***
Очередные новости из Гварена поразили Инквизицию как гром среди ясного неба: королевская армия разбита. Как это могло произойти, никто не мог взять в толк. Эвелина практически не разбиралась в военном деле, но даже она понимала, что несколько сотен бойцов не могут победить несколько тысяч… если они, конечно, не маги. Неужели красный лириум дает такую силу?.. Срочно собрали совет. Все были шокированы, даже испуганы новостями. Кассандра была бледна и резка в движениях еще больше обычного; заледеневший, тяжелый взгляд сестры Лелианы неприятно напомнил Эвелине, какой леди тайный канцлер была в том ужасном будущем. Сер Каллен кусал губы, а иногда, забываясь, грыз пальцы; сер Каарас горбился и постоянно тянулся рукой к основаниям рогов. Жозефина часто моргала и бессмысленно ровняла стопки документов. Даже мадам Вивьен, сохранявшая внешнее хладнокровие, все же была напряжена – ленивая плавность ее жестов сменилась почти военной четкостью. – Может быть, это вранье? – спросила Кассандра. – Может, твоих шпионов перехватила Хартия и шлет нам с их воронами всякий бред? Лелиана покачала головой: – Все письма помечены правильным тайным знаком, увы, сообщения подлинные. Через несколько дней мои агенты прибудут с докладом, и мы узнаем подробности. Но уже и так ясно, что… – она болезненно поморщилась, не договорив. – Зачитайте вслух, дорогая, – повелительно сказала мадам Вивьен. Лелиана не отреагировала на резкий тон, просто развернула первый свиток. – Сообщение первое: «Королевская армия осадила Теринфаль и требует капитуляции храмовников. Те строят из себя святую невинность и приглашают королеву в замок на переговоры с Лордом-Искателем. Обещают компенсацию за незаконное вторжение и предлагают сотрудничество». – Слава Создателю, канцер Родерик и Тетрас рассказали ее величеству о красном лириуме, – сказал сер Каллен. – Иначе ведь она могла бы и согласиться… Мадам Вивьен презрительно фыркнула, но от комментариев воздержалась. – Сообщение второе: «К Теринфалю везут осадные машины. Королевская армия полностью блокировала все дороги к крепости. Посты перехватывают контрабанду с красным лириумом. Множество мелких стычек. Вещество препоручают гномам от Тетраса для уничтожения». Это звучало бы обнадеживающе, если бы уже не был известен финал. – Сообщение третье, – сестра Лелиана тяжело вздохнула, – пока последнее. «Храмовники совершили вылазку в поле. Это уже не люди. Красные чудовища. Оружие ломается, стрелы бесполезны, магия действует непредсказуемо и слабо. Убивают десятками. В королевской армии паника. Беспорядочное отступление. Огромные потери. Королева, возможно, жива». Эвелину передернуло. «Это уже не люди». Даже монна Фиона из страшного будущего, наполовину вросшая в глыбу красного лириума… про нее все же никто не сказал бы «это уже не эльф». И канцлер Родерик не говорил про несчастного Хью, что «это был уже не человек». Неужели все могло зайти еще дальше?.. «Красные чудовища»… это ведь не художественное описание в романе, не впечатления какого-нибудь пугливого фантазера, это сухой доклад профессионального агента… – Если они все стали как Мередит… – начал сер Каллен, но осекся. Мадам Вивьен встрепенулась: – Точно! Мередит Станнард! Продолжайте, цветик мой. Вы ведь присутствовали при ее убийстве? – Я в нем участвовал, – глухо сказал сер Каллен. – Сначала никто не мог ее даже ранить… даже магия лишь слегка сдерживала ее… – Какая именно магия сдерживала ее? – с подчеркнутым терпением спросила мадам Вивьен. – Соберитесь, дорогой мой, ваш уникальный опыт сейчас нам совершенно необходим. Вполне возможно, вскоре нам придется сражаться с такими же, как она. Поэтому расскажите все подробно и с самого начала. Сер Каллен судорожно вздохнул. – Все началось с монстра. Потом мы узнали, что это был Орсино… вернее, в том числе Орсино… он использовал какую-то особо гнусную магию крови. Оживленная демоном куча трупов, слепленных в подобие голема. Она ползла из глубины Казематов, убивая направо и налево. Магов, храмовников – без разницы… она хватала, разрывала, раздавливала и влепляла в себя тех, кто попался ей на пути. Усиливала себя этим, набирала массу… Эвелина не хотела представлять подобное, но слова сера Каллена не оставляли ей выбора. Она видела ужасные вещи в будущем, но это… порождение не просто безумия, не просто цинизма, но какой-то извращенной, беспредельной злобы… – Мы не смогли бы остановить монстра – на моих глазах он смял четверых опытных воинов за пару минут. С каждым убийством эта мерзость становилась сильнее, понимаете? И больше. Так вот, без сер Мередит монстр прорвался бы в город. Рыцарь-командор спасла мне жизнь в тот день. Мне, другим храмовникам, многим жителям Киркволла. Так что все было далеко не так однозначно, как в той книжонке про Защитника. Кровожадная безумная злодейка и доблестный герой… черное и белое… нет. Рыцарь-Командор приказала нам занять глухую оборону у ворот в город и вышла против монстра одна. Тогда мы впервые увидели ее новую силу. До того момента Мередит как-то умудрялась скрывать то, что с ней происходило… да, она последние два месяца не снимала полную форму и перчатки даже в жару, а под конец ходила с перебинтованной челюстью – мол, на тренировке получила травму… но кто бы мог предположить, что она так прячет растущие на ней кристаллы красного лириума?.. Мы ничего о нем не знали тогда. – Сосредоточьтесь на описании боя и новых возможностей Мередит, дорогой мой, – с нажимом сказала мадам Вивьен. Сер Каллен вздрогнул, будто очнувшись от кошмара воспоминаний. – Да, вы правы. Воздух вокруг нее поплыл… как в жару, только сильнее. И немного окрасился красным. Она пробормотала: «Создатель, будь со мной», обнажила меч и бросилась на тварь. Так быстро люди не двигаются, глаз не успевал за ее движениями. По-моему, монстр просто не успел ее заметить. Мередит каким-то образом вскарабкалась на вершину этой ожившей кучи кровавого мяса… и голыми руками вырвала из нее нечто… похожее на огромного слизняка с человеческими руками, вырвала и отбросила в ближайшую стену. Этот уродец был размером со взрослого мужчину, а может, и больше, но Мередит швырнула его как пустой мешок, будто вообще не прилагая усилий… и не успела куча трупов развалиться, как Мередит была уже рядом с пытающимся ползти слизняком. В считанные секунды она изрубила его в капусту. Мы все просто онемели. В общем-то, мы уже успели попрощаться с жизнью, и вдруг… оказались спасены. Все случилось слишком быстро. Рыцарь-командор торжествующе воздела меч к небесам, мы закричали «ура» – ну, те, кого не тошнило… и вдруг она начала нести какой-то бред. Понимаете, еще две минуты назад Мередит была… да, усталой и разгневанной… но вменяемой. При всей ее зацикленности на малефикарах и склонности к все более жестким мерам контроля, при прочих странностях… до того момента Мередит все-таки не теряла связи с реальностью. А тут она вдруг заговорила о зле, которое поглотило Киркволл. О необходимости очищения. В общем, о том, что мы должны начать с Казематов… а потом продолжить по всему городу. Убивать всех, потому что семена зла уже поразили каждого, выжечь все дотла… это было настолько дико и бессмысленно, что мы начали переспрашивать, не веря, что она действительно имела в виду то, что говорила. – Это ужасно, сер Каллен! – Эвелина больше не могла молча слушать об этом. Он ее не услышал. Его глаза смотрели и не видели комнаты совета – они видели тот страшный день… – Рыцарь-командор защитила город от чудовищной твари… чтобы тут же приговорить его к гибели от наших рук. Причем она упирала на то, что это меньшее из зол. Говорила, что ее сердце разрывается от тяжести этого решения… что она понимает, как тяжело и горько будет нам убивать пока что невинных – но уже безнадежно пораженных малефикарской порчей. И просила у нас прощения за то, что вынуждена отдать нам такой приказ. Несчастная искренне верила, что перебив весь Киркволл и сравняв его с землей, мы спасем его… – Да уж, жуть какая, – Кассандра покачала головой. – Ну Варрик, трепло несчастное… – Кроме нее, я был самым старшим офицером в той группе. Я сказал ей, что она не в себе, и что я временно отстраняю ее от должности согласно положению устава о неправомерных действиях командира. Она тут же заявила, что я якобы под властью чар захвативших город малефикаров… и приказала храмовникам арестовать меня. Кто-то из наших дернулся было выполнить приказ, но на мою сторону стали все остальные. И Мередит закричала… нет, завыла: «Нет! Не может быть, чтобы вы все… нет, Создатель!.. пожалуйста, нет!..» В ее безумии ей казалось, что мы все попали под чары магов крови и поэтому противостоим ей. – Напрашивается вывод, что она сошла с ума именно от использования силы красного лириума, – подал голос сер Каарас. – Причем она использовала ее не в случайный момент времени, а по действительно серьезной причине. Значит ли это, что зараженный красным лириумом разумный способен сознательно ограничивать… и, соответственно, перестать ограничивать его действие? – Ну… наверное, это было бы неплохо… но других подтверждений этому нет, – неуверенно отозвалась Кассандра. – А то, что рассказывал канцлер Родерик? – Жозефина подняла глаза от протокола. – Тот несчастный, Хью, боялся, что им овладеет безумие, как Мередит и его товарищами, но оставался в своем уме до самой смерти. Может быть, именно потому, что знал об этой опасности и как-то сопротивлялся действию отравы? – Предлагаю сначала выслушать историю полностью, – остановила зарождающуюся дискуссию мадам Вивьен. – Сейчас как раз будет самое важное – как убивать таких врагов. Сер Каллен поднял на нее глаза. Он, кажется, несколько пришел в себя, вынырнул из пучины тяжких воспоминаний. Во всяком случае, голос его теперь звучал тверже: – Чтобы вы не питали напрасных надежд, мадам – я не знаю, что именно сработало. Может быть, мы вообще ни при чем. – Полагаю, это вполне вероятно, – не без яда улыбнулась магесса. Эвелина сердито взглянула на нее: как же можно быть такой безжалостной! – Рассказывайте дальше, душенька. – Наверное, она переубивала бы всех нас с той же легкостью, с которой уничтожила монстра, но тут из Казематов вывалилась группа магов, а с ними Защитник и его телохранитель. Хоук крикнул: «Довольно! Отмените Право Уничтожения – и маги сложат оружие, слово Защитника Киркволла! Вашу мать, там же дети!» Тут Мередит забыла о нас и бросилась на них. Завязался бой. Чары холода несколько замедляли ее… – Ледяные чары? А пробовали силовое поле или дробящую темницу? – мадам Вивьен наконец оставила неуместную иронию и заговорила серьезно, как профессионал с профессионалом. – Да. Но школа Духа не действовала на нее вообще. Только стихийная магия и… ну, магия крови, – сер Каллен явно не сразу решился это сообщить. – Вернее, демоны. Их атаки, похоже, все же могли причинить ей вред… во всяком случае, Мередит не игнорировала демонов, а уничтожала, и, как следствие, отвлекалась от магов. Все замолчали. Даже мадам Вивьен ограничилась лишь скептическим хмыканьем. – Я, конечно, не имел полномочий отменять объявленное рыцарем-командором Право Уничтожения, – продолжил сер Каллен, переведя дыхание. – Приказ о нем был отдан Мередит утром, когда она была еще в себе. К тому же нас только что едва не прикончил слепленный из трупов монстр, явно созданный в Круге, и в тот самый момент около десятка малефикаров в открытую вызывали демонов прямо перед моим носом. Легитимность и даже необходимость Права Уничтожения признал бы в таких обстоятельствах даже самый снисходительный к магам церковный суд. – Спорное утверждение, – произнесла сестра Лелиана, поджимая губы. – Ни одно из семнадцати не было признано нелегитимным, святая сестра, – сер Каллен прямо взглянул на нее, и та вздрогнула. – Даже та крайне мутная история про антиванских одержимых. И лишь три были признаны «не необходимыми». – Хватит! – вмешалась Кассандра. – Нашли время для свар! Сестра Лелиана нехотя показала жестом, что умолкает. Сер Каллен вздохнул и продолжил: – Тут Мередит изменила тактику: оживила старые тевинтерские статуи. Создатель знает, как ей это удалось. Статуи начали сходить со своих постаментов. Они шли прямо на магов, игнорируя демонов. А Мередит вдруг начала покрываться красной лириумной коркой… от движений эта короста осыпалась, но нарастала снова. Кто-то из наших без приказа в панике направил на нее «очищение», а еще двое – «святую кару». Это ни к чему не привело, кроме странных красных вспышек вокруг нее, но это помогло мне принять решение. Я отдал приказ всем атаковать Мередит. И хотя я имел в виду только своих людей, мне подчинились и Защитник, и маги – те, кто мог отвлечься от статуй. В Мередит полетело все без разбора – чары, включая не боевые, всевозможные атаки силой храмовников, зельевые бомбы, стрелы, камни… Может, в этой мешанине энергий и веществ что-то случайно и удачно провзаимодействовало. А может, Мередит сама переступила некий порог, используя свои новые силы… не знаю. В общем, когда наши возможности иссякли, оказалось, что все кончено – Мередит превратилась в цельную статую из красного лириума. Кажется, даже сера Каараса поразил этот страшный рассказ. Во всяком случае, советники еще какое-то время молчали. Первой заговорила мадам Вивьен: – Что ж, это полезная информация, но ее действительно недостаточно, чтобы эффективно противостоять таким… созданиям. Значит, нам необходимо взять в плен нескольких зараженных красным лириумом храмовников. И установить, что именно на них действует, опытным путем. Сер Каллен качнул головой: – Вы так просто говорите «взять в плен», мадам. Как их возможно взять в плен, если они почти неуязвимы? Как содержать безопасно для окружающих? И как вообще взаимодействовать с ними? На них же растет красный лириум, а рядом с ним опасно находиться всем, особенно магам. Только сейчас Эвелина осознала суть предложения Первой Чародейки. – Вы хотите ставить на них эксперименты?! Но ведь большинство из них, как тот несчастный, о котором рассказывал канцлер Родерик, не виноваты! Их обманом заставили принимать красный лириум… Неужели мадам Вивьен и вправду готова пойти по пути магистра Алексиуса?! – У вас есть предложение лучше, цветик мой? – спросила ее мадам Вивьен. – Я… – и вдруг Эвелину осенило. – Мы можем попытаться просто не допустить всего этого! У нас же есть амулет времени! Мы можем отправиться в прошлое и расстроить планы Лорда-Искателя в зародыше, помешать ему занять Теринфаль и обмануть своих людей… тогда мы спасем всех храмовников! – Что за безрассудство! – возмутилась мадам Вивьен. – Искательница, я как советница по вопросам магии требую наложить вето на все подобные предложения. Амулет времени опасен! Опаснее, чем даже Брешь – и уж точно опаснее, чем храмовники под красным лириумом. – Ни на какие предложения налагать вето я не собираюсь, Первая Чародейка, – ответила Кассандра. – Только на решения совета, если будет такая необходимость. Пока я ее не вижу. – Когда увидите, дорогая моя, будет поздно, – мадам Вивьен сердито откинулась в кресле. – Первым делом нам следует связаться с королевой Анорой, узнать ее дальнейшие планы, – предложил сер Каарас. – Если она жива. Или с ее преемником, если она погибла. – Лорд Эамон Геррин или тейрн Фергюс Кусланд… – пробормотала Жозефина. – Но без Собрания Земель такие вопросы в Ферелдене не решаются. – Еще надо сообщить мастеру Тетрасу, что его специалисты по лириуму могли попасть в беду, – вспомнила Эвелина. – Они же были при королевских войсках… – Только пусть этот враль мне на глаза не попадается! – буркнула Кассандра. – А то я ему устрою… инсценировку «Истории Защитника» в лицах… – Как мило! Ты в роли Защитника, а он в роли Фенриса? – улыбнулась сестра Лелиана. Жозефина тоже хихикнула, не сдержавшись. Эвелина, правда, не поняла шутки. При чем тут Фенрис? Девушка скорее предположила бы, что если Кассандра будет Защитником, то мастеру Тетрасу отведена участь кого-то из его поверженных – пусть даже только в романе – врагов… – Агрх! Вам еще не надоело? – Кассандра почему-то покраснела. Эвелина удивленно переглянулась с сером Калленом, и он тоже пожал плечами, не понимая, почему дамы так развеселились. Но, во всяком случае, гнетущее ощущение безысходности немного рассеялось. Можно было продолжать заседание.Глава первая
7 сентября 2020 г. в 17:45
Через пару дней после «закрытия» Бреши в Убежище просто хлынули письма, подарки, новобранцы. Даже неутомимая леди Монтилье падала от усталости с ног. Ей в спешном порядке пришлось привлечь к работе еще троих помощников, и этого все равно едва хватило. Впрочем, леди посол все равно была довольна, ведь многие проблемы решились сами собой. Во-первых, отозвал свой иск местный лендлорд де Рейон, до этого требующий у Инквизиции освободить Убежище (изначальное согласие на пользование этими землями было дано Церкви, чьей частью Инквизиция не являлась). Во-вторых, сменила гнев на милость королева Анора. В-третьих, многочисленные ценные дары, как пошутила леди Монтилье, «закрыли еще одну брешь – в нашем бюджете». Хватило и на премию верным членам ордена, и на полное жалование членам совета, и на срочные закупки продовольствия и стройматериалов.
За следующую неделю Инквизиция приняла больше двух сотен новых рекрутов. Под них срочно начали строить казармы. Вернулись и некоторые уволившиеся ранее, хотя их было ожидаемо немного: многие сослуживцы косо смотрели на «летунов». А вот Каарас уважал их за проявленную силу воли. На его взгляд, признать свою ошибку и исправить ее было достойнее, чем сделать вид, что так и следовало поступить. Увы, мало кто из людей считал так же.
Сразу после «закрытия» Бреши доверенная лазутчица Лелианы, эльфийка Шартер, отправилась на поиски разрыва, к которому можно было бы тайком съездить и проверить, как работает метка сейчас, когда Брешь так мала. Искала она долго, но все же нашла один недалеко от Убежища. Поздно вечером того дня Шартер отвела к нему Каараса, Кассандру и Соласа. Разрыв оказался совсем мелким, рядом с ним даже не было демонов.
Саирабаз снял с ладони Каараса маскирующие чары, чтобы изучить состояние метки – и все увидели, что она, как и Брешь, стала совершенно неразличимой. Солас сказал, что чувствует ее эманации, но невооруженным глазом метка была теперь не видна даже в темноте.
Впрочем, когда Каарас попытался закрыть разрыв, проклятая магия слегка проявилась – легким, еле видимым зеленым свечением. Разрыв же сопротивлялся… васготу понадобилось попыток шесть, чтобы наконец нащупать в нем слабое место и захлопнуть. И это утомило его так, будто он таскал бревна несколько часов.
– Плохо, – подытожила Кассандра, – если ты так каждый раз будешь надрываться, кто-нибудь догадается, что разрывы закрывает не Эвелина. Да и провальные попытки выглядят убого. Нам только слухов вроде «Вестница Андрасте разучилась закрывать разрывы» не хватало.
Адаар был совершенно с ней согласен.
– Я могу попробовать усилить магию метки, – заметил саирабаз, – но это опасно. Если по какой-то причине Брешь снова откроется, усиленная метка может убить сера Каараса, как чуть не убила сразу после взрыва.
– Не пойдет. Еще варианты?
– Не закрывать разрывы при свидетелях, – пожал плечами Солас. – Сейчас в этом и нет острой необходимости. Новые появляться больше не будут, пока Брешь в нынешнем состоянии, в окрестностях Убежища практически все старые уже закрыты…
– Это да, этот-то едва нашла, – подала голос Шартер. – Но в других местах разрывов все еще хватает… не ездить туда, что ли?
– Ладно, она хотя бы работает, – Искательница провела рукой там, где только что был разрыв. – Выкрутимся как-нибудь.
Солас восстановил маскировку, и они вчетвером двинулись в обратный путь.
– Или я могу усиливать метку перед каждым закрытием разрыва, а потом снова ослаблять ее, – нарушил молчание маг. – Мне нужно будет отработать эти чары, но это неплохой вариант.
Кассандре понравилось это предложение, и она тут же приказала Каарасу уделять по полчаса каждый вечер тренировкам с Соласом под присмотром сера Райлена. Адаар не стал возражать, но задумался о том, что теперь присутствие этого саирабаза рядом с ним снова становится необходимостью… а он только собирался напомнить тайному канцлеру, что теперь можно попытаться вытрясти из Соласа правду о его прошлом и его истинных мотивах. Но с этим придется повременить – хотя бы пока эльф не научит других посвященных магов манипулировать силой метки.
Шли дни. Весть о том, что Вестница Андрасте закрыла Брешь, расходилась все шире. К несчастью, не все отреагировали на это адекватно. В ордене выявилась группа фанатиков, не нашедших ничего умнее, чем поклоняться леди Тревельян как божеству. Увещевания помогали плохо, даже наказания помогали плохо – эти идиоты с каким-то нездоровым наслаждением «принимали очистительные страдания». Им представлялось, что их наказывают за недостаточную веру в «Блаженную Эвелину-Спасительницу», или за их старые грехи, или что это испытание… мать Жизель и сестра Лелиана были очень обеспокоены происходящим. Если слухи о том, что в Инквизиции зародилось подобное еретическое учение, дошли бы до Церкви, это создало бы огромные проблемы. Просто снять со всех «эвелинистов» плащи и выслать их было бы половинным решением – с них сталось бы разбрестись по миру с проповедями новой веры, что тоже не пошло бы на пользу репутации Вестницы и Инквизиции. По закону еретиков следовало бы арестовать и потребовать для них церковного суда – но никто не мог гарантировать, что противники Инквизиции среди церковников не воспользуются этим, чтобы очернить орден.
В итоге было решено послать их всех в какую-нибудь безлюдную глушь с длительным поручением. Была выбрана Бурая Трясина – болотистая местность на дальнем юго-западе Ферелдена. До орлесианской оккупации это был небольшой, но процветающий баннорн. К несчастью местных жителей, в холмах баннорна обнаружились обширные залежи халькантита – минерала, используемого в руноделии, алхимии и лекарском деле. Месторождение было единственным если не на всем материке, то на его южной половине точно, халькантит ценился высоко, поэтому орлесианцы пожелали завладеть им, как только вторглись в Ферелден. Они буквально разорили этот край, взяв штурмом замок местных лендлордов и подавив все попытки местных к сопротивлению. Драгоценный минерал оккупанты вывозили несколько лет. А вскоре по злой иронии судьбы халькантит подешевел: алхимики открыли способ создавать его полный аналог, медный купорос. Так что орлесианцы отступили из негостеприимной болотистой земли, оставив после себя руины замка, заброшенные раскопы в холмах и единственную уцелевшую рыбацкую деревушку. После освобождения Ферелдена все возможные наследники покойных баннов Харгрейвов отказались реставрировать замок и привлекать в Бурую Трясину новых поселенцев – слишком накладно и ненадежно. Земли были переданы короне, но средств на их восстановление в казне тоже не нашлось. А четыре года назад, в довершение всех бед, эпидемия чумы уничтожила последнюю деревню некогда богатого края, и с тех пор там никто не жил. «Эвелинистов» решили отправить туда с заданием осмотреть руины замка, заброшенные поселения, орлесианские халькантитовые раскопы – в общем, разведать обстановку. Проповедовать сейчас там можно было разве что местному зверью и болотным гадам, а вот пользу принести разведчики могли. Леди Монтилье заранее прощупала почву: королева Анора готова была предоставить земли Бурой Трясины в долгосрочную аренду Инквизиции за символическую сумму в один золотой, если та возьмется восстанавливать баннорн. Конечно, полуразрушенный замок на болотах был не лучшим вариантом из возможных, тем более в аренду, а не в ленное владение, но леди посол считала, что сделка может быть и выгодной – в зависимости от того, насколько сохранились дороги и замок, и легко ли будет восстановить добычу халькантита.
Вскоре шпионы Лелианы сообщили, что королевская армия – вернее, та дивизия, что располагалась во Внутренних землях – выступила в Гварен. Тейрнир обязался предоставить королевским войскам свои вооруженные силы и осадные орудия для возможной осады Теринфаля, хотя все надеялись, что храмовники все-таки капитулируют без боя. Если армии удастся блокировать все поставки лириума в Теринфаль, им придется сдаться. Сер Каллен рассказал, хотя эта тема определенно нервировала его, что без обычного лириума средний храмовник мог продержаться около недели, а потом начиналась «лириумная горячка», мучительная ломка, как при отказе от наркотических снадобий. По слухам, через год-полтора страданий редкие счастливчики избавлялись от лириумной зависимости, некоторые теряли рассудок, а большинство снова начинало принимать лириум, не выдержав ежедневных болей, тошноты, озноба и головокружений. Потребность же в красном лириуме, по свидетельству покойного Хью, была куда выше, чем в обычном, и, вероятно, последствия отказа наступали раньше и были сильнее. Инквизиции оставалось только ждать новых вестей.
Тем временем леди Тревельян ежедневно приходило множество приглашений на всевозможные приемы, рауты и балы. В связи с этим всплыл давний разговор о том, что Каарасу следует разучить два-три танца. Леди Монтилье взялась за дело с удивительным размахом: арендовала на два часа местную таверну, поручив вынести оттуда все столы, договорилась с недавно прибившейся к Инквизиции девушкой-менестрелем и пригласила на вечер танцев весь совет, а также Стража-Констебля, Тетраса и Павуса. Кассандра категорически отказалась участвовать в этом, сказав, что ненавидит танцы всей душой, мадам Вивьен тоже отнеслась к затее крайне скептически – танцевать в деревенской харчевне было ниже ее достоинства, а вот остальные пришли. Тайный канцлер, впрочем, пришла лишь для компании, сразу оговорившись, что сама танцевать не будет: монахиням не разрешалось предаваться подобным светским развлечениям. Тетрас тоже заявил, явно что-то цитируя: «сам я не танцор, но посмотреть могу». Судя по фырканью Стража-Констебля и тому, как закатила глаза тайный канцлер, цитировал он какой-то похабный анекдот.
Тетрас и Павус сразу же обосновались у барной стойки и заказали себе выпивку. Трактирщица, заговорщицки улыбаясь, достала из тайника фигурную бутылку с чем-то явно недешевым. Тетрас начал что-то увлеченно рассказывать тевинтерцу, показывая на бутылку и широко жестикулируя. Страж Блэкволл, надевший по случаю танцев штатское, тоже посматривал в сторону стойки, но все же решил повременить со спиртным и сел на лавку у стены поближе к менестрелю. Та настраивала лютню и пока не обращала ни на кого внимания. Леди Монтилье шепталась с тайным канцлером и юной Тревельян. Сер Каллен, окинув взглядом диспозицию, сел рядом с Каарасом.
– Я не уверен, что готов учиться танцевать, но леди Монтилье уговорила меня прийти, – негромко сказал он. Каарасу показалось, что командир армии чем-то взволнован.
– Вы тоже не танцуете, сер? – спросил васгот.
– Нет, я же был храмовником. Хотя наши ограничения не так строги, как у клириков, занятия танцами… скажем, не поощряются в ордене.
– Друзья, минуточку внимания! – леди Монтилье вышла на середину «зала». Она была одета в простое, не сковывающее движений, но очень яркое черно-красное платье из шуршащей ткани. – У меня отличные новости: через неделю в Убежище приедет учитель танцев мессир Шарлемань. Он был так любезен, что согласился взять до пяти учеников одновременно. Так что у него вместе с сером Каарасом сможете учиться и вы, сер Каллен, и вы, мастер Тетрас…
– Ни за что на свете, Рюшечка, – отозвался гном. – Честное слово, танцы и Тетрасы несовместимы еще с орзаммарских времен. По семейной легенде моему предку бронто на ухо наступил… Твое здоровье! – он отсалютовал кружкой.
– О, надеюсь, за сегодняшний вечер вы передумаете. Друзья, я хотела бы показать вам несколько самых популярных танцев, чтобы каждый мог воочию увидеть то, чему учит мессир Шарлемань, и выбрать танец себе по душе. Итак, ни один прием в Ферелдене не обходится без вольты и ремигольда. Мариден, пожалуйста, вольту! – обратилась она к менестрелю. Та поднялась на ноги и, дважды тронув на пробу струны, заиграла. Леди Тревельян, чуть смущаясь, вышла к леди послу.
– В Вольной Марке эти танцы тоже популярны, поэтому Эвелина любезно согласилась помочь мне в роли дамы, – леди посол поклонилась девушке, а та сделала реверанс.
Леди Монтилье вела уверенно, привычно. Каарас смотрел на то, как дворянки танцуют, примеряя на себя роль кавалера – прикидывал, будет ли ему удобно танцевать так с человеческой женщиной, учитывая разницу в росте. Решил, что вольта подходит ему существенно больше, чем ремигольд – в ней партнеры большую часть танца танцевали на расстоянии пары шагов друг от друга. Хотя у ремигольда движения казались проще.
После второго танца юная Тревельян, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, поспешила сесть, обмахиваясь веером. А вот леди Монтилье выглядела так, будто и не танцевала.
– В Орлее мода на танцы меняется быстро, но аллеманда и куранта по-прежнему популярны, – объявила следующее отделение леди посол. – Страж-Констебль Блэкволл вызвался быть моим кавалером на этот вечер, за что я ему бесконечно благодарна… Мариден, аллеманду, пожалуйста!
Страж-Констебль с готовностью вышел в центр зала. Поклонившись леди послу, он предложил ей руку – и увлек в первый танец. Каарас предположил, что танцевать Страж Блэкволл некогда умел, но очень долго не практиковался. Было похоже на то, как давно ушедший на покой ветеран показывает боевые приемы – движения помнятся отчетливо и были бы верны, но мышцы и связки давно отвыкли от них и ослабели.
В любом случае, орлесианские танцы Каарасу не подошли бы – слишком сложные, со множеством вычурных мелких движений руками. Васгот выглядел бы глупо, пытаясь изобразить их – да даже в исполнении Стража-Констебля, обычно чурающегося всякого изящества, они смотрелись странновато.
После второго танца Страж Блэкволл поцеловал леди Монтилье руку:
– Миледи, я буду вспоминать этот вечер с благодарностью и восхищением, – восторженно сказал он. – Вы великолепно танцуете!
– Это мне следует благодарить вас, мессир, – любезно отозвалась та.
– Я всегда к вашим услугам!
– Я очень тронута.
Кинув на нее последний восхищенный взгляд, Блэкволл отошел к стойке и попросил трактирщицу налить ему пива.
– Закончить наш небольшой вечер я хотела бы танцем, который, кажется, даже не знают в Орлее и Ферелдене, но очень любят на моей прекрасной родине. Это старинный танец павана… Я не успела договориться с вами заранее, мои извинения, лорд Павус, но я знаю, что в Тевинтере он тоже популярен. Не могли бы вы?..
Саирабаза просьба явно застала врасплох:
– Э-э… госпожа Монтилье, я…
– Это напомнило бы мне о доме. Но, конечно, я не смею настаивать…
Тевинтерец почему-то покосился в сторону Каараса. Как обычно, взгляд был недобрым. Но потом он широко улыбнулся леди послу:
– Было бы непростительно разочаровать вас, госпожа, – он поднялся и галантно поклонился ей.
Менестрель сменила лютню на флейту.
Павус и леди Монтилье вышли в центр зала. Павана оказалась очень торжественным, очень медленным танцем. Жесты тевинтерца и леди посла идеально совпадали – пожалуй, следовало признать, что Павус танцует лучше всех сегодняшних партнеров леди Монтилье. Впрочем, саирабаз двигался отстраненно, танец явно не доставлял ему никакого удовольствия – он, очевидно, согласился из вежливости. Но вот чего Каарас не понимал, почему маг постоянно косится в его сторону… или в сторону сера Каллена? Может, и с ним он тоже успел поссориться? Неудивительно, что малефикар и храмовник не поладили, конечно.
Танец закончился, и Павус вернулся к стойке. Жестом попросил трактирщицу повторить, и выпил налитое залпом.
– Спасибо, друзья! – леди Монтилье все же раскраснелась, несколько прядей выбились из прически. Она вся светилась радостью: ее любовь к танцам была несомненной. Каарас вспомнил слова леди Тревельян о том, что суть личности нельзя определить одним словом. Леди посол была превосходным дипломатом и организатором, и она же была прирожденной танцовщицей. Обычно такое обилие несвязанных призваний у разумных настораживало Каараса, ведь сложно достигнуть совершенства в чем-то, если распыляешься на несколько занятий, но в леди Монтилье все сочеталось совершенно естественно. Ее душа требовала занятий и политикой, и искусством. Возможно, так бывает куда чаще, чем ему казалось раньше… возможно, и Тетрас, и Лелиана тоже не могли быть собой без всех своих призваний?.. – Это был чудесный вечер! Так что, мастер Тетрас, вы не передумали?
– Зрелище потрясающее, Рюшечка, но я все же пас, – усмехнулся гном.
– Сер Каллен?
– Возможно, – несколько нервно улыбнулся рыцарь-командор. – Зависит от количества работы.
– Сер Каарас, а какой танец вам понравился?
Он отвлекся от своих мыслей.
– Вольта, миледи.
– Отличный выбор, сер. Уверена, мессир Шарлемань поможет вам разучить ее. Что ж… полчаса у нас еще осталось. Кто желает потанцевать – прошу вас, заказывайте музыку.
Страж Блэкволл вскочил от стойки и устремился к леди послу, будто боялся, что его кто-то опередит. Менестрель снова взяла лютню.