Последняя из Слизеринов. Книга III

Чем быстрее приближалось неизбежное возвращение в Хогвартс, тем мрачнее становилась я. Находясь в скверном расположении духа, я старалась не попадаться никому на глаза и находилась либо в своей комнате, либо в Северном крыле. Я даже пропускала совместные приемы пищи, потому что однажды за ужином разнесла всю столовую. Елена попыталась снова отговорить меня, но немного переусердствовала, а мои эмоции вышли из-под контроля, и произошел выброс магии. Привели столовую в исходное состояние или нет, я не знала и проверять не торопилась. Пришлось приказать домовикам приносить еду в Северное крыло, что оказалось не так уж просто. Теперь, как только они ступали через порог запретного для них до недавнего времени крыла, у них начиналась самая настоящая паника. Никак не прояснились мои дальнейшие планы насчёт задания Реддла, я до сих пор не придумала никакого способа, чтобы устроить этот злосчастный побег. Несколько раз приходили письма от Малфоя-старшего, в которых он говорил, что Лорд недоволен, и у меня остаётся мало времени. Я прекрасно понимала, с чем связана его спешка. И понимала, что и моих песчинок в воображаемых часах осталось слишком мало. Единственным успехом была моя попытка узнать что-нибудь о волшебниках, работающих в Азкабане. Мне удалось благодаря Каркарову встретиться с нужными людьми, которые работали в архивах, и получить от них кое-какую информацию. Я нашла одного волшебника, который был ещё в относительно здравом уме. Он работал в Азкабане, правда, недолго. Влияние дементоров на него оказалось довольно пагубным, и через два года он фактически сошел с ума. На протяжении почти семи лет он находился в больнице Святого Мунго. Мне это было на руку, и я смогла нанести ему визит. Разумеется, ни о каком конструктивном диалоге и не шло речи, но вот покопаться в его голове при помощи легилименции мне удалось, и весьма успешно. Я смогла узнать, где именно находятся камеры всех десятерых заключённых. А также точное местоположение острова. В последний вечер каникул я решила отправиться на ужин вниз, но спускалась с тяжёлым сердцем. План, настолько безумный, что даже мне в его успех верилось с трудом, созрел в моей голове сегодня ночью, которая волей судьбы снова стала бессонной, но в этот раз причиной были не вернувшиеся кошмары. Похоже, мне придется прибегнуть к помощи Снейпа, если я… Нет. Об этом я точно не буду сейчас думать. Когда я зашла в малую столовую, которая была полностью восстановлена и нигде не было ни следа моего взрывного характера, тихая беседа прервалась, а на меня устремились две пары глаз, в которых была смесь из удивления и облегчения. — Рада, что ты решила присоединиться к нам, — первой пришла в себя Елена, мягко улыбнувшись мне, словно не я неделю назад разнесла целую комнату. Впрочем, я уверена, что узнай она, для чего именно я решила прийти, ее радость смыло бы, как волной. — Я не просто из праздного любопытства, — решила сразу предупредить я, чтобы никто не заблуждался насчёт моих мотивов. — Но я объясню все после того, как поужинаем, иначе, боюсь, что мы все останемся голодными. Елена с Игорем переглянулись, но расспрашивать ничего не стали, лишь, делая вид, что все прекрасно, взялись за приборы. Настроение для беседы было неподходящим, поэтому наш ужин прошел в полной тишине. Я бы даже сказала, что в давящей и напряжённой. — Итак, — произнесла я, когда отложила приборы и вытерла губы салфеткой. — Я сегодня ночью вынуждена буду отлучиться. Ни при каких обстоятельствах не покидайте замок. Защита на замке останется в любом случае. На замке, но не на Северном крыле. В этот момент я посмотрела на Елену; следующие слова не хотели срываться с языка, но другого выбора у меня не было. — Если спадет защита с Северного крыла, — обращаясь уже только к Елене, произнесла я. — Твоя задача… позаботиться о Геллерте. Предай его огню. Елена, слегка побледнев, лишь коротко кивнула, а вот Игорь совершенно не понимал, что происходит. — Что значит «позаботиться о Геллерте»? — спросил он, когда никаких больше разъяснений с моей стороны не последовало. — Неужели ты думаешь, что это сейчас важно? — скептически спросила я, но потом решила внести небольшую ясность: — Я не готова вот так просто его отпустить, и буду бороться за его душу столько, сколько потребуется. Потому как о его теле я уже позаботилась, сохранив его. Наступила тишина, но я видела, что они оба были шокированы. И после того, как они справились со своим удивлением, Игорь решил, что есть более важные вещи, которые нужно сейчас обсудить. — Что ты придумала? Как будешь воплощать в жизнь этот грандиозный побег? — Не думаю, что стоит это обсуждать с вами, — ответила я, поднимаясь со своего места. — Просто хотела предупредить вас, чтобы вы были готовы к любому исходу. И чем меньше вы знаете, тем лучше для вас. Елена хотела что-то возразить, но я прервала ее. — А теперь мне пора, — стараясь держать себя в руках, произнесла я и быстро вышла из комнаты, чтобы не иметь возможности замешкаться и передумать. Было ли мне страшно? Разумеется. Но был ли у меня другой выход? Конечно же, нет. Оказавшись в комнате, я быстро переоделась, сменив домашнюю одежду на черный брючный костюм и черную длинную мантию с капюшоном. Осталось дело за малым — дождаться позднего вечера. Эти несколько часов тянулись бесконечно долго. Минуты, казалось бы, превратились в часы. За это время я успела несколько раз проверить свой небольшой багаж, состоящий из зелий первой необходимости. Едва часы показали одиннадцать, я шагнула на балкон. И, сделав глубокий вздох, трансгрессировала в Амстердам, снова поблагодарив Виолетту и Филиппа за то, что у меня было богатое на путешествия детство. Оказавшись в небольшом темном тупике, где меня никто не мог увидеть, я окружила себя черным дымом и поднялась в воздух. Оказалось, что эта магия защищала меня не только от посторонних взглядов, но и от холодного ветра и противного дождя с мокрым снегом, заключив в бархатный кокон. Я ощущала лишь небольшой ветерок, который слегка касался лица. Теперь мне предстояло найти сам остров. Трансгрессировать сразу туда у меня не получилось бы из-за того, что там были наложены антиаппарационные чары. Придется довериться своим способностям ориентирования. Одно дело знать, где остров расположен на карте, и совсем другое — найти его в воздухе и в кромешной тьме: даже луна спряталась за облаками, не желая быть свидетелем моих деяний. Жаль, у меня такого выбора не было… Сверяясь с заклинанием-компасом, я незаметно скользила над водой, вглядываясь в горизонт, чтобы заметить очертания крепости. Но пока мне лишь попались несколько маггловских судов, которые были видны издалека. Мои поиски длились больше часа и до сих пор не дали никаких плодов. Я уже отчаялась и хотела возвращаться в замок, чтобы ещё раз проверить все данные. Но едва я подумала об этом, как почувствовала, что воздух вокруг меня становится гораздо холоднее. Пролетев ещё немного, я заметила на горизонте едва заметные очертания высокого здания. Не желая быть узнанной, я трансфигурировала маску, закрывая лицо. Точно такую же, в какой была на Чемпионате мира по квиддичу почти полтора года назад. Стоило мне приблизиться, как я замерла, не в силах оторвать взгляд от открывшейся моему взору картине. Луна, вырвавшись из плена облаков, осветила несколько сотен высоких фигур в рясах, которые словно зависли в воздухе. Одно только присутствие такого количества дементоров леденило душу, сковывая все противным, липким страхом. Удивительно, что меня еще не заметили, но я не могла заставить себя пошевелиться. Казалось, что против такого полчища этих тварей не поможет ни один Патронус. С трудом уняв дрожь, я двинулась дальше, ещё сильнее укутывая себя магией, стараясь спрятаться в черном дыме от дементоров. Но от моих действий не было никакого толку, ведь они меня все равно почувствуют. Держа наготове палочку, я медленно, метр за метром приближалась к стенам Азкабана, молясь, чтобы я оставалась незамеченной как можно дольше. Перестать смотреть на парящие в небе фигуры было проблематично, но я старалась заставить себя вспомнить, где именно располагаются камеры необходимых мне пленников. Вероятность добраться до стен незамеченной была равна нулю, но, как известно, надежда умирает последней. Когда до моей цели оставалось не больше сотни метров, я скорее почувствовала, чем увидела, что что-то неуловимо изменилось. Находящиеся ближе ко мне тёмные твари повернули ко мне свои головы, покрытые капюшонами. Я замерла, не зная, что мне хочется сделать больше: трансгрессировать, исчезнуть или стать невидимой. Впрочем, пожалуй, все и одновременно. Но вместо этого я покрепче сжала волшебную палочку. Свою палочку, которую не брала в руки больше года. Я не ждала, что дементоры направятся ко мне по одному, но все равно была не готова к тому, что они кинутся все скопом. Зрелище было дезориентирующим, я даже на секунду замешкалась. И эта секунда дорого мне стоила. Первого, самого ловкого, дементора я просто ударила палочкой. Отлетев на несколько метров, дала себе мысленную оплеуху, чтобы собралась с силами. — Экспекто Патронум! — воскликнула я, вскинув палочку, и постаралась вложить в заклинание как можно больше магии. Луч, вырвавшийся из моей палочки, был ослепительным, а рысь, возникшая из него, яростно кинулась на дементоров, заставив их броситься врассыпную. Я испытала небывалую радость от того, что мой Патронус получился довольно сильным. Но радость эта была недолгой. Дементоры, что были отогнаны с одной стороны, возвращались с другой, а моего защитника не хватало на всех. Взмахом палочки я заставила Патронуса не отходить от меня, но и это не очень хорошо помогало. Выругавшись сквозь крепко стиснутые зубы, я направилась к стене, стараясь не терять время. Идея просто убежать от них не казалась мне удачной, но другой у меня не было. Едва я достигла твердой поверхности, я развеяла магию, что держала меня в воздухе, и обернулась к скользящим позади дементорам. Их было слишком много, казалось бы, что они занимают каждый метр пространства вокруг. Меня окружили, сжимая в кольцо. Паника тут же заняла свое законное место, выгнав буквально пинками собранность и всю мою решительность. Я остервенело посылала свою рысь, но на месте одного отогнанного дементора появлялись ещё двое. Казалось, что этому не будет ни конца, ни края. Отчаяние полностью затопило меня, заставляя бросать в тварей проклятия, которые даже не причиняли им вреда. Я теряла бдительность. Я это поняла, ощутив дуновение холодного воздуха на затылке. Резко развернувшись, столкнулась прямо лицом к… лицу, если бы оно у него было, с дементором. В нос тут же ударил зловонный запах. Едва справившись с приступом страха, я взмахнула палочкой, посылая Патронуса в тварь, но стоило мне отвернуться от неё, как перед моим лицом снова всплыла фигура в рясе, капюшон которой был откинут. То, что я увидела под ним, заставило мои ноги подкоситься. Я чудом не рухнула на колени. Под капюшоном отсутствовали не то что глаза, даже не было намека на глазницы. Вместо них — тонкая, серая, покрытая струпьями кожа; единственное отверстие, которое имелось — это нечто похожее на рот, который был в форме зияющей воронки, всасывающей воздух со звуком, похожим на хрип. Леденящий ужас сковал внутренности, а перед глазами появился какой-то туман, мешая здраво мыслить. Ноги, отказываясь меня держать, ослабли, и я рухнула на колени, больно ударившись об оледеневшие камни. В голове тут же возник крик. Мой собственный, который я едва узнала, а в груди разлилась все та же пустота, которая возникла в день смерти Геллерта. То же отчаяние, та же боль. Дементор уже был в нескольких сантиметрах от меня и протянул ко мне серые руки, касаясь плеч. Мне не было страшно. Вместо этого я ждала неизбежную участь с каким-то… Смирением и облегчением. В голове мелькнула трусливая мысль, что это все наконец-то закончится, и я буду с Геллертом, где бы он ни был. Я уже хотела закрыть глаза, но мысль, внезапно появившаяся при упоминании имени самого дорогого человека, заставила меня вздохнуть, словно от ощутимого удара. Что сказал бы Розье, узнав, что я просто отказалась от борьбы? Сдалась, проявив слабость? И отец, узнай он, что его любимая дочь позволила дементору себя поцеловать? Трудно придумать участь хуже. Ох, ведь поцелуй этот не несёт смерть. В голове мгновенно прояснилось. А воспоминания, что были вызваны близостью дементоров, я отодвинула на второй план, отгородившись от них ментальными щитами, словно от чужого внушения. К моему огромному удивлению, это сработало! Дементор отодвинулся от меня, а я, не совсем отдавая себе отчёт, возвела в голове мощную защиту, не давая ни единой эмоции пробиться сквозь него, словно я вообще их не испытываю. И, о, Мерлин всемогущий, тварь накинула капюшон и отпустила меня… А потом и вовсе, развернувшись, заскользила прочь. Облегчение так и грозило затопить меня с головой, но я огромными усилиями спрятала все это за многоуровневой защитой. Черт побери, кто бы подумал, что окклюменция является одним из способов защиты от дементоров! Стоило закрыть свое сознание, как стражи Азкабана вернулись к своим делам, а именно бесцельному скольжению в воздухе. Я была совсем не против и, потратив ещё несколько минут на то, чтобы перевести дыхание, снова поднялась в воздух, спрятав себя за клубами черного дыма. Я все ещё с трудом осознавала, что мне удалось избежать поцелуя дементора. Но стоило подумать об этом, как меня охватывало облегчение. Найти нужную мне стену было не трудно, а заглянув внутрь через узкое окно, я увидела исхудавшего мужчину, с грязными длинными волосами и карими глазами, настолько безэмоциональными, что казалось, будто от человека осталась одна лишь оболочка. Мужчина сидел в углу, скрючившись, и держался за левую руку. — Как твое имя? — громко крикнула я, не особо рассчитывая, что он хоть как-то на меня отреагирует. Но к моему удивлению, он оторвался от своего увлекательного занятия и посмотрел в окно. В считанные секунды его лицо поменяло выражение и на нем отобразилось замешательство. Нахмурив брови, он словно пытался осмыслить сказанные мной слова. — Назови свое имя! — крикнула я, начиная терять терпение. — Долохов, — хрипло произнес он, все ещё немного заторможено. — Антонин Долохов. — А что, похож, — фыркнула я, подмечая его сходство с сыном. — Тебе повезло. Ты нужен Лорду. Я отлетела немного подальше, направляя палочку в стену. Пробовать сломать ее простым «Редукто» или «Бомбарда» на мой взгляд, было бессмысленно. Поэтому я использовала одно из заклинаний, найденное в библиотеке отца, которое, судя по описанию, рушило любые препятствия. — Контритум максима! Жёлтый луч, вырвавшийся из моей палочки, исчез в стене; я уже думала, что заклинание не получилось, но почувствовала, что происходит что-то странное. Жёлтые нити, сначала исчезнувшие, стали оплетать стену замысловатой сетью, становясь все ярче. Взмахнув палочкой, я вырвала камни, которые успело оплести заклинание. — Мощно, — пораженно выдохнула я, едва осела пыль. На месте стены виднелся разлом, который задевал не только камеру Долохова, но и несколько смежных. Но как только Долохов подошёл ближе, его почувствовали дементоры. Дальше мне пришлось действовать быстро. Создав Патронуса, я подлетела к соседним камерам, желая поскорее отыскать нужных мне волшебников. Из воспоминаний бывшего охранника Азкабана я помнила, что камера Долохова была почти посередине. Остальные находились где-то здесь же. Оставив Патронуса охранять разлом и не пускать дементоров внутрь, я кинулась к двери, снося ее заклинанием. В коридоре тут же услышала топот множества ног: потревоженные взрывом охранники уже были совсем близко. Стоило мне сделать шаг, как в мою сторону полетело первое заклинание. Протего вышло у меня совсем случайно. Но, не давая возможности снова быть атакованной, я выпустила несколько Инкарцеро подряд, желая лишь обездвижить волшебников, а не убивать. Получилось не очень удачно. Но неравная дуэль продолжалась недолго. Чей-то Экспеллиармус ловко выбил у меня из рук палочку. Недовольно поджав губы, я приняла решение, что сейчас слушать свою совесть — себе дороже. Закрыв глаза, я выпустила Адское пламя, очищая себе дорогу. На грязном каменном полу остался лишь пепел. Искать нужных мне заключённых изнутри было гораздо быстрее, чем ломать стены. К тому же на дверях были таблички с фамилиями. Спустя меньше пяти минут я вернулась с вереницей пленников, которые послушно шли за мной, стоило мне только сказать, что меня послал за ними Лорд. Покидали мы Азкабан под громкий смех Беллатрисы Лестрейндж, которому бы позавидовал любой псих. Велев держаться за руки, я перенесла всех подальше от острова, а покинув границу антиаппарационных чар, трансгрессировала в мэнор. Переносить с собой ещё десятерых волшебников было очень энергозатратно. Едва я оказалась перед воротами Малфой-мэнора, как обессиленно рухнула на колени, уперев руки в снег. Из носа брызнула кровь, просачиваясь сквозь отверстия на маске и орошая белый снег. Сил едва хватило, чтобы поднять голову и стоять на четвереньках, не давая себе рухнуть. Где-то рядом раздался громкий голос Беллатрисы. — Мы свободны! — смеясь, произнесла она, кружась на месте и широко раскинув руки в стороны. — Темный Лорд помнит про своих верных слуг! — Кто ты? — раздался тихий голос совсем рядом. — Можешь встать? Ответить я так и не успела, силы покинули меня окончательно. Последнее, что я почувствовала, как завалилась на бок, ощущая, как мантия тут же промокает.

***

В то же время, в доме на площади Гриммо под номером двенадцать, в спальне на третьем этаже мирно спал Гарри Поттер. Сегодня у него было первое занятие по окклюменции со Снейпом. Дамблдор решил не ждать, когда Мальчик-Который-Выжил вернётся в Хогвартс, и настоял на начале занятий как можно раньше. Гарри крепко спал, уставший за сегодняшний вечер: уроки окклюменции прошли для него слишком тяжело, он был просто без сил, а на соседней кровати громко храпел Рональд Уизли. Ничего не предвещало беды, но вдруг Гарри сквозь сон почувствовал жгучую боль в шраме. Боль была такой силы, что он не понимал ни где он находится, ни что делает, не знал, стоит он или лежит, даже не помнил собственное имя. В ушах у него гремел маниакальный смех. Давно уже он не был так счастлив… он торжествовал, он был в восторге… произошло нечто чудесное, чудесное… — Гарри? ГАРРИ! — кто-то ударил его по лицу. Сквозь безумный смех прорвался крик боли. Радость покидала его, но смех продолжался. Он открыл глаза и понял, что этот дикий смех вырывался из его рта. И как только понял это, смех сразу прекратился. Гарри лежал на полу, тяжело дыша, и смотрел в потолок, шрам на лбу горел невыносимо. Над ним склонился испуганный Рон. — Что случилось? — Не знаю… — выдохнул Гарри и сел. — Он счастлив… просто счастлив… — Тот-Кого-Нельзя-Называть? — Произошло что-то хорошее для него, — пролепетал Гарри. Его трясло, как и после видения змеи и мистера Уизли, и ужасно тошнило. — Что-то, на что он надеялся. Эти слова вырвались у него помимо воли, как будто его устами говорил посторонний, но он знал, что это — правда. Он делал глубокие вздохи, чтобы его не стошнило на Рона. И радовался, что на этот раз его хотя бы не видит никто, кроме его друга. — Ты напугал меня, — тихо сказал Рон, помогая ему встать. — Извини, — ответил Гарри. Он не мог не чувствовать, что первый опыт окклюменции не укрепил его сопротивляемость, а, наоборот, ослабил, и с большой тревогой спрашивал себя, что же такое могло произойти, если за четырнадцать лет Волан-де-Морт еще ни разу не был так счастлив.