Спасай меня

      Тишина царила этой ночью. Не было слышно ни храпа, ни сопения, ни даже шороха одеял: поместье Блэков окунулось в бессоницу последней ночи на Земле. Не спалось никому, даже успокоительные зелья Снейпа не сказать, что помогали унять тревогу мыслей в головах Ордена.       Но хуже всего было Гарри, что договаривался с собственным сердцем не останавливаться прямо сейчас от ужаса скорой неизбежной смерти перед лицом заклятого врага. На самом деле разумом он уже давно принял свою судьбу... даже раньше, чем узнал о ней. Ещё в августе. Когда хотелось умереть больше, чем снова ощутить себя в безопасности.       Но сегодня тело и магия упорно сопротивлялись фактическому суициду, дважды попытавшись сбежать: один раз случайно телепортировавшись к порогу дома, второй раз сделав подростка невидимым. Однако, как ни крути, как ни колдуй подсознанием, воля и ответственность брали верх, и до самого рассвета Избранный мысленно гулял по закоулкам разума, искренне убежденный, что это его последняя ночь. Он вспоминал самые лучшие моменты своей недолгой жизни, старательно игнорируя ужасы, что так и лезли черными лапами в светлые воспоминания. Выхода не было, оставалось только смириться и падать.       Падать.       Драко закрыл глаза и сжался, насколько позволяла ситуация. И неприступный образ, что он поддерживал из последних сил. Белатриса зевнула и мягко погладила племянника по платиновым волосам. – Доброе утро, Драко. Выспался? – спросила она, закрывая тяжёлую дверь за спиной. – Не сказать, что выспался. Немного нервно, знаешь ли. – юноша чернó усмехнулся и закинул ногу на ногу. – Ой, да что ты, не стоит переживать... Я же обещала, что скоро все будет в порядке, правда? – женщина безумно улыбнулась, но в её глазах было что-то странное... – Тётя Бэлла не врёт своей крови. – она села напротив и расправила плечи, чуть хрустнув позвоночником. – Ну что, продолжим.       Драко неслышно вздохнул и приготовился в очередной порции ада. С каждым разом он чувствовал, как его защита трескается, а рассудок за ней медленно превращается в песок из-за ударов магии. Неизвестно, сколько ещё он сможет поддерживать себя целостным...       Он не ел еду, что ему давали дважды в день – знал, что там много зелий и заклятий, признанных ослабить рассудок и развязать память. И, пусть таким образом он ослаблял свое тело, это была одна из основных причин почему Малфой до сих пор он сам. По началу юноша боялся, что его будут кормить насильно, но Белла играла в заботливую тетушку, этакую мать Терезу, пыталась создать иллюзию того, что они хотят для Драко лучшего. Аристократ не верил им ни на секунду, но как только Белатриса все же разобьёт его защиту... вряд ли будет возможно вернуть того Драко, что был раньше. И потому он искренне считал, что лучше умереть, чем стать безумной куклой безумного тирана.       И все же треск обороны, почти ощутимый кожей, был уже опасной какофонией бьющихся черепков.       Оставалось недолго, все это знали..       И когда Орден собрался на кухне, на последний для кого-то из них завтрак, они все видели будущего мертвеца на лице Избранного. Но ничего не говорили – такое решение не вернуть вспять, во всяком случае не за пару часов... до открытой схватки.       Когда все закончили трапезу (тайную вечерю, как подумала про себя Гермиона) и сидели молча с чашками кофе, Тонкс вдруг тихо и печально затянула песню. Старую и запутанную, вроде бы без смысла, но затрагивающую далёкие струны души. И один за другим люди присоединились, даже молодые и магглороженные понимали, что знают слова, будто эта песня была заклинанием древнейших времен.       Они шли на смерть, не зная кто вернётся и будет ли куда возвращаться. Не зная, что их ждёт и не думая об этом. Сейчас все решает Фортуна и действия прошлого.       Осталось лишь сделать шаг.

...

... не век же уныло прозябать,

Теперь наша очередь мерцать.

Легки облака, но мы легче их всех,

Изящно уходим влево и вверх.

Поднимаются, плавно планируя вниз, Распадаясь на множество маленьких искр. Силуэты проповедников счастий простых, Сквозь запреты, дома, провода и мосты.

Мы дрейфуем, упиваясь каждым мгновением, По течению, без цели и направления. Всё смешалось в неразборчиво-яркие пятна, Красота не всегда объяснима, понятна.