Here comes the sun

young guns — mercury in retrograde \\temperature gets higher comes down to the wire it's too late, mercury in retrograde quicksilver, running like a river it's so cold, we shiver sealed our fate, mercury in retrograde//.

— … ты со мной? Эй, шкет. Дыши. До этого мгновения Питер даже не осознавал, что он не дышал. И теперь он насилу втянул воздух сквозь сжавшиеся легкие, и слабый болезненный звук против воли сорвался с его губ. — Ну вот, приятель. Так держать. Продолжай в том же духе, идет? — Мозолистая рука взяла его ладонь и прижала к его собственному животу, в котором он тут же почувствовал дрожь при каждом резком, неровном вздохе. — Чувствуешь? Ты можешь дышать. Я рядом. Просто продолжай дышать. — Не могу, — прохныкал он, еще крепче зажмурив глаза, прижимаясь лбом к чужому плечу. — Не могу. — Нет, можешь. Ты все можешь. Ты отлично справляешься. Глубокий вдох… вдох, выдох… видишь? Ты дышишь, — чья-то рука обвилась вокруг него, и пальцы начали вырисовывать бессмысленные фигуры на его спине. — Все хорошо, Пит. Я рядом. Ты в безопасности. Все будет хорошо. Он в безопасности. Мистер Старк рядом. Он в безопасности. Потихоньку мир перед его глазами начал приобретать свои очертания, возвращая ему по одному органу чувств за раз. Сначала звуки: голос Тони казался спокойнее, чем он имел на то право. Запахи: запах лаборатории и стирального порошка от рубашки, к которой он прижимался лицом. Смесь запахов масла и дорогого одеколона, что так знаком. Зрение: он открыл глаза и склонил голову набок, глядя на планшет, все еще лежащий на столе и испускающий мягкий свет. Тони тут же поспешил развернуть их обоих, блокируя ему обзор. — Не надо. Все хорошо. — Неправда, — кое-как выдавил Питер, стоило ему перевести дыхание. — Ничего… нет тут ничего хорошего. — Но будет. Я обо всем позабочусь. И дело не в том, что он не доверял Тони — он доверял, безоговорочно, всей душой, — но ему было трудно понять, что именно он имел в виду, когда сказал, что «позаботится» об этом. Вся его жизнь была там, как на ладони, открытая книга для всего мира. Ему не оставалось ничего другого, кроме как сидеть и наблюдать за разворачивающимся хаосом. — Я пойду наверх, — он торопливо отпрянул, упрямо глядя на стену, несмотря на то, что Тони явно пытался поймать его взгляд. Но Питер не мог найти в себе сил посмотреть на него. Если бы он это сделал, то уже не смог бы сдержать слезы, жгущие ему глаза. — Я хочу побыть один. — Питер… — Пожалуйста. Мне нужно подумать. Тони крепко сжал его плечо, но почти сразу отпустил. — Ладно, — сказал он тихо. — Хорошо, приятель. Мы можем… поговорить позже. Скажи Пятнице, если ты захочешь поговорить со мной. — Обязательно, — сказал Питер, отлично понимая, что не сделает этого. *** После паники пришла злость. Злость на весь мир, который отказывался оставить его в покое. Злость на прошлого себя, который захотел покинуть безопасные стены Башни. Злость на Стива и Баки, которые позволили ему сделать это. Злость на мистера Старка, потому что интернет на его чертовом телефоне все еще был заблокирован. И только страх перед необходимостью объяснять Тони вмятину на стене или поломку совершенно нового Старкфона удерживал его от того, чтобы швырнуть эту глупую штуковину через всю комнату. Вместо этого Питер швырнул его на смятое одеяло и, перевернувшись на спину, снова принялся пересчитывать потолочную плитку. Один. Как им удалось узнать об этом буквально за одну ночь? Неужели его действительно так легко узнать без маски, или именно тот факт, что Человек-паук исчез с улиц Квинса одновременно с появлением подростка среди Мстителей, навел прессу на подобные выводы? А вдруг это он сам проговорился кому-то, пока, будучи под кайфом, валялся на полу в логове Табара (или Леи, или Аллана), и те согласились на парочку интервью в обмен на небольшую сумму? Неужели все это его вина? Восемь. Что подумают Нед и ЭмДжей? Гордятся ли им, беспокоятся за него или абсолютно равнодушны? Или же они все еще злятся на него за то, что он бросил их, когда они просто пытались помочь ему? А что подумают все те приемные семьи, которые заклеймили его слишком трудным и шпыняли его из дома в дом, потому что даже запертые на замок окна не останавливали его от попыток улизнуть по ночам? Сожалеют ли они о том, что пытались помешать Человеку-пауку спасать людские жизни, или считают, что поступали верно, когда принимали решение бросить его, ведь в противном случае его рискованный образ жизни мог подвергнуть их опасности? Сто тридцать восемь. И что, черт возьми, ему теперь делать? *** Солнце уже давно скрылось за горизонтом, когда мистер Старк зашел проведать его с тарелкой горячей еды в руках. — Привет, — сказал Тони мягко. — Как ты? Я подумал, что ты еще не спишь. Словно он может заснуть. — Я… в порядке, наверное. Тони кивнул и поставил тарелку на кровать. — Ты пропустил ужин. Не стал звать тебя, решил, что ты не в настроении сидеть за столом со всеми. — Спасибо, — сказал Питер, даже не пытаясь прикоснуться к еде, чувствуя, как скрутило его желудок при одном только взгляде на нее. Тони присел на край кровати и, опустив тяжёлую ладонь на его колено, вздохнул. — Я думаю, нам стоит поговорить. Разговаривать — это последнее, чего он хотел сейчас. За те несколько часов, что он был предоставлен самому себе, его мозг уже успел перебрать все возможные причины и исходы этого события. О чем таком Тони хочет поговорить с ним, о чем он еще не успел поразмышлять? — Ладно, — сказал он все равно. — Мы знаем, как именно им стала известна твоя личность. До этого момента Питер упрямо разглядывал свои ноги, не желая вступать в разговор. Но после этих слов его взгляд тут же метнулся на Тони. — Как? — Ты помнишь сестру Болтон? Она была… — … на дежурстве в ту ночь, когда мне выводили наркотики. — Горечь от предательства заставляла жгучую кислоту подниматься к горлу. Да, он не имел права думать об этом, как о предательстве. Он видел ее лицо не больше пяти секунд, и они не обменялись и словом… но Брюс и Тони, должно быть, в какой-то мере все же доверяли ей. Иначе ее бы тут не было. — Да. Я помню ее. Вроде как. — Ну, очевидно, она посчитала, что для нее это — потрясающая возможность получить свои пятнадцать минут славы. — Питер видел, что Тони изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица, но губы его скривились в гневной гримасе, и что-то холодное застыло в его глазах. — Мне очень жаль, ПиДжей. Мы даже и подумать не могли, что она способна на такое. Я даже не думал, что она знает о тебе. Должно быть она подслушала нас. — Она ведь не знала, почему именно я был там? — спросил Питер, потому что тот факт, что его альтер-эго стало достоянием общественности уже был достаточно тяжелым сам по себе, но его героиновая зависимость — это уже совершенно иной уровень. — Брюс рассказал ей? — Нет, — поспешил заверить его Тони. — Я посмотрел ее интервью, прочитал пару статей, в которых ее цитировали — везде она говорила о том, что ты заболел. Даже если она и знала настоящую причину, она никому не сказала. — Она не знала. Она не стала бы рассказывать всему миру о том, что я — Человек-паук, и при этом утаивать тот факт, что Человек-паук — наркоман. — Мда. Ну. Хоть что-то хорошее. Питер не назвал бы это чем-то хорошим. Скорее уж это был крошечный проблеск удачи в его ужасно неудачливой жизни. И тем не менее, не было никаких гарантий, что правда о том, что он был наркоманом, в какой-то момент не станет достоянием прессы. По улицам Квинса бродило множество дилеров и наркоманов, которые хорошо знали его в лицо. — Хоть что-то хорошее, — эхом повторил он. — Есть хочешь? — Тони пододвинул к нему тарелку. Питер с отвращением сморщил нос. — Я понимаю, что ты сейчас не в настроении, но тебе будет намного хуже, если ты не поешь чего-нибудь. — Если я съем что-нибудь, меня может стошнить. — Ключевое слово здесь — «может». Мы не узнаем, пока ты не попробуешь. Питер посмотрел на него, впервые надеясь, что жуткая усталость, которую он чувствовал в каждой своей косточке, отразилась на его лице. — Мистер Старк. Вы тянете время. — Ничего я не тяну. Я кормлю тебя. И это моя Башня, так что если, теоретически, я и тяну время, то… — Мистер Старк. Тони замолчал, нервно проведя ладонью по лицу. Питер собрал все свое терпение, которое у него еще осталось — а его было не так уж и много — и принялся ждать. — Я звонил Пеппер, — сказал Тони в конце концов. — Мы обсудили всю эту хрень и, скажем так, у нас с тобой есть два варианта. Питер поморщился. Он знал, что разговор с Пеппер был не самым простым делом для Тони, учитывая, что даже простое упоминание имени его бывшей обычно заставляло его бежать из комнаты, но она, несомненно, была гением, когда дело касалось пиара. — И что за варианты? — Вариант А — все отрицать. Сделать публичное заявление, отрицать любые заявления о том, что ты — Человек-паук, вести себя так, словно тот факт, что Болтон даже предположила что-то такое, просто смешон. Сказать всем, что она просто захотела привлечь к себе внимание, или что таким образом она решила отомстить мне за то, что я уволил ее — что я, кстати, уже сделал. Плохо то, что многие не сразу поверят в это. Они продолжат копать, а это значит, что их назойливое внимание еще долго будет преследовать тебя. — А что за вариант Б? Тони скривился. — Признать все. Сказать правду. Поделиться своей историей. Вариант В — вообще ничего не говорить. Но если мы никак не отреагируем, все решат, что это правда, так что этот вариант, по сути, просто бесполезен. — Я не хочу давать никаких интервью или типа того, — поспешил заметить Питер. — Так что меня, ну… устраивает вариант В. — Тебе не придется выступать перед публикой, чтобы признаться, что ты Человек-паук. Я могу сделать это за тебя. Если эти стервятники получат подтверждение, они, хотя бы, будут держаться на расстоянии. — Вы не обязаны делать это, — Питер снова опустил глаза, стараясь не смотреть на собеседника. — Это мои проблемы, а не ваши. — Не-а. Вот этим мы с тобой заниматься не будем. — Чем заниматься? — Вот этой твоей добровольной самоизоляцией. Ты не один, шкет, и ты отлично знаешь это. Эта проблема касается не только Питера Паркера, но и всех Мстителей. Несмотря на то, что ледяные щупальца страха сковали его грудь, уголки губ Питера слегка дернулись. — Значит ли это, что я тоже Мститель? Первой реакцией Тони был судорожный вдох, за которым последовала тишина. — Конечно, — сказал он после небольшой паузы. — А почему нет? Ты все равно живешь тут. Можем сделать это официальным. С той самой минуты, как Питер впервые натянул костюм, он мечтал о том, что однажды станет Мстителем, что будет играть в высшей лиге. Вот только он и подумать не мог, что его мечты воплотятся в жизнь. И очень хреново, что теперь все это казалось не сном, ставшим явью, а кошмаром наяву. Питер отодвинул тарелку и, потянувшись вперед, уткнулся лицом в грудь Тони, глубоко вздыхая. Тони, ни секунды не колеблясь, обхватил его руками, притягивая его к себе ближе. — Я боюсь, — прошептал Питер, чувствуя себя лет на восемь, а не на восемнадцать. — Я просто… мистер Старк, я очень боюсь. — Я знаю, — пробормотал Тони ему в макушку. — Знаю, ПиДжей. Но мы ведь вместе, верно? Ты не будешь разбираться с этим дерьмом в одиночку. Мы все исправим. Все будет хорошо. В этом Питер не был уверен. *** На следующий день, после длинной ночи, которую он провел, ворочаясь с боку на бок и почти без сна, Питер, свернувшись калачиком, сидел на краешке дивана и ждал. Остальные Мстители расположились в гостиной, испытывая разные уровни тревоги: Наташа, к примеру, была совершенно спокойна и собрана, в то время как Брюс нервничал почти столь же явно, как и сам Питер. Остальные Мстители, кроме Тони. Потому что появления на экранах именно его лица они, затаив дыхание, так напряженно ожидали. И пока что прямая трансляция из пресс-центра несколькими этажами ниже показывала лишь стол с единственным пустующим стулом. Закадровый шум снующих туда-сюда и болтающих друг с другом журналистов был достаточно тихим, и все равно Питер каждый раз вздрагивал, стоило кому-то негромко кашлянуть или рассмеяться. Весь его мир разваливался на части, а они смеялись. Вот так, худшая неделя в его жизни войдёт в историю, как кульминация в карьере многих из присутствующих здесь журналистов. — Все нормально, Квинс? — спросил сидящий рядом с ним Стив, закинув руку ему на плечи. Питер поспешил наклониться к нему поближе, молчаливо взывая к утешению. — Еще не поздно все отменить. Один звонок, и все закончится. — Немного поздновато для этого, — сказал Питер негромко. Их решение о проведении пресс-конференции было, в каком-то смысле, единственным подтверждением, которое нужно было прессе. Все остальное — чистая формальность. — Я просто… нервничаю. Я понимаю, что все уже случилось, но… Питер не мог подобрать слов, чтобы описать свое внутреннее смятение, панику, которая теснилась в его груди, бесповоротность всего, что происходит сейчас. К счастью, ему не нужно было произносить этого вслух. Стив ласково сжал его плечо и просто сказал: — Я знаю. Питер сомневался, что Стив действительно знал, что он чувствует — его личность никогда не была секретом для других, — но все равно было приятно притвориться, хотя бы на мгновение, что он не один. *** Когда встреча, наконец, началась, на все про все ушло меньше пяти минут. Тони всего лишь подтвердил, что Питер Паркер, который в свое время бросил школу и заслужил славу трудного приемного ребенка, действительно был Человеком-пауком. Когда присутствующие за камерой заметно оживились, и со всех сторон послышались одинаковые вопросы, Тони призвал всех к тишине. — Имейте в виду, — сказал он совершенно невозмутимо, игнорируя все Как?, и Почему?, и А он правда Мститель?, — что любой, кто будет доставать Человека-паука, будет иметь дело с нами. Держите дистанцию. И можете процитировать меня. — Тони встал со стула и провел рукой по пуговицам своего пиджака, всем своим видом являя собой воплощение утонченности и богатства. — Мы не будем отвечать на вопросы. Спасибо. И на этом все закончилось. Питер выпустил воздух, который он все это время неосознанно держал в груди, и позволил себе опустить голову на плечо Стива, едва трансляция закончилась. Это было, насколько он понимал, начало конца. *** Прошла неделя, затем вторая и третья. Питер старался не подходить к окнам, шторы в его комнате всегда были закрыты, но он ни на мгновение не выпускал из рук телефон. Это была ниточка, связывающая его с миром, с которым он так упорно отказывался общаться. — Шкет, — сказал Тони, не поднимая взгляд, пока Питер продолжал листать новости за столом, не прикасаясь к уже остывшей еде. Мистеру Старку не нужно было добавлять что-либо еще, чтобы донести свою точку зрения; он уже говорил все это по меньшей мере сотню раз. Питер вздохнул и отложил устройство экраном вниз. Экраном, который так и продолжал светиться. — Спасибо. Ешь. Питер не стал. *** Брюс смотрел на него с нескрываемым неодобрением, поджав губы в тонкую линию. Если бы Питер не знал его лучше, он бы подумал, что тот выглядел сердитым. — Ты похудел. Опять. — Простите, — сказал Питер машинально, и это было ровно то же самое, что он сказал, когда потерял три фунта на прошлой неделе и два — две недели назад. — Я… — … потерял аппетит. Плохо себя чувствую. — Брюс снял очки и со вздохом потер уставшие глаза. — Да. Я знаю. Но ты должен есть, Питер. Это ненормально. У тебя уже недобор веса. Ну так если у него уже недобор веса, то в чем разница? Почему он не может просто продолжить вянуть, вянуть и вянуть, пока в этом мире не останется ничего, на что люди будут смотреть? Пока он полностью не растворится в нем? Разве это так ужасно? — Я знаю, что все это сильно сказалось на тебе, — продолжил Брюс, пытаясь поймать его взгляд, чего Питер в последнее время избегал, как чумы. — Я понимаю. Поверь мне. Но ты должен найти другой способ справляться с этим, вместо того, чтобы морить себя голодом… — … никакой это не способ… — Именно он. Ты можешь не осознавать этого, но это так, — Брюс с сожалением окинул его взглядом с ног до головы. — Если ты продолжишь худеть, мне придется перевести тебя на зондовое питание. Ты понимаешь это? Это серьезно, Питер. Это уже не вариант. Ты должен есть. Он знал, что должен. Но он не хотел. Не хотел чувствовать неприятную тяжесть в переполненном желудке, не хотел нарушать эту идеальную гармонию физической и эмоциональной пустоты. Однако желания Питера никогда никого не волновали. Все лишь продолжали брать, и брать, и брать, и никогда не давали ничего взамен. И его счастье, как и всегда, было всего лишь второстепенно. *** — Шшш. Это просто плохой сон. Все нормально. Ты в порядке. Питер плакал, уткнувшись в плечо Тони. Он выплакивал последние крохи жизни, что еще теплились в нем, в эту мятую пижамную рубашку. Он плакал, и плакал, и плакал. — Я не в порядке. Я не в порядке. Ничего не в порядке. Человек-паук был последним, что целиком и полностью принадлежало ему. Теперь же он принадлежал всем, и в то же время — никому. Его можно было взять, изучить, разобрать на атомы. Лишь подопытный образец для изучения. — Я знаю, что ты не в порядке, — похоже, Тони и сам чуть не плакал, цепляясь за Питера, словно тот может в любую секунду исчезнуть. И это был не беспочвенный страх. — Я знаю. Правда? *** — Знаешь, что? Нахуй это дерьмо. Питер вскинул на него взгляд испуганно распахнутых глаз. До этой минуты они сидели в уютной тишине, пока Тони работал над каким-то чертежом у себя на планшете, а Питер стеклянными глазами пялился в свой телефон. — Что? — спросил он негромко, неуверенный, действительно ли он хочет услышать ответ или нет. — Ты должен надеть нормальную одежду, вместо этой пижамы, в которой ты торчишь целыми днями, вот что. И принять душ. Мы идем на прогулку. Ты и я. У нас обед. Чего ты ждешь? Марш. Сердце Питера испуганно сжалось в груди, пропустив пару ударов, прежде чем продолжить биться, быстро и неровно. Он судорожно замотал головой. — Нет… Мистер Старк, нет. Я не… я не пойду на прогулку. Я не могу. — Ты можешь, и ты сделаешь это. Собирайся. Мы выходим через час. — А что случилось с вашим нежеланием выпускать меня из Башни? — спросил Питер, ошеломленный приливом разнообразных эмоций. Их было больше, чем за все предыдущие дни вместе взятые, и даже несмотря на эти слабые попытки возразить, по взгляду на лице Тони — твердому и решительному, — он уже понимал, что на этот раз ему не удастся увильнуть. — Ну, тогда ты хотел выйти. А теперь ты не хочешь покидать даже этот чертов этаж. Это не нормально, шкет. Он был прав: прошло уже больше недели с тех пор, как Питер появлялся где-нибудь, кроме своей спальни и общей комнаты. Тони, словно боясь спугнуть его, каждый день приносил ему с кухни еду, а затем, по настоянию Брюса, следил за тем, чтобы Питер все съел. А сам Питер в последнее время только и делал, что пялился в телефон, спал прерывисто и нерегулярно, а ел крайне неохотно. Но это не значит, что он хотел как-то менять это. Это была его жизнь, с которой он смирился. Он принял ее. Почему же Тони не желает принять ее тоже? — Я не могу, — сказал он, и голос его был едва ли громче шепота, почти превращаясь в мольбу. — Я не могу. Все будут смотреть на меня, и фоткать меня, и я буду слышать каждое их слово и… — Да, все так и будет. И это будет неприятно. Привыкай. Теперь это твоя жизнь. Добро пожаловать в знаменитости. — Мистер Старк. — Нет. Не-а. Я и так позволил тебе жалеть себя достаточно долго. Даже слишком долго, — Тони окинул его взглядом, и выражение его лица смягчилось. — Я понимаю, что сейчас все это кажется кошмаром, ПиДжей, но ты не можешь и дальше продолжать прятаться в своей комнате ближайшие шестьдесят лет. Рано или поздно тебе придется выйти в люди. — Может лучше поздно? — О, прости. Похоже, ты решил, что я даю тебе выбор. Питер открыл было рот, чтобы снова возразить, но затем он взглянул на Тони — по-настоящему взглянул на него, — прямо ему в глаза впервые за, казалось бы, долгие годы. Он выглядел как ходячий труп. Несмотря на решительность в его взгляде, в каждой черточке его лица читалась усталость, и Питер готов был поклясться, что волосы его казались более седыми у корней, чем в момент их первой встречи всего пару месяцев назад. Чувство вины захлестнуло его. И хотя сердце его бешено стучало, руки дрожали, и он чувствовал, что вот-вот разрыдается, он все равно прошептал: — Ладно. В ответ на его согласие, каменное выражение лица Тони уступило место печали, сочувствию и, возможно, даже некоторому намеку на сожаление. Питер почувствовал, как дрожат его губы, а соленая вода застилает обзор. Он поднялся на ноги и в то же мгновение оказался заключен в самые крепкие объятия. — С тобой все будет хорошо, — прошептал Тони в копну его кудрявых волос. — Тебе будет непросто, но ты справишься. И я все это время буду рядом. Идет? Я буду рядом. Питер позволил нескольким слезинкам скользнуть по щекам и, сжав в кулаках рубашку Тони, неуверенно кивнул. — Да. Да, идет. Хорошо. Я пойду… эм, пойду приму душ. Тони отпустил его и, несколько раз моргнув, сморщил нос. — Да, давно пора. *** В итоге на сборы у Питера ушло три часа, взамен обещанного одного, так что вместо обеда они отправились в город поужинать. И если Тони это как-то расстроило, он никак не показал этого. Но что-то подсказывало Питеру, что все в порядке. Потому что, когда он вышел из своей комнаты в половине четвертого, полностью одетый, с покрасневшими глазами и неровным дыханием, Тони, казалось, испытал огромное облегчение. А вот Питер не испытывал ничего, кроме всепоглощающего ужаса. А, нет, были там еще и нотки обреченного ожидания неизбежности. Первую половину их поездки в машине царила тишина, нарушаемая лишь тихо играющим на заднем фоне радио. Питер всем сердцем надеялся, что так будет и дальше. Хрен там. — Как ты, парень? Питер перевел взгляд с окна на Тони. — Эм. Нервничаю? Немного. — Пит. Правду. — Я боюсь. Я… я правда очень боюсь, мистер Старк. Тони медленно выдохнул. — Плавали, знаем. Но я тебе обещаю, с каждым разом тебе будет все проще. Сейчас это даже весело. Временами. Питер знал, что Тони нравится внимание, и для него это благодать, но для самого Питера это не так. Он отчаянно тосковал по тем дням, когда был просто очередным лицом в толпе. Да у его пятнадцатилетнего «я» случился бы удар, если бы он услышал об этом, но это была правда. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы снова стать ботаником, неудачником, никем. — Не думаю, что когда-нибудь это покажется мне веселым, — сказал Питер, раз уж они решили быть откровенны друг с другом. — Это ничего. Оно и не обязано быть веселым. Хотя бы терпимым. И ты придешь к этому. Питер все еще сомневался в этом, но это же Тони — единственный, кто еще ни разу не врал ему. Если он не сможет доверять Тони, он не сможет доверять никому. — Я приду к этому, — повторил он, сглотнув огромный ком в горле. *** Итальянский ресторанчик был маленьким, семейным, спрятанным в тени величественных икон Манхэттена, но Тони очень нахваливал его. — Я хожу сюда уже много лет, — сказал он, открывая дверь перед Питером, который изо всех сил старался сосредоточиться на приятном запахе свежеприготовленной пасты, а не на других завсегдатаях, пялившихся на них. — Хозяйка — милая старушка, но она не терпит у себя этих стервятников. Тони указал на выцветшую табличку на стене: «НЕ КУРИТЬ. НЕ ФОТОГРАФИРОВАТЬ. НИКАКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ». Это, по крайней мере, немного утешало. Но ведь не только папарацци интересовались жизнью Мстителей. Тони был узнаваемым человеком почти во всех уголках мира, не говоря уже о самом сердце Нью-Йорка. Гул разговоров в заведении сменился почти мертвой тишиной, стоило им ступить внутрь. К ним поспешил улыбающийся официант, на ходу протягивая руку. — Лука! Давно не виделись. Как твоя матушка? — воскликнул Тони радостно, отвечая на рукопожатие. — Все еще в хосписе, — ответил мужчина — Лука. — И, боже, все еще ворчит. — Ну, это же мамы, верно? Лука, это Питер. Питер — Лука. — Здрасте, — пролепетал Питер, упрямо глядя на потертые ботинки незнакомца, прекрасно понимая, что ведет себя грубо, но, честно говоря, он был слишком близок к срыву, чтобы обращать на это внимание. Лука никак не прокомментировал это. — Приятно познакомиться, Питер. Прошу… ваш любимый столик свободен. Любимым столиком Тони оказался стол, втиснутый в самый дальний левый угол ресторана: ни в коем разе не невидимый, но и не открытый. Как только Лука наполнил их чашки водой и оставил наедине с меню, Питер сдался. — Я не могу, — прошептал он, сделав несколько судорожных вдохов. — Я не смогу сделать это. Тони перегнулся через стол, пытаясь поймать его взгляд. — Эй. Посмотри на меня, ПиДжей. Ты отлично справляешься, ясно? Ну да, парочка любопытных взглядов. Ничего особенного. Лежащий рядом с ним на столе телефон несколько раз звякнул. Питер на автомате потянулся к нему, но Тони оказался проворнее. — Чт… эй! — Нет уж, — сказал Тони, пряча телефон в карман. — Новое правило: никаких телефонов за столом. Тебя растили в хлеву? Это невежливо. Тревога царапала его грудь изнутри, угрожая вырваться наружу. — Это может быть важно. — Если случится что-то важное, ребята не будут звонить нам на телефоны. Питер нахмурился, сведя брови. — А как же они свяжутся с нами? Тони тихонько фыркнул, делая глоток воды. — Слева. Мужчина в синей кепке. Дама через три стола от него. Питер обернулся. И правда, чуть левее, прямо у него за спиной, скрыв лицо за козырьком бейсболки, надвинутой на лоб ниже, чем носил бы любой не вызывающий подозрение человек, сидел Стив Роджерс. Он незаметно подмигнул Питеру, прежде чем снова перевести взгляд на лежащую на его коленях газету. А через три столика от него, одетая в непривычно яркий сарафан Наташа ухмыльнулась ему, скрывая улыбку за чашкой кофе. — Ты что, думал, что я потащу тебя в город без охраны? — спросил Тони, тоже ухмыляясь, едва Питер развернулся к нему, глядя на него круглыми глазами. — Я же Тони чертов Старк. И как бы ему ни было неприятно признавать свою неправоту, Питер не мог отрицать, что ему вдруг стало немного легче дышать. — Окей. Это… окей. — Окей, — повторил за ним Тони, а затем, перегнувшись через стол, открыл перед ним меню. — Выбери что-нибудь на закуску. Лучше что-то пожирнее, потому что, черт возьми, ты же просто тростинка. Надо как-то исправить это. Люди решат, что я морю тебя голодом. — И, хотя он сказал Питеру самому выбрать что-нибудь, он все же ткнул в самое калорийное блюдо в меню. Питер не смог сдержать слабой улыбки, появившейся на его лице. — Я бы начал с брускетты с моцареллой. И возьми себе колу, ясно? Побольше сахара. Что Питер и сделал.