***
— Ну вот и готово...как себя чувствует пациент? — с улыбкой спрашивает хирург, поглаживая девушку по волосам. — Вы накачали меня морфином и кажется трамадолом, так что я кайфую, — усмехается Найроби и сжимает руку врача, — спасибо…что во-второй раз спасли меня, — слабо, тихо шепчет цыганка, а после смотрит на каждого, — ну и морды у вас. Господи, свалите отсюда, если и дальше так будете смотреть, — начинает смеяться она, но тут же прекращает, так как боль в области лёгких ещё отдается. — Друг мой, благодарю за вашу помощь и весьма нежное общение с пациентом, надеюсь это не Стокгольмский синдром в действии, — улыбается Берлин и получив по своей упругой заднице удар рукой от Найроби, смеётся. Открыв дверь Федерико, мужчина подмигивает Агате и выводит доктора. Оливейра присаживается рядом и беря руку подруги, целует тыльную сторону ладони. — Любовь моя… — тихо шепчет Токио, заставляя себя улыбнуться, — все хорошо. Гандия у нас, теперь нам ничего не грозит. Теперь все под контролем, — отчитывается Силена и замечая взгляд Мартина, аккуратно кладет руку темноволосой обратно на кровать. Сама же она вытирает слезы правой рукой и стремительно выходит, ощущая чувство вины, как и всегда. — Даже не думай черт возьми плакать! На тебе моя туши, если она потечёт, я лично тебя убью, — оптимист просыпается в теле Хименс, от чего она поглаживает Токио по щеке, а когда понимает, что она уходит, закатывает глаза, ведь сейчас ей скорее всего устроят представление а-ля: «Как ты могла так не уследить за собой и безответственно отнестись к своему здоровью?!» Но как только влюбленные остаются наедине, Палермо присаживается рядом и поглаживает девушку по волосам, не произнеся ни слова. — Кого-то уже убил? — усмехается Найроби и с большим усилием, поднимает взгляд на мужчину. Заметив его красные глаза, она улыбается и касается кончиками пальцев щетины, — хей…я ведь жива. Теперь все хорошо, да? И Палермо, никто не виноват, кроме этого ублюдка Гандии в том, что я вновь оказалась в таком положении…особенно ты. И как только я встану, я лично прикончу этого ублюдка, — сонливый голос казался таким нежным, что Мартин готов был слушать его хоть вечность. Раньше, он бы не позволил себе такую роскошь, как слезы, но времена меняются, как и взгляды людей. Он был разбит, когда Берлин оставил его, а Найроби смогла залечить раны на его сердце своей любовью и ужасно дотошным характером. И не было смысла скрывать, что этот негодяй влюбился, вновь испытал это удивительные чувства…везёт же таким мерзавцам, не так ли? — Хотел убить Рио… Афину и еще с пол дюжины людей, — уголки изгибаются в улыбке, а рука крепко сжимает тонкие пальцы. Его губы оставляют поцелуй на пересохших губах и поцелуй действует словно снотворное, погружая цыганку в сказочный сон. НО наверное дело в неимоверном количестве наркотиков, что ей вкололи.***
— Как у вас тут дела? — улыбаясь спрашивает Афина и зайдя в кабинет, подходит к Гандии. Мельком взглянув на Хельсинки и Рио, она резко надавливает на рану в ноге и наклоняется к солдату, — добро пожаловать в ад, ублюдок! — кровь начинает стекать по ноге быстрее, заставляя мужчину вскрикнуть от боли. Никто даже не ринулся помогать гаду. Хельсинки продолжил зашивать рану в области спины, а Рио даже был рад подобному положению Гандии. И пытка бы спокойно продолжилась, если вошедший Андрес не отнял пистолет и кинул его на стол. — Для пыток рановато. Найроби уже пришла в себя, чувствует себя отлично, потому мы строго следуем приказу Профессора и оставляем его в живых. Хельсинки, залатай его, — присаживаясь за стол, приказывает де Фонойоса. — То, что она выжила, не значит, что я должна простить его. Как только он перестанет быть нужным, я убью его лично, а после… — звонок прерывает пламенную речь девицы. Она закатывает глаза и потирая переносицу, отвечает на звонок, — Профессор, — как можно добродушнее произносит она. — Ты не контролировала себя, Афина. Чуть не убила Гандию, прострелила ему ногу и руку, это правда? — в душе надеясь, что ответ будет отрицательным, спрашивает Серхио, доделывая оригами. Посмотрев на Берлина, Маркиза бросает в него ручку и прикрывает глаза. — Да, это так, — холодно, честно отвечает она, кажется даже не стыдясь своего поступка, — но, Профессор, вы не видели, что он сделал с ней…он прострелил ей руку, ударял ее по ране, в результате ее швы разошлись и она могла умереть от потери крови, — голос заметно дрожит, а взгляд де Фонойосы внимательно изучает эмоции женушки, попивая кофе. — Афина…я понимаю, но прежде всего ты глава операции и должна держать свои чувства под контролем…ведь в противном случае твое место займет Берлин, — пытаясь быть, как можно строже, проговаривает Профессор прерывая связь. — Хорошо профессор, — слабо улыбается девушка и кладет трубку на место, переводя взгляд на Гандию, — хорошие новости. Ты останешься жив, но, — она моментально оказывается перед раненным, — насчет твоей семьи я теперь не уверена. Ведь для их благополучия, тебе придется быть послушным мальчиком, — она целует мужчину в лоб и хлопает по щеке, вальяжно направляясь к выходу, — хотя кто знает, может у меня будет плохое настроение и все равно убью их, — Рио, Хельсинки и Берлин заливаются издевательским смехом. Осознание того, что Найроби могла погибнуть, заставило многих поставить благородство и чистоту сердца на второе место. Ненависть заслуженно получила первое место.Обида имеет больше власти над женщиной, чем любовь, особенно если у этой женщины благородное и гордое сердце
Порой, для принятия решения, мы руководствуемся сердцем. А если бы…мы всегда принимали решения, опираясь на разум? Тогда бы мы наверное чувствовали угрызение совести, но ощущали бы так остро боль, страх и обиду. Было бы идеально, но тогда жизнь станет скучной, не так ли? Вот ведь дилемма. — Может мы наконец обсудим наше недопонимание? — подскакивает к жене Денвер, искренне не понимая, что же он сделал не так. — Не сейчас, — отчеканивает парня она и продолжает пристальный контроль над заложниками, но не выдержав взгляда мужа, закатывает глаза, — ладно. Меня жутко бесит, что из-за того, что я девушка, я не смогу за себя постоять. Раздражает, что ты постоянно принимаешь решения, не спросив меня. Ты даже брать меня с собой не хотел…если бы не настоял Берлин, я бы так и осталась в монастыре, боясь за вас…меня раздражает тот факт, что единственный человек, которого я так сильно люблю не верит в меня, — все внимание теперь уделено Денверу, который был в корне не согласен со словами блондинки. — Не в этом дело! — срывается на крик мужчина, но заметив взгляды, возвращается на шепот, — я просто боюсь, что могу потерять тебя! Отца! Я боюсь, что наш сын больше никогда не увидит свою мать. Я не хочу этого! Потому что я черт возьми знаю, что умру за тебя не раздумывая! — да, возможно этот парень никогда не отличался умом, но как же он умел попадать в цель. Каждые его слова были точны, передавали все его переживания. Он был мудр не по годам, многого повидал и знал, что говорит. В конце концов, некоторым придется остаться здесь. Афина, что наблюдала за сладкой парочкой со второго этажа, не смела вмешиваться, ибо понимала, что им действительно стоит поговорить, иначе они не смогут выполнять свою работу на ура. Как и ей самой… Она не вмешивалась, но все же наблюдала за ними. Словно два огня, которые борются за право поглотить друг друга. Два огня, что разожгли новую проблему. Ведь, пока Стокгольм и Денвер выясняли отношения, Федерико уловил момент и ринулся к двери. — Денвер! Стокгольм! — доставая пистолет из кобуры, кричит Маркиза быстро спускаясь с лестницы, — не стрелять в него! — слишком громкий приказ с привкусом страха, будто ударяет током каждого. Стокгольм пришлось остаться с заложниками, которые кажется включили инстинкт самосохранения и тоже желали сбежать. Осло почти удается остановить парня, но тот ловко нажимает на кнопку и выбегает, как только солнечный свет проникает в здание. Крик Денвера. Реакция Осло, что выбегает на улицу…все происходит так быстро… Сеньор Федерико, что снял маску, дабы его не спутали с преступником, бежал со всех ног, не оборачиваясь, а Осло действовал инстинктивно, как только заметил пули, что летели в Афину, которая также выбежала прикрыть его. — Осло! Бјежи одавде брзо(Осло,уходи отсюда)! — кричит девушка, отстреливаясь изо всех сил. Страх, который она испытывала пропал, на смену наступает адреналин. Крысы, что заметив парня без маски, тут же принялись оборонять его. И так как он был далеко от грабителей, то ранить его они не могли, а потому стреляли все разом. Сотни пуль. Страшный шум. И было бы очень глупо, если они промахивались. — Покрићу те до смрти(я буду прикрывать до самой смерти), — слабо улыбается мужчина и не замечает, как две пули пронзают его живот. Третья и четвертая пуля попадает в руки. Пистолет с грохотом падает, заставляя девушку оглянуться. Мужчина падает вслед за своим оружием, от чего Афина прекращает стрельбу и почти сразу подбегает к другу, затаскивая его вместе с Денвером обратно. Некоторое время, она не понимает, что делает. Рамос быстро жмет на кнопку, которая сейчас могла их спасти! И вот дверь закрывается… — Осло! Осло! Осло, Држи се Ствари су добре(держись ,все будет хорошо), — лихорадочно кричит девушка, зажимая раны мужчины. Ее слезы к сожалению не имеют свойств феникса, но она все равно плачет. Плачет, потому что вновь испытала страх. Берлин и Токио быстро прибегают и не медля ни секунды, подбегают к мужчине, зажимая раны… Денвер побежал за лекарствами. — А-а-а-а-а! — внезапно кричит Афина и ударяет несколько раз кулаками бетонный пол. Ее слезы смешиваются с кровью на костяшках, а сама она смотрит на Стокгольм. Она внезапно вскакивает и пока Берлин с Токио, пытались остановить кровотечение, Маркиза оказывается напротив светловолосой и дает пощечину, — как вы допустили это! Как черт возьми ты не заметила?! Осло ранен! Он твою мать ранен! Он не может дышать! Ты подвела меня! Его! Я тебя…я, — бегающие, красные глаза замечают на лестнице Хельсинки. Истерика отступает почти сразу. Словно робот, девушка подходит к мужчине. — Осло ранен… — тихо шепчет дева и сразу идет за мужчиной. — Пробуди се брате! Овде сам! Брате, близу сам! (Я здесь брат! Я рядом!)— пелена появляется на глазах, когда Дарко видит истекающего кровью брата. Ужас и страх заставляют мужчину упасть на колени и обхватив голову брата руками, тихо шептать эти слова. Что он рядом…что он не бросит его. Точно так же, как в детстве, когда их пытались разлучить. До конца своего пути, они будут вместе. Опомнившись, Афина бежит за оборудованием, позабыв о Монике, что сама была в шоке и едва сдерживала истерические порывы. Один укол. Второй.Третий. Боль в теле Осло постепенно уходит и он слабо улыбается, обхватывая руку брата. Берлин, который все это время сохранял спокойствие, подходит к Денверу и кладя руку на затылок, грубо приближает лицо к себе. — Как это произошло? — холодно спрашивает мужчина и даже улыбается, — мог пострадать не только Осло, но и остальные. А теперь, благодаря этому поступку, все узнают, что я жив. Узнают личность Афины и Палермо. И не то чтобы меня волновал Богота, но да, он тоже в опасности. И что важнее всего, моя жена! — последнее предложение, мужчина цедит сквозь зубы. — Я…я…я виноват, Берлин. Я отвлекся и…хирург сбежал. Клянусь, я не хотел этого…я…мы пытались его нагнать, но он уже был на улице… Афина и Осло ринулись за ним…и… — Денвер да и никто в команде никогда не скрывал, что боится Андреса. Именно поэтому его голос дрожал. Именно потому он сдал Монику, но Берлин кажется все понял, судя потому, как Маркиза была груба с девушкой. — Ты облажался. За это следует наказание. Я придумаю его чуть позже, — Андрес смотрит на парня с безразличием, а после улыбается и гладит по щеке. Осло, что уже лежал на кушетке, кажется мирно спал, пока Токио и Хельсинки останавливали кровь. Афина также не отходила от друга, осознавая свою вину перед ним и перед Моникой. А Рио и Денвер направились к заложникам.Даже в такие моменты не стоит забывать о ценности этих людей. Андрес же быстро исчез с поле зрения, ибо наступило время контрольного звонка. — Осло ранен. В него всадили четыре пули, — в голосе проскакивают нотки обиды, но в целом фраза выходит суховатой, аналогичной по интонации «Привет, как дела?». Профессор и Лиссабон не рассчитывали услышать подобное, а потому они оба какое-то время молчали. — Как это произошло? — наконец спрашивает Профессор, тяжело вздыхая. — Стокгольм и Денвер упустили заложника, в результате чего он смог сбежать. Афина и Осло побежали за ним. Афина оказалась куда удачливее нашего друга. Ему необходим врач, ведь заложник, что сбежал… Федерико Альварес, — он присаживается за стол, откинувшись на спинку. Серхио продолжает молчать, слышатся лишь удары кулаками о стол. Страх потерять своего члена команды и разочарование в том, что команда упустила лучшего хирурга Испании, который в буквальном смысле мог быть их надеждой. — Он расскажет… Берлин, он расскажет про ваши внешности, про тебя… И они больше не дадут нам врача…будут требовать, чтобы мы отдали им Осло… — тихо шепчет мужчина, ощущая руку на своем плече. Положив свою ладонь поверх Лиссабон, Серхио поправляет очки и закрывает глаза. — Тогда советую вам собраться с мыслями, мой друг. Мы должны мыслить здраво и не поддаваться панике. Я уверен, что вы найдете выход, — в это момент Андрес искренне сочувствует своему брату, а потому его голос становится бархатным. Он кладет телефон и погружается в воспоминания, когда в детстве точно также заботился о Серхио. Как прокрадывался к нему в больницу и приносил сладости. Он попросту хотел отвлечься от дурных мыслей…хотел вспомнить совместное детство.Flashback Валенсия. Городская больница. Детское отделение
Пробраться в больницу святой Анны, не составило труда для Андреса. Ведь будучи еще юным, он обладал той самой харизмой, которая открывает многие двери. А его глаза и милое личико внушали еще больше доверия. И вот когда, он уже оказался в детском отделении, он также успешно прошел мимо медсестер и наконец найдя палату брату, тихо пробрался туда. Серхи, который явно не ожидал увидеть брата, лучезарно улыбнулся и вскочив с кровати, подбежал к Андресу и крепко обнял. — Андрес, — все еще не веря своим глазам, мальчик тянет брата к кровати и усаживает на нее. — Здравствуй, братик, — парень треплет мальчишку по волосам и присаживаясь, еще раз крепко обнимает и целует в макушку, кладя пакет с вкусностями на тумбочку, — я надеюсь, что ты хорошо себя вел, потому что я принес подарки, — усмехается Де Фонойоса и гладит Серхио по голове, радуясь, что сейчас он может ходить и даже бегать. — ДА-да, хорошо! — радостно кричит Маркина и торопиться раскрывать пакет, — откуда у тебя столько денег? Тут та-а-а-к много конфет! — мальчик тут же достает несколько и пихает себе в рот, не подозревая, что все это Андрес для него украл. Вся их семья жила небогато, ибо большинство денег уходило на лечение Серхио, но зачем об этом знать маленькому мальчику, детство которого и так проходит в больнице. — Не поверишь, я был на фабрике у Вилли Вонки и он сказал, чтобы я передал тебе не только конфеты, но и фрукты, которые волшебные! Съешь их и тут же станешь здоровым и крепким. Хотя ты и так сильнее меня! — ухмыляется парень, скрывая желание попробовать хоть одну конфету. Андрес встает с кровати и берет на руки темноволосого и целует в лоб, — все будет хорошо, ты же знаешь это? Совсем скоро, ты вернешься домой, я даю тебе слово, — тихо шепчет парень и кладет Серхио на кровать, укрывая одеялом. — Правда? Я тоже хочу! Но…может он дал волшебные конфеты? А то фрукты…они невкусные, -с ангельским голоском, уточняет мальчик, скрывая хитрую улыбку. Но тут же он смеется, как только брат подхватывает его и начинает щекотать, а он в ответ отбиваться, — хорошо…только чур мне достанется твоя комната, а то я уже подрос и набрал вес, значит мне нужна комната побольше, — улыбается во все свои зубки он и послушно закутывается в одеяло. Не сдержав смеха от слов младшего, Андрес гладит его по голове и вновь целует в лоб. — Хорошо, ты сможешь забрать мою комнату…а сейчас мне пора, нельзя опаздывать к девушкам знаешь ли, а то они превращаются в настоящих змей, — усмехается шатен, а после торопится покинуть комнату, в которую уже направлялся врач.