшней ночи, — предложил Хейл, без особых усилий открывая тяжёлую подвальную дверь. — Разговаривать на пустой желудок глупо и непродуктивно. С этим утверждением сложно было не согласиться, поскольку желудки у всех бет требовательно бурчали, неоднозначно сообщая, что пора бы дать им еды. Однако, поесть никто не успел, поскольку едва подростки вышли из подвала и включили предусмотрительно отключённые сотовые (никто из них не был уверен, что сможет ответить на звонок в полуобращённом состоянии), на телефон Стайлза, Скотта и Айзека свалились десятки пропущенных вызовов. Стилински похолодел, увидев, что все они были от отца. Причём звонил шериф не только ему, но и Лейхи с Макколом. Переглянувшись с остальными, Стайлз собирался перезвонить отцу, но в это время тот позвонил сам. — Пап? — спросил Стайлз, заранее готовясь ко всему. — Что-то слу… — Где ты? — без приветствия и с явной злостью, беспокойством и усталостью спросил Джон. — Я же сказал, что буду у Айзека, — начал Стайлз. — Я был у Айзека, — опять перебил его отец. — И у Скотта. И у целой толпы ваших одноклассников, но нигде вас не было. Поэтому ещё раз, Стайлз. Где ты сейчас? — Я… — судорожно пытался придумать отмазку парень, беспомощно оглядываясь на собравшихся. — Я в лесу, пап. Точнее, не совсем в лесу… Со мной всё нормально. Я приеду и объясню, хорошо. Прямо сейчас. И… — Айзек и Скотт с тобой? — снова прервал сбивчивую речь сына шериф. — Да, они тут, — подтвердил Стайлз, посмотрев на парней. — А что?.. — Чтобы через полчаса все были в полицейском участке, — отрезал Джон. — Хорошо, пап, сейчас едем, — закивал Стайлз. — Но что случилось-то?! Я понимаю, у нас будет серьёзный разговор, но… — Мы обнаружили труп отца Айзека, — со вселенской усталостью отозвался Джон. — В участок, Стайлз. Сейчас же. — Да, едем… — только и смог ответить парень, смотря широко открытыми глазами на мгновенно побледневшего Айзека. Дерек успел схватить рванувшегося в сторону парня в самый последний момент, позволяя распороть себе руки и грудь до крови. Эрика закрыла рот одной рукой, другой вцепившись в стоящего рядом Скотта, а Стайлз сделал автоматический шаг вперёд, где-то на подсознательном уровне ощущая потребность быть как можно ближе к члену стаи, который только что узнал ужасную новость. На Питера никто не посмотрел, поэтому никто и не заметил его задумчивый взгляд. *_*_* Стайлз любил полицейский участок с детства. Его отец работал в полицейском участке, и он сам всегда хотел там работать, потому что это было интересно. Стайлза все знали и всегда ему улыбались, миссис Дженкинс – дежурная – угощала маленького Стилински пончиками и чаем (потому что только самоубийца напоил бы Стайлза кофе), а другие офицеры доверяли ему ʺважныеʺ дела, позволяя мелкому сыну шерифа носиться с ничего незначащими бумажками между столами. Конечно, когда Стайлз подрос и стал требовать пустить себя то в архив, то на допрос, его всегда выпроваживали, но всё так же улыбались и угощали пончиками. Стайлз любил полицейский участок, потому что он вырос в нём, среди людей, которых знал с детства. Он всегда приходил к отцу свободно и спокойно, мог задержаться и разговориться со всеми офицерами. Но не сегодня. Сегодня в полицейский участок идти не хотелось. Стайлз сжимал руль джипа до побелевших костяшек, стараясь успокоиться и придумать, что говорить отцу. В голове не было ни одной связной мысли, хотелось схватиться руками за волосы и просто заорать от всего сразу – но особенно от глухой апатии и отчаяния Айзека, сидящего на заднем сидении. Стилински то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, смотрел, как Скотт крепко сжимает плечи Лейхи – Маккол даже не пытался делать вид, что его не волнует состояние парня. Айзек был бледным и отстранённым, он явно старался уложить в голове то, что недавно услышал. Ему было трудно – каким бы плохим человеком ни был мистер Лейхи, он был его отцом. Стайлз не знал, что сказать и как помочь, не знал этого и Скотт, поэтому они могли молча выражать свою поддержку. Питер отпустил их без разговоров и сказал, что сам встретится с ними позже. Стайлза он похлопал по плечу, а вот Айзека обнял – и это был один из немногих человечных поступков старшего Хейла. Все беты почувствовали исходящие от Питера альфа-волны, которые успокаивали, поскольку несли в себе только поддержку и участие. Айзек вцепился в Питера в ответ и несколько минут стоял так, приходя в себя. Потом Айзека обняла Эрика, которая изначально хотела поехать с ними, но согласилась с Дереком и Питером насчёт того, что это плохая идея. Джон не сказал ничего насчёт Рейес, так что не стоило говорить о том, что в лесу в ночь убийства была ещё и она. Айзек не плакал. Он был бледный, слегка нервный, но не плакал. Сжимал губы и отводил глаза, но держался молодцом, хотя Стайлз бы посоветовал ему не сдерживаться. Но сейчас это было совсем не в тему, совсем не к месту, так что Стилински не стал влезать со своим мнением. Айзек бы явно не обрадовался, если бы ему советовали, как себя вести. Перед входом в полицейский участок Стайлз притянул Айзека к себе и крепко обнял, абсолютно плюя на то, как это может выглядеть со стороны. Лейхи на несколько секунд замер, а потом с силой сжал плечи Стилински, ища поддержки. Айзек старался держаться, старался казаться невозмутимым, но правда была в том, что он был всего лишь подростком, который остался один. И если у Стайлза была возможность показать, что за ним не пустота, а стая – он это сделает. Скотт тоже не отходил далеко. Он хоть и не был официально в стае, но чувствовал эмоции Айзека, хотел ему помочь и поддержать – чисто на интуитивно-эмоциональном уровне. Лейхи всё это понимал и был ему благодарен, им обоим – и от этого становилось хоть чуть-чуть, но легче. Причём неизвестно даже, кому больше – Айзеку или всем остальным. Шериф их уже ждал. Рядом с ним стояла уставшая и невыспавшаяся Мелисса, по которой было видно, что её разбудили ночью и спать она так больше и не легла. Скотт виновато посмотрел на мать, но та только покачала головой, явно не собираясь сейчас с сыном разговаривать, отложив серьёзные разборки на потом. Стайлз тоже виновато смотрел на родителя, в голове лихорадочно перебирая варианты возможных последствий. Больше всего его пугало вовсе не отлучение от компа или джипа, не домашний арест на месяц и лишение карманных денег. Больше всего пугал взгляд отца – острый, но бесконечно уставший и разочарованный. Не осуждающий, а именно разочарованный. Стайлз боялся этого взгляда, сильно, до дрожи в пальцах боялся разочаровать отца, своего самого близкого и родного человека. Айзек ни на кого виновато не смотрел. Лейхи выглядел слегка потеряно, словно не совсем понимал, что вообще он здесь делает, зачем ему нужно с кем-то разговаривать в полиции, что вообще вокруг происходит. Взгляд сам собой выхватил немолодую женщину в строгом костюме и сочувствующим взглядом – типичный социальный работник, с печатью понимания и доброжелательности на лице. В голове сами собой всплыли уроки по праву и обществознанию, где мистер Милиган – забавный старичок с бородкой и очками-половинками – рассказывал, что допрашивать несовершеннолетних полицейские могут только в присутствии родителей, законных представителей или работников социальной службы. И видимо эта женщина будет вместе с Айзеком при разговоре с полицией. Социальный работник. Значит, его отец действительно… Айзек резко выдохнул и вцепился в руку Стайлза. Стилински чуть не зарычал, когда его окатило мощной волной страха и отчаяния. С другой стороны в Лейхи так же сильно вцепился Скотт, прикрыв на мгновение глаза, пряча промелькнувший янтарный отблеск. Их волки нервничали, требовали немедленно что-то сделать, чтобы успокоить члена стаи, помочь, поддержать. Хотелось обнять Айзека, обвернуться вокруг него, и чтобы вся остальная стая тоже его обняла, заключила в круг и защитила, помогла. — Айзек Лейхи? — уточнила женщина в строгом костюме. — Меня зовут Джессика Смит, я из соцзащиты. Давайте отойдём, хорошо? Айзек кивнул и, на последок сжав руку Стайлза, подошёл к женщине, которая повела его к одному из столов офицеров. Стилински и Маккол проводили его взглядами и только потом посмотрели на своих родителей. Шериф развернулся и пошёл в свой кабинет, кивком головы показав следовать за ним. Ни Джон, ни Мелисса ничего не говорили, и от этого, если честно, было только хуже. К тому же, Стайлз буквально изнывал от любопытства, но спрашивать у отца о том, как именно убили мистера Лейхи, к тому же в непосредственной близости к Айзеку, было бы странным. Хотя, никто ведь не говорил про убийство, правда? Может быть это был несчастный случай с автомобильной аварией, или он шёл по лестнице и упал, или провалился в яму… У Стайлза была превосходная фантазия, он мог придумать ещё сотню несчастных случаев, которые чисто теоретически могли послужить причиной смерти. Но интуиция упорно утверждала, что отца Айзека именно убили. И ведь в этот раз на Питера не свалишь! — Пап, а… — начал Стайлз, как только они все вчетвером вошли в кабинет шерифа. — Нет, — перебил Джон. — Никаких вопросов с твоей стороны, Стайлз. Только мои вопросы и ваши ответы. Даже не смей мне врать и начинать своё "смотря что ты подразумеваешь под ложью". Дело серьёзное и отнеситесь к нему серьёзно. Если нет, то разговаривать с вами будет кто-нибудь другой, понятно? Скотт и Стайлз синхронно кивнули. Если с ними разговаривали в таком тоне, то дело действительно было серьёзным, а значит кривляться и увиливать не стоило. Да, они не будут говорить правду, но и слишком завираться тоже не будут. По крайней мере, они сами на это надеялись. — Хорошо, — вздохнул шериф. — Где вы были всю ночь? — В лесу, — покаянно вздохнул Стайлз. — Ночевали на голой земле? — уточнил Джон. — Нет, конечно. Мы… короче, мы вроде как ночевали в доме Хейлов, — старательно делая виноватый и смущённый вид, отозвался Стайлз. — В доме Хейлов, который находится на частной территории и в котором недавно произошло убийство. В том доме, рядом с которым вы ещё труп раскопали? — кивнул шериф, с непередаваемым выражением лица, посмотрев на сына. — Ну, мы постучали, прежде чем войти, — сказал Стайлз. —И там никого не было, так что… — Зачем вы вообще туда попёрлись, объясни мне! — слегка повысил голос Джон. — Если так хотелось побыть где-то одним, пришли бы к нам, я на дежурстве сегодня был. — Потому что мы подростки! — воскликнул Стайлз, слегка подпрыгивая на стуле. —Потому что это интересно! Неужели ты сам никогда не хотел… — За несколько месяцев у нас в лесу совершено три убийства, Стайлз! И вы решили, что пойти погулять ночью в лес – хорошая идея? — Три? — удивился парень. — Как три? Было ведь… — Три, — категорично отрезал шериф. — Вы всю ночь были в лесу в доме Хейлов? — Да, часов с десяти, — кивнул Стайлз. Шериф перевёл взгляд на молчавшего всё это время Скотта. Тот неуютно поёжился, но кивнул. Они ещё в машине договорились, что говорить будет Стилински, а Маккол – только отвечать на заданные непосредственно ему вопросы. У Стайлза язык был подвешен, а Скотт мог и потеряться, особенно под взглядами шерифа и матери. — Кто с вами был? — спросил Джон. — Только мы втроём. Я, Скотт и Айзек, — отозвался Стилински. — Это может кто-нибудь подтвердить? — Эм, нет, наверное. Только если у Хейлов не стоят скрытые камеры, в чём я сильно сомневаюсь, — покачал головой Стайлз. — А что случилось? Нас в чём-то подозревают? Джон только вздохнул и прикрыл глаза, потерев их пальцами. Он выглядел вымотанным и уставшим, словно не спал как минимум суток трое, хотя это было не так: Стайлз лично укладывал отца спать прошлым утром. Конечно, усталость могла означать беспокойство за сына, волнение и переживание, но Стайлз уже давно научился читать эмоции отца. — Они подозревают Айзека, да? — спросил парень, обессилено откинувшись на спинку стула. — В убийстве отца. Господи, папа, это же идиотизм! — Стайлз! — повысил голос Джон. — Давай ты не будешь оценивать работу полиции, хорошо? — Хорошо, хорошо, — поднял руки Стайлз, а потом зажмурился и, уже предчувствуя бурю негодования со стороны Айзека, решительно сказал, — мистер Лейхи был сволочью, папа. Нет, не перебивай. Ни Айзек, ни я, ни Скотт к его убийству не причастны, но если тебя интересует моё мнение, то он это заслужил. То, как он обращался с сыном – явный пример того, как не следует обращаться с детьми. Он был дерьмовым отцом, по крайней мере, в последнее время. И я знаю, как сейчас плохо Айзеку, потому что он всё-таки был его семьёй, но я, пусть меня Айзек за это ненавидит, не могу сказать, что мне жаль. Потому что нет, не жаль. Стайлз выдохнул и попытался не обращать внимание на эмоции Айзека, который, находясь в соседнем помещении, конечно же всё слышал. Чувства Лейхи бурлили и накатывали на Стилински волной, смывая, сбивая с ног. Стайлзу хотелось подойти к Айзеку, как-то успокоить, извиниться – за резкие слова, а не за их смысл, ведь Стилински реально думал, что мистер Лейхи заслужил смерть. Нет, Стайлз прекрасно понимал, что так неправильно, что так нельзя, но как заставить себя испытывать другие чувства? Рядом почти не дышал Скотт, старательно не смотря никуда вообще, мысленно, видимо, проклиная тот день, когда он решил связаться со Стилински. — Стайлз… — в изумлении прошептала Мелисса, пока Джон просто не мог найти слов, услышав от своего сына подобные речи. — Да, я знаю, как это звучит, — со вселенской усталостью отозвался парень. — Пап, можно мне отправить одну смс? Ничего криминального, потом покажу. И, не дожидаясь слов отца, Стайлз уже быстро набрал текст на телефоне. Ответ пришёл меньше, чем через минуту. Парень кивнул сам себе и посмотрел на шерифа, который выглядел сбитым с толку и расстроенным. Стайлзу стало невероятно стыдно – за всё. Но ничего, сейчас они с этим разберутся. — Можно Скотт с Мелиссой выйдут ненадолго? Хочу поговорить с тобой наедине, — попросил Стайлз. Джон кивнул и попросил Макколов выйти. Мелисса схватила Скотта за руку, как маленького ребёнка, и тот даже не подумал возмутиться – сегодня явно лучше мать слушать и не перечить ни в чём. Стайлз подождал, пока за ними закроется дверь, не отводя взгляда от отца. Потом глубоко вдохнул, как перед прыжком в ледяную воду и резко выдохнул. — Папа. Я оборотень. В соседнем помещении подавился воздухом и закашлялся Скотт, а Айзек от неожиданности запнулся прямо посреди разговора с миссис Смит. Шериф смотрел на сына с разочарованием и гневом, явно ему не веря. Стайлз вздохнул, аккуратно положил телефон на рядом стоящий стул и обернулся, демонстрируя отцу отросшие когти, клыки и изменившийся цвет глаз. Шериф изумлённо выдохнул и рухнул на стул, обессилено закрыв глаза и схватившись за голову. Стайлз тут же подорвался с места, думая, что отцу плохо, но сразу же остановился, поняв, что нет – просто Джон был слишком впечатлён. — Оборотень, да?.. Стайлз опять виновато кивнул и осторожно подошёл к столу отца уже в человеческом облике. На стуле остался лежать телефон со всё ещё висящим на экране диалогом "Я могу всё рассказать отцу?" от Стайлза Питеру и "Да" от Питера Стайлзу. — Пап… поговорим?.. *_*_* Разговор с отцом дался Стайлзу нелегко. Парень был предельно честен, соврав только единожды о том, как был обращён (не стоило Джону знать об изначальном нежелании сына становиться оборотнем) и наотрез отказавшись называть имена остальных членов стаи без их согласия. Правда, под конец разговора в кабинет с повинной пришёл Айзек, а через несколько минут после него и Скотт – с опущенной головой и просьбой пока не рассказывать матери. Джон не перебивал ни Стайлза, ни Айзека, ни Скотта (который так же не сказал правды о своём обращении), изредка задавал вопросы и внимательно слушал. Создавалось впечатление, будто шериф вёл допрос, из-за чего Стайлз постоянно сбивался на быструю речь, прыгал с одного на другое, запинался и вообще вёл себя как ребёнок при серьёзном разговоре с родителем. А потом в участок заявились Хейлы. Стая почувствовала их присутствие ещё до того, как они подошли к кабинету, и Стайлз не знал, к добру ли это – шериф явно желал встретиться с Питером лично совсем не в официальной обстановке, где слишком много свидетелей, чтобы пустить Хейлу-старшему пулю в какую-нибудь часть тела. Хорошо что Стайлз не рассказал отцу историю с парами, а то Питер бы отсюда не вышел, по крайней мере, целым и здоровым. Когда Питер и Дерек зашли, то остальных выгнали. Причём, помня о суперслухе, не просто из кабинета, а из участка на парковку. Это было обидно, потому что парни изнывали от любопытства. Особенно, когда к участку подъехал Крис Арджент и прошёл мимо них с ничего не выражающим лицом. Скотт тут же отошёл в сторону звонить Эллисон, оставляя Стилински и Лейхи наедине. И очень неуютную паузу между ними. — Эй, Айзек, — начал Стайлз, когда молчание затянулось уже как-то слишком надолго. — Извини? Я не хотел… точнее, хотел не так… — Всё нормально, — перебил неловкие извинения Лейхи. — Нет, правда. Ты прав, отец в последнее время не был образцом… да и вообще. Может, и правда заслужил. И мне больно, что его больше нет, но в то же время и будто бы легче от этого. У нас была классная семья, но после смерти брата он изменился. Думаю, я не оправдывал его ожиданий, вот он и злился. Хотел заменить мной Камдема, но, видимо, не получалось. — И всё равно я не должен был так говорить, — покачал головой Стайлз. — Прости. — Прощаю, — улыбнулся Айзек, повернувшись к Стилински. — Правда, прощаю. Сначала я просто охренел, когда услышал, а потом как-то… Ты ведь защищал меня. И тогда, когда впервые узнал об отце, и сейчас. Меня раньше только мать с братом защищали, а теперь вот ты… Спасибо. Даже зная, что я теперь один, мне приятно, что вы за меня переживаете. — Ты не один, — покачал головой Стайлз. — Питер и Дерек говорили, что стая – это семья, так что ты теперь не один. Никогда не будешь. Пока Стайлз говорил, он чувствовал, что это правда. Они теперь действительно семья, пусть и не кровная, пусть не всегда друг с другом согласная. Сейчас они старались поддержать Айзека, и было понятно, что точно так же они будут стараться поддержать и других членов стаи, если у них что-то случится. Это чувство – чего-то большого, тёплого, цельного – разливалось приятно волной по всему телу. Внутренние волки членов стаи словно собирались вместе и укладывались рядом, окружая заболевшего или грустного сородича заботой и нежностью. Это было удивительно – чувствовать себя не одиноким, быть среди своих. Айзек, судя по всему, чувствовал то же самое. Он пару раз моргнул, будто не веря словам Стайлза и собственным чувствам, а потом как-то несмело, словно беспокоясь, что оттолкнут, протянул к Стилински руку. Стайлз ухватился за неё крепко, стараясь одним только прикосновением выразить всё, что чувствовал. Ему это удалось, потому что Айзек сделал шаг вперёд и уткнулся лбом в плечо Стилински, хотя из-за разницы в росте ему и пришлось слегка ссутулиться. Но обоих парней это совершенно не волновало. — Ты одним предложением сделал для меня больше, чем мой отец за последние пять лет, — прошептал Айзек, старательно давя в голосе слёзы. — Спасибо. Чёрт возьми, спасибо. — Не за что, чувак, — так же тихо отозвался Стилински. — Ты всегда знаешь, где меня найти. Айзек тихо засмеялся и успокоено выдохнул. К ним подошёл закончивший разговор с Эллисон Скотт и, нисколько не удивляясь странной позе, в которой они стояли, облокотился спиной на дверцу стайлзовой машины, прислонившись плечом к плечу Айзека. — Итак, — буднично сказал Скотт, — сейчас в участке собрались четыре мужика, знающих, что я оборотень и моя мать, не знающая, что я оборотень. Каковы шансы на то, что вечером со мной поговорят всего лишь на тему "не гуляй по ночам", а не на тему "как ты посмел не сказать мне, что оборотень"? Стайлз рассмеялся. — Мне больше интересно, как теперь будет выглядеть мой домашний арест, если единственное место, откуда я не смогу выбраться – это рябиновый круг, — усмехнулся Стилински. — И каковы шансы на то, что отец об этом никогда не узнает и не поставит в мою комнату рябиновые рамы? Теперь смеялись уже все втроём. Шансов, на самом деле, никаких. *_*_* Если Стайлз думал, что тяжело было рассказать отцу правду, то он ошибся. Тяжело было вечером, когда шериф не сдерживался в выражениях, объясняя своему сыну, почему не стоит сначала куда-то влезать, и только потом об этом рассказывать. Стайлз держался как мог, и, серьёзно, он был молодцом. По крайней мере, совсем до ругани дело не дошло. Шериф всё-таки своего ребёнка любил, хотя в последнее время сильно сомневался, что у того всё в порядке с мозгами. По крайней мере, к десяти вечера Джон уже успокоился достаточно, чтобы не хотеть приковать сына наручниками к батарее и реально поставить рябиновые рамы (спасибо Крису Ардженту за консультацию по поимке и обезвреживанию оборотней). К одиннадцати он даже согласился поужинать специально приготовленным Стайлзом извиняющимся ужином – исключительно вкусным и совершенно не полезным. И вот после этого, к двенадцати ночи они сели и поговорили как взрослые люди. Шериф был не доволен и расстроен тем, что Стайлз сделал выбор, определивший всю его дальнейшую жизнь, даже не посоветовавшись. Джон был в корне недоволен Питером Хейлом. Шериф был совершенно недоволен тем, что Стайлз так долго скрывал от него правду, обманывая и изворачиваясь, как будто они не семья. Джон был капитально недоволен Питером Хейлом. Да, больше всего в сложившейся ситуации шерифу не нравился альфа его сына. Прежде всего тем, что обращал подростков, не интересуясь мнением родителей. Ну и ещё тем, что убил Кейт Арджент (да, это Питер рассказал шерифу сам, а Крис подтвердил и, что примечательно, после обсуждения всей ситуации, ни у одной из сторон претензий (по крайней мере убийственных) не было). Конечно, Джон попытался войти в положение Хейла и даже нашёл многие его действия вполне логичными и обоснованными, однако, опять-таки, так просто простить обращение сына он не мог. Ещё шерифу было обидно, что сын не рассказал ему правду сразу, предпочтя врать. Стайлз попытался объяснить это тем, что укус захотел на волне эйфории и желания чего-то нечеловеческого. И что потом ему было просто страшно признаться во всём отцу. Страшно сказать, что он теперь не человек, а полузверь, который, к тому же, не всегда может себя контролировать. И Джон понял. Он понял Стайлза и принял его слова, его самого. Да, он был расстроен, обижен и недоволен тем, что сын не рассказал ему обо всём сразу. Но он не был расстроен, обижен или недоволен тем, что сын теперь не человек. — Ты уже взрослый, Стайлз, — со вздохом пояснил Джон, подходя к сыну и кладя ему руки на плечи. — Через два года я вообще не смогу тебе что-то запрещать или указывать. К тому же, если ты действительно этого хотел, если это не подвергает твою жизнь опасности… — Но это иногда подвергает мою жизнь опасности, — возразил Стайлз, решив, что будет с отцом честен. — Охотники, дикие оборотни… — Я поговорил на эту тему с Крисом Арджентом и Питером Хейлом. И мы поговорим с ними ещё раз завтра вечером, уже не в участке и без лимита времени. Я понял, по какому принципу действуют охотники и хочу тебе сразу сказать, что лично запру тебя где-нибудь, если ты попытаешься причинить вред людям. И я лично встречусь с каждым, кто попытается причинить вред тебе. Надеюсь, это понятно? — Пап… — протянул Стайлз. — Как ты вообще можешь так спокойно ко всему относиться? У тебя сын – полный придурок, а… — У меня самый замечательный сын на свете, — категорично отозвался шериф, а потом устало, но нежно улыбнулся и потрепал Стайлза по волосам. — Возможно, ещё слишком максималист и слегка странный, но несомненно – самый лучший. Стайлз не знал, что на это ответить, да и не был уверен, что сможет. Они с отцом редко говорили на тему чувств, поскольку обоим сложно было выражать это словами. Для обозначения любви и заботы вполне хватало и повседневных действий: Стайлз готовил отцу полезную еду, старался следить за домом, всегда интересовался его делами, а Джон каждое утро оставлял сыну записки на кухонном столе, спрашивал, как дела в школе и вне её, звонил и предупреждал, что задержится. Они не выражали чувства вербально и сейчас Стайлз просто не знал, что на это ответить. Поэтому он просто сделал полшага вперёд и обнял отца, чувствуя себя как никогда маленьким, ища защиту и поддержку в объятьях, закрываясь руками отца от всего мира. — Я так люблю тебя, пап, — прошептал Стайлз. — Ты самый лучший в мире отец, я так хочу, чтобы ты не разочаровался во мне. —Ох, ребёнок, — покачал головой Джон, ласково поглаживая сына по плечам. — Не думаю, что этот момент когда-нибудь наступит. Но ты всё равно наказан и под домашним арестом. Компьютер и телефон, так и быть, оставляю. Но если попытаешься сбежать, то рябиновые рамы и двери я тебе гарантирую. — Понял, пап, — радостно улыбнулся Стилински. — Буду самым примерным сыном во всём городе. Только школа и дом. Даже в магазин ходить будешь ты. — Так, а это мы уже плавно перетекаем к моему наказанию, — шутливо заметил Джон и отстранился. — Иди-ка ты спать, ребёнок. Или позвони Скотту, он, полагаю, тоже сегодня слегка перенервничал. Стайлз хмыкнул и пошёл наверх. Он не знал, каких богов ему благодарить за отца, потому что шериф был не просто лучшим – он был самым лучшим. Он всё понял, принял и даже несильно ругался. Он поверил в то, что Айзек не виноват, помог Мелиссе осознать всю остроту ситуации с сыновьями-оборотнями, не пытался пристрелить Питера и даже почти не наказал сына. Самый Лучший Отец В Мире. Скотт принял вызов в скайпе сразу, как Стайлз его набрал. У друга ситуация была печальнее – Мелисса с ним не разговаривала, просто заперлась в комнате и, судя по звукам, плакала. Скотт пару раз пытался с ней поговорить, но всякий раз безрезультатно. Стайлз посоветовал подождать хотя бы до утра – не каждый человек может так легко взять и осознать, что его ребёнок оборотень. Скотт с этим согласился, к тому же Эллисон уже успела посоветовать ему то же самое. И всю ночь Маккол собирался не спать и караулить мать, если та вдруг надумает выйти из комнаты. Хотя Скотта и не посадили под домашний арест, в ближайшие ночи он из дома уходить не собирался без очень веской причины – и в этот раз даже свидание с Эллисон ей не считалось. Стайлз мог только пожелать другу удачи и посоветовать не выбегать из комнаты сразу, как Мелисса выйдет. Потом Стайлз позвонил Айзеку. У того всё было относительно нормально. Его поселили в доме, чем-то напоминающем гостиницу, потому что в приют пока определить не могли, в полиции оставлять нет смысла, а домой вернуться ему нельзя. Это было относительно неплохо, Айзек думал, что будет хуже. Но протекция шерифа и понимающая миссис Смит сыграли свою роль. К тому же, к Лейхи тайком пробралась Эрика, которая собиралась остаться у него на всю ночь – Стайлз поговорил и с ней, поблагодарив за то, что хоть она сегодня сможет побыть с Айзеком. После этого Стилински задумчиво покрутил в руках телефон, решая, стоит ли ему позвонить Дереку, и решил, что стоит. Ему было интересно, о чём они разговаривали в участке (отец обрисовал всё в очень общих чертах). Ну и ещё, слегка стёршаяся на волне всего этого раскрытия правды, история с парой альфы. Сейчас Стайлз снова вспомнил слова Питера и выбор, который выбором-то и не являлся по сути. Стилински нужно было узнать мнение Дерека – просто потому что. Но Хейл на звонок не ответил. Ну что ж, обижаться на это не имело смысла, в конце концов, у Дерека своя личная жизнь, которая не всегда должна быть связана с надоедливыми подростками и их проблемами. Или должна быть, потому что не ответив на звонок, Хейл через десять минут влезал в комнату Стайлза через окно. — Папа сказал, что может поставить рябиновые рамы, — предупредил Стайлз, как только Дерек удобно расположился на стуле. — Чтобы никто не вошёл и не вышел. — Тогда придумаем что-нибудь ещё, — отмахнулся Хейл. — Мой отец тоже постоянно грозился их поставить. — Мог бы просто ответить на звонок, — заметил Стайлз, как-то незаметно расслабляясь в присутствии члена стаи. — И выглядишь ты, скажем честно, не очень. — Телефон дома оставил, — отозвался Дерек. — И я полдня провёл с Питером и Крисом Арджентом. А потом ещё и в морг заглянул. — Так, ну про Питера и Криса я знаю, — кивнул Стилински. — А в морг?.. Только не говори мне, что отца Айзека убило что-то сверхъестественное. Нет, серьёзно? Это никогда не кончится, да? — Мы не можем сказать точно, но раны, оставленные на теле, слишком похожи на раны от когтей, — вздохнул Дерек. — Но не волчьих, а чьих-то ещё. — Ещё? К нам на огонёк забежало что-то другого вида? — застонал Стайлз и откинулся на подушку. — Мироздание над нами издевается. Вот почему мы не могли просто тихо стать волками и мирно жить в лесу, радуясь травке и луне? Так, с травкой очень двусмысленно прозвучало, но фиг с ним, вопрос от этого не меняется. — Потому что просто в жизни ничего не бывает, — усмехнулся Дерек. — Прекрасно, я невероятно счастлив, — пару раз хлопнул в ладоши Стайлз. — Ты пришёл только рассказать мне о том, что в городе скорее всего появилась какая-то непонятная хрень, или что-то ещё? — О чём вы говорили с Питером? — без всяких вступлений спросил Дерек. — Если он разрешил тебе рассказать. — А мог не разрешить? — вяло удивился Стайлз. — Мы говорили про иерархию в стаях… — Он выбрал кого-то своей парой? — бесцеремонно перебил Дерек. — Тебя? — Как ты догадался? — перевёл на него взгляд Стилински. — Я был рождён оборотнем в стае оборотней, так что знаю, как альфа выделяет свою пару. Чисто внешне это может быть вообще незаметно, но на уровне ощущений – всё сразу понятно. Ни Айзек, ни Эрика, ни – тем более – Скотт этого пока понять не могут. Чувствуют – возможно, но не понимают. — Да, он предложил мне стать его парой, — кивнул Стайлз. — И я не знаю, чувак. Это, конечно, судя по всему, очень почётно и всё такое, но вот само содержание понятия мне не нравится. И фиг с ним, с положением в стае, но стать парой Питеру… Стайлз покачал головой и уставился на Дерека, будто тот одним своим видом должен был помочь ему сделать выбор, принять правильное решение. Хейл сидел на стуле расслаблено и невозмутимо, со стороны казалось, что ему всё равно, но Стайлз, спасибо волчьей сущности, ощутил его напряжение и лёгкую нервозность. Волк Дерека явно не был спокоен и невозмутим. Волку Дерека это не нравилось в корне. — Что мне ему ответить? — спросил Стайлз. Он не знал, на что надеялся. На то, что Дерек расскажет ему, как найти выход из столь щекотливой ситуации. Или что Хейл всё решит за него, пойдёт поговорит с Питером и всё уладит. Или скажет, что Питер вообще не имеет право так давить на Стилински, что этот выбор нужно сделать только по сердцу. Стайлз не знал, на что он надеялся, но уж точно не на то, что в результате получил. — Согласись.