Демиурги сновидений

Я всадник пути, и вообще–то, наемный солдат. Но я не имею возможности просто устать. Устать от звенящих клинков и разрубленных тел, От крика «вперед!» и приказа «ни шагу назад!», И кроме войны, я уже ничего не успел… Я воин дороги, наемник и просто солдат. (Джем. Наемники)

Январь, 983 год 13 часов 06 минут Госпиталь Конохи Молодая женщина среднего возраста с иссиня-чёрными волосами вышла из больницы. Она сохраняла серьёзное лицо, но глаза блестели от счастья. — Мама, ты заболела? — спросил сопровождавший её мальчик лет четырех. — Нет, вовсе нет! — рассмеялась женщина, но тут же поняла, по обеспокоенному лицу сына, что тот не верит её словам. — Видишь ли… Как ты отнесешься к тому, что скоро станешь старшим братом? Внимательный взгляд черных глаз казался таким неуместным на детском лице. — Итачи, у тебя скоро появится младший брат или сестренка. — Тогда, хочу, чтобы это был брат. — Не будет же плохо, если это будет девочка? — с облегчением вздохнула женщина. Похоже, она представляла себе реакцию сына немного другой. — Всё же, лучше если это будет младший брат. Итачи обнял маму. Микото подняла голову, чувствуя, как первые снежинки ложатся на голову. — Снег? Значит он родится летом. Пошли, — она взяла ладонь сына в свою, — отец хотел с тобой поговорить. — Воу-воу, наблюдаем за чем-то интересным? — Я всё смотрю на них и не узнаю. Они кажутся такими счастливыми. Женщина в униформе АНБУ коснулась плеча напарника: — Знаешь, иногда время беспощадно меняет людей. Особенно в этом мире, — добавила она через некоторое время. Мужчина в черном плаще и униформе АНБУ с плоской маской украшенной красными разводами раздраженно кинул «Не вздумай мешать мне» и исчез. Женщина глубоко вздохнула, наблюдая как пушистые белые снежинки тают на ладони. В прошлом году умер Тобирама, и сразу после, Третий Хокаге Хирузен объявил их троицу преступниками страны Огня. «Доставить живыми или мёртвыми», именно так гласил его приказ, поэтому, теперь приходилось прятаться на самом видном месте. Хорошо ещё, что он не сменил коды защитного барьера. — Да кто ж тебе мешать-то вздумает, мне тоже интересно. Интересно. Это слово последнее время слишком часто напоминало о себе и о том, кто так любил его повторять. Она исчезла вслед за напарником, оставив лишь вихрь из парящих снежинок. Приближалось время, которое будет интересно для каждого из них по-своему. 13 часов 25 минут — Сенсор хренов, — высокий женский голос резанул по ушам. — Я же говорила, тут никого нет! — едва не срываясь на визг выдохнула она. Синта никак не среагировал, хоть эта особа в кошачьей маске с узкими прорезями для глаз и тремя отметинами на щеках порядком его бесила. Черная прядь волос небрежно падала на левую сторону маски. Делать было нечего, приходилось выслушивать всё её недовольство, что, к счастью, компенсировалось превосходными навыками в кендзюцу и сюрикендзюцу. Конечно, в АНБУ брали за способности и навыки, но некоторым личностям не мешало бы следить за поведением. Ходили слухи, что ей заинтересовался сам Данзо, лидер Корня, а значит, скоро она перестанет быть его напарником. Кайто огляделся по сторонам. Он был уверен, что кто-то только что покинул крышу. Кошка продолжала причитать, раскручивая на пальце кунай. В итоге, он обнаружил едва различимые следы. Кто-то сидел на крыше. Он огляделся, мысленно представляя углы обзора видеокамер. Отчего-то очень хотелось заткнуть кошке рот, даже если для этого придётся просидеть весь день в архиве. — Кайто, орлёнок, ты меня вообще слушаешь? Синта кивнул. — Где находятся камеры? Кошка пожала плечами, показав пальцем на камеры, о которых он и так знал. Получалось, что именно эти полметра были слепой зоной объективов. Либо это был кто-то из АНБУ, чьей чакры он не знал, либо кто-то чужой проник в Коноху. И этот кто-то был хорошо осведомлён о системе слежения АНБУ. Об этом необходимо было доложить лично Хокаге. Февраль, 983 год 16 часов 39 минут Главные ворота Конохи — Сегодня, я покажу тебе кое-что важное, Итачи. Широко открытые глаза сына внимательно следили за отцом — человеком среднего возраста. Его лицо как обычно сохраняло суровое выражение, но Итачи надеялся, что под этой маской скрыто нечто большее. Поверх стандартной одежды шиноби, был накинут плащ до колен — символ капитана полиции. Учиха Фугаку стоял, скрестив руки на груди. Задумчивый вид. Как объяснить четырехлетнему ребенку то, что может понять не каждый взрослый? — Ты знаешь, какое сейчас время? Итачи кивнул: — Война. — Почти. Главы великих деревень готовятся подписать соглашение о перемирии, но люди продолжают умирать. Ты живешь в мире шиноби, никогда не забывай об этом. — Я помню, отец. — Чего и следовало ожидать от моего сына. Даже не похвала. Скорее, констатация факта. За свою небольшую сознательную жизнь, Итачи очень хотел услышать то, что родители обычно говорят другим детям, когда довольны ими, но приходилось довольствоваться «чего и следовало ожидать от моего сына». Итачи слышал, как родители спорили вчера вечером, они думали, что он спит. Так и было, но мать повысила голос, поэтому он проснулся. Он не знал, почему они спорили и что заставило мать повысить голос на отца, но сегодня он впервые в своей жизни выйдет за пределы деревни. Как настоящий шиноби. — Сегодня, ты пойдешь вместе со мной за пределы деревни, — продолжил отец. — Надо вернуть отряд Учиха, незачем биться впустую. Тем более, это может негативно сказаться на подписании договора. Но прежде, я должен тебе рассказать кое-что ещё. Если встретишь людей в черных плащах с масками, похожими на маски театра Кабуки, немедленно беги. Это очень опасные люди. Их мотивы неясны и о них почти ничего не известно. Эта организация называет себя «обакэ» — призраки или что-то в этом роде. Даже наш клан не смог выяснить их личности. Известно только, что Первый и Второй Хокаге велели их не трогать. Но после их смерти, Третий объявил их преступниками, подверженными устранению. Всё понял? Итачи кивнул. В этот момент что-то с грохотом упало в соседней лавке, поэтому взгляд Итачи скользнул по крышам домов. Фугаку продолжил: — За всю историю они появлялись одновременно в количестве не более четырех человек. Ещё, известно, что все, кто вступал с ними в бой умирали. Учиха Обито утверждает, что видел их. — Отец, АНБУ ведь носят маски зверей? — Верно, — Фугаку улыбнулся, — Всё –то ты у меня знаешь. — Тогда они — обакэ? Фугаку повернулся в ту сторону, куда смотрел Итачи. На крыше, в плащах и униформе АНБУ сидели двое — мужчина и женщина. Они не прятались и не скрывали своего присутствия. Будучи обнаруженными, женщина помахала им рукой. Её маска была наполовину белой, наполовину черной. Как в театре кабуки, только не выражала никаких эмоций. Хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте. — Возможно. Пошли скорее. «АНБУ» смотрели вслед. — М-да, хорошенькая у нас репутация. Уже детей пугают, — заключила женщина-«АНБУ», её напарник лишь хмыкнул, не отрывая взгляд от удаляющихся спин отца с сыном. — Зачем? — Ммм? Зачем пугают или зачем умышленно создают ситуацию шока, в которой велика вероятность возникновения психологической травмы у неокрепшего сознания? Так или иначе, сегодня тот самый день, когда начнётся история Учиха Итачи. Менять что-нибудь будем или наконец пустим всё на самотёк? Напарник не ответил, похоже, и сам не знал чего хочет. 18 часов 58 минут 50 км юго-западнее Конохи Дети не должны видеть ужасов войны. Пусть война будет где-то рядом, пускай она обходит стороной или незаметно стучится в двери. Родители до последнего должны пытаться огородить детей от жестокого мира. Дети всегда должны олицетворять чистоту. Ведь иначе, и без того шаткий мир рухнет. Дети — последнее оружие, которое есть в распоряжении взрослых и использовать его должны только в крайнем случае. К сожалению, в мире шиноби слишком рано заканчивалось детство. Иногда, даже не начавшись. Но как вдолбить в головы этим глупцам, что четыре года, — это очень мало. Возраст, в котором мир должен быть игрой, а не открывать своё истинное лицо каждому, кто захочет с ним познакомиться. Ведь в конце концов, человек всегда пытается представить лучшую версию себя. Чем хуже мир? Так считала Микото. Фугаку так не считал. — Через несколько лет ты тоже станешь шиноби. Даже когда война закончится, реальность мира шиноби останется прежней. И тебе предстоит стать частью этого мира. Жесткий голос отца отзывался в ушах. Итачи слушал, терпел и пытался сохранить самообладание. Если бы он позволил себе расслабиться, в то же мгновение из глаз бы хлынули слезы. Ливень нещадно хлестал крошечное тело Итачи. Под тяжестью капель едва ли удавалось разлепить глаза. Отец стоял рядом, но даже не пытался его утешить, а Итачи и не хотел этого и не ждал. Он мог заплакать, но словно понимал, что, дав волю чувствам, лишится чего-то крайне важного в его будущей жизни шиноби. Итачи отчаянно сопротивлялся подступавшим к горлу рыданиям, но горячие слезы сами потекли по мокрым щекам. Не от страха или грусти, нет. Внутри клубилось чувство, которое невозможно было описать словами. Мальчик и сам не знал, откуда взялась эта невыносимая теснота в груди. Итачи — его сын, рос весьма сообразительным и способным. Отец видел, что его ребенок был уже старше своих сверстников. От этого, распиравшая гордость туманила разум. Итачи — его сын, будущий наследник клана. Значит, он должен вырасти сильным, не прятаться за материнскую юбку и знать, что из себя представляет мир шиноби. Каким бы грязным этот мир ни был, скрывать бесполезно. Ржавые следы крови всюду покрывали землю, словно нарывы на теле. — Запомни, это — поле битвы, — Фугаку произнёс это властным тоном, словно придавая большую значимость своим словам. Итачи услышал это и смотрел. Смотрел широко распахнутыми глазами, пытаясь навеки запечатлеть увиденную картину. Жуткое зрелище, развернувшееся перед ним, было вовсе не предназначено для детских глаз. Поле битвы. Тела, тела, тела… Мёртвые тела. Горы мёртвых тел, покуда хватало взгляда. Окоченевшие трупы с искаженными агонией лицами. Каменная равнина, покрытая кратерами от взрывов, вырванные куски земли и скал. Изувеченные тела шиноби покрывали всё. Некоторые целые, в большинстве своём — нет. Руки и ноги были вывернуты под неестественными углами, кое-где лежали части тел, разбросанных на метры вокруг от черных пятен на земле. Запах гари смешивался с запахом крови и горелой плоти, приобретая зловонный аромат, который не мог перебить даже хлеставший ливень. — Отец, — Итачи услышал собственный голос и понял, что весь дрожит. Не от ледяного дождя, не из страха перед трупами. Он дрожал от ярости. — Зачем ты привел меня сюда… Отец молчал некоторое время и наконец заговорил, тщательно подбирая слова: — Ты умный мальчик. Итачи глядел на погибших шиноби и ждал продолжения. Он почувствовал тепло на макушке: ладонь отца мягко легла ему на голову. — Я хотел показать тебе реальность. Итачи яростно пытался отыскать в памяти значение слова «реальность». Ему было всего лишь четыре. Он не видел разницы между реальностью и иллюзией. Тем не менее, он прекрасно понял, что хотел сказать ему отец. — Это мир, в котором я живу… — Верно, Итачи. Шиноби — это те, кто сражается. Всегда помни о том, что видел сегодня. Люди с протекторами Конохи, шиноби других стран. Земля была устлана бесчисленным множеством мертвых тел, и для них больше не существовало государственных границ. Они боролись, стонали, корчились, но никто из них не сумел избежать собственной смерти. Все эти лица, полные страдания, были одинаковы, вне зависимости от того, из какой страны происходили шиноби. Никто из них не хотел умирать, а сейчас все они были мертвы. Почему? Из-за войны. Позади глаз запекло. В них шевельнулось что-то теплое и совсем непохожее на слезы. Дикая волна силы, хлынувшая к сетчатке, была настолько пугающей, что Итачи невольно зажмурился. Стоило ему сделать это, как волна медленно отступила и рассеялась где-то в голове. Он отрывисто дышал, сердце бешено колотилось. Маленький Учиха глубоко вздохнул и открыл глаза. Адский мир перед ним не изменился. Итачи прижал ладонь к груди. Ему показалось, что если он отдастся этой силе, дремлющей в глазах, то перестанет быть собой. — Что случилось? Вместо ответа Итачи пристально вглядывался в ужасную картину. Ему предстояло жить в аду, но он не собирался покорно принимать этот факт и сидеть сложа руки. «Я все изменю», — подумал Итачи. Какой бы ни была причина, пытаться решить проблемы насилием — ошибка. Если мир таков, то он обязан измениться. Итачи запомнил этот день навсегда. Ветер принес очередную порцию гари с поля боя. Фугаку уже убрал руку с головы сына и Итачи отправился вниз, в самое сердце бывшего поля битвы. Фугаку наблюдал за сыном, с собой у него был кунай, но хватит ли этого, чтобы успеть защититься? Сзади раздался голос: — Мне всегда страшно, когда дети видят такое. Никогда не знаешь, что из этого вырастет и как может покалечиться психика. Фугаку активировал шаринган. Острие куная остановилось в дюйме от сердца противника. Удар блокировали. Его удар — сильнейшего из обладателей шарингана. — Следите за нами? — Можно и так сказать, — донеслось из-под маски. Женщина чуть склонила голову на бок. — Хм, похоже Итачи нужна помощь. Хватка ослабла. Фугаку метнулся на помощь сыну. Но тот уже справился сам. Это было первое убийство человека, известного в будущем как Учиха Итачи. — Это очень грустно. Апрель, 983 год 07 часов 12 минут Улицы Конохи Мягкий снег застилал землю. — Знаешь, что страшно, Итако? — мужчина в белой маске с человеческим лицом поднял голову, оторвав взгляд от похоронной процессии. — То, что война официально кончилась неделю назад, а трупы возвращают вереницей каждый день. Мужчина в черной маске повернулся к ним и холодно заметил: — Это не первая война в вашей жизни. — И что с того? К войне невозможно привыкнуть. Как и к смерти, — после непродолжительной паузы добавила Итако. Обладатель чёрной маски не изменил тона, лишь проводил взглядом очередную часть похоронной процессии: — Ничего. Ровным счётом ничего. — Ребят, вы чего? С таким настроем и помереть можно. Вы только представьте, мы буем жить в деревне целый год! Разве не чудесно? — Ну… разве что после Тумана, звучит хорошо. — Хагуса, заткнись. Привлекаешь к себе внимание. Забыл, какая у нас теперь репутация? — Ну хоть что-то в этой жизни не меняется, — Итако сняла маску, картинно закатывая зеленые глаза. — Солнце моё, ты где был? Хагуса не растерялся и тоже снял маску, довольно осклабившись: — Наблюдал, как Цунаде с Шизуне покинули деревню. — Метку оставил? — Конечно! Пара человек внизу оглянулись, но увидели лишь троих поправлявших капюшон АНБУ. — Идиот, — зашипели двое на своего громкого друга. — Ты совершенно не создан для тихих операций. Несколько недель спустя 18 часов 13 минут Дом главы клана Учиха Великая Война, унесшая жизни многих шиноби, наконец закончилась. Деревня Скрытого Листа и главный агрессор, Деревня Скрытого Камня, заключили перемирие, а столкновение это впоследствии получило название Третьей Мировой Войны Шиноби. Несмотря на то, что война была в целом благоприятной для Конохи, Хирузен, Третий Хокаге, положил конец сражениям с беспрецедентным предложением не требовать от Деревни Скрытого Камня каких-либо репараций. Сторонники войны осуждали это решение, считая это проявлением слабости, и, чтобы удержать недовольство в Листе под контролем, Хирузен решил оставить пост Хокаге. Это привело к выборам нового лидера, и Четвертым Хокаге стал герой Великой Войны, Намикадзе Минато. Деревня медленно восстанавливалась. У Итачи была четкая цель: «Стать лучшим шиноби из когда-либо существовавших и прекратить войны во всем мире». Взрослые посмеялись бы над такой мечтой. Но для четырехлетнего Итачи она была драгоценной и незаменимой. Для начала ему предстояло изучить азы навыков ниндзя в академии, сдать экзамены и официально стать шиноби. Итачи еще не зачислили в академию, но он хотел воплотить свою мечту о мире как можно скорее, поэтому тренировался самостоятельно.  — Я дома. Итачи разулся в прихожей и неспешно двинулся по коридору. Когда он проходил мимо кухни, его мягко окликнула мать:  — Как прошел день? Ты снова тренировался один?  — Да. Ответ прозвучал слишком взросло для четырехлетнего сына. Микото обернулась, обнимая круглый живот. — Отец у себя?  — Да, но сейчас он немного… — ответила мать, но Итачи уже шагнул к отцовской комнате. Во время тренировки у него появился вопрос про сюрикены, и он хотел получить ответ прямо сейчас.  — Почему Четвертым стал этот Минато?! Заслышав свирепый голос по ту сторону раздвижной двери Итачи остановился. — Ты не знаешь, кто может слушать, — спокойно произнес отец. — Говори тише, Яширо.  — Но я просто не понимаю. Единственным кандидатом на место Четвертого, помимо Минато, выдвинули Орочимару! Почему никто не предложил на пост Хокаге вашу кандидатуру, господин Фугаку? — негодовал Яширо. В воображении Итачи всплыло лицо Яширо: узкие глаза, короткие серые волосы. Он служил подчиненным отца, хоть и был старше него.  — Яширо прав. Я тоже не могу понять этого. Разве что Обито с его выходками, но он тоже принадлежит команде Минато, — произнес другой голос.  — Инаби… — отец назвал говорившего по имени. Учиха Инаби был одним из лучших шиноби Военной Полиции Конохи. Его отличительной чертой были длинные черные волосы, а сам он также служил подчиненным отца.  — Шиноби других стран дрожали при упоминании Свирепого Глаза Фугаку во время Великой Войны.  — Глава Военной Полиции Конохи — вот моя должность в деревне, — спокойно ответил Фугаку.  — Есть слухи, что это все план правящей верхушки! — воскликнул Яширо. — Они не хотят, чтобы клан Учиха пришел к власти. Они ничего не сказали деревне о ваших подвигах на Великой Войне, господин Фугаку! И поэтому все лавры достались Минато, одному из Троицы, и даже Хатаке Какаши, который до сих пор носит шаринган благодаря Обито. Господин Фугаку, ещё не прошла инаугурация, если люди поднимают шум вокруг Минато и Какаши, тогда ваше имя тоже…  — Довольно, — властный голос Фугаку оборвал Яширо. — Мой сын слушает. Итачи поморщился.  — Чего ты хочешь, Итачи? Итачи стиснул зубы. Его заметили, ему ещё предстоит многому научиться. Теперь ничего не оставалось, кроме как приоткрыть раздвижную дверь и показаться отцу. В комнате было четверо людей: его отец — Фугаку, Яширо, Инаби, и еще один мужчина с точкой на лбу — подчиненный отца, Учиха Текка.  — Что такое?  — Я хотел спросить тебя про сюрикены.  — Сейчас я занят. Спросишь позже.  — Хорошо, — ответил Итачи и быстро задвинул створку двери. В последний момент, когда дверь была почти закрыта, багровый свет вспыхнул в глазах четырех мужчин. Они были недовольны им. Возвращаясь к себе, Итачи вспомнил атмосферу, царящую в комнате отца. И по какой-то причине в памяти ожила жуткая картина поля битвы — зрелище ада, переполненного злобой и ненавистью. «О чем думает отец…» — подумал Итачи, но некому было ответить на его вопрос. Акаге слушал разговор Фугаку с подчиненными с начала и до конца. Акаге бездумно скользил взглядом по внутреннему двору чужого дома. Он был очень похож на родной, едва ли не его копия. Неужели так и не удалось ничего изменить? Оставался последний шанс — ровно через полгода настанет день Х. До этого момента, если Итако с Тобирамой были правы, им предстояло наблюдать за жизнью Учиха Саске. Даже, если он ещё не родился.