***
Us The Duo - Already Mine Сан сам не заметил, как уснул в кресле, охраняя сон омеги и смог открыть глаза только утром, услышав негромкий стон и какое-то копошение со стороны кровати. Тело немного затекло, плечо тянет, будто всю ночь работал на стройке, но это все отходит на второй план, когда Ен откидывает в сторону одеяло. Парень со взлохмаченными волосами, немного отекшими и широко раскрытыми глазами уставился прямо в сторону мужчины, что сидит с такими же выражением лица, готовый бежать на помощь. Скорая помощь Чхве Сана, дорого, очень дорого, бесплатно только для Чон Уена, который испарину со лба вытирает обратной стороной ладони. -Все хорошо? – обеспокоенно спрашивает хен, а омега замечает, что он спал без футболки и судя по всему и без каких-либо шорт. Край одеяла приподнимает, чтобы убедиться в наличии трусов на своем теле, и чуть успокаивается - хоть они на месте. Выдыхает шумно, а спустя мгновение доходит, что он в чужой кровати, перед ним Сан, он раздет, а сделать это мог только тот, кто аккуратно присаживается на край постели и смотрит с бесконечной нежностью. -Может, тебя врачу показать? – с некой застенчивостью улыбается, зачесывая черные волосы назад. Чона бросает в жар, то ли от этой близости и того, что он обнажен перед другим человеком, то ли по какой-то другой неизвестной причине, но это особо важно в такую секунду, поэтому одеяло к себе подгребает, укрывая голые плечи. -Нет, не надо, - тихо бормочет, пряча покрасневшие щеки, попутно вдыхая запах кондиционера с легким шлейфом дыни. -Ты как себя чувствуешь? – тянется рукой ко лбу младшего, чтобы проверить температуру, а тот, как от огня, отшатывается, и глаза еще сильнее округляет. -Что ты делаешь? – в легком ужасе, сжимая в руках мягкое одеяло. -Вот все по новой, - расстроено головой машет, но старается не показать своих эмоций, - это всего лишь забота о твоем здоровье, ты уже не маленький мальчик и должен понимать, что ходить в тонких джинсах, когда на улице снег и пить алкоголь на пустой желудок – плохая идея. Поэтому просто помолчи и позволь узнать, есть ли у тебя температура. Чон сразу тушуется из-за слов Сана и только стыдливо прикусывает губу, отводя глаза в сторону – уж слишком неловко становится от самого себя. Старший к нему всей душой, а он всей жопой. Возможно, он когда-то сможет перебороть свое странное отношение к мужчине, но явно не сегодня. Сколько бы не накладывал на себя слои нежности от него, сколько бы не чувствовал чужое теплое общение с маленькими искорками чувств, а воспринимает это, будто оставят ожоги на легких и псевдо искренностью ударят. Стоит попытаться понять, что если один человек так с ним поступил, то другие не будут в точности все повторять, а уж тем более Чхве, который чище слез младенца. Как бы ни хотел вести себя вежливее, но все равно вздрагивает от прикосновения теплой руки ко лбу, чувствуя, как щеки краснеют, а хватка на одеяле ослабляется. -Вроде бы все хорошо, - Сан неожиданно поднимается с кровати и к шкафу идет, - тебе нужно сходить в душ, я пока приготовлю завтрак, а потом, если хочешь, отвезу тебя домой, - буднично говорит, - я тебя не гоню, просто ты так и не написал родителям. «Как я мог забыть?» - бьет мысленно себя по лбу и думает, судорожно перебирая варианты, как объяснить все семье и как получить, но чтобы несильно. -Ты слишком хороший для этого мира, - негромко. Старший только усмехается и перед парнем кладет на кровать одежду с полотенцем. -Ванная – соседняя дверь, не стесняйся и бери все, что хочешь, - говорит прежде, чем покинуть комнату. Уен еще целую минуту пустым взглядом смотрит перед собой, пытаясь понять, как он до такой жизни докатился, что выпил в первый раз крепкий алкоголь, забил на свой внешний вид, поплелся в отвратительном состоянии, на набережную не боясь ничего, и ночевал у малознакомого человека. Конечно, Сан чудесный человек и не сделал бы никогда ему больно, но что было бы если… Сколько этих «если» крутятся в голове, от которых становится только хуже, накладывая тень грусти, но самая больная точка находится моментально и парень не успевает убежать от этих мыслей, как она начинает пульсировать. Хонджун. Кажется, что при одном упоминании его имени, все тело будет искалечено ядовитыми мечами, а самого палача даже не будет на этом празднике, к сожалению, не жизни, а падения. Такого глубокого и долгого, что уже часы прошли после того как его спихнули в пучину собственных страхов и иллюзий, а долгожданного дна еще не видно. Тонкие змеи оплетают руки, крепко стягивая их, только парнишка сделать ничего не может против них, и все они ползут дальше, окольцовывая шею, прокусывая тонкую кожу вместе с артериями, чтобы пуститься по кровотоку. Уен бы хотел позорно разреветься в голос, потому что они запускают свой черный яд прямо в открытые раны на легких, отчего дышать становится невозможно. Сколько бы солью не прижигать, перекисью промывать, все равно будет один итог – болит ужасно все тело. Будто в один сплошной комок нервов превратился, только тронь и сразу отзовется мелкими вспышками. Он не хочет больше что-то чувствовать и не только к Хонджуну. Сам себя собирает по частям, словно пазл из тысячи кусочков, чтобы просто встать, взять одежду и пойти смывать с себя липкий пот. Босыми ногами ступает по теплому полу, аккуратно приоткрывая дверь, покидая светлую спальню с широкими окнами, будто шпион оглядывается по сторонам в поисках хозяина квартиры, но ничего не видно, кроме двери справа, прохода вперед и небольшой прихожей. Юрко проскальзывает в ванную комнату, чуть приоткрыв рот, смотрит в многочисленные зеркальца, что образуют одну мазаику в форме ромба. Ну, если быть совсем честными, вид у парня, будто он спал с бродячими кошками у одной из городских помоек, а перед этим бухал с бомжами за соседним столиком в виде коробки из-под телевизора, хотелось бы посмеяться, но Уен захлебывается жалостью к себе. Осторожными шагами подходит ближе, боясь спугнуть свое собственное отражение, потому что парень напротив в светлом зеркале, выглядит одиноко и забито. Кто бы мог предположить, что улыбчивый мальчик с персиковыми волосами и румянцем на щеках, превратится в серую мышь с отекшими глазами, растрепанными светлыми прядками, что некрасиво спадают на лицо. Он никогда таким не был разбитым, как эти самые стекла, но даже то, как они разъединены, смотрится красиво, а парень просто хочет запихнуть свои части под одну тяжелую маску, а дальше пусть все идет своим чередом. Чон знает, пройдет время, не важно сколько – неделя, месяц, год, но он встанет на ноги, что сейчас подкашиваются от морального и физического истощения, просто период сейчас такой, когда ненавидишь в себе все: начиная от чувств к Киму, которые въелись в кожу, заканчивая тем, как выглядит в этот момент перед Саном. Он помнит все, к сожалению, что говорил, делал, как его тошнило, а хен тихо шептал, что будет все хорошо, и главное не забудет, как просил поцеловать. Как же стыдно. Парень трясущуюся руку подносит к лицу, кончиками пальцев касаясь губ приоткрытых. Зачем он хотел этого? Возможно, это в нем алкоголь говорил, но тогда казалось, что концентрация упала в крови, а голова не затуманена, а если Чхве был прав и это только его дурацкое желание быть нужным и получить хоть какое-то тепло, когда в душе морозом веет. Все доходит до абсурда, только парень скоро дойдет до ручки. Встряхивает головой, пытаясь выгнать мысли о каком-либо поцелуе, а идеи о том, что он мог действительно захотеть к нему притронуться – быть не может. Поэтому берет желтую мочалку и плевать хотел, что это не совсем гигиенично мыться личными предметами другого человека, наливает побольше геля для душа, который пахнет какой-то свежестью океана и начинает усиленно тереть нежную кожу до красных следов, чтобы хоть как-то стереть уродливую ничтожность. Хочется в самого себя залить мыла, только бы вытравить всю симпатию к человеку, который не считался с его чувствами светлыми, а сейчас они стали такими отвратными, что с ними жить не хочется и как без них научиться существовать – не понятно. В таком тупике парень никогда не был, да и таким разбитым – тоже, но как-то улыбаться нужно. Почему-то в горле противный комок встал, от чего руки в кулак сжимаются. Белая пена стекает в водосток, а Уен понять не может: от чего она до сих пор белая, ведь он весь черный изнутри. Слезы соленые смешиваются с теплой водой, от которой тепла совсем не чувствует, замерзая до костей и покрываясь толстым льдом до самых легких. Когда-то станет легче, но явно не в этот момент, когда Чон сползает по стенке, сжимаясь в маленький комок, в надежде, что звук душа заглушит его шмыганья носом и иногда вырывающиеся громкие всхлипы. Слишком устал, чтобы сдерживать слезы.***
Before you exit - we're gonna be alright Сан уже которую минуту колдует над их завтраком, решая приготовить чачжанмен, как однажды его научил Есан, беспокоясь из-за того, что омеге может не понравиться, но мужчина обязан его накормить. Попутно набирает себе кофе, смотрит на часы – 11:05. Какой-то слишком поздний завтрак, по его мнению, но больше тревожит то, что младший ушел в ванную комнату минут тридцать назад. Чхве все понимает, да и вообще, может, ему нравится долго принимать душ, но знание того, что возле зеркала на верхней третьей полочке лежит его бритва, не придает никакой уверенности. Альфа только тихо вздыхает и качает головой – почему он записал Чона в суицидника? Наверное, он еще не до конца его понял, но сердце каждый раз пропускает пару ударов, стоит подумать, что может что-то случиться с его прекрасным цветком. Мужчина уже собирается пойти в сторону ванной, чтобы тихо постучаться и спросить «все ли нормально?», но стоит повернуться, как перед ним стоит Уен с не очень счастливым выражением лица, приподнимает руки в сторону, показывая широту футболки и смотрит исподлобья. -Твоя одежда мне большая, - тихо и недовольно. У Сана теплая улыбка растягивается, а сердце снова бьется быстрее от этого парня, это немного пугает, но так приятно, что хочется упасть в это чувство, не думая ни о чем. -А мне кажется, что ты выглядишь мило, - голову по-птичьи склоняет, осматривая с ног до головы Ена. -Ага, очень, - с сарказмом отвечает и не обращает внимание на изучающий взгляд, потому что привык к этому, а ведь Сан по-другому смотреть и не умеет. -Присаживайся за стол, - и мужчина отворачивается снова к плите, пока омега проходит к обеденной зоне. Чон замечает, как все чисто и вполне светло, хотя раньше он думал, что холостяки живут в сраче и все должно быть в темных цветах, но нет нигде коробок из-под пиццы и бутылок пива, а на него еще не напал таракан размером с десятилетнего ребенка. Странно. Полы светло-каштановые вымыты до блеска, а на нежно-голубых стенах висят в рамках разные обложки журнала, в котором работает Сан. Разные года, разные темы выпусков, но все что-то связывает, определенно, но что именно – пока понять сложно. Взгляд парня медленно скользит по ним, пока не замечает дальше остальных, черно-белую фотографию альфы, которая также является одной из обложек. На ней мужчина в футболке, от которой словно рукава отрезали, но она, в свою очередь, открывает вид на сильные руки; обычные серые штаны, но маленькая деталь в виде портновского сантиметра кажется Ену дико классной, будто показывает ненавязчиво, кем именно он является. Только дурак может не заметить, как Чхве красив и как от него веет аурой уверенности и властности, но она не тяжелая, а очень приятная и притягивающая. Глаза прожигают насквозь, будто знает все на свете, что по спине мурашки пробегают, и возникает серьезный вопрос – как такой мужчина может совмещать в себе эту таинственность с открытостью и быть с Уеном совсем другим: милым, заботливым и светлым. В левом нижнем углу подпись «Топ 10 секс-символов в мире моды и кинематографа», а парень неожиданно вспоминает, в чьей квартире он сейчас находится и кто именно готовит ему завтрак и открывает шкафчик цвета морской волны, в поисках посуды. Тысячи омег, если не миллионы, мечтают получить автограф популярного и столь желанного Чхве Сана, а что уж говорить о тех, кто пускает слюни на его фотографии, но Чон все это время откровенно посылал и плевал на все жесты с его стороны. Жаль ли? Нет. Если бы знал, что он такой богатый и не последний человек в этом городе, то вел ли себя по-другому? Точно нет. Парень точно бы никогда не стал ни перед кем стелиться и унижаться из-за статуса и положения, тем более, всегда считал, что альфа должен добиваться омегу, правда, сам сдался Хонджуну, а тот даже этого не просил. -Это идея Есана, моего друга, - говорит неожиданно Чхве, расставляя тарелки. -Что? – чуть вздрагивает, отрывая взгляд от рамки, и чувствует, как щеки краснеют, будто его застали за просмотром порно. -Мой друг предложил повесить обложки журналов, чтобы стены не пустовали, - присаживается напротив, - я всех моделей красил и иногда одевал, потому что Есан чаще этим занимается. -«Топ десять секс-символов в мире моды и кинематографа», - вторит название заглавной статьи и даже глаз не опускает на еду, а только на мужчину смотрит, - и на каком ты был месте? Чхве ухмыляется, поднимая со стола любимый скетчбук, который всегда лежит на левом краю, берет карандаш и, не отрываясь от рассматривания эскиза, спрашивает: -Как думаешь? -Ну, если тебя сняли для обложки, то, - аккуратно подцепляет пальцами палочки и крутит их в руке долго, - первое? -Не сомневался, что ты умный, - делает первый штрих и брови хмурит. Уен на комплимент ничего не отвечает, а только отправляет первую порцию еды в рот, чувствуя, как все радуется в теле, что в организм попало за два дня хоть что-то и это «что-то» не алкоголь. Веки прикрывает от удовольствия, медленно прожевывая, стараясь не завизжать от восторга и вкуса горячего завтрака. Парень не замечает, как опустошает тарелку, хочет поблагодарить старшего, но только поднимает глаза, то видит, как Сан сосредоточенно что-то рисует, постоянно хмурясь и прикусывая губу. Даже сейчас в домашней одежде с растрепанными волосами выглядит, словно модель с обложки. «Он даже к еде не притронулся» - с неким беспокойством думает Чон, но отодвигает эти мысли подальше. Чхве всегда страдал синдромом отличника и перфекционизмом, стараясь сделать все безупречно, без единого замечания и доводил любое дело до конца, забывая о сне, еде и прочих человеческих потребностях, полностью погружаясь в работу или учебу. Есан его постоянно за это ругал, даже подзатыльники отвешивал, как настоящий старший брат, что приходилось приглядывать за своим дурным младшим, потому что тот постоянно читал за едой, рисовал, а порой и шил прямо на кухонном столе, когда Кан с выпученными глазами пытался съесть свой рамен и не проглотить пуговицу. Теперь некому делать замечания, поэтому снова поправляет эскиз одного из нарядов к новой коллекции, которую он собирается выпустить с одним из модных домов. Если быть идеалистом, то Сан давно бы мог открыть свое дело, работать на самого себя, выпуская одежду под собственным брендом и не ставить себе никакие временные рамки, делая все для удовольствия, но ему кажется это невероятно затратным, да и времени с нервами заберет кучу, а их никто не вернет. Поэтому ему лучше работать с другими людьми, которые будут сами заниматься подборкой моделей и всеми организационными вопросами, а от него будет требоваться только идея с готовыми рисунками, контроль пошива и выйти красивым в конце показа. -Я могу спокойно сотрудничать со многими домами, а также могу работать в своем любимом журнале, - однажды сказал он Кану, смотря в потолок, - так зачем мне связывать себя по ногам и рукам? Ради больших денег? Не, мне моя мнимая свобода дороже. Может, когда мне будет лет пятьдесят, и мои коллекции будут продаваться, то я ради своих детей открою что-то подобное, а пока я не хочу мороки. Чон смотрит пристально за тем, как старший работает сосредоточенно и сам пропитывается каким-то уважением к нему как к человеку, который возлагает все в жертву, ради своей работы. Конечно, это неправильно и надо расставлять приоритеты, совмещая обычную жизнь с источником дохода, но это приводит в непонятный восторг. А еще приводит в небольшой испуг, когда Сан переводит взгляд на него и волосы черные тонкими пальцами зачесывает назад. -Ты же рисовать умеешь, да? – в ответ только кивок, - можно с тобой посоветоваться? На лице Чона написано красными буквами «что?» и на языке такой же вопрос, но он старается деликатно уйти от этого, потому что догадывается – все закончится плохо. -Не думаю, что я тот, у кого следует спрашивать совета. -А мне не нужен какой-либо специалист, я хочу узнать твое мнение, - встает со своего места, быстро обходит стол и становится так близко, наклоняясь к парню, что Уен задыхается от этого запаха дыни. Слишком близко и какие-то смешанные чувства запускаются по венам: он еще не отошел от своей сильной симпатии к Хонджуну и еще не придумал, как избавиться от бесконечного холода в душе, точнее в том, что от нее осталось, а рядом такой теплый Сан, который своим присутствием успокаивает, заставляя северные ветра дуть не так сильно. Сбежать сейчас не получится, а оттолкнуть – глупо, потому что хен не заслужил этого и если омега отшатнется в испуге, то будет дико странно, в конце концов, он лишь хочет спросить мнение младшего, а не изнасиловать прямо сейчас, только щеки все равно розовым вспыхивают. Слишком неловко от этой близости, хотя сам вчера утыкался в грудь мужчины плача навзрыд и просил поцеловать. Наклоняется еще ближе и лицо альфы оказывается на уровне лица Чона, который старается как можно меньше дышать. -Смотри, тема коллекции совмещать то, что многие боятся совместить, - говорит с неподдельной любовью к своему делу, - но пока не попробуешь, не узнаешь, что это будет потрясающе смотреться, да? Вообще, мне предложили сделать полностью одежду с цветами, но на мое предложение сделать ее более необычной они согласились. Кто-то же придумал есть клубнику со взбитыми сливками, так и я хочу что-то такое же сделать. Я уже нарисовал цветочную толстовку со строгими шортами, это будет сочетание яркого и нейтрального. Ен не успевает следить за ходом мыслей Сана, а только глазами стреляет в сторону альфы, вслушиваясь в его красивый голос и то, с каким восторгом он рассказывает о своем детище. Он еще никогда не встречал людей, которые искренне любят свою работу настолько сильно. -Смотри, - карандашом указывает на эскиз, - я еще не раскрашивал, но брюки будут черными свободными, а к низу еще больше расклешенными, сверху атласный пиджак, пока не знаю какого цвета и белая майка, просто какой бы цвет ты хотел здесь видеть? Парень судорожно выдыхает, пытаясь не обращать внимание на тепло чужого тела, и всматривается в рисунок. Глазами бегает по линиям карандаша, подмечая, что ластик даже не использовался, а все штрихи уверенные, становится сразу понятно, что Чхве уверен в своем рисунке и не сомневался ни на минуту. В небольших кружках приписаны пометки о цветах и о том, какая ткань пойдет на изготовление. Уен считает, что очень красивый образ получится, тем более, если его будет носить какой-нибудь известный альфа, но есть одно «но». -Пиджак можно сделать серебристым, атлас же будет красиво переливаться, - спустя пару минут раздумий говорит, - или же золотистым, но ближе к пастельному оттенку, а не к зеленому. Мужчина брови сводит к переносице, представляя это, и одобрительно мычит, оценивая, выбор цвета и думает, что готов доверять мальчишке свою любимую работу и советоваться с ним даже когда помощь будет не нужна. -И еще, - Сан переводит заинтересованный взгляд на Уена, рассматривая красивую родинку на лице и то, как пухлые губы двигаются. Ему пиздецки плохо становится от этой близости и своей беспомощности, - я бы не стал такую майку шить на твоем месте. -Чего? – немного опешил Чхве, прерывая свое лицезрение. Конечно, ему нравится прямолинейность парня, но это что-то новое. -Ну, тема коллекции совмещать не совместимое, - заметно тушуется, жалея, что вообще сказал это, - я не дизайнер, но я думаю, что можно было бы сделать что-то интересное, а не просто майку из хлопчатобумажной ткани. -И что ты предлагаешь? – в голосе нет насмешки или издевки, а только задумчивость с интересом и это подкупает Чона продолжить дальше. -Можно было бы с таким классическим стилем сочетать сетчатую майку, чтобы она не была вызывающей и сильно прозрачной, можно добавить вышивку, например, блестящие маленькие цветы с листочками, - завершает самодовольно, но добавляет, - я просто предложил и ты не обязан что-то менять… -Уен, - шепотом произносит мужчина и быстро пишет все то, что сказал омега, - ты гениален. Сан слегка выпрямляется и на радостях целует парня во влажную макушку, от чего Чон замирает, не зная, как на это реагировать, но старший не будет извиняться за то, что он хотел сделать и сделал, наоборот, если надо, то поцелует еще сотню раз, но серьезных границ пересекать не будет, потому что уважает парня и его личное пространство. -Да я ничего особо не сделал, - через минуту оттаивая, говорит, пытаясь сжаться до крошечных размеров, - и, хен. -Да? – Чхве уже сел за стол на безопасном расстоянии от омеги и вырисовывает вышивку на майке. -Сможешь отвезти меня домой?***
Haux - Caves Такую смену настроения омега сам себе объяснить не может, но он уже сидит в белой машине, где все пропахло альфой и чувствует легкое головокружение. Он стал слишком чувствителен к запахам, это бы было классно, если бы не приходилось вдыхать аромат сладкой дыни, который, как оказалось, очень приятен, конечно, дышалось кокосом совсем по-другому. Рядом сам Сан сидит и включает какую-то песню, тихо подпевая вокалисту и постукивая по рулю в такт. Неосознанно парень засматривается на длинные пальцы, на которых бы смотрелись красиво самые дорогие кольца, но из украшений мужчина носит только черный браслет из черных шариков и одного белого, по узору напоминающие мрамор, и одну маленькую сережку на правом ухе. Сан краем губ улыбается, замечая то, как омега смотрит на него, кажется, что от старшего ничего не ускользнет, но он почему-то не придает значение тому, что запах персика стал не таким легким, как был, а более насыщенным и сочным. -Что ты скажешь родителям? – тихо произносит Чхве. -Наверное, что остался у своего школьного друга, - отворачивается к окошку, обнимая себя за плечи, защищая себя от холода, который внутри. -Поверят? -Ну, все же лучше, чем говорить о том, что я ночевал у альфы. -Действительно. Разговор закончен: Чхве так же ведет машину, наслаждаясь пасмурной погодой, а Уен замечает вдали тот самый кинотеатр и воспоминания захлестывают его. «-Ты невыносим, - пряча свое смущение, подпирает рукой голову. Как раз в этот момент выключается свет и все внимание направленно на экран. -Ты сегодня особенно очарователен, - спустя минут десять с не прикрытым восхищением шепчет Хонджун.» Это была правда, но парень не верит ни в одно слово, что говорил альфа, потому что через призму относительно здравого разума, все видится как ложь. Ен губы поджимает и веки плотно закрывает, чтобы не расплакаться сидя в машине, а дома уже можно будет себя разобрать по кирпичикам, только чтобы никто не видел этого. Как же больно, словно кислоту втирают в его раненое сердце, пытаясь унести с собой в темноту, но слезы, что срываются с густых ресниц, немного рассеивают эту тьму подступающую. Как бы плохо не было, но он до последнего будет бороться со своими чувствами, жаль, что хочется быть слабым именно в эту минуту. Омега всегда искренен был, а Хонджун зачем-то его обманывал и всегда был влюблен в другого человека и от этого хуже становится. Даже если бы они расстались при других обстоятельствах, то это бы не было так болезненно, но факт обмана бьет с размаху по лицу. Получается, Уен никогда не был ему нужен как омега, как партнер по жизни, да и в целом был только игрушкой для развлечения. Интересно, Сонхва знает, что Ким такой? Младший бы ему все рассказал в красках, но он не настолько подлый и испорченный, чтобы так лезть в чужие отношения. Единственное радует, что дело не дошло до постели, хоть и парень давно не девственник, но секс для него был чем-то сокровенным и без любви заниматься им только для удовлетворения животных инстинктов и по зову природы во время течек и гонов – явно не для него. Его первый партнер был его первой любовью, когда он учился в колледже и тогда доверил ему свое тело, потому что сам желал и не боялся ничего с этим человеком. Только расставание было легким, наверное, потому что их отношения продолжались полтора года и были словно маятник. Сегодня он говорит, что любит, а завтра хочет собрать вещи и уйти. Так не должны строиться настоящие чувства и когда в тысячный раз его возлюбленный кичился, что уедет в Японию, а Уен побежит за ним даже на край света, только не рассчитал, что побежит он от него. С тех пор прошло много времени, были свидания, поцелуи, но ничего большего, может, из-за того, что не нашел того человека, которому не страшно было бы отдать душу, сердце и тело. Столько времени потрачено в пустую и Кима нельзя поблагодарить за какой-либо опыт или за любовь, как обычно это происходит при расставаниях, и вряд ли говорят спасибо за покалеченную душу. Хочется закричать, как вчера, но только всхлипывает тихо, молясь, чтобы альфа не слышал этого. -Уен? – тихо зовет Чхве, а омега себя убить готов. -Что? – сквозь слезы говорит, сильнее зарываясь в воротник куртки. -Ты думаешь, что я совсем глухой и не слышу, как ты уже пять раз шмыгнул носом, - немного осуждающе, - рассказывай, что случилось. И Чон больше не сопротивляется и выливает все, что было от самого начала и почти до конца, только имя Сонхва не произносит, заменяя на «его омега», умалчивая о том моменте, когда Ким кружил Пака на руках. Говорит о том, как однажды увидел его в кафе, а Хонджун был блондином тогда и постоянно что-то печатал в ноутбуке, младший только со стороны наблюдал, думая, что не подходит такому, как этот альфа. Как написал на салфетке свой номер телефона и пищал, когда получил долгожданное СМС, и как с трепетом поцеловал его на первом свидании. Сейчас он жалеет обо всем, что было, и, что так легко разрешил всему произойти, но толку ненавидеть себя, когда все произошло. Уен рассказывает все, но концовку истории рассказывает по-другому, говоря, что случайно увидел совместную фотографию их в инстаграме. Совсем не стесняется плакать и переводить дыхание во время своей истории, только не смотрит в сторону Сана, даже не замечает, что стоят они давно в его дворе. -И мне больно, - очередной всхлип, а Ен рукавом утирает слезы горькие, - потому что мои чувства использовали непонятно для чего. Чхве все это время, молча слушал, запоминая каждую деталь, делая выводы для себя и чуть хмурясь, говорит: -Помнишь, я говорил, что никогда не дам тебе упасть? – совсем тихо, будто собирается в чем-то признаться. -Помню. -Так вот, - берет теплые пальцы в свою широкую ладонь, крепко сжимая, тем самым подтверждая свои слова, - я буду всегда рядом, если ты будешь падать, чтобы там на дне словить тебя. Будешь с не накрашенным отекшими глазами, сонный и без настроения, злой или расстроенный, мне не важно, какой ты будешь, потому что я все равно с тобой, чтобы спасти от всех напастей. Я никогда не допущу больше, чтобы ты плакал, если только от счастья и никогда не причиню боли, которую причинил Хонджун. Не все люди, такие как он и это я готов доказывать тебе каждый день, - вдыхает глубоко и снова продолжает, прикрыв глаза, - буду делать все, чтобы ты улыбался, смеялся и был настолько счастливым, каким можно быть в этом мире. Уен чувствует, как горячие слезы еще чаще скатываются по щекам и свободной рукой прикрывает рот, чтобы не завыть от этих слов. Ему никто не говорил так, что сердце стучало сильнее, а внутренний голос впервые говорил, что мужчина не врет. Это невыносимо слышать, когда один человек тебя разбивает, а другой с трепетом собирает заново. Лед в душе трескается громко, а ветер меняет свое направление, принося теплые потоки. -Ты единственный кому я хочу принести все, даже если взамен ты мне не будешь чего-то давать, мне будет достаточно лишь твоего взгляда, только прошу, не закрывайся от меня, Уен-а, - Сану легко дается выражение своих чувств, хотя всегда считал, что никто его этому не учил, - я не знаю, как правильно любить, но я обещаю, что научусь, правда. Просто, - глаза опускает на их руки, а в ушах собственный сумасшедший пульс стучит, - это может показаться эгоистичным с моей стороны просить тебя о таком, когда ты еще не пришел в себя, но просто не оставляй меня. Я нашел в тебе все то, что искал и не знаю, как буду, если не смогу тебя видеть. Чхве не слышит ответа, а только видит, как плечи содрогаются, и пальцы в руке напрягаются. Сан боится впервые в жизни услышать ответ «нет», так боится, будто от этого зависит его жизнь, но он хотел показать, что будет рядом всегда, но при этом Чон не должен от него бежать, как от чумы. Мужчина не просит любви и не просил никогда, ему будет достаточно любить этого человека и делать его самым счастливым, а больше ничего. -Я, - тихо начинает Уен, как только дыхание становится ровным, а сердце перестает колотиться во всем теле, - я позвонил тебе, когда мне было плохо, потому что я тебе доверяю, Сан. Ты видишь, какой я сейчас, хотя даже папа не знает о моих слезах, - голову поворачивает в сторону хена, не скрывая покрасневших глаз, - думаю, это что-то значит. Я не хочу тебе давать ложных надежд, что буду с тобой до конца жизни и так далее, потому что меня ударили такими обещаниями, и знаю как это больно. Но могу сказать, что я не отвернусь просто так. Сам сжимает руку в ответ и смотрит прямо в глаза напротив, такие черные, но такие не похожие на глаза Хонджуна и не нужно быть всезнающим Чхве Саном, чтобы увидеть в них страх и как он пропадает, когда Чон сквозь разбитую душу улыбается. -Спасибо, - одними губами шепчет альфа и готов сам пустить слезу от того, как он влюблен в Уена и как хочется быть лучшим для него, чтобы оправдать его доверие. -За это не благодарят. -А я готов сказать тысячу раз это, - Сан не сдерживает свой порыв нежности и тянется к парнишке, что сразу же прикрывает глаза, когда оказывается в теплых объятиях альфы. В салоне так уютно, а может весь уют создают два человека, что крепко хватаются друг за друга, словно нашли последнюю надежду на выживание. По-прежнему музыка скользит между телами, а сердца больно ударяются друг от друга, но это приятно так, что остальные проблемы уходят на другой план и Уен совсем не замечает, как в животе что-то меняется и начинает как-то знакомо тянуть. Песня за песней сменяется и никто не хочет прерывать эти объятия, которые души излечивают, заставляя маленькие лепестки белые пролетать между ними, но Сан хочет знать ответ всего лишь на один вопрос. -Ты когда-нибудь сможешь меня полюбить? – куда-то в макушку шепчет, вдыхая яркий персик, и забывает, как дышать обычным кислородом. Больно от этого вопроса, пиздец, как больно, причем им обоим. -Я не знаю, Сан, я не знаю, - устраивает голову на плече удобнее, искренне веря, что каждый сможет когда-то любить, не боясь быть преданным. Они мечтают летать как птицы, чтобы высоко и свободно, только не думают, что падение – это тоже полет, даже если это падение в друг друга.