И миру будет дана вечная жизнь. Том II

      Со дня на день могло прийти сообщение об атаке армии демонов на Орлей – и все не приходило. Прошла неделя, другая сверх предсказанного срока, но в Западном Пределе все было тихо. Или умирающая леди Монтилье из будущего спутала даты, потеряв счет времени… или Каарас сотоварищи сейчас находились в реальности, в которой армия демонов явится позже. В идеале – не явится вообще.       Так как у Инквизиции все равно не было никакой возможности этой армии противостоять, отсутствие демонов в любом случае было хорошим вариантом.       Новости из Гварена тоже были на удивление неплохи. Подтянувшаяся к тейрниру королевская армия в полном составе блокировала пути к Теринфалю, чем пресекла все попытки провезти туда что-либо, от красного лириума до провианта. Сдаваться захватчики не спешили, но и вылазок больше не устраивали. Штурмовать крепость на голом энтузиазме ферелденцы разумно не решались, а взрывчатку в нужных количествах гномы им продать все еще не согласились… ситуация грозила затянуться. Но она хотя бы перестала быть критической.       Тем временем Инквизиция раскопала и укрепила выход на летнюю тропу. В небольшой пещере за завалом был найден хорошо укрытый промасленной парусиной небольшой требушет в разобранном виде. Оказалось, что эту осадную машину в Убежище изготовили сразу после Мора для битвы с ранее жившей тут высшей драконицей, обожествленной местными культистами. Полуразумное животное, привыкшее получать от местных обильную еду и всяческую заботу, сочло рыцарей Редклифа и храмовников, с боем занявших Убежище, своими кровными врагами. Драконица не улетела искать новый дом, а начала совершать непредсказуемые и жестокие налеты на чужаков, в перерывах отсиживаясь на горном уступе, где ее не могли побеспокоить ни стрелы, ни даже магия, а вот она видела оттуда всю деревню, как на ладони. Обстреляв же ее укрытие из требушета, люди смогли разъярить драконицу настолько, что она приняла бой – и пала в сражении. Никакого толку от осадной машины в горной деревушке больше не было, но и оставлять ее гнить под открытым небом было бы расточительно, поэтому ее разобрали и спрятали до худших времен.       С помощью «Боевых быков» Инквизиция неожиданно быстро вышла на контакт с пресловутым Главонаком и закупила его знаменитую взрывчатку. Это оказалось довольно дешево – изобретатель, похоже, не питал иллюзий насчет безопасности своего изделия. Продал он с запасом и обещал по полцены продать еще, если проданное взорвется раньше, чем нужно. «Боевые быки» со всеми предосторожностями и минимальными партиями довезли взрывчатку до трех намеченных складов. Одна партия все же взорвалась в пути, разнеся на куски вьючную лошадь и ведущего ее в поводу человека, и тяжело контузив и ранив двоих сопровождающих, охранявших груз на относительно безопасном расстоянии.       Юная Тревельян приняла близко к сердцу это печальное происшествие. Она прилежно навещала раненых, молилась об их выздоровлении и из своих личных средств (контракт не предполагал лечение исполнителей за счет нанимателя) оплатила для них услуги магов-целителей Инквизиции. Ее неравнодушие весьма впечатлило Крэма, Стежку и того из раненых, кто благодаря саирабазам пришел в себя. Последнего настолько, что он решил уволиться из «Быков» и вступить в Инквизицию, когда встанет на ноги. Впрочем, в «Быках» ему после контузии и с искалеченной правой рукой все равно делать было нечего, тогда как в Инквизиции хватало невоенных должностей. Второй несчастный, несмотря на все усилия, так и не очнулся, лишь бредил в полусне и мог со дня на день умереть.       Глыба же проследил, чтобы на всех трех складах взрывчатка была помещена максимально безопасным образом, расставил охрану так, чтобы точно уберечь их при возможном взрыве, и, получив обещанные четверть меры, засел на заброшенном хуторе, заранее найденном для этой цели, исследовать ее свойства. После пары дней он огласил свой вердикт: это, конечно, не десятка, но твердая восьмерка. По его словам, это было все равно потрясающе, ведь лучшие орзаммарские мастера не могли добиться даже шестерки, а пятерка стоила дороже алмазов. Состав Дворкина действительно был нестабилен, но в холодном и сухом помещении более безопасен, чем в жарком и влажном. Инквизиция отправила на дежурство к складам магов, владеющих стихийной магией – охлаждать и осушать. Своих саирабазов у «Боевых быков» будто бы не было, как, официально, и у Вало-кас, и у прочих известных наемничьих групп. Нанимать магов Круга в команды на постоянную работу не разрешалось, только на конкретные задания, и это было слишком дорого и напряжно. Нанимать же отступников, очевидно, было противозаконно в любой стране юга. Но и в Вало-кас, и у «Быков», и у «Кровавых клинков», и, насколько знал Каарас, в остальных элитных наемничьих группах все-таки были свои маги, обычно не больше трех на группу, и на это все традиционно закрывали глаза… если, конечно, саирабазы-наемники блюли Кодекс и не нарывались. Каарас не стал выдавать эту тайну совету, так как до сих пор числился стэном Вало-кас и соблюдал обязательства наемника, в том числе негласные… но все же было несправедливым, что риск на себя взяли солдаты Инквизиции (саирабазы они или нет), а не наемники, которым Инквизиция за этот риск заплатила. Адаар предложил выплатить дежурящим у складов премию за риск, явно удивив остальных советников заботой о магах. Далось ему это не так-то просто. Больше всего из-за того, что васгот не был уверен, что ему действительно стоит что-то менять в своем отношении к магам. Честь требовала от него справедливости к саирабазам, а инстинкт кричал об опасности любых уступок им. Он не мог поставить для себя точку в этом вопросе. Не мог принять решение и нести за него ответственность, и это было стыдно.       На том же совете начали разрабатывать детальный план минирования Теринфаля в прошлом, и почти сразу же стало ясно, что эта задача слишком сложна. Кто-то должен будет отправиться в то прошлое, в котором Инквизиция еще не получила одобрение Церкви и признание местных властей. Провезти через полстраны нестабильную взрывчатку, не подорвавшись на ней, не попавшись ни бандитам, ни солдатам Гварена, которые вряд ли поверят, что Теринфаль минируют с благими целями. Правильно расположить заряды: чтобы они обрушили замок, но не раньше времени, и чтобы их не обнаружили враги… и так далее, и так далее. Кассандра высказала мысль, что куда проще и разумнее будет просто разбавить большую часть закупленной взрывчатки до той же банальной двойки и перепродать королеве Аноре, а дальше ферелденцы сами справятся. Мадам Вивьен идею всецело поддержала, и Каарасу план тоже показался вполне здравым. Оказалось, правда, что разбавить взрывчатку не так-то просто, особенно если состав ее неизвестен. Она может потерять силу или, наоборот, взорваться на месте. Но продать восьмерку как есть означало сообщить королеве Ферелдена, что у Инквизиции есть источник едва ли не кунарийского гаатлока. Это было бы опрометчиво. Окончательное решение на том совете принято так и не было.       Сам Каарас в последний месяц помогал командующему армией и Стражу-Констеблю тренировать солдат. Совместная работа несколько сблизила их, во всяком случае, они довольно скоро перешли друг с другом на «ты». Адаара несколько удивило только то, что Блэкволл попросил звать его по фамилии, свое имя он почему-то не любил.       – Правда, ребят, когда я слышу «Гордон», я даже не сразу понимаю, что это меня зовут, – сказал он на вечерней летучке, когда Каллен впервые так обратился к нему. – Вот Блэкволл – самое то.       – Хорошо, Блэкволл, как скажешь. Так вот: когда мишень, манекен, лук, щит или еще какая ерунда приходит в негодность, а ты просто берешь новую со склада, потом мне интендант два часа проедает плешь, что у него не сходится смета. Просто сообщай им, что взял, ладно?       – Ну так когда они на месте, я сообщаю. Только их там вечно нет.       – Если интенданта нет на месте, пиши ему записку. Почему-то у Каараса с этим проблем не бывает.       – Развели бюрократию… ладно, все понял. Бумажка на каждый чих.       – Не на каждый чих, а на каждый предмет, взятый со склада, – Каллен устало потер переносицу. – Спасибо, с этим разобрались. Каарас, теперь ты. Что там у тебя с силовой подготовкой? Мне уже пятеро жаловались, что ты их загонял до полусмерти. Ты учитывай, мы не такие выносливые, как вы.       – Нагрузки вполне посильны для людей. Если же они не хотят напрягаться, они могут оставить армию и заняться чем-то другим. Те, кто понимает необходимость преодолевать себя на тренировках, куда реже умирают в бою. Ты сам знаешь.       – Напиши мне список упражнений для мужчин и женщин, которые ты используешь, я посмотрю. С количеством подходов каждого.       – Хорошо. Завтра утром.       Каллен благодарно кивнул ему.       – Кстати, завтра кто дерется? – спросил Страж-Констебль, потягиваясь.       – Так… вроде бы ты, Рон, Железный Бык, – Каллен прищурился на турнирную таблицу, которая висела над его столом. – Да, верно.       – Бык… опять он. Так посмотришь – обычный верзила, а по сути – хренов мешок хитростей, – проворчал Страж-Констебль, почесывая бороду. – Ладно, есть у меня пара сюрпризов для него… посмотрим. А Рон – это?.. а, такой рыжий. Вспомнил.       Тренировочные бои «двое мелких против одного рогатого», как назвал это Железный Бык, уже почти месяц как обрели невиданный ранее размах. Кроме Адаара и Быка, в роли «рогатых» в нем участвовали еще пятеро их соплеменников из «Боевых быков» – трое мужчин и две женщины. Отбор «мелких» сперва проводили Искательница и Каллен – если боец мог победить кого-то из них в тренировочном бою хотя бы два раза из шести, он считался прошедшим отбор. Серый Страж, когда окончательно оправился от сотрясения мозга, выдержал испытания с честью – он победил четырежды, что оказалось очень редким случаем. Потом и он стал участвовать в отборе кандидатов. В итоге из всех желающих на турнир попали около двадцати бойцов, среди них – Северин и сер Райлен. Бои проходили через день, победителям по числу очков среди «рогатых» и «мелких» были обещаны призы.       Каарас, пару раз сразившись со Стражем-Констеблем, и оценив его силу и опыт, полюбопытствовал насчет особых приемов Серых Стражей – но Блэкволл сказал, что таких приемов просто нет. Мол, каждый Страж может знать сколько угодно трюков и хитростей, но, в отличие от таковой у храмовников, какой-то специальной «серостражеской» боевой школы не существует. Адаару показалось, что Блэкволл о чем-то умалчивает, скорее всего, хранит тайны своего ордена. Настаивать он не стал.       Вскоре прибыли из Оствика деньги леди Тревельян. Подготовка к миссии уже шла с того момента, как Тревельяны прислали ворона об отправке запрошенной суммы, поэтому еще через пару дней все было готово. На совет пригласили Павуса и Серебрянку. Они были уже в курсе задания, осталось обсудить последние детали.       – Вот рекомендательные письма для каждого из вас на тот случай, если вы вернетесь не к той Инквизиции, которая посылала вас в прошлое, – тайный канцлер протянула Серебрянке стопку запечатанных конвертов. – Они безопасны для вас, ничего про путешествие во времени или вашу миссию в них нет, но есть кодовая фраза, которую по идее любая я должна знать, как бы ни сложилась судьба мира после открытия Бреши.       – Ага, – агент перебрала конверты и бросила один на стол, – только Шкера исключаем из группы – он был в Орлее дважды за этот срок. Ну до той вылазки в пустыню, в смысле. Этот г… гаденыш еще пытался скрыть это, явно раззявил пасть на золотишко… морду я ему за вранье подрихтовала, конечно.       – И что он делал в Орлее? Я его туда не отправляла.       – Баба у него там, – буркнула Серебрянка. – Лиса вспомнила, что он трепался весной, как в Вершиль мотался к орлейке-искуснице, мол, местным бревнам не чета… так и раскусили.       – Пришли его ко мне, – холодно сказала Лелиана. – Еще проблемы?       – Пока нет… наши маршруты в пустыню и обратно мы учли, пересечений быть не должно. Информацию от Искательницы все наши заучили. Чего еще…       – Убийство Лорда-Искателя не должно произойти раньше скандала на рыночной площади, – напомнила Кассандра. – А то мало ли как обернется церковный суд.       – Помню, угу.       – А вот показания канцлера Родерика, монна, – подала голос леди Монтилье, протягивая небольшую стопку листов, – там в том числе маршрут храмовников из Вал Руайо до Теринфаля. Мои извинения за то, что так поздно…       – Ладно. Выучим в дороге, – Серебрянка криво ухмыльнулась.       – Сколько времени это займет для меня? – лениво спросил Павус.       – День туда, день обратно, лорд Павус. В этот раз вы сами в прошлое не отправляетесь, – ответила тайный канцлер.       – Кто-то меня сопровождает?       – Сер Райлен и маг Тобриус.       Тевинтерец чуть поморщился.       – У вас есть возражения против их кандидатур? – спросила тайный канцлер, подняв брови.       Маг откинулся в кресле:       – Да нет… Райлен отличный парень, да и старичок вполне мил. Просто… ладно, не будем сейчас об этом.       Саирабазу явно не нравилось, что Инквизиция не торопится ему довериться. Хотя он сам отказывался вступать в орден, да и не мог не понимать, насколько велик риск.       Обсудили еще несколько мелких деталей, и, наконец, слово взяла юная Тревельян:       – От лица совета Инквизиции и лично от меня: большое спасибо вам, монна. Вам и вашей команде. Если у вас все получится, вы спасете многие жизни, – девушка нервно улыбнулась Серебрянке. – И в любом случае, берегите себя… да благословит вас Создатель.       Агент выслушала ее слова без всякого пиетета, даже скучающе.       – Угу, – кивнула она. – Чего-то еще?       – Нет, можете собираться, – сказала тайный канцлер. – Выезжаете завтра утром, как только к вам присоединится лорд Павус с сопровождающими.       После ухода Серебрянки и Павуса советники обсудили еще несколько текущих дел. Когда же совет закончился, Каарас с Калленом направились в казармы.       – Надеюсь, у них получится, – сказал сер Каллен. – Даже если в соседней реальности… Создатель, пусть у них все получится.       Каарас покосился на него.       – Это для тебя важно, – тщательно обдумав свои слова, сказал он. То, что командующий Инквизиции отдал на эту миссию все свои сбережения, хотя его отговаривали почти все советники и не по разу, было странно. Адаар не сделал бы этого для Вало-кас или для тантервальцев в подобной ситуации. Мать и отец не поступили бы так. Шокракар. Кассандра. Даже леди Тревельян, самая добрая из всех разумных, что он когда-либо встречал… она поступила не совсем так. Да, сумма, отданная ею, была в несколько раз большей, но это были ее свободные деньги. Лишние.       Каллен немного помолчал. Потом неуютно повел плечами.       – Знаешь, кроме тебя и нашей блистательной советницы по вопросам магии, все пытались меня отговорить вкладывать в эту авантюру свои средства. С ней-то все понятно, а вот ты… спасибо, Каарас. Это правда важно для меня. Это… был мой долг.       – Я тоже не понимаю, почему ты так поступил, – признался Каарас. – Но это были твои деньги. Не мне решать, что с ними делать.       Каллен невесело усмехнулся.       – Слишком долго объяснять причины. Как-нибудь потом. Но все равно спасибо. Ладно, пойдем быстрей, а то дождь собирается.       Над Убежищем копились тяжелые сизые тучи. Теплый, влажный ветер выворачивал кроны деревьев. Где-то за горами погромыхивал гром. Близилась гроза.

***

      Поздним вечером Эвелина, иногда ностальгически вздыхая, читала письмо Шеллы, в котором подруга подробно описывала последние светские события в Оствике, как ее неожиданно вызвали на совет. Обычно советы не собирали так поздно, неужели что-то случилось? Девушка была уже в домашнем, поэтому вызвала Нессу помочь ей переодеться.       – Вот им неймется, видит Андрасте, сколько можно уже этих дурацких советов, – бурчала зевающая горничная, помогая Эвелине с застежками, – скоро уже посреди ночи будут собирать… и что там можно обсуждать-то постоянно?       – У Инквизиции много дел, Несса…       – Много дел… отдыхать тоже надо!       – Ты устала? Ложись спать, после совета я сама разденусь.       – Ой, нет, миледи, я совсем не про то, будите меня и не думайте! Я ваша горничная, и я свои обязанности знаю. Ну вот, готово!       Эвелина чуть-чуть коснулась век тенями и припудрилась, просто чтобы обозначить, что не пренебрегла макияжем.       В комнате совета уже ждали все, кроме мадам Вивьен и сестры Лелианы. Кроме советников, там был мессир Солас, странно нервный. Он даже не поздоровался с Эвелиной, когда она вошла. Вместо этого он воскликнул:       – А тех двоих так и нет! Искательница, я же сказал, времени мало!       – И еще сказали: не привлекать лишнего внимания, – а вот Кассандра, как и сер Каарас, была в домашнем. – Придут.       Сестра Лелиана и мадам Вивьен вошли почти одновременно. У тайного канцлера волосы были еще влажные, ее, похоже, вытащили на совет из ванной. Но макияж на ее лице был безупречен. Как и у Первой Чародейки.       – Ну наконец-то! – мессир Солас вскочил. – Садитесь. Вопрос жизни и смерти, поэтому в ваших интересах слушать внимательно.       Жизни и смерти?! А раз дурные новости принес мессир Солас – значит, снова что-то с Завесой? С Брешью? Пытаясь подавить дрожь, Эвелина сцепила руки под столешницей. Оглянулась на соратников – все смотрели на мессира Соласа. Кто-то недоверчиво, кто-то – с тревогой…       – Нет времени долго объяснять, так что попытайтесь принять как факт. То, что дважды происходило с Редклифом… сейчас происходит с Убежищем. Мы внутри аномальной реальности. Вы, мадам, понимаете, хотя бы примерно, о чем речь? – обратился он к Первой Чародейке.       – Хотя бы примерно – понимаю, – процедила Первая Чародейка и обвела весь совет тяжелым взглядом.       – Это означает, что кто-то здесь использует пространственно-временную магию. Путешествует во времени, например. И если этот кто-то – эмиссар врага… – продолжал мессир Солас. Рассказывая, он тоже обводил взглядом совет, и вдруг глаза его на миг расширились. Эльф выпрямился. – Та-ак… вот оно что. Так это вы. Что, серьезно?! Это вы и есть? Да как вы осмелились играть с магией, в которой не разбираетесь?! В которой никто не разбирается!       Совет подавленно молчал. А Эвелина даже зажмурила глаза. Мессир Солас был так грозен…       – Хватит, – Кассандра первая решилась прервать его отповедь. – Ну да, мы путешествовали во времени. Это было необходимо. И, кстати, некоторые из нас пришли сюда из той реальности, где вы сами нам в этом помогали, Солас. И там вы почему-то не возражали против магии времени!       Мессир Солас, кажется, какое-то время не мог найти слов.       – Значит, в той реальности я сам был идиотом, – наконец, проговорил он, устало садясь на кресло.       – Рада, что в этой реальности вы поумнели, голубчик, – мадам Вивьен саркастически улыбнулась, – и очень жаль, что с остальными этого не случилось.       Она не произнесла слова: «я же говорила», но этого и не требовалось. Эвелина задохнулась от стыда и вины – она-то думала, что Первая Чародейка перестраховывается! А с чего она решила, что разбирается в этом вопросе лучше нее? Почему они все, не маги, считали себя компетентными в этом вопросе?! Ужасная ошибка…       А вот мессир Солас, кажется, пропустил ее ответ мимо ушей.       – Так кто этим занимался? Вы, Первая Чародейка? – презрение в его голосе было ужасающим. – Вопиющая самонадеянность и безрассудство…       – Вовсе нет. Мадам Вивьен отговаривала нас всех! – тут Эвелина обрела голос. – Простите, мадам Вивьен, вы были правы… мессир Солас, она говорила нам, что это опасно, много раз, но… я думала, что вы перестраховываетесь, мадам. Я должна была понимать, что я не разбираюсь в магии! Это было очень глупо.       Первая Чародейка выслушала все это будто бы совершенно спокойно. Она потрясающе владела собой.       Кассандра тем временем подошла к двери:       – Эй, дежурные! Позовите на совет Павуса, срочно!       – Тевинтерец… ясно, – мессир Солас покачал головой.       – Что конкретно нам грозит? – спросил сер Каарас.       – Мы в аномальной реальности, которая на грани сращения с другой. Сутки-двое – и наш мир смешается с тем, что за барьером. И судя по… как бы это выразить… напряжению между псевдокопиями Завесы, возникшими после каскада сдвигов, которое выражается через утечки – реальности различаются очень существенно.       – Вы на удивление неплохо разбираетесь в магии, в которой никто не разбирается, по вашим же словам, – произнесла сестра Лелиана, прищурившись.       – Если бы так! Тогда я сразу понял бы, что происходит, и исправил бы вашу глупость. Да, кое-что я знаю: в Тени я годами изучал забытые книги. Духи помогали мне разобраться в тонкостях… они помнят старые времена. Но эти знания умозрительны…       – Ближе к делу, – сказала Кассандра. – И поменьше слов. В чем именно опасность? И что вы предлагаете?       Мессир Солас, пытаясь успокоиться, побарабанил пальцами по столу.       – Я думал, это вражеские происки. Но раз это ваша самодеятельность… это, конечно, более чем глупо, но тут хотя бы нет злого умысла. Значит, есть вероятность, что нас выбросит в реальность, где все относительно нормально. Мне нужны протоколы всех перемещений во времени, которые вы совершали, все расчеты магии для этого… и источник чар. Где уже этот ваш тевинтерец?       – Я послала за ним только минуту назад, – хладнокровно сказала Кассандра. – Придется подождать. Так мы слушаем, в чем опасность.       – В реальности за барьером… теоретически, может оказаться что угодно. Хоть океан вместо нашего материка. Тогда нас моментально накроет толщей воды вдвое выше этих гор.       Эвелина помимо воли представила это. Как холодная соленая вода просто рушится со всех сторон, сминая дома, а может, и снося сами горы…       – Когда наша реальность стала аномальной? – вдруг спросил сер Каарас.       – Не уверен… возможно, дня два-три назад. У меня не было времени изучать Тень подробно. Я сразу поспешил с этой новостью к вам.       Эвелина похолодела. Как раз два дня назад лорд Павус отправил в прошлое команду Серебрянки. Вчера он вернулся в Убежище. Да, два дня назад… Так это и стало причиной? И следующая мысль совершенно раздавила ее: так если бы не она, не ее деньги и не ее желание помочь храмовникам и ферелденцам – ничего бы не случилось! А сейчас они все могут погибнуть из-за нее!       – Создатель, прости меня, – вслух пробормотала девушка. Хотелось проснуться, понять, что все это неправда. Зачем, зачем, зачем?! Дура, ее же предупреждали! Мадам Вивьен говорила ей!       – А с чего вы решили, что реальность снаружи изменена в худшую сторону? – спросила сестра Лелиана, и ее спокойный голос пробился сквозь толщу ужаса и вины, в которых тонула Эвелина, и дал ей вздохнуть. – Причем в настолько худшую?       – Я не сказал, что так и будет. Это просто один из вариантов. Чтобы узнать точнее, мне и нужна информация о ваших манипуляциях с пространством и временем.       – Чушь, цветик мой, точно вы не узнаете в любом случае. Сама суть специальной теории стабильности Тени подразумевает эффект неопределенности. Иначе две реальности в принципе не могли бы взаимодействовать, даже через барьер. Так зачем вам наши данные, дорогой Солас? На самом деле?       – Чтобы написать под своим именем научный труд и прославиться в обход вас, мадам! Зачем же еще?! Я пытаюсь помочь! И вам следовало бы знать, что эффект неопределенности не исключает возможность оценки вероятностей.       Маги продолжали спорить, сыпля терминами, и Эвелина уже совсем не понимала, о чем речь. Все равно ее мысли занимало другое: причина нынешнего кризиса. Она хотела сделать как лучше, а в итоге рискнула судьбой Инквизиции. Всем сердцем девушка обратилась к Создателю и Андрасте с просьбой не допустить зла, не позволить ее самонадеянности и наивности погубить Убежище… пусть другая реальность будет хотя бы не смертельно опасной! Этот урок она выучит, больше никогда не будет лезть в то, в чем не разбирается… только пусть никто не пострадает!       – О, у вас вечеринка? Я мог бы захватить с собой ящик вина, но… мне сказали – срочно. И в чем же срочность? Уже почти полночь!       Это вошел лорд Павус. Кажется, он был нетрезв. Он был взлохмачен, щеки его горели лихорадочным румянцем, и движения были лишены обычного изящества. Эвелине вдруг стало неловко, словно это она явилась на совет навеселе.       – Будто мало проблем, – сестра Лелиана коснулась лба пальцами, тяжело вздохнув.       – Всего три бутылки, госпожа. Ерунда, – маг рухнул в поставленное для него кресло.       – Существуют какие-то отрезвляющие чары? – спросила Кассандра у мира в целом.       – Ведро холодной воды на голову, – предложил сер Каллен.       – О, какая жестокость! – театрально воскликнул лорд Павус. – Это потому, что я тевинтерец? Или маг? Или еще чем-то не угодил вам, сер? Нет, серьезно, я сейчас вполне воспринимаю реальность. Я в таком состоянии даже как-то раз экзамен на отлично сдал. Что случилось-то?       Жозефина зачитала протокол, с некоторыми купюрами.       – Понятно, – наконец, сказал лорд Павус, болезненно поморщившись. – Ну, раз так, давайте посмотрим, что там в Тени… и, может, мне и впрямь не помешает что-нибудь освежающее…       Как оказалось, магам может понадобиться несколько часов на выяснение деталей происходящего, поэтому совет распустили до утра – чтобы все, кто мог, немного поспали. Но Эвелина совсем не чувствовала себя сонной. Она еще раз помолилась о милости для Убежища, обещав Создателю и Андрасте, что больше не будет лезть в то, в чем не разбирается. Комната показалась ей душной, и она отворила окно в летнюю ночь, но и свежий воздух не принес ей покоя. Нужно было сделать что-то, что-нибудь полезное…       Лазарет. Она может подменить ночную сиделку на эти несколько часов. Эвелина прихватила «Историю Защитника», которую все никак не доходили руки дочитать, чтобы скоротать время. Предупредив дежурных стражников о том, куда она ушла, девушка поспешила к лазаретному бараку. Эльфийка-сиделка очень обрадовалась предложению поспать:       – Ох, вот спасибо-то, миледи, благослови вас Андрасте! Просто смотрите вот на эту свечку и каждые полчасика заглядывайте к больным, а если что не так, будите меня.       Время в лазарете отмеряли свечными часами. Длина свечи как раз приближалась к очередной отметке, так что вскоре Эвелина совершила первый обход. Все было в порядке: трое пациентов вовсю храпели, двое оставшихся тоже дышали, хотя тут Эвелине пришлось подкрасться и прислушаться. Вернувшись на пост, она зажгла больше свечей и открыла было роман мастера Тетраса…       – Ты тоже хочешь помочь, – сказал кто-то от окна. Голос был высокий, мальчишеский.       Эвелина обернулась и увидела сидящего на подоконнике тощего подростка. Он был одет в нищенскую, многократно заштопанную и заплатанную рубаху, неожиданно дорогие кожаные штаны, постолы на босу ногу и шляпу с широченными вислыми полями, под которой был едва виден бледный прыщавый подбородок.       Ей показалось, что она уже где-то видела этого мальчика. Кто-то из поварят или других юных работников Инквизиции? Такая смешная шляпа… и зачем она ему теплой летней ночью?       – Привет. Как тебя зовут?       Мальчик легко спрыгнул с подоконника внутрь. Он был примерно с Эвелину ростом, но головы не поднимал, поэтому девушка из-за шляпы не могла толком заглянуть ему в лицо.       – Коул.       – А меня – Эвелина Тревельян… ты, наверное, знаешь. Ты пришел навестить больных, Коул? Они уже все спят. И тебе пора. Приходи лучше утром.       – Снег, – сказал мальчик.       – Прости, что?       – Снег сыплет, скрывает, стелет… – вдруг забормотал Коул, и голос его странно изменился, в нем теперь была завораживающая, напевная мягкость под ломающейся тонкостью, – рухнул вниз, разом, резко! Красное под белым. А вы уйдете, там, где лето. Я помогу.       Эвелина немного струхнула. Кажется, ее юный гость был не совсем в себе. Еще она никак не могла понять, сколько ему лет. Двенадцать? Пятнадцать? Все восемнадцать? Говорят, дурачки взрослеют медленнее. Что же делать? Разбудить сиделку?..       – Коул, ты пока присядь…       – Ты опять боишься. Прости. Я плохо умею. Сейчас еще раз…       – Погоди, не надо, – Эвелина инстинктивно остановила Коула, почему-то ей не понравилось его намерение, хотя она не понимала, что он собирается сделать «еще раз». – Я просто… не поняла, о чем ты говоришь. Какой снег? Сейчас лето.       – Чем выше, тем холоднее. Высоко всегда зима.       – А, в горах… да, там круглый год лежит снег, – и все же это ничего не объясняло.       – Лежит ледник – ленивая лавина. Сама не сойдет.       А в этом было даже что-то от поэзии. Странный талантливый мальчик…       – Ты сочиняешь стихи, Коул?       – Я помогаю другим.       Он сказал это очень серьезно.       – Это хорошо… молодец, – девушка чувствовала себя довольно глупо. – Так ты пришел, потому что хочешь мне помочь? Подежурить?       – Я хочу помочь, да. Тебе. Им. Всем. Сейчас помощь очень нужна. Скоро будет плохо, прорвется, перемешается! – Коул почти выкрикнул это, и Эвелина машинально шикнула, чтобы он не разбудил больных. Мальчик понизил голос до горячечного шепота: – Завеса дрожит, дребезжит, дважды движется, хочет стать целой, срастить две в одну…       – Завеса что? Две в одну? – тут она догадалась, о чем речь, и от удивления совсем забыла, что это следует держать в секрете. – Ты говоришь о барьере между реальностями? Так ты маг, Коул?       – Нет! – он вдруг отшатнулся, отпрыгнул каким-то странным, сложным движением, будто в танце. И тут показался совсем ребенком, когда забубнил под нос, обеими руками вцепившись в поля шляпы, будто Эвелина хотела сорвать ее: – Нет, нет, Коул не маг, не хочет быть магом, никогда не будет магом!..       – Тише, тише… ох, Андрасте… пожалуйста, успокойся! Тебя никто не обидит.       Может, дать бедняжке какое-нибудь слабое успокоительное? Нет, она не лекарь, не сделать бы хуже... а вот дать ему попить воды все же стоит.       Эвелина отвернулась буквально на несколько секунд, налить воды из графина, но когда она повернулась, в комнате больше никого не было. Мальчик снова выскочил в окно? Но как у него вышло сделать это бесшумно?..       – Коул?..