Непослушным детишкам от Старейшины Илин.

      Второй день должен был быть куда более загруженным. Если первый был чисто теоретически-вступительным, то второй должен был начаться с жестких занятий и тренировок. История, талисманы, фехтование, медицина, музыкальные техники. И наравне с этим учеников ждали: ранний подъем, безвкусная еда и жесточайшие правила поведения. Быстро не иди, слово не скажи, движения не сделай, мнение не выскажи. Словом: не школа, а ад во плоти. И уже на второй день Вэй Усянь не был столь милостив к засоням, как в первый, и в пять часов десять минут, со звоном колокола, активировал "подъем ленивых мертвецов". Его не только проклинали и отправляли на божий суд, но и собственноручно, про себя, морально с ним расправлялись. Никто не ожидал от него такой подлянки. Самые гордые были в самом большом бешенстве, а более спокойные приняли мелодию к сведению, как знак времени подъема. Некоторые, самые умные, уже догадались, кому и почему принадлежала "дьявольская песнь", а вот некоторым нужно было очень потрудиться, чтобы хотя бы понять, что этот звук им не сниться. Половина класса на общем собрании была похожа на ходячих мертвецов, которых можно было прекрасно приводить в наглядный пример младшим, настолько было все плохо. После первых уроков — истории и талисманов — учеников ждала практическая часть, коей занимались Вэй Усянь и Лань Ванцзи. — Приветствуем Ханьгуан-Цзюня и учителя Вэя, — хором произнесли ученики, выстроившись в шеренгу. — Всех с добрым утром и не хворать. Гляжу, некоторые все еще не проснулись? — с задорной улыбкой произнес Вэй Усянь, попутно оценивая физические данные. — Ага. Как уж тут проснешься. Еще эта дьявольская трель с самого утра. Кому в голову пришла столь идиотская шалость? Людям что, заняться нечем? — возмущался Ли Ченг. — Ну вообще-то, это мои методы воспитания, — незатейливо произнес Вэй Усянь, ожидая реакции. — Чтоооо?! — реакция была примерно той, что он ожидал. Две трети класса разразились негодованием в сторону учителя, остальные же смотрели на него с неким презрением и так, будто подтвердили свои догадки. Даже муж взглянул на Вэй Усяня, недобро сверкнув глазами. Ведь он ничего не знал о затее супруга. По крайней мере, об этой его части. — Да, а что? — невинно захлопал глазами Вэй Усянь, — Моя мягкосердечность — не причина потворствовать разгильдяйству, — гордо заявил он и начал рассуждать, шагая из стороны в сторону, — Да, я тоже сплю допоздна, но (!) в чрезвычайной ситуации я способен проснуться в любое время. Вы же, бездельники, так привыкли спать до восьми-девяти утра… А некоторые — до полудня! Что не способны проснуться даже под атакой врага. Так что, до тех пор, пока вы не научитесь вставать в положенные часы, я буду вам "по-мо-гать". Также, по мере вашего осознанного "обучения", я буду отсеивать тех, кто в моей помощи не нуждается. Ведь мелодия проникает только в отдельные сознания, выбранных мною людей, так что как только вы приучите себя к режиму — можете больше не страдать! — весело заявил Вэй Усянь, закончив свою лекцию. — И вправду дьявол, — зашипел себе под нос Ши Минж. — А вот и не правда! Пока вы, мои дорогие, не научитесь режиму, моя святая обязанность, как учителя, проследить, чтобы все вставали вовремя. Просто у меня немного другие методы, нежели здешние стандартные наказания. Переписать правила и получить ферулой вы всегда можете, а вот заснуть под "дьявольскую трель" — вряд ли. Так что — выучитесь режиму, а после нарушайте правила сколько хотите, главное — не попадайтесь, — а после, когда Лань Чжань сверкнул глазами, исправился, — Ну конечно же я шучу. Нарушать правила нельзя, вы что, — сказал он подмигивая классу, — Ну, а если серьезно: здешние правила созданы, чтобы обуздать бойкий нрав, те, у кого есть свой собственные стержень, моральные принципы и границы в поведении, после могут не следовать здешним правилам, ведь то, что многие из них абсурдны — правда. Святая обязанность ордена Гусу Лань — воспитать в вас ваши собственные правила, чтобы вы знали границы дозволенного и принимали правильные решения. Пока что, несмотря на то, что многие из вас умны не по-детски, у вас все еще неокрепшие умы, которым надо привыкнуть к "за" и "против", и когда вы сами для себя поймете, что на самом деле можно, а что нельзя, вы станете взрослой самодостаточной личностью. Вы можете не спать допоздна и не вставать рано, есть пищу, которая вам нравиться и иметь в своем поведении моменты, которые считаете приемлемыми, но в момент, когда это понадобиться, вы должны ложиться и вставать по часам, насыщаться абсолютно пресной безвкусной пищей и иметь манеры, которые могут быть полезны в момент оказания приемов или важных переговоров. В вашем арсенале должны быть приемы, знания и опыт, которые, слава богу, в обычной жизни могут и не понадобиться, но в момент опасности и нужды проявить себя, — закончил Вэй Усянь, с серьезным лицом, — На этом у меня все. Подумайте над моими словами и готовитесь к следующим урокам.       Все ученики стояли с очень серьезными лицами, будто обдумывая что-то. Этот человек, который, казалось бы, во всю веселится и дурачится, игрой готовит их к тяжелым моментам, и они не могли не признать гениальность этого человека. Сперва шутки, а потом столь важная речь, казалось бы, несвойственная Вэй Усяню, немного вывели их из равновесия и сейчас им действительно надо было посидеть и подумать, а кому-то даже заняться медитацией, успокаивая мысли. — А как же практические занятия? Сегодня их не будет? — взяв всю силу воли, что у него была, в кулак, поинтересовался Ши Вэньян. — Подобные темы куда важнее практики, так что сейчас у вас есть еще почти целый урок на раздумья, до следующих занятий. У вас, как у старших адептов своих орденов, уже есть все нужные вам навыки. Так что предлагаю вам обдумать все, что я сказал. А посражаться, вы еще успеете. Целый год впереди, — и, усмехнувшись, Вэй Усянь пошел в глубь деревьев, а Лань Чжань отправился за ним. Ученики же остались одни, на тренировочной площади, полные разных дум.

***

      Остаток дня прошел спокойно. Ученики отзанимались с музыкальными инструментами, позанимались практикой в талисманах. Некоторых, особо невезучих, отправили переписывать правила, кто-то же добровольно отправился в библиотеку, будто бы что-то ища, а остальные отдались медитации в клановых домиках и тренировкам, на одиночном тренировочном поле, на северном склоне горы. Но все они были заняты раздумьями над словами Вэй Усяня. Почти все они приехали сюда с разными целями и разными конечными точками, но слова, сказанные Старейшиной Илин, никому не давали покоя. Да, здешние правила и распорядок жизни казались им полным бредом, до тех пор, пока Вэй Усянь не предложил им взглянуть на все с другой стороны. Они приезжали сюда учиться, а не отдыхать и здешние распорядки и правила готовили их к суровой реальности, которая всегда могла их настигнуть. Голод, война, междоусобицы, конфликты. Манеры, которые им прививали здесь, должны были бы помочь в переговорах и мирных решениях конфликтов, ведь часто хорошие манеры — залог успеха. Они приехали сюда учиться, и уже вернувшись на родину через год, смогут вернуться к привычным, менее жестоким, порядкам и более веселому образу жизни. Хотя с этим человеком им, вероятно, и здесь не придется скучать. Уже к концу дня все приняли для себя решение стараться изо всех сил. У кого-то был более ребяческий характер. Кто-то же был очень замкнут. Кто-то был слабее остальных. Но все они были уже не детьми и прекрасно знали значение сказанных им слов, и то, что за ними скрывалось. Поэтому отныне они более не дети, они станут воинами и воспитают в себе силу. Девушки, мужчины, неважно. Они все — адепты своих орденов, и ударить в грязь лицом не имеют права.