***
- Воу, чувак! И ты, типа, думаешь, что это был вещий сон? Или как оно там называется, мм, видение? – Скотт забавно выпучил глаза, став похожим на стрëмного мопса. И, кажется, Стайлзу спустя столько лет стоит уже прекратить эти собачьи шуточки. Тем не менее, он огрызается: - Подожди, сейчас залезу в свой карманный сонник или Нострадамусу позвоню. Откуда мне знать, Скотти? Там не было бегущей строки и предупреждения для подростков, страдающих паническими атаками и тревожностью. - Позвони Дитону, Стайлз. А лучше – заедь сегодня в ветклинику. Это нездоровая херня, особенно учитывая, что у нас тут объявились вендиго. Я всё-таки очень надеюсь, что ты пересмотрел кино на ночь. - Я тоже, приятель, я тоже. - О чём вы тут шепчетесь, неудачники? - к ним подлетает Малия, наверняка нарочно толкнув Стайлза в бок. Рёбра тут же простреливает болью, но он молчит – знает, что девушка ещё злится на его отказ, но уже потихоньку оттаивает. Стилински простит ей любые вольности, потому что вышло действительно неудобно – он не ожидал признания и выпалил первое, что пришло в голову, и теперь Малия знала, что уж он-то точно по мальчикам. - Привет! Стайлзу кошмар недавно приснился, ну, ты понимаешь, – Скотт старательно понижает голос, будто говорит о чём-то действительно секретном. Малия заинтересованно подаётся ближе, чуть не стукнувшись с альфой лбом. Чужая девичья рука тут же дёргает её назад, держа практически зашкирку. - Апокалипсис, зомби или Финсток, орущий на тебя за забытую презентацию? - без особого интереса спрашивает подошедшая Кора. Малия тихо фыркает, а сам Скотт прячет ухмылку в кулак. - Подожди-ка. А когда тебе сон приснился? - А есть принципиальная разница? - Стайлз вопросительно выгибает бровь. Может, луна должна находиться в особой фазе? - Допустим, сегодня. - Не хочу тебя расстраивать, но с четверга на пятницу снятся вещие сны. Могу спросить у дядюшки, не осталась ли у него шпаргалка – вдруг тебе пригодится. Или бессмертие передаётся воздушно-капельным... Малия, пойдём. В столовой всë сейчас разберут. Кора уходит, так и не оглянувшись, а Малия успевает послать Стайлзу извиняющийся взгляд. Впрочем, он его почти не замечает – лишнее упоминание Питера тревожит его, напоминая, что он согласился незнамо на что. К слову, об этом. - Скотт, мне нужна твоя помощь. Давай ты будешь считать это моим друидским повелением: мне нужно, чтобы ты присмотрел за новенькими. Узнай расписание, как выглядят, куда ходят. Сомневаюсь, что есть вендиго-вегетерианцы, поэтому мне очень надо узнать, чем они питаются сейчас. Называй это как хочешь, а у меня херовое предчувствие. Лады? - Лады. - Скотт хлопает его по плечу и натягивает лямку рюкзака, не решаясь добавить что-то ещё. - Снарядишь мне помощников или мы тут секретничаем? - Всё так, мой юный падаван. Дело совершенно секретное, а лишние любопытные носы могут всё испортить. - Окей, тогда отпишусь тебе, если замечу что-то странное. Они расходятся в разные стороны – у Скотта ещё один урок, а Стайлз уже опаздывает к Дитону. Его малышка мчится так быстро, как только может, показывая своё недовольство только на редких кочках. В клинику Стайлз влетает почти вовремя – опоздал на семь минут, но они с Дитоном никогда не придерживались чёткого графика. Входная калитка приветливо скрипит, а Стилински на полном ходу врывается в приëмную, едва не столкнувшись с чужим псом и его молодым хозяином. Последний смеряет Стайлза непонятным взглядом и чуть задерживается, когда проходит мимо. - Доктор Дитон, здрасте! Я немного припозднился, но уже свеж, бодр и готов к новым открытиям. Что у нас на повестке дня? Дальше потянулись долгие часы – Стайлз торчит в клинике почти до вечера, сначала мешая растворы под зорким оком ветеринара, а уже после – засиживается над очередным древним талмудом. В голове на репите крутятся жуткие строчки. Парень устало прикрывает глаза, будто посыпанные песком, и прислоняется горящим лбом к прохладной поверхности стола. Если как-нибудь зимой ты заплутаешь в лесах Северной Америки — не кипеши! Людей там плотно насыпано, выйдешь на кого и от холода-голода не помрешь. Только не кипеши. Особенно если в лесу начнешь слышать странные звуки — не кипеши! Станешь кипешить и нервно оглядываться по сторонам — ты попал. Сразу покажется, что ты видишь какое-то мельканье, тебе покажется, что за деревьями кто-то или что-то перемещается так быстро, что глазу не уследить… Спустя какое-то время мельтешение утихнет. А потом, когда вендиго рявкнет тебе прямо над ухом, ты поймешь, что он просто подбирался к тебе поближе. И ты рванешь… Ты прыгнешь в свой последний забег. Перед глазами, как наяву, светлые всполохи – Стайлз видит лесную поляну так чётко, будто бывал там сам. В центре неё стоит массивный уродливый пень: крупные корни торчат высоко над землёй и занимают здоровенную площадь поляны. Если засмотреться на окружающее пространство – высокие корявые деревья, мрачными тенями нависающие над головой, – вполне можно угодить в хитросплетение корней и пораниться. Похоже, именно это и случилось с совсем ещё молодой девчонкой. Стайлз видит худую ногу, вывернутую под странным углом, разбирает тихий и отчаянный плач жертвы, которая заблудилась и знает, что дорогу обратно ей не найти самой. Но вдруг лес замирает. Ветер перестаёт путаться в увядающих листьях, смолкают даже надрывные голоса ворон. По тёмной, окутанной в тишину поляне прокатывается мощный поток ледяного ветра, а вместе с ним приходит и лютый холод. Девочка в ужасе начинает дёргаться, силясь выпутаться из деревянного плена, хаотично вертит головой – слева, там, где раньше было пусто, она видит чей-то огромный и тёмный силуэт, но он тут же растворяется. Странные звуки доносятся сзади, и она снова пытается отползти. Стайлз слышит странный хруст, лодыжку простреливает болью и он коротко вскрикивает. Ему так плохо, плохо и ужасно страшно, господи, он хочет выбраться отсюда поскорее, ему нужна мама, почему он её не послушал?! Неясные тени мелькают всё чаще, появляясь в пределах его видимости то здесь, то там. Он больше не пытается выбраться – лишь скулит сквозь зубы, уже зная и чувствуя, что живым отсюда не выберется. И он прав, прав, как никогда – тень, наконец, принимает свой истинный облик, он видит уродливую рожу напротив и яркие, безумно яркие белые глаза. Последнее, что он запоминает – раззявленную пасть чудовища с острыми, как иголки, зубами.Глава 4. Сумасшествие - это заразно?
14 апреля 2022 г. в 20:16
Это похоже на бесконечную пытку – Стайлз видит, как медленно и неотвратимо приближается чужое лицо, скрытое во мраке. Он не может рассмотреть его, не может даже пошевелиться, настолько ужас, охвативший его, всепоглощающ.
Чужая рука резко поднимается, он лишь успевает заметить огромные загнутые когти, а следом чувствует е.б.а.н.у.ю.б.о.л.ь.
Дыхания не хватает, чужие пальцы пережимают горло, лишая доступа к кислороду, давят на такие точки, о которых Стайлз и не знал. Хочется проблеваться, а ещё лучше – зарыдать и позвать на помощь, но он может лишь обхватить чужую руку своими в тщетной попытке урвать хоть глоток воздуха. Постепенно окружающий мир темнеет, в уши как будто ваты набили, и единственное, что ему запоминается – белые светящиеся глаза чудовища, глаза его убийцы.
Он просыпается резко, раскрывая рот в немом крике, но не может выдавить и звука – страх сковывает тело, и Стайлз понимает, что действительно задыхается. Парень медленно садится на кровати, сгибается и опускает голову ниже – эта поза позволяет ему хоть немного прийти в себя. Когда первый шок отступает, он начинает считать от одного до четырёх, медленно вдыхая и так же медленно выдыхая под несложный ритм. Проходит по меньшей мере пятнадцать минут, когда ему становится лучше.
Стайлз смотрит на время – 03:47, и думает, что снова уснуть не получится. Не тогда, когда горло саднит, будто его и правда душили; жутко хочется позвонить Скотту или даже Дитону – Стайлз не уверен, что сон не был вещим, – но он не настолько свинья, чтобы будить их обоих.
Поэтому он хватает мобильник и идёт в ванну. Даже если душ не смоет усталость, он хотя бы сможет окончательно проснуться.