Совсем другая история

В некоторые моменты своей жизни Стайлз ощущал себя зрителем в кинотеатре. Будто он сидел в первом ряду и думал, как же похож на него главный герой – вот прямо одно лицо! И имя такое же. И друзья такие же. Всё похожее, но это фильм, это не реальность. Сейчас был как раз такой момент. Он словно со стороны наблюдал за персонажем по имени Стайлз, которому персонаж по имени Питер обрушил небо на голову – или что-то вроде того, судя по ощущениям. Как "когда-нибудь попробую доверять тебе, но не сейчас, а с парами сразу точно нет" стало "да, Питер, я согласен стать твоей парой" Стайлз вообще не понял. Он смутно догадывался, что тут где-то кроется подвох, но был настолько оглушён всем на него свалившимся, что никак не мог понять, где именно. Даже история про Джексона не вызвала почти никаких эмоций, хотя вроде бы должна была, по крайней мере та её часть, где Питер собирался Уиттмора убивать. Но нет, Стилински пропустил это мимо себя, пытаясь осознать произошедшее, понять, что теперь делать и – главное – как вернуть всё обратно. Разумеется Питер не полез к нему с объятиями и поцелуями, о необходимом в перспективе сексе тоже речи не зашло. Хейл вообще выглядел как человек с огромной табличкой в руках, на которой красовалась надпись "Шалость удалась". Хотя у Стайлза на сложившуюся ситуацию было совершенно противоположное мнение. Но он его не выразил, молча пустил Хейла за руль собственного автомобиля и так же молча потом ушёл домой. Стилински словно плавал в какой-то тягучей жидкости, которая скрадывала звуки и запахи, замедляла движения и мысли. Питер тоже ничего не говорил, зачем-то ушёл на кухню к шерифу – Стайлз по какой-то причине не смог подслушать, о чём они говорили. Или не хотел, сосредоточившись на самом себе, своём волке, с которым они вместе были эмоционально оглушены. Правда волк, в отличие от Стайлза, недовольства от сложившейся ситуации совершенно не показывал. Но и ожидаемой радости – тоже. Он будто бы был в растерянности, вроде и получил, что хотел, но в то же время было ощущение, что полученное оказалось совсем не тем. Стайлз не знал, как интерпретировать все эти эмоции, как разобраться в них, поэтому, промучившись некоторое время, решительно взял в руки телефон. И завис. Раньше, если что-то случалось, он всегда звонил Скотту – своему единственному лучшему другу, готовому часами обсуждать всякое разное. Но сейчас?.. Сейчас у Скотта была Эллисон, была семья Эллисон, которая не одобряла великую любовь дочери и оборотня, была Мелисса, только-только всё узнавшая и постепенно привыкающая к переменам в жизни. К тому же, Стайлз совершенно не представлял, как рассказать Макколу о произошедшем. "Хей, Скотт, а я теперь пара Питера. Круто, правда?". После такого была большая вероятность, что Маккол попытается либо убить Питера, либо совершить ещё какую-нибудь глупость, которая будет стоить ему жизни или – в лучшем случае – здоровья. Ещё был отец. И это, вообще-то, должно было быть самым логичным выходом – поговорить с ним. Потому что кто, если не любящий родитель, поймёт и поможет. По идее, Стайлзу следовало поступить так с самого начала. Прийти к папе и сказать: "Знаешь, тут мой альфа – слегка двинутый на всю голову мужик неопределённого возраста – решил, что я его пара. Что это значит? Ну, это значит, что теперь у тебя никогда не будет внуков, а я буду спать с Питером. Ты рад, папа? Судя по тому, как ты хватаешься сразу за сердце и пистолет – радости твоей нет предела, я так и думал". В конце концов, шериф бы наверняка нашёл веские аргументы для разговора с Хейлом. Очень веские и, скорее всего, одолженные у Арджентов. Стайлзу определённо стоило пойти к отцу. Но вся проблема заключалась в том, что он не мог. Просто не мог этого сделать, и вот хоть кто-нибудь сказал бы, почему именно. Ему было шестнадцать, он вообще мало что понимал в сложившейся ситуации помимо того, что она вышла из-под контроля (если когда-то под ним была вообще). Он должен, просто обязан был поговорить с отцом, но не делал этого. И не сделает. Была ли это привычка из подобных ситуаций выпутываться на пару со Скоттом (а потом за всё огребать по полной программе в девяти из десяти случаев) или это внутренний волк решил, что они со всем справятся в одиночку (что сильно вряд ли, конечно), но Стайлз не пошёл говорить с отцом и даже не поинтересовался, о чём с тем разговаривал Питер. Может быть Хейл уже и сам всё рассказал, и Джон отнёсся к этому нормально… Хотя нет, маловероятно – не было слышно ни криков, ни пальбы, ни даже пафосного выкидывания Питера из окна. Раньше на этом варианты с собеседниками и закончились бы. Стайлз не был популярным и желанным другом для всех как, например, Дэнни или тот же Джексон, Стайлз был себе на уме, смешной, неуклюжий и слегка странный. У таких не так уж и много друзей, в основном таких же странных. Но теперь у Стилински была стая. Те, кто – в теории, конечно – останется с ним навсегда. Кому будет помогать он и кто будет помогать ему. Айзек, Эрика, Дерек – он мог поговорить с ними. Но первые двое были совсем не в курсе событий, а объяснять всё про пары, Питера, доверие, гармонию в стае – просто не было сил. Хотелось прийти и просто сказать "Ребята, всё плохо, потому что Питер мудак" и они бы ответили "Да, Стайлз, мы согласны". Возможно, так и было бы, всё-таки и Айзек, и Эрика знали, что бывают моменты, когда сразу всё не расскажешь, когда не хочется объяснять, почему плохо, а просто хочется ощутить поддержку. Но всё же… Всё же Стайлз набрал номер Дерека. И вряд ли он сможет когда-нибудь объяснить этот порыв, просто пошёл на поводу у интуиции и инстинктов. Хейл и сам не мог в себе до конца разобраться, находился в состоянии какого-то недоумения – Стайлз чувствовал это – и будто не знал, что ему вообще делать. Но, как бы то ни было, Дерек был в курсе ситуации с Питером и парой, Дерек был старше и, в конце концов, должен же хоть кто-нибудь, кому не нужно ничего объяснять, просто согласиться с тем, что Питер мудак? А уж Дерек определённо с этим согласится, тут даже сомнений не возникало. Хейл даже не стал спрашивать, по какому поводу ему опять звонит Стилински (видимо повод в ближайшее время будет один), он просто сказал ему приезжать в лофт. Что Стайлз и сделал, покинув дом через окно и оставив отцу записку, чтобы тот не волновался. Машину парень решил не брать, пробежаться показалось ему отличной идеей, может хоть ощущение реальности вернётся к первоначальному состоянию. Стайлз бежал достаточно быстро, не заботясь о том, что его могут увидеть – мало ли, может он готовится в олимпийскую сборную по бегу (хотя, людям, наверное, вообще плевать на других людей, если только они не знакомы или не выкидывают что-то совсем уж эпатажное). И, конечно же, именно в этот раз его увидели знакомые. Конкретно, Дэнни и Лидия, которые и так были хорошими друзьями, а в последнее время вообще проводили очень много времени вместе, потому что пытались понять, что происходит с Джексоном, который вёл себя крайне странно. Но Стилински, погруженный в свои мысли и проблемы (одной из которых теперь был и Уиттмор тоже), совершенно не заметил одноклассников, хотя раньше не заметить Лидию было чем-то из разряда невозможного. Мартин и Махилани проводили Стайлза одинаково удивлёнными взглядами, поскольку Стилински в спорте особо никогда не блистал, а уж в беге так тем более. — Что вообще со всеми вокруг творится? — риторически спросил Дэнни. — То Маккол, то Стилински, то Лейхи. Эрику видела? Может у нас кто-то наркотики продаёт? Лидия на это ничего не ответила, только поджала в задумчивости губы – ей тоже было очень интересно, что вообще происходит в их школе, в которой годами ничего не происходило. Превратившаяся из больного утёнка в стервозного лебедя Рейес, внезапно засиявшие в лакроссе Маккол, Стилински и Лейхи, скрытная и дёрганная Эллисон, совершенно непонятный Джексон. Теория с каким-нибудь новым видом наркотика была всё более и более привлекательной. Сама Лидия тоже что-то чувствовала, будто кто-то постоянно ходил рядом с ней и что-то шептал на ухо, но настолько непонятно и неразборчиво, что всё сливалось в одно сплошное шушушушушу. Мартин даже оглядывалась пару раз, чтобы удостовериться, что сзади никого нет – и это было не на шутку странно и пугающе. Лидия не хотела становиться городской сумасшедшей, на неё и так многозначительно посматривали, после прогулки по лесу в чём мать родила. — Если кто-нибудь объяснит мне, что за дурдом здесь происходит, то я буду очень благодарна, — сказала Мартин, оборачиваясь к Дэнни. — Как ты смотришь на теорию перемещения в параллельные вселенные? Мне порой кажется, что мы именно там, — кивнул Махилани. — Кстати, знаешь Мэтта? С ним тоже что-то странное творится. — Вот даже не удивлена, — вздохнула Лидия. — Что за Мэтт? Он в команде?.. Теории с параллельными вселенными и распылёнными в школе наркотиками казались всё реальнее и реальнее. *_*_* — Выпей, — сказал Дерек, протягивая Стайлзу, как только тот появился, бокал с чем-то напоминающем виски. — Оборотни же не пьянеют, — отозвался Стилински, залпом выпивая предложенное и мгновенно закашливаясь. — Ох ты ж, чёрт! — Оборотни-дети не пьянеют, — кивнул Дерек, — пока их не научили смешивать алкоголь кое с чем, от чего эффект такой же, как если бы пьянели. — Что это? Серьёзно, я должен знать! — вскинул голову Стайлз. — Мне это жизненно необходимо, хочу тебе сказать. — Чтобы через полгода у нас в стае было как минимум три алкоголика-наркомана? Потому что это вызывает привыкание и в нашей среде приравнивается к наркотикам. — Но ты же знаешь! — возмутился Стилински. — А мне уже есть двадцать один, — усмехнулся Дерек. — Итак, всё плохо? — Питер мудак, — подтвердил Стайлз и с тоской посмотрел на свой пустой бокал. — Определённо, — согласился Дерек, потом задумался ненадолго и в результате плеснул Стилински ещё напитка (из бутылки обычного виски). — Рассказать хочешь? — Я сказал ему, что попробую когда-нибудь начать ему доверять, а он сказал, что это приравнялось к согласию! — воскликнул Стайлз. — Как это произошло вообще? — Питер умеет здорово изворачивать факты в свою пользу, — вздохнул Хейл. — Твоё "когда-нибудь попробую" он просто пропустил мимо ушей. — И так можно? — спросил Стайлз с немой надеждой на отрицательный ответ. — Сомневаюсь, — покачал головой Дерек, — но если мы говорим о Питере – то вполне. Я сам не совсем понимаю, как работает эта тема с парами, никогда особо не интересовался. Вполне вероятно, если альфа воспринимает это как возможность – то это она и есть. Можем уточнить у Дитона, конечно. — А он знает? — удивился Стилински, замечая, что от двух бокалов, что он выпил, его ведёт сильнее, чем от половины бутылки, которую он совсем недавно прикончил со Скоттом, когда ещё был человеком. — Он друид, — отозвался Дерек и перехватил руку Стайлза, когда тот потянулся за бутылкой. — Не в моих правилах спаивать подростков. К тому же, завтра тебе и от этого будет хреново. — А сейчас мне хреново не от этого, но лучше бы от этого, потому что от того, от чего хреново мне сейчас, вообще очень плохо. Я сам смутно понял, что вообще сейчас сказал, но мысль глубокая, согласись? — Ты уже пьян, — кивнул Хейл. — Хотя и в обычном своём состоянии ты всегда несёшь что-то подобное. — Это талант, — усмехнулся Стайлз. — Это определённо талант. Мой. Самый крутой из всех прочих, ага? — Ага, — согласился Дерек, убирая бутылку в кухонный шкафчик и уходя к дивану. — Я потом переставлю, даже не надейся. Стайлз, проводивший бутылку задумчивым взглядом, слегка кривовато улыбнулся и последовал за Хейлом на диван. Некоторое время он возился, пытаясь сесть поудобнее, подобрать под себя ноги, то спиной, то боком облокотиться на спинку и в результате упал Дереку на плечо, окончательно запутавшись в своих конечностях. Хейл, с интересом наблюдавший эту сцену, вздохнул, но скидывать с себя Стилински не стал. — Меня мотает так, будто я бутылки три выпил в одно симпатичное и умное лицо, — поделился с Дереком Стайлз. — И с каждой минутой хуже и хуже. Или лучше и лучше, я не могу сейчас определить. Но определённо. Да. — Поэтому оборотни очень редко это пьют, — сказал Хейл. — Срубает не сразу, но где-то через полчаса ты уже будешь спать, как убитый. — А, так вот зачем ты меня напоил. Не хотел со мной разговаривать, поэтому отправил меня спать! — обвиняющее ткнул в бок Дерека Стайлз. — Коварный, коварный серый волк. — Это и было изначальным планом, — хмыкнул Хейл. — Я знал! — воскликнул Стилински, роняя руку на ногу Дереку и прикрывая глаза. Некоторое время сидели в тишине, Стайлз дышал тихо и размеренно, так же размеренно и спокойно билось его сердце. Было похоже, что он засыпал, и Хейл слегка расслабился, потому что с самого прихода Стилински, волк Дерека был неспокоен, прислушиваясь и принюхиваясь к волнению члена стаи, ощущая его растерянность и смятение. Хейлу хотелось бы как-нибудь помочь Стайлзу, но он совершенно не знал, как. Как можно помочь подростку, которому сообщили, что он на всю жизнь связан с человеком, который не вызывает таких уж позитивных эмоций и чувств. — Что мне делать, Дерек? — неожиданно спросил Стайлз, не открывая глаза и вообще не двигаясь. — Не знаю, — честно ответил Хейл. — Я так и думал, — сказал Стилински с лёгким невесёлым смешком. — Кстати, Питер обратил Джексона, это он всех убивает, так что нам нужно убить его. Дерек с трудом подавил в себе желание зарычать и выбросить что-нибудь в окно. Например, стол. — Мне кажется, что намного лучше будет убить Питера, — сказал Хейл, выдохнув. — Ради светлого будущего, — подхватил Стайлз, сползая по плечу Дерека чуть ниже и на этот раз действительно засыпая, поджав под себя ноги. Хейл некоторое время посидел не двигаясь, давая Стилински возможность заснуть крепче, потом осторожно встал, укладывая под голову Стайлза диванную подушку, и ушёл к окну, прихватив с собой телефон, раздумывая, кому позвонить первому. Вообще, конечно, надо было поговорить с Питером, но единственное, что сейчас хотел сказать ему Дерек, было слишком нецензурным и включало в себя пожелание дядюшке скорейшей смерти и гореть в аду. Поэтому для начала стоило позвонить другому человеку, который теоретически мог чем-то помочь. — Алан? Вы не заняты? Есть пара вопросов, — сказал Дерек, как только Дитон ответил на звонок. — И для начала – не хотите отравить Питера? *_*_* Возвращаться в дом, где больше никто, кроме него не жил, было для Айзека странно. Сколько должно пройти времени, пока он научится готовить только себе, не прислушиваться к каждому шагу, гадая, идёт отец к нему или пройдёт мимо? Сколько должно пройти времени, прежде чем он окончательно осознает, что у него больше нет кровных родственников? Лейхи не знал ответы на эти вопросы, поэтому возвращаться в пустой дом ему было страшно. Эти чувства не поддавались анализу или разбору, они просто были. Поэтому Айзек был бесконечно благодарен Эрике, которая вызвалась пойти с ним, чтобы он был не один. Конечно, с ними ещё была миссис Смит, но она только привела Лейхи домой, оставила ему сотню нужных и не очень телефонов и ушла. И хотя Айзек совершенно не понимал, каким образом Питеру удалось убедить социального работника в том, что Лейхи может жить один в доме без присмотра, он был Хейлу благодарен. Айзек никак не мог понять, что он чувствовал по поводу смерти отца. Он помнил, как больно было, когда не стало мамы, когда погиб Камден. Он плакал оба раза и всегда вспоминал только хорошее. А сейчас, когда не стало отца – он не мог. Просто не мог плакать от горя. Ему хотелось плакать только от благодарности к членам стаи, которые не оставили его одного, которые были просто рядом – не навязывая своё общество, но разбивая одиночество в самые правильные моменты. Айзек никогда после смерти брата не чувствовал себя настолько кому-то небезразличным, важным, нужным. Им интересовались не из чувства долга, как социальные работники, а потому что важно было поинтересоваться. Важно было знать, что если ему и плохо, то в этот момент он хотя бы не один. Поэтому смерть отца не стала трагедией, которой должна была стать. Она стала скорее освобождением. Неправильно было так думать, но по-другому Айзек никак не мог оформить свои чувства в слова. Лишившись последнего близкого кровного родственника, Лейхи обрёл настоящую семью. Сейчас Айзек был один. Но просто в плане пространства – Эрика ушла домой, поскольку ей всё-таки иногда стоило там появляться, Скотт всё ещё сидел под домашним арестом, а Стайлз с Дереком решали одну важную проблему (по словам Хейла, потому что на звонок Лейхи Стилински ответил именно он), что было бесконечно интересно, но Айзек пока не вмешивался, зная, что рано или поздно Стайлз всё расскажет сам. Где был Питер никто доподлинно не знал, но тоже наверняка занимался чем-то важным. Айзек не чувствовал себя покинутым и брошенным, такое ощущение у него в последнее время вообще не возникало, но находиться в одиночестве в большом доме, предназначенном для целой семьи, было несколько неуютно. Эрика прийти сегодня не могла, зато Скотт (спросив сначала у матери разрешение) позвал Лейхи к себе. Видимо Маккол дома скучал, поскольку с Эллисон почти не виделся, а Стайлз был чем-то занят. Айзек трижды спросил, действительно ли он может прийти, и трижды получив подтверждение, всё-таки собрался в гости. У Маккола он ещё ни разу не был. Машины у Айзека не было (точнее, ему по наследству перешла машина отца, но взять её он пока не мог, да и не хотел), так что Лейхи решил прогуляться пешком, к тому же было не так уж и поздно (хотя было, но с каких это пор это должно волновать оборотня?), к тому же Скотт жил не так уж далеко (вообще в другой части города, но кого волнует и это?). И вообще, теперь Айзеку не перед кем отчитываться за поздние прогулки. Разве что перед Питером, но тому вряд ли придёт в голову спрашивать подобное, только если его прогулка совершалась не в ночь полнолуния. В общем, Айзек собрался и пошёл. И уж кого он не ожидал увидеть, так это Джексона Уиттмора, который шёл ему на встречу. Как относиться к однокласснику Айзек не знал. С одной стороны, он был согласен со Стайлзом в том, что Джексон мог и проявить больше чуткости по отношению к соседу, но с другой стороны – Уиттмор никогда особо не отличался заботой о ближних своих. К тому же, если сам Лейхи не мог найти в себе силы пойти против отца и обратиться к кому-то за помощью, то почему это за него должен был делать Джексон? В конце концов, Уиттмор не был его лучшим другом, поэтому предпочёл просто не лезть в жизнь человека, с которым встречается только на уроках. Так что сейчас Айзек не собирался ни здороваться с Джексоном, ни бить ему морду – тем более тогда, когда Лейхи находится под присмотром соцслужб. Он собирался просто пройти мимо, тем более Уиттмор, судя по всему, его даже не заметил. Джексон вообще шёл как-то странно, не смотря вперёд, а только под ноги и слегка покачиваясь, будто был пьян – очень сильно пьян. Это было неудивительно, в последние недели Уиттмор по какой-то причине начал довольно часто выпивать, появляясь в школе в совсем неподобающем виде. Хорошо, что не все учителя успевали увидеть его таким, потому что Лидия и Дэнни умудрялись уводить огрызающегося Джексона с посторонних глаз. Но Айзеку было не особо интересно, почему это Уиттмор решил заделаться алкоголиком в шестнадцать лет – у всех свои причины, а лезть в причины Джексона Айзек не имел ни малейшего желания. Уиттмор шёл прямо на Лейхи, так что Айзек собирался отойти, чтобы пропустить пьяного одноклассника, но внезапно остановился, как вкопанный, почуяв очень специфический запах. Спутать его с чем-то другим было нельзя, так могла пахнуть только кровь. Айзек оказался рядом с Джексоном раньше, чем успел подумать, что это может быть опасно – в конце концов, он же оборотень, что ему человек? Уиттмор, натолкнувшись на Лейхи, остановился и медленно поднял взгляд с асфальта к его лицу. Айзек, который в некотором замешательстве смотрел на окровавленные руки Джексона, так же перевёл взгляд на лицо одноклассника. И в шоке отскочил назад, потому что глаза Уиттмора были мало похожи на человеческие – жёлтые, с вертикальными зрачками. Внутренний волк Айзека взвыл, Лейхи отозвался тихим рыком и выступившими клыками. Они оба – и волк, и Айзек – не могли понять, кто перед ними, но запах крови и ещё какой-то незнакомый, непонятный запах, который вроде и принадлежал Джексону, и одновременно не принадлежал ему, будоражили инстинкты и заставляли приготовиться к возможной атаке. Которую Айзек всё равно проморгал. Он не совсем понял, как это случилось, и что вообще произошло, просто вот он смотрел на Уиттмора, а в следующую секунду тот как будто смазался и внезапно оказался позади. А дальше Лейхи почувствовал только лёгкую боль в области шеи, а потом медленное онемение всего тела. Он успел развернуться и замахнуться, но вот ударить уже не успел, его парализовало, ноги перестали держать, так что Айзек просто свалился на асфальт, не имея возможность двинуться. Он мог закричать, но чувствовал, что это будет малоэффективно, поскольку язык и скулы парализовало тоже, так что максимум, что у него получится, так это что-то негромко и неразборчиво пробормотать. Айзек мог только вращать глазами, так что ему открылся прекрасный вид на Джексона, который вдруг склонился к нему и начал глубоко вдыхать носом воздух. Лейхи понял, что тот обнюхивает его, и, может быть, он даже удивился бы этому, но в данный момент важно было только чтобы Джексон не решил, что Айзек неплохая кандидатура для убийства. А ещё Лейхи мучительно пытался решить, стоит ли заговорить с Уиттмором или это спровоцирует его на что-то менее безобидное, чем парализация и обнюхивание. — Джексон, может ты… — решил всё-таки попытать удачу Айзек, но закончить предложение не успел. Уиттмор, услышав его голос на секунду замер, а потом резко вскочил и быстро кинулся к своему дому. — Ну зашибись, — прошипел сквозь стиснутые зубы Айзек, проклиная тихие и безлюдные по ночам спальные районы. — Просто превосходно. Достать из кармана телефон и набрать номер Дерека у Айзека получилось только спустя минут пятнадцать. — Дерек, — сказал Лейхи, как только Хейл ответил на звонок. — Я, конечно, понимаю, что у вас со Стайлзом какие-то неотложные дела, но знаешь, я тут сижу на асфальте где-то рядом с домом и пытаюсь осознать факт того, что на меня напал и парализовал хрен знает чем Джексон Уиттмор. Так что, не мог бы ты приехать и помочь мне с осознанием жестокой реальности? — Господи, — вздохнул Хейл, — да, сейчас буду. — Премного благодарен, — отозвался Айзек. Уже собираясь нажать на сброс вызова всё ещё не очень послушными пальцами, Айзек успел услышать неразборчивое "Надо было придушить Питера в больнице подушкой". Видимо, в их стае назревало что-то особенное. Интересно, все ли после этого выживут?..