Имей меня все семьдесят глав

«Разговор о будущем», — это че за херь вообще? Да и как ты, сука, можешь обсуждать такие вещи Не давала повода, всё что говоришь — вода, И не надо путать берега. ©

      Когда я впервые заговорил о ребенке, она посмотрела на меня, как на идиота. Хотя нет, вру. Впервые я коснулся этой темы в легкой переписке, пока мы обсуждали фемслэш. Тогда я впервые подумал: «А почему бы не попробовать?». Предполагал, что мне ничего не светит, но все равно решил спросить. Но *цензура* язвительно ответила, что момент упущен, и я сам в этом виноват. Мол, нечего было выпендриваться. В душе я был жутко не согласен, но кого это волнует? В конце концов, выпендриваться — это круто. Да еще и если дело касается фемслэша.       Но с тех пор идея о совместном детище засела в моих мыслях. Все чаще в голову приходили жаркие фантазии, в которых мы кусаем друг друга, выкидывая чужие абзацы, или с адским вожделением дописываем чужие предложения.       Сначала я не придавал этому значения. Но моя истомленная совместными работами и групповыми проектами фантазия выдавала все больше и больше картинок. Метки, фэндом, предупреждения. Ох, какие там были предупреждения! Если бы не *цензура*, я бы на них даже не взглянул — слишком стрёмно.       Нет, я все так же старательно отводил своих детишек на марафоны, подтирал их косяки и хвалил за статистику просмотров. Один мой ребенок даже выиграл рекламу и потом весь вечер рассказывал: «Папа, на меня смотрели. На меня смотрели люди, представляешь?». Я обнимал его и прилизывал каждую его строчку, чтобы оба мы чувствовали себя увереннее.       Но мысль в голове никуда не делась. Что за ужас с этим отцовством?! Мне что, редактушек не хватает? А письма? Я с наслаждением застонал, вспоминая, как писал «Ленты». Ох, это было так шикарно. И никакой матери не надо было, да и не хотелось. А тут вдруг — раз и приспичило.       В один из дней я решил, что пора прекращать мучиться. Нам с *цензурой* надо поговорить.       — Какой нахер ребенок? Ты окончательно поехал, да? — она свесила ногу с дивана и поправила волосы, чтобы я мог точно прочитать ее взгляд, — У тебя свои дети, у меня — свои. И они никак, ну никак не подходят друг другу. У нас с тобой абсолютно разное видение на их воспитание!       Я мрачно посмотрел на переписку, раздумывая, стоит ли начать ныть. Что с сердцем этой девушки? Почему она скорее откусит мне пальцы, которыми я доставляю ей удовольствие (и неплохое, на минуточку!), чем успокоится и доверится? Тяжело вздыхаю. Надо налить чая, а то подохну от тоски.       На самом деле, я и сам так думаю. У меня свои произведения, и все они ждут заботы и внимания. Еще парочка хочет родиться. Четырнадцать деток, и четверо из них на сотню страниц… а я тут о новом… незачем даже и думать! Тебе что, редактушек не хватает? Ну так иди экзамен поучи, тоже отличный БДСМ получится. Правда, опять я буду сабмиссив. Да, из PWP собственной жизни определенно пора выбираться.       Я в прострации перезагружаю фб. Четырнадцать детей. И все они орут: «Папа, мы косячные, исправь нас!». Все требуют моего внимания, все хотят стать взрослее и серьезнее. Эх… простите, ребята, ваш папочка — личность увлекающаяся. Да, знаю, солнышки. Вам хочется, чтобы я вас отредачил. Но, может, еще братика? Или сестричку. Скажем, страниц на тридцать? Это же всего пара недель.       Из черновика на меня убийственно пялится недописанный ангст. Я сглатываю и отвожу глаза. Кто тут отец, в конце концов, я или ты? И нечего так смотреть. Ладно, и правда лучше выкинуть эти мысли. Открываю жутко ноющую «Неопределенность ноль на ноль». Да помню я про тебя, котик. Вздыхаю и начинаю расставлять Enter между абзацами.       Нет, так дело не пойдет. Определенно не пойдет. За окном летит тополиный пух и поют птички, жизнь идет полным ходом, а я тут страдаю! Так дело не пойдет. Пустые строки между абзацами это, безусловно, важно, но идея сама себя не разовьет. Да, дети, вашему папе пять лет, и сосредоточение точно не для него.       Сохраняю все отредактированное, присылаю себе ошибку в ПБ с напоминанием, что больше пинать /цензура/ не стоит, и ловлю волну решительных действий.       — Вселенский, нет.       Пойду выкинусь с балкона.       — Если ты решил выйти из окна, полей заодно цветы.       — Конечно, солнышко.       Да, даже суициднуться просто так не получится. Так что приходится вернуться за лейкой и только потом открыть дверь на балкон.       — /цензура/!       — Что-то случилось? — орет *цензура* с кухни.       Нет, ничего, дорогая. Всего лишь на меня упали лыжи. Не о чем беспокоиться. Лыжи! В чертовом июне! И не просто лыжи, а мои собственные десятикилограммовые горные лыжи. Что-то я не припомню, чтобы ставил их у входа… ах, вот оно что. Она просто решила запихнуть на балкон еще полтонны шмоток. Моисей, ты в самом деле как дед! Полтонны — не тонна, они легко уберутся.       Или это был гениальный план по инсценированию несчастного случая?       Я разочарованно вздыхаю: окно завалено подчистую, выпрыгнуть ни единого шанса. Так что ставлю лыжи в более адекватное место, поливаю ее цветы и в полном расстройстве возвращаюсь в гостиную. Ни ребенка тебе, ни смерти.       — Что за вид? — *цензура* садится на диван рядом с тарелкой торта в руках. — Королева драмы проснулась?       — Неть! — протестую я, наблюдая, с каким наслаждением она кушает вкусняшку.       — Тоже хочешь, да?       — Неть!       — Ну, как хочешь.       *цензура* кладет последний кусок домашней «Праги» в рот, встает и треплет меня по волосам.       — Обожаю этот твой вид!       Я только мрачно улыбаюсь. Добей меня, детка!       — Ну хоть редактушки-то у нас сегодня будут? — разочарованно спрашиваю я. Хотя, Вселенский, хватит врать себе, ничего тебе сегодня не перепадет.       — Ну, у меня сегодня точно будут, — тут же отвечает она, накручивая локон на палец и закатывая глаза в предвкушении.       Глаза загораются. О-хо-хо, я наконец-таки повеселюсь?       — Но без тебя, детка.       …       — Потому что я ушла д-р-а-б-б-л-и-т-ь.       /цензура/!       Опять что ли? Да сколько можно?! «О, прости, я сама». «Извини, но этот текст я могу вычитать и сама». «Отвали от меня и иди к своим деткам». «Хватит капать слюнями на мои тексты, мне надоело протирать монитор». Она, видите ли, отлично драбблит и доставляет себе удовольствие сама! А потом еще и приходит ко мне в личные сообщения и вдохновенно рассказывает о том, как великолепно провела время, вылизывая очередную детку. Дразнит, издевательски стреляет глазами и хитро улыбается. Почему ей так нравится издеваться надо мной?       *цензура* подмигивает и уходит. Спустя миг я слышу щелчок замка ее комнаты и стон наслаждения.       Я разочарованно вздыхаю. Пойти что ли тоже подергать свое чсв и подрабблить?       Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Я честно успокаиваюсь. Не хочет ребенка, и черт с ней. Да, у нее свои дети, у меня — свои, и они никак не подходят друг другу. Ее драбллы, мои миди (которые она остервенело называет «макси», потому что, видите ли, в них больше восьмидесяти страниц), ее фэндом, моя тяга к оригинальным историям. Да, она определенно права. Тем более, что новая детка у меня все-таки рождается.       «Имей меня все семьдесят глав» появилась совсем неожиданно. Зачали мы ее вместе с *цензура* в комментах к одной из работ. Ее слово, мое слово, ее мысль о том, что из моего слова может что-то получится… сумбурное обсуждение. Да, зачатие на глазах у людей — новый для меня опыт. Слегка извращение, может поэтому новая детка родилась уже в латексе и с плеткой в руках?       Так что я переключился на воспитание и перестал обращать на отказ *цензура* хоть какое-то внимание. Я же хороший отец, я это знаю.       Сохраняю очередной новый абзац. И когда я, мистер творческая педантичность, начал писать без четкого плана? Определенно это все фб.       — Знаешь, я тут подумала…       Я отрываюсь от залипания в вк и перевожу глаза на источник звука.       — Что это?       *цензура* стоит возле дивана в платье. В платье! В котором я видел ее… никогда?       — Это все, конечно, круто, но ты меня пугаешь. У кого ты отняла шмотки? Этот человек выжил? Ты хоть вызвала ему скорую?       Она закатывает глаза и резко подходит вплотную. Вырывает телефон из моих рук и кладет его на пол. Так же бесконтрольно усаживается мне на колени и прижимается бедрами к моим. Я даже не успеваю ничего сообразить.       — Я тут подумала, — шепчет она мне на ухо и запускает пальцы в волосы, — давай и правда сделаем детку!