Последняя из Слизеринов. Книга III

Пасхальные каникулы приближались. Я была чуть ли не единственной из учеников пятого и седьмого курса, кто решил провести каникулы дома, за что получила множество осуждающих взглядов. — На носу СОВы! — воскликнула Дафна, когда узнала, что меня не будет в Хогвартсе. — Нужно готовиться. — Плевать я хотела на эти экзамены, — отмахнувшись, ответила я. — У меня есть другие заботы. Дафна замолчала, словно ей стало стыдно за свои слова. Что было неудивительно. Я действительно в последнее время думала о чем угодно, но не об учебе. Поиски информации, как защитить тех, кто хочет помочь мне, отнимали много времени и сил. В тот вечер, когда нашелся Монтегю, в комнате присутствовали Нотт, Забини, Дафна, Малфой, Уоррингтон, Макбрайд, Уркхарт, Крэбб, Гойл. Я была рада, что Паркинсон и вторая Гринграсс в этом не участвовали. Откровенно говоря, они не вызывали у меня доверия. И если за Касса, Дафну, Блейза, Эби и Эндрю Уркхарта можно было бы не переживать, их родители не были среди Пожирателей, а вот остальные… Вполне возможно, что Реддл захочет, чтобы подрастающее поколение было у него под крылышком — ха-ха, скорее уж в змеиной пасти. Поэтому нужно было защитить их головы от чужого вмешательства. Небольшая идея у меня все же имелась, но я не была уверена, что смогу правильно её воплотить… Нужно было посоветоваться с отцом, а пока все дети Пожирателей держались подальше от дома. Я надеялась, что смогу придумать, как решить эту проблему к началу летних каникул. Я не стала тратить время на долгую поездку в Хогвартс-Экспрессе. Убедившись, что все мои змейки, отправляющиеся на каникулы домой, в поезде, вышла на платформу и оттуда трансгрессировала прямиком в Нигрумкор, не заботясь о том, что сделала это у всех на виду. Перенеслась я к воротам, ведущим к гостевому замку. Признаться, за то время, пока здесь живут оборотни, замок изменился. Едва я оказалась здесь, как до меня долетели звуки множества голосов и детский смех. Удары инструментов давали понять, что работа идёт полным ходом. Несмотря на то, что было уже позднее утро — непривычное время для оборотней — оказалось, что никто не спал. Они серьезно подошли к своим обязанностям и теперь действительно восстанавливали замок, делая это по большей части руками, без использования магии. Тут же мелькала черноволосая макушка Каркарова, который что-то объяснял и, похоже, руководил процессом. Елена тоже была здесь, но до изменений, коснувшихся непосредственно самого замка, ей не было дела. Она возилась с ребятишками, затеяв на небольшом участке, где сохранились ее растения, какие-то игры. За границу защитных чар, которые я немного увеличила, никто старался не выходить. Приветствовавшие меня оборотни казались вполне доброжелательными. Решив, что не стоит тратить время впустую, я позвала Сивого и Игоря, чтобы обсудить с ним успехи. Поднявшись на второй этаж, я зашла в просторную столовую, которая сейчас пустовала. — Присаживайтесь, господа, — сказала я, указав рукой на стулья. — Нам есть что обсудить. — Мы не ждали тебя раньше летних каникул, — сказал Каркаров. Без своих темных мантий и привычной шубы, в которой мужчина часто ходил в Дурмстранге, он казался моложе своих лет. Волосы были собраны в низкий хвост, а на нем самом была светлая рубаха, с закатанными рукавами. — У меня появились дела, — уклончиво ответила я. — И нужна будет твоя помощь, Сивый. Но об этом позже. Рассказывайте, как устроились. — Ты очень некстати вернулась, — заметил Фенрир. — У нас на носу первое полнолуние в этом месте. Многим непривычно будет. Поэтому будь добра, не выходи сегодня поздно вечером за пределы своего замка. Мне не особо понравился приказной тон Сивого, но я никак это не прокомментировала, ограничившись лишь поджатыми от досады губами. — Что касается комнат, то всем их хватило, — тем временем продолжил он. — Мы с ребятами прочесали лес. Хорошее местечко, есть много дорогих ингредиентов и существ, за которых могут неплохо заплатить. — Если хотите, можете собирать их, — немного подумав, сказала я, решив, что какой-то свой заработок им не помешает. — Но в разумных пределах. Не вычищаем все под корень. Я не хочу, чтобы это было в ущерб. — Понял, — кивнул Сивый. — Моих ребят до усрачки напугал василиск. Ты бы хоть предупредила, что имеешь тягу к опасным зверушкам. — Кто-то пострадал? — пропустив его колкую фразу, поинтересовалась я. — Лишь чувство собственного достоинства моих волков, — хмыкнул Сивый. — Хорошо, это, быть может, пойдет им на пользу. Да, Аскук — мой василиск. Я даже как-то забыла про него, он ведет вполне независимый образ жизни. — Тебе не кажется, что такая тварь должна быть под присмотром? — Это не тварь, — испытав укол раздражения, сказала я. — А король змей. Прояви уважение к венценосной особе. Сивый на это лишь презрительно фыркнул. — И у него ранимая душа, если его обидеть, то он предпочитает сразу знакомить обидчика со своим желудком. Каркаров попытался замаскировать смешок под кашель, но весьма неуспешно. Закатив глаза, я откинулась на спинку стула. — Я хочу посетить одно место, — задумчиво произнесла я. — Хотелось бы иметь подстраховку. Когда твои оборотни придут в себя после полнолуния? — Дай им отоспаться день, и к следующей ночи они будут как новенькие. Что за место? Я решила, что ничего страшного не произойдет, если расскажу им свой план. — Сивый, ты знаешь, что такое крестраж? — Нет, — без интереса ответил он. — А должен? Окинув его выразительным взглядом, я сочла этот вопрос риторическим. У меня сложилось определенное мнение об образованности оборотней, которая была крайне низкой. Пожалуй, Люпин был единственным исключением. — Это предмет, куда волшебник прячет кусок своей души, и пока цел сам предмет, маг не может умереть окончательно. — Так вот как он вернулся, — сразу же уловил суть Фенрир. — И ты ищешь эти самые… крестажи? — Крестражи, — поправила я. — Именно. Я, конечно, не рассчитываю, что мы сможем сразу найти хоть один. Но я подумала, что дом матери Реддла может дать нам хоть какую-то подсказку. — Хорошо, глянем, что да как там. Возьму троих, чтобы не привлекать внимания. — Отлично. Тогда послезавтра ночью и отправимся. С этим было решено, поэтому я повернулась к молчавшему Игорю. — Что у тебя? Есть новости от гоблина? — Делает свое дело. Елена разобрала бардак в замке, как ты и просила. Кое-какие вещи отдали ему на реализацию. Боргот был просто счастлив, особенно увидев портрет дочери Морганы. Многие историки дорого заплатят за него. Хотя мало кто верил, что у Морганы были дети. — Дочь Морганы? — удивилась я. — Той самой Морганы? Я постаралась напрячь память, чтобы вспомнить, о каком вообще портрете идёт речь. — Да. Моргана ле Фэй. — Вот как, — задумчиво протянула я, вспоминая, о чем речь. Ну, конечно же. Фамилия показалась мне знакомой, но, как это не прискорбно осознавать, историей я всегда пренебрегала, поэтому не сразу узнала ее. Я вспомнила тот портрет, на котором была изображена красивая рыжеволосая женщина, а надпись на обратной стороне гласила, что она моя тезка. После слов Игоря вопросов не убавилось, а как раз наоборот. — А Елена ничего не говорила про этот портрет? — Удивилась, что он вообще здесь. И хотела его сжечь, — пожав плечами, ответил он. — А что? — Ничего, — отмахнулась я и перевела тему в более безопасное русло. — Я смотрю, что вы тут прекрасно справляетесь. Пожалуй, пойду я к себе. Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится. И, не дождавшись ответа, я направилась к главному замку. Мост, соединяющий оба замка, тоже немного изменился. Кладку отмыли от накопившиеся за многие годы пыли и грязи, и теперь на камне мерцали едва заметные рунные цепочки. Любопытно, а я даже раньше их не замечала. Ещё одна интересная особенность была в том, что когда я прикасалась к камню, то символы светились ярче, переходя от серо-голубого мерцания к красно-оранжевому. Уверена, ночью мост смотрелся бы ещё более завораживающе. Оказавшись в замке, я пошла не к себе в комнату, а в Северное крыло. Дочь Морганы не давала мне покоя… После слов Флоренца мне стало интересно, как именно я получила свое имя. Капнув кровью на портрет, я принялась ждать отца, размышляя, как лучше спросить обо всем. — Не ждал тебя так рано, — раздался тихий голос отца, с проскальзывающими в нем бархатными нотками. — Рад тебя видеть, дочь. — Здравствуй, — произнесла я, слегка улыбнувшись, и облизала губы. — У меня появился вопрос. Отец не спеша уселся в кресло, а на лице у него была лёгкая улыбка, словно поощряющая мое любопытство. — В таком случае, я слушаю тебя. — Кто дал мне имя? — в лоб спросила я, заставив отца нахмуриться. Несколько ударов сердца ничего не происходило, а потом Салазар, задумчиво побарабанив пальцами по подлокотнику, дал мне ответ: — Конечно же, я сам. К чему ты спрашиваешь? — А ты знал Моргану? — вопросом на вопрос ответила я. Отец, горько усмехнувшись, отвёл взгляд, а его лицо приняло задумчивое выражение. — А разговор становится все интереснее. Да, я знал ее. Если ты помнишь, то благодаря ей погиб Мерлин. Я так понимаю, что ты знаешь про ее дочь? Я только кивнула, заворожено слушая отца. — Венера, да… — находясь глубоко в своих мыслях, ответил он. — Я думал, что нет на свете женщины прекраснее. Но внешняя красота не могла затмить уродство души. Многие полагали, что не было никакой дочери Морганы, и ошибочно принимали Венеру за саму Моргану, познавшую долголетие. Была на то причина. Мать и дочь были похожи как две капли воды. Салазар замолчал, погруженный в свои воспоминания, а я его не торопила, но внимательно следила за ним, поэтому заметила, как его лицо приняло жестокое выражение, а пальцы крепко сдавили подлокотник. — Она обманула меня и предала. А я, желая отомстить, убил ту, которая давно заняла первое место в моем сердце, — холодно произнес он. — Я долгое время старался ее забыть. Путешествовал, отдавал себя Хогвартсу, а потом и семье. Но на этом фронте мне не везло. Ты ведь знаешь, что женщины рождали мне мертвых детей, а сами умирали. Я сначала думал, что это из-за моей магии, что она их убивает… — А это было не так? — спросила я, когда отец снова надолго замолчал. — Нет. Я узнал причину уже после твоего рождения и ни разу не пожалел, что погрузил тебя в магический сон. Я никогда не видела отца в таком состоянии. Передо мной на портрете был изображен волшебник, терзаемый холодной яростью. Зрелище было завораживающим и вызывающим трепет. Уверена, будь передо мной живой человек, я бы ощутила, как воздух дрожит от магии, крепко переплетенной с эмоциями. — Меня и весь мой род прокляли. Я думал, что это была Моргана, но нет. Это сделала Венера. Тогда-то мне и открылось ее истинное лицо. Она была так же жестока, как и её мать, ищущая лишь выгоду. Проклятие было таким изящным и тонким, что я ничего не заметил. Почувствовала его отголоски лишь лесная дева, что сделала мне предсказание. — То самое? Из-за которого ты решил меня спрятать? — Да. Теперь я и не уверен, что это было действительно оно. Но это уже не важно. Я встретил Венеру через год, после того, как провел ритуал с тобой. Тогда-то я все и понял. Меня, Салазара Слизерина, обвели вокруг пальца, как влюбленного юнца. Я рассчитывала, что после рассказа отца пойму что-нибудь, но лишь ещё больше запуталась. — Зачем ей было это нужно? — Могущество. Хаос. Она черпала из него силу. А при помощи меня, точнее, нашего совместного ребенка, хотела продлить себе жизнь. Но тогда я узнал о том, что её мать убила моего лучшего ученика, а Венера помогла ей в этом. Я ответил жестокостью на жестокость. Моргана была самой лучшей целительницей, которую я знал. Она вернула дочь к жизни, как однажды вернула своего сводного брата — Артура. А та решила, что месть мне — это лучшее, на что стоит потратить второй шанс. Я разрывалась между мыслями о том, что смерть обратима, и тем, чтобы лучше разобраться в хитросплетениях этих запутанных отношений между волшебниками тысячелетие назад. — Значит, из-за нее погибла моя мама? — Можно и так сказать, — согласился Салазар. — Адель, пожалуй, действительно не заслужила всей этой участи. — Ты любил маму? — спросила я. Мне вдруг захотелось узнать о них побольше. — Я был ею очарован. Она покорила меня своим чистым сердцем и способностью видеть в людях лучшее. Возможно, именно поэтому она не отвернулась от меня, узнав, что я творил в своей жизни. — Ты не ответил на мой вопрос. В этот раз молчание не продлилось долго, но на лице отца были следы внутренней борьбы. — Нет, — наконец ответил он. — Не любил. Я ожидала получить такой ответ, но мне все равно стало грустно. Думаю, это было нечестно по отношению к Аделаиде. — Вернёмся к первоначальному вопросу. Почему ты назвал меня Венерой? — Ты мне чем-то ее напомнила, когда я взял тебя на руки и ощутил магию. Ты чем-то неуловимо на нее похожа. Это трудно. Возможно, я хотел так извиниться за то, что убил дорогую мне женщину. — Знаешь, я думала, что смогу что-то понять, но нет. Ты меня запутал ещё больше. — В таком случае, я только скажу следующее. Хаос тоже тебя влечет, как и ее. Главное, не потеряй в нем себя и тех, кто тебе дорог. — Тебя кентавр не кусал никогда? — скептически уточнила я, снова не понимая, что имел в виду отец. — Что? Кентавр? Рассказав о странном разговоре с Флоренцом, я пояснила отцу, что его слова были похожи на тот бред, что сказал мне кентавр. — Это не бред. Этот народ не бросает слов на ветер. — Так, стоп. Я, пожалуй, не хочу больше об этом ничего слышать. Спасибо, мне хватило сравнения с Люцифером. Не хватало ещё и навязанного магического единения с бешеной ведьмой, упивающейся чужими страданиями и болью. Слабая улыбка коснулась губ Салазара, словно я сказала что-то смешное. — Ладно, беседа была весьма увлекательной. Но я больше не буду ничего у тебя спрашивать. Все равно добиться от тебя прямого ответа, который не сломает мне голову, невозможно.

***

Направившись к выходу, Венера не видела грустную улыбку отца и его задумчивый взгляд, который бывает у людей, переживающих тяжёлые моменты прошлого. — Действительно, переплетения имен и судеб порой кажутся захватывающими, — тихо произнес Салазар, когда его дочь покинула лабораторию. — Как будто ты не догадывался об этом, давая ей не только мое имя, но и часть души и магии, которую сам же и вырвал из моего тела, убив меня собственными руками. Из-за границы портрета появилась рыжеволосая женщина и прислонилась спиной к раме. — Я хотел укрепить ее собственную магию. Иначе она бы свела ее с ума. Никакого контроля в ее возрасте не могло и быть. — Вот теперь и пожинай плоды своих трудов. Не нужно было меня злить, Азар. Если бы ты не привязался так к Мерлину, ничего бы этого не случилось. Мы бы могли жить, как одна большая счастливая семья. И были бы у тебя и сыновья, и дочери. — Твои речи даже после смерти продолжают быть сладким дурманом. — Тебе бы не пришлось терпеть мое общество, не реши ты заключить меня вместе с собой на этом проклятом портрете на целую вечность, — синие глаза угрожающе сверкнули, но сама ведьма продолжала быть безмятежной. — Убей я тебя снова, уверен, ты бы нашла способ вернуться. Я просто спасаю мир от тебя и твоих поступков. — Спасаешь ли, Салазар? Посмотри на свою дочь. Даже кентавры чувствуют в ней угрозу. Девчонка, реши она сжечь весь мир, вполне может сделать это. В этом возрасте для того, чтобы разжечь ненависть, много не нужно, а разбитое сердце уже есть. Как ты думаешь, что будет дальше? — А дальше, любовь моя, никто не знает, что будет.