Имей меня все семьдесят глав

Да, со мной не просто Вот кому сейчас легко? Да походу разберемся, Кто, кого, чего уо-о!

      — СКОЛЬКО? — орет *цензура*, вскакивая со стула. Мы с собакой синхронно оборачиваемся, но *гав* сразу принимает верное решение свалить из комнаты. Жаль, что я так не могу.       — О чем ты? — хорошая попытка притвориться валенком, но мне, походу, не поможет.       — Я думала, ты пошутил! Думала, что название «Имей меня все семьдесят глав» — это просто шутка! — она в истерике взмахивает руками, сшибая кружку со стола.       — Нет? — аккуратно начинаю я. — Солнце, я же вроде говорил тебе, что в «Лентах» ровно семьдесят одна глава и три эпилога. С самого начала говорил, что он огромный. И не повышайте на меня шрифт, девушка! Я ТОЖЕ ТАК УМЕЮ!       — Не говорил! — с паникой кричит *цензура*, но резко замолкает. Должно быть, вспомнила, что память у нее плохая. Легко могла такую информацию пропустить мимо ушей или прочитать и сразу забыть.       Она с самым серьезный лицом направляется ко мне, хватает за руку и тащит к кровати. Приходится ей поддаться и рухнуть спиной на покрывало, с опаской наблюдая за происходящим.       — Не сопротивляйся, а то хуже будет! — с рыком предупреждает, усаживаясь мне на бедра.       Так-так, что у нас тут намечается?       Ай.       Ай!       Ладно, получить по лицу подушкой — это не то, о чем я мечтал.       *цензура* примеряется подушкой снова. Да что за дела? Это что, избиение?! Спасибо, что не очень сильно. Ладно, я же котик, придется потерпеть, а то, не дай Бог, она вспомнит про свой фетиш на удушение.       Да, да, фетиши на удушение. Почти такие же, как мой кинк на похвалу.       — Я, мать вашу через правое колесо, сколько времени с тобой общаюсь? Уже *срок*! В неделю по две главы, из которых, жеваный же ты крот, пятнадцать уже опубликованы! Всего двадцать пять! — она тяжело дышит, вся красная, но не перестает орать. — А ты, розововолосое чудовище, говоришь, что их семьдесят?! Семьдесят!       — Но…       — Заткнись! — верещит *цензура* и выпрямляется, переставая бить меня подушкой. А потом с каменным лицом поворачивается в сторону двери. — Псина-колбасина, собирай вещи, мы уезжаем из этого дурдома!       Это она своей собаке?       — *цензура*, но ведь это твоя квартира, — пытаюсь аккуратно напомнить я. Ой, зря.       — Точно! Тогда ты выметайся отсюда! И идеи нахер свои забери! Семьдесят глав! Семьдесят! — с ужасом кричит, падая рядом на кровать.       *цензура* вдруг широко распахивает глаза и замирает.       У кого-то снова настроение лежать и вспоминать «небо Аустерлица»? Дело плохо.       — Эй, *цензура*, но я же с самого начала предупредил, что «Ленты» огромные.       Мягко перекатываюсь на бок и накрываю ее ладонь своей. Удивительное дело, она даже не сопротивляется.       — Я тебя ненавижу, — тихое и безжизненное бурчание, — ты влез в мою жизнь, каждый день тыкаешь в меня своим чсв, а теперь еще и оказывается, что я потрачу на беттинг твоей работы больше, чем полгода.       — Тебе же вроде нравятся наши редактушки?       Аккуратно подползаю еще ближе и утыкаюсь носом в ее волосы.       — Ну-у-у, да.       — Тогда в чем проблема?       — В том, что ты мудак, Вселенский.       Мудак? Я — мудак? И это говорит мне человек, который стабильно раз в три дня поет хвалебные оды своим героям со словами: «Гил такой классный. Гил такой мудак. Гил такой классный мудак». Так что да, согласен на мудака. На мудачную зефирку.       — Но ты же меня любишь, — в голосе — чистое искушение. Вторая рука укладывается ей на грудь. Но вместо того, чтобы с недовольным вскриком отвернуться или сесть, она поворачивается на бок и тыкает пальцем мне прямо в живот.       — Больно вообще-то! — да что с этой женщиной не так?       — Я страдаю, и ты будешь страдать, — зловеще обещает *цензура*.       — Я и так страдаю, — резко превращаюсь я в пятилетнего ребенка. — и вообще, не хочешь — не надо!       — Надо! — резко меняет она свое мнение. — Я тебе главы бетила? Бетила! Я с тобой по вечерам разговаривала? Разговаривала! Я твое чсв гладила? Гладила! ТАК ЧТО НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ, ЧТО МНЕ ЭТО НЕ НАДО! Это мои «Ленты»! Я в них единственная бета! Не какая-то там левая фигулинка, которая пропадает с сайта, и тебе приходится искать замену, а самая настоящая адекватная, образованная и ответственная бета!       — Это мои «Ленты», — бурчу я.       — ТЫ ЧТО-ТО СКАЗАЛ?!       — Я сказал, — с ловкостью картошки перекатываюсь я на живот, отталкиваюсь и перекидываю ногу через *цензура*, чтобы нависнуть, как в плохом хентае, — что у нас будут, — перехватываю ее готовые вцепиться мне в волосы пальцы, — очень, — наклоняюсь и нагло облизываю ее шею, — очень долгие редактушки.

***

      Несколько дней спустя...       — *цензура*! *цензура-а-а-а-а-а*!       Я бью ее по посеревшим щекам, хоть и знаю, что так делать не надо. К горлу подступает паника. Руки трясутся нешуточно, что импульс передается даже бессознательному телу *цензура*.       Сглатываю, набирая телефон скорой. Так, что там? 103? Или 03? Боже, что за идиот!       Пожалуйста, держись! Держись, я тебя умоляю, что бы там с тобой ни происходило. Целую — зачем-то, совершенно непонятно зачем, — ее шею и ловлю слабое дыхание. Она… она еще дышит, спасибо Вселенной!       — Пожалуйста, *цензура*, ну пожалуйста.       Уже нешуточным тремором нажимаю кнопку вызова. Бесконечные гудки. Бесконечные. Я держу ее голову, не давая ей снова упасть на ковер. Серые щеки пугают меня чуть ли не больше, чем явно неуклюжая поза. Ты пыталась сопротивляться, солнышко? Кто сделал с тобой такое? И почему, почему ты не написала мне, если тебе было плохо?!       Гудки добивают меня. Вы что, /цензура/, смеетесь?! Издеваетесь? А если она тут умрет?!       — Во…       Стараясь даже не дышать, перевожу глаза с халата *цензура* на лицо. Она совсем слабо морщится. Ресницы чуть приподнимаются.       Я не дышу. Не двигаюсь. Я — статуя. Сердце, не бейся! Не спугни!       — Воды… — едва слышно повторяет *цензура*. — И флаффа…       Мы сидим на кухне молча. Она допивает четвертый стакан воды, я, стараясь не шелохнуться, наблюдаю. У нее такое лицо, что, приди к нам дементор, испугался бы и развернулся. Открываю рот, чтобы хоть что-то понять и спросить, как *цензура* себя чувствует, но у нее дергается глаз.       — Может все-таки скорую?       — Заткнись!       Тон милашки поражает меня до глубины души. Как может она, такая нежная и теплая, за мгновение измениться на чудище, заставляющее испытывать первородный страх?       — Что случилось, солнце? — начинаю я осторожно, когда она чуть успокаивается.       На ее лице ненависть мешается со злобой и переходит в конце концов в какую-то странную тоску.       — Ты убил меня, поганец!       — Я… я? — снова поражаюсь и собираюсь возражать, — Как я мог? Меня же даже дома не было. Ты ударилась головушкой?       — Это ты сейчас ударишься головушкой. Только я еще не решила: об косяк или об стол!       Какая злыдня. Так, у меня два варианта. Либо смириться и быть убитым ни за что, либо попробовать это золотце успокоить. Но, думаю, получу я в обоих случаях.       — Дай мне еще воды, я всю жидкость потратила, пока плакала. Из-за тебя, между прочим! — снова кусается она. — Тебя и «Лент» твоих.       «Лент» моих? Оу. Неужели это то, о чем я думаю? Подаю ей стакан, а сам размышляю, мог ли мой текст так на нее подействовать.       — Ты зараза, Вселен! Я бы сказала, /цензура/!       Ага, понятно. Все же я прав.       — Но я же предупреждал!       — Ну не три же главы *спойлер*, чудище ты несусветное! Не три! Ты сейчас допрыгаешься, заставлю NC-21 поставить! Как вообще так можно?! Ты же знаешь, что я все принимаю близко к сердцу!       Тяжело вздыхаю.       — *цензура*, я предупреждал. Говорил тебе, что там будет *спойлер*. Хочешь, могу даже цитату найти.       — Нет, думаю, — продолжает она, совершенно не слушая, — пока его нет, я пробегусь по тексту, а вечером мы поредактируем. Думаю: «Отменные получатся редактушки, я подготовлюсь». И что в итоге?! Ты меня убил!       — Все не так страшно, как ты говоришь, солнышко, — искренне отвечаю я. Кажется, она разводит драму, — не такой уж там и ангст.       — *спойлер* и *спойлер*, а потом еще рецидив?! И все это на пятнадцать страниц! Ты в своем уме вообще?! Я на такое не подписывалась!       — Подписывалась…       — Подписывалась, но не на такое!       Она резко застывает. Так странно и неестественно, будто бы поймала приход.       — Вставай.       — Куда?       — Мы идем делать метки! Это как детки, только без редактушек. Я делаю, ты голосуешь. Ты меня понял?!       — Ме… метки?       — Что за «ме»? Ты что, коза? Да, гений, метки. Ты, чудище несусветное, у меня еще и свою метку получишь. Личную!       — «Идиотизм»?       — И это тоже, но не сегодня. Сегодня мы остановимся на «*спойлер*».       Она озлобленно хватает пальто, надевает его прямо на халат и всячески показывает, что каждая секунда промедления будет стоить мне пальцев. Или целой руки.       — Я /цензура/ их. Я /цензура/ их всех! У них нет такой метки?! Да я их /цензура/ по стенке!

***

      — У тебя был тяжелый день. Давай, пожалуйста, ты просто ляжешь спать? Я даже с *гав* погуляю.       Слыша свое имя, собака тут же материализуется возле нас. Ластится к хозяйке, но лишь на секунду, а потом почти запрыгивает на *цензура*.       — Не-не, солнышко устала, — одергиваю я собаку. Та смотрит на меня с подозрением, — у нее был тяжелый день. Сначала ее убил я, а потом фб.       — Вот же /цензура/! — резко взрывается *цензура*, — Они там все идиоты что ли?! Они не понимают, что нам нужна метка «*спойлер*»?! «Это все входит в метку «Упоминание *спойлер*»! Какого черта?! Какого черта, Вселен?!       — Я с тобой полностью согласен, — снимаю с нее пальто, потому что ее саму одежда больше не интересует, — зря они забраковали эту метку.       — Не зря, а потому что /цензура/! Это же надо додуматься! Сначала ты, потом эти тупые /цензура/! Что за день-то такой?!       Да-да, сначала я, определенно. Главное, предупредил ее с самого начала, сказал, что там есть несколько тяжелых моментов и услышал, что все нормально. И что в итоге? В итоге я опять почему-то не прав. Остается только глубоко вздохнуть.       — Думаю, тебе стоит расслабится и отдохнуть. Ты сегодня и так прочитала шесть глав «Лент»…       — Пока не дошла до флаффа, — совершено непонятно зачем — ведь глаза совсем сухие — шмыгает она носом.       — Вот именно, так что тебе лучше пойти поспать. А админов фб мы и завтра поругаем, договорились, солнце?       Она смотрит на меня долго и пристально, будто видит впервые. А потом показывает мне средний палец. Так близко, что приходится скосить глаза, чтобы рассмотреть фаллический символ.       — Не подходи, чудище. Я сегодня не в настроении. И знаешь, что? Раз я сама отредачила для тебя шесть глав, ты остаешься без редактушек. Это тебе за *спойлер*!

***

      Сцена после титров:       — *цензура*, где глава «Зверя»? Мне же нужно что-то гаммить.       — А не пойти бы тебе /цензура/?