Пять ромашек для Вьюны

Геральт, и в самом деле, никак не мог поверить, что это происходит наяву. Что он целует Лютика. Что это он, на секунду замерев, уже в следующую подается навстречу. Что это его губы приглашающе раскрываются. И что пальцы, скользнувшие на затылок, принадлежат Лютику, тоже до сих пор не верилось. Ресницы барда все еще дрожали. Поцелуй вышел коротким, потому что у обоих, кажется, в один и тот же миг перехватило дыхание. Геральт отстранился, и, осознав, что до сих пор держит лицо Лютика в своих ладонях, грубоватой лаской огладил щеки, перехватил взгляд. – Только попробуй сказать, что это вышло случайно, ты сожалеешь и подобного больше не повторится, – пробормотал в его губы бард. Он слабо улыбнулся. Осознание реальности накатывало постепенно, накрывало с головой, затопляло непривычной ему нежностью. Не в силах с нею справиться, Геральт прижался лбом ко лбу и глубоко вдохнул. Привлек ближе, сначала осторожно, а после чуть не сгребая в охапку. Закрыл глаза. – Лютик, – глухо проговорил он. И снова пальцы, только теперь уже на щеке ведьмака. Мимолетная ласка. Легчайшие прикосновения. Бард откинул с его лба упавшую прядь, заправил за ухо, погладил где-то рядом с виском. Только теперь Геральт понял, что он тоже дрожит. – Все хорошо? – накрывая ладонью его пальцы, шепнул он. Лютик обхватил его руку, прижал к своей щеке. – Даже лучше, чем я представлял. «А ты представлял?» – чуть было не спросил ведьмак, но вовремя остановил себя. За последние дни он и так наговорил достаточно глупостей. Кажется, навстречу друг другу они подались одновременно. Геральт накрыл губы поэта своими, поцеловал каждую и скользнул глубже, чувствуя, как вокруг шеи обвиваются руки, а на затылок ложатся теплые пальцы. Как Лютик отвечает, прижавшись всем телом. Он слышал, как заполошно бьется сердце барда, и с удивлением понял, что собственное, вопреки всем мутациям, тоже частит. Губы Лютика ощущались горячими, чуть потрескавшимися, и Геральт мельком подумал, что тому, наверное, больно, потому что вчерашняя ранка так и не затянулась, но отстраниться сейчас было выше его сил. Второй поцелуй прервался далеко не так быстро, как первый. Сил отодвинуться от барда даже и на йоту по-прежнему не было. Геральт скользнул губами по скуле, виску. Потерся носом о щеку и замер, наслаждаясь мгновением. Они так и стояли, не в силах расцепиться. Наверное, следовало что-то сказать, но чуть не впервые в жизни ведьмаку все было ясно без слов. И Лютику, судя по тому, как крепко он прижимался, тоже.

***

Они, то и дело прерываясь на поцелуи, все-таки добрались до костра. Лютик тут же привалился к Геральту, уткнулся в здоровое плечо и тихонько вздохнул. А потом вскинул голову. – Прости меня, – проговорил он. – Прости, прости, прости. – Все хорошо, – отозвался ведьмак. – Не надо. – Что – «хорошо»? – горько спросил Лютик. – Что я вел себя, как последняя скотина? Геральт вздохнул, прижал барда чуть ближе. – Ты снова спас мне жизнь, – тихо сказал тот. – А я… – Это уже позади. И я заслужил. Поэт издал потрясенный вздох. – Ты все-таки дурак. Что ты несешь вообще? – Давай не будем об этом, – Геральт провел ладонью по спине Лютика, заставляя прижаться теснее. – Тот мальчишка скоро вернется. – Ты специально его отослал? – бард поднял голову, заглядывая в глаза. – Чтобы со мной поговорить? – Нет, – усмехнулся ведьмак. – Мне очень нужен чертов котел. Лютик фыркнул, но тут же посерьезнел. – Пообещай еще раз, что не согласишься на этот убийственный план. Он вздохнул, потянулся к карману и достал клочок бумаги, протягивая Лютику: – Им нужна только Вьюна. Тот стиснул зубы, сминая бумажку в пальцах. – Почему ты раньше не показал? – Не успел, – слегка пожал плечом Геральт. Лютик, все также привалившись к нему, смотрел в костер, о чем-то размышляя. Ведьмак уже собирался спросить, о чем, но тут треснула ветка, возвещая о возвращении Ансельма. Бард нехотя отстранился. – Ваш котел, – он бросил его на землю. – И вещи… этих. – Лошади, – напомнил Геральт, кивая в сторону Пегаса и Плотвы. И снова тот не стал спорить – видимо, и в самом деле ставил на ведьмака слишком многое. Мелькнула мысль, что таким образом можно разом увести обеих лошадей, но Ансельм уже три раза успел бы привести сюда половину Ордена, против которых шансы Геральта были практически нулевыми. В пожитках убитых ничего стоящего не нашлось. Ни записок, ни планов, ни указаний. Остальное ведьмак брезгливо отшвырнул в сторону мыском ноги. – У меня не так много времени, – заявил Ансельм, возвращаясь и опускаясь у костра. – Они скоро хватятся. – И не удивятся, что ты явился посреди ночи? – буркнул Лютик. Парень ему явно не нравился. – Когда еще приходить от девок? – махнул рукой тот. – Неважно. Вы что-то решили? – Расскажи о дальнейших планах Ордена, – вместо ответа потребовал ведьмак. – Искать вас, разумеется, – отозвался Ансельм. – Теперь это будет сделать не так просто, но я бы все равно посоветовал убраться из этого леса. – Вас здесь много? – быстро спросил Геральт. – Осталось трое, но сюда они теперь не сунутся. Орден недооценил, на что способен один ведьмак. Парень покосился на меч, а Геральт погрузился в раздумья. Двигаться в сторону Хагги, пока они не разберутся с Орденом, больше не было смысла. Вернуться в хату к Фриде? Но туда вполне могут сунуться деревенские и придется доказывать, что несчастную женщину убили не они. – Так вы не согласны с моим планом? Геральт покачал головой, а Лютик протянул Ансельму записку. Тот пробежал ее глазами: – Я не знал… – Не слишком-то они тебе доверяют, верно? Парень понурился. – Поэтому я и не могу пробраться в лагерь. Что вы намерены делать? – Где он расположен? – снова ушел от ответа Геральт. – К востоку от Чернополья. Лес там настолько густой, что даже охотники не забредают. Поэтому скрыть его не так уж и сложно. – Так вот почему они попадаются нам повсюду, – протянул бард, явно машинально поглаживая кудряшки Вьюны. – Лютик, – обратился к нему ведьмак. – Дай бумагу и что-то, чем можно писать. Тот порылся в своей сумке, находя пару листков и огрызок карандаша. – Рисуй план, – Геральт сунул все это Ансельму. – Как можно подробнее. Художник из того был неважный, но примерное расположение лагеря ухватить удалось. – Ты же не собираешься туда сунуться? – прошипел над плечом ведьмака Лютик. – Пока нет. Парень, ищи другой способ к ним проникнуть. Мы тоже будем думать. Встретимся здесь же через сутки. – Куда вы пойдете? – Пока не знаем, – раскрывать это Геральт не собирался. – Завтра ночью на этом месте. Тот кивнул. – Удачи вам. И спасибо, что не прогнали. И не говоря больше ни слова, растворился в темноте. Бард проводил парня глазами и какое-то время, не отрываясь, смотрел на костер. – Все так запуталось. Геральт кивнул, пересел поближе, привлек к себе Лютика, крепко обнимая. – Мы с этим разберемся, – пообещал он. – А потом? – вдруг вскинул взгляд бард, и тут же осекся, прикусив губу. – Не отвечай ничего, не надо. Я глупость сказал. Ведьмак погладил его по щеке, коснулся поцелуем краешка брови. – И с этим тоже, – негромко проговорил он. Лютик не ответил, но прижался чуть ближе, что Геральт смог посчитать за согласие. – Знаешь, – какое-то время спустя продолжил он. – Она ведь пыталась меня защитить. Оба, не сговариваясь, посмотрели на спящую девчонку. И хоть спорить с бардом на эту тему хотелось меньше всего, ведьмак не смог не возразить. – Когда я выскочил на поляну, она готовилась тебя сожрать. Лютик вздрогнул, а Геральт мысленно дал себе по лицу. – Ты увидел концовку, – он вывернулся из кольца рук и присел напротив. – Вьюну стошнило, как только мы свалились с Пегаса. Разумеется, тот, кто увел Плотву, быстро нагнал, я только и успел подняться и понять, что кости – и ее, и мои – целы, а он уже был рядом. Ведьмак, не перебивая, слушал. – Тот ублюдок хотел затащить ее на лошадь, но я не позволил. Швырнул куда-то за спину, хотя понимал, что против него, вооруженного, сделать мало чего смогу. Хотя, о чем я – вообще ничего. И он тоже это понял, ухмыльнулся, вытащил меч… Тогда-то она на него и бросилась. Геральт, это было так страшно. Тот не выдержал, снова притянул Лютика к себе. Бард прижался щекой к его предплечью, голос из-за этого звучал глухо, но разобрать слова не представляло сложности. – Повалила его на землю, одним прыжком. Она такая сильная. Как в маленькой девчонке, пусть и проклятой, может быть столько силы? Геральт мог бы многое рассказать ему о проклятиях. Как матери разрывают на части младенцев, выгрызая печень, или как немощные, казалось бы, старики творят такое, что привидится не во всяком кошмаре. Но ведьмак просто коснулся губами каштановой макушки. – Тот пытался сопротивляться, – сдавленно продолжал бард. – Но шансы были нулевыми. И вскоре все закончилось. Он замолчал, все также утыкаясь в предплечье, но вскоре спросил: – Как думаешь, что заставляет ее перекидываться? – Страх, – отозвался ведьмак. – Либо на проклятье наложены какие-то условия. Поэтому так важно было дать ей зелье. Нельзя было выезжать, понадеявшись на то, что к ночи мы что-нибудь придумаем. Следовало остаться у Фриды, сделать еще несколько вариантов, дождаться, пока Вьюна уснет и только потом двигаться дальше. – Еще скажи, что винишь себя, – пробормотал Лютик. Геральт пожал плечом. – Говорю же – дурак, – вздохнул бард. – Сам вчера сказал – даже взрослые ошибаются. И я тебе поверил. На это оставалось только обнять, прижав покрепче. – Куда мы теперь пойдем? – спросил Лютик. Ведьмак погрузился в мысли. Потому что идти им, по сути, было и некуда. Разве что наплевать на местных и в самом деле вернуться в жилище Фриды. Но кто знает, дадут ли им туда добраться? А хотя… – Дай-ка карту. Бард выбрался из его объятий и закопался в сумку, далеко не сразу выуживая сложенный в несколько раз пергамент. Они редко ей пользовались – за столько лет оба исходили Континент пусть не вдоль и поперек, но достаточно для того, чтобы уверенно в нем ориентироваться. И все же порой наступали моменты, когда карта оказывалась незаменима. Лютик расстелил ее на земле, вопросительно посмотрел на Геральта. Тот, покуда не отвечая, скользил взглядом по искусно нанесенным схемам. Карту поэт когда-то стащил из Оксенфуртской библиотеки и по мере их странствий потратил немало времени, внося правки и дополнения. Поэтому основные обозначения почти сплошь покрывала куча мелких, дописанных витиеватым изящным почерком. На одно из таких названий Геральт и указал. – Помнишь это место? Лютик наморщил лоб. – Нет. – Контракт на зачистку шахты. – А! – вскинулся бард. – Главоглазы! Лет пять назад. – Именно. Бард вскинул бровь. – Хоть убей – все равно не понимаю. – Я был там еще раз, – начал пояснять Геральт. – Около года назад. Шахту к тому моменту почти выбрали, но очищать ее от нечисти все равно пришлось. – К чему ты клонишь? – К тому, что сейчас она совершенно точно заброшена. А рядом с ней должен сохраниться лагерь – не весть какой, но на пару домишек рассчитывать можно. – Нам и одного хватит, – пробормотал Лютик. – И здесь идти пару часов, не больше. Он, прослеживая путь, повел ладонью по карте. Геральт невольно засмотрелся на изящные пальцы, с трудом сдерживаясь, чтобы не перехватить их и не поцеловать. И только потом сообразил, что сдерживаться больше не надо. Но бард уже вскинул на него обеспокоенный взгляд. – А если там опять главоглазы? – Тем хуже для них. – Ты, может, и не заметил, Геральт, – начал раздражаться Лютик, – но у тебя разодрано плечо! – Это мелочь. Бард недовольно фыркнул и почти сразу пробормотал: – Пообещай, что будешь осторожен. – Я всегда осторожен. Еще одно фырканье, и Лютик вернулся взглядом к карте. – Дай мне каракули этого Ансельма. Геральт протянул ему листок, наблюдая, как бард прикладывает его к расчерченному пергаменту. Масштаб, конечно, не совпадал, и качество исполнения оставляло желать лучшего, но в конце концов сопоставить и то, и то удалось. Лютик взял карандаш, пометил точку. Снова задумался, уставившись на карту. Вскоре он задремал, устроив голову на коленях ведьмака. Геральт дождался, пока тот провалится в сон окончательно и осторожно высвободился, устраивая под шеей барда свернутый дорожный плащ. «Ласточка» в сумке отыскалась не сразу. Он вытащил пробку зубами, опустошая склянку почти до дна. Остатки приложил к ране на плече. Хорошо, что Лютик спал и не видел. Вьюна потрепала его куда сильнее, чем казалось поначалу. А если завтра предстояло разбираться с главоглазами, меры следовало принять уже сейчас. Девчонку перевязывать тоже пришлось. Точнее, Геральт рискнул потревожить ее сон и сменить повязку – чем чаще накладывать мазь, тем больше шансов, что рана затянется быстрее. Но Вьюна даже не проснулась, когда он осторожно размотал бинты. Геральт изумленно выдохнул: порез почти затянулся и теперь лишь немного сочился сукровицей. Ведьмак покачал головой – его собственная регенерация не была и в половину также хороша. Кто она такая, эта девчонка? Под какое проклятье угодила? Кто мог это сделать? На задворках сознания мелькала какая-то мысль, когда-то уже крутившаяся в голове, но сейчас Геральту никак не удавалось вспомнить, о чем она была. Он все-таки нанес мазь, наложил повязки и утроил девчонку поближе к костру. Ночи становились прохладными. Лютик всхрапнул, перевернувшись на другой бок. Мысль, так и не сумев, сформироваться до конца, переметнулась на барда. Хотелось улечься рядом и обнять, утыкаясь в макушку. Но еще больше – разбудить и спросить: «Когда ты тоже это почувствовал? Как долго ждал? Почему, с твоим-то характером, все никак не делал первого шага?» Ничего из этого Геральт не сделал, разумеется. Прислонился спиной к стволу дерева, положил рядом вынутый из ножен меч и приготовился ждать. Либо рассвета, либо тех, кто осмелится нарушить покой спящего барда и небезразличной тому девчонки. Взгляд все никак не хотел отрываться от Лютика, скользил по изгибу спины, по подвернутой ноге, по упавшим на лицо каштановым прядям, по чуть приоткрытым губам. Все еще с трудом верилось, что чуть менее часа назад он прижался к ним поцелуем. И в то, что бард ответил – тоже. «Я привыкну», – сказал себе Геральт. – «Привык же с…» Йеннифэр. Образ чародейки взвихрился копной обсидиановых локонов, прожег взглядом фиалковых глаз, осел на языке ароматом сирени и крыжовника. Он нахмурился. Она присутствовала на периферии всегда. Проводил ли он дни в пути, или выполнял очередной заказ, или напивался в хорошей компании, или же был с другими женщинами – ее образ напоминал о себе легким абрисом стройного силуэта и тянущей душу тоской. За сегодняшний вечер Геральт не вспомнил о ней ни разу. Третье желание перестало действовать? Или тяга к Лютику оказалась сильнее? Глаза помимо воли начали закрываться. Геральт понимал, что спать сейчас никак нельзя, но сонливость накатывала все сильнее, накрывала с головой, и прежде, чем он успел подумать, что нужно бы дотянуться до сумки и достать склянку с зельем, затянула в забытье. Оно не было похоже на сон, но и бодрствованием это состояние назвать было нельзя. Ясность рассудка сохранилась, и пришла мысль, что глаза открыть сейчас тоже получится. Первым, что он увидел, были черные локоны. Вторым ведьмак выхватил обсидиановую звезду и поднял взгляд, встречаясь с фиалковым взором. – Йен, – прохрипел он. – Ты мне снишься? Она рассмеялась, так, как умела только она – с насмешкой, редко по отношению к нему переходящей в издевку. – Ты так настойчиво и смятенно думал обо мне, – фыркнула чародейка, подходя ближе, – что пришлось вмешаться. Она оказалась совсем близко, уткнулась ему в плечо. Геральт вдохнул тонкий, преследующий его с первой встречи аромат. – Мне нельзя спать. Там опасно. Йеннифэр рассмеялась, не отрываясь от его плеча. – Ты все такой же. Не бойся, ведьмак. Я покараулю. Он поднял ладонь, провел по волосам цвета воронова крыла. – Раньше ты так не умела. Иллюзия и впрямь была достоверной – Геральт узнал очертания дома в Венгеберге. Раскиданная вокруг одежда чародейки, стопки книг, бумаг, огарки свеч… На заднем фоне взгляд выхватил чучело единорога. На ее лице промелькнула тень ухмылки. – Не думал же ты, что мне некуда совершенствоваться? Он качнул головой, а она, наконец, отстранилась, отошла на несколько шагов, окинула его внимательным взглядом, задержалась на плече. – Не налегай на чертовы эликсиры. Скоро затянется. Геральт кивнул, не зная, как отличить иллюзию от правды. Йеннифэр явно не собиралась в этом помогать, смотря с привычной насмешкой. – Так ты нашла джинна? – наконец смог выдавить он. Та отошла к столу, присела на выдвинутый стул – ведьмак в очередной раз восхитился правдоподобностью иллюзии – и закинула ногу на ногу. – Упрямая оказалась скотина, – еще одна усмешка искривила ее лицо. – И? – в горле почему-то пересохло. Йеннифэр молчала долго, щелчком пальцев сотворила бокал, сделала полный глоток. Предложила ему – он не стал спорить. Алкоголь оказался терпким, как и мысли ведьмака. – Нечего было отменять, Геральт. На секунду показалось, что это вино ударило в голову, но Йеннифэр смотрела прямо, в кои-то веки без привычной снисходительности. – Что? – глупо спросил он. Та забрала бокал, осушая его до дна. – Джинн, с которым нам довелось иметь дело, вскоре перестал существовать. Кажется, связался с кем-то сильнее его. Я не особо поняла, плененный мной оказался не особо разговорчив. Он замер, словно сраженный молнией. Безошибочно уловив это состояние, Йеннифэр ногой толкнула к нему второй стул. Геральт, не глядя, на него опустился. – Этого не может быть, – наконец, произнес он. – Чего? – фыркнула чародейка, правда, смешок вышел горьким. – Что наши чувства были искренними и не завязанными на чертовой магии? – Я не об этом, – глухо отозвался Геральт. – Все эти годы… Голос сорвался, не дав закончить. В груди болело. Все эти годы могли сложиться совсем иначе. Без вины за загаданное желание, без навязчивых мыслей, что их связь – мнимая. Было бы у них все иначе? Без встреч и расставаний, бурных ссор и столь же бурных примирений, боли, обиды, страданий и непонимания? Смогли бы они сойтись так, чтоб никогда не расходиться? Смогли бы сложить жизнь Цири так, чтобы ей никогда не пришлось браться за меч? – Нет, – чуть пожав плечами, ответила Йеннифэр. Они молчали, погруженный каждый в свое. Иллюзия порой шла едва заметной рябью, и пришла мысль, что чародейке сейчас не так-то просто удерживать концентрацию. – Тебе жаль? – наконец, спросил Геральт. Она ответила без промедления, просто качнув головой. – Мне тоже, – удивляясь сам себе, признал Геральт. Йеннифэр снова привалилась к его плечу, окружив ореолом черных локонов. – Мы вырастили замечательную дочь. Ей бы, конечно, поменьше махать мечом и помнить о манерах, но в остальном… Он не выдержал, фыркнул. – Что-то кончается, Геральт, – произнесла она. – А что-то… Ну, у тебя уже началось. Йеннифэр встала на ноги, в один миг становясь прежней собой. Тряхнула волосами, глянула с привычной усмешкой, с вызовом. – Ты… не против? – ощущая себя полным идиотом, спросил он. Чародейка дернула изящным плечом. – Он заболтает тебя до смерти, но это уже не моя проблема. Геральт улыбнулся. Он знал, что Йеннифэр поймет его улыбку совершенно правильно. Что без труда прочтет благодарность за каждый год, что их связывал, а также за все, что им пришлось пережить. И за понимание того, что никто из них больше не питает иллюзий, а поэтому волен идти своей дорогой, был благодарен тоже. Чародейка вернула улыбку – все с той же насмешкой, но не менее искреннюю. – Спасибо, что связалась со мной, – вставая на ноги, сказал Геральт. – Была мысль помучить тебя еще пару деньков, – в привычной манере хмыкнула она. – Но ты так патетично страдал, что слушать это стало невыносимо. А после Геральт открыл глаза, оказавшись на той же поляне. Трещал костер, тихо посапывал во сне Лютик, легкий ветерок трепал разметавшиеся кудряшки Вьюны. Мелькнула мысль, что все это было сном, никакой беседы не было, а желание по-прежнему действует. Но раздавшийся сразу за этим птичий щебет заставил повернуть голову. На ближайшей к нему ветке сидела черная пустельга. Геральт был уверен, что птицы не умеют смеяться, но эта совершенно отчетливо ухмыльнулась, а после сорвалась с места и растворилась в ночи. Он долго смотрел ей вслед. А потом, больше не раздумывая, бросил на землю плащ, растягиваясь рядом с Лютиком. Прижал барда к себе, уткнулся, как и хотелось, в растрепанную макушку. Закрыл глаза. – Геральт, – в полусне пробормотал тот, зарываясь носом в его плечо. – Спи. Тоска в груди все еще давала о себе знать. Но дыхание Лютика где-то в районе шеи пусть не сводило ее на нет, но заставляло верить, что все это было не зря. Он так и лежал, пока над горизонтом не начал заниматься рассвет.