coffee break

Свет ночных фонарей позволял наблюдать за дверью служебного выхода, из которой с минуты на минуту должен выйти Изуку. Блондин поправляет края незаправленной белой футболки с незамысловатым рисунком на ней, выуживает из кармана джинсов телефон, проверяя время. Половина десятого. Дверь тихо скрипит, а за ней показывается Мидория. Бакуго впервые видит его не в официальной строгой униформе, а в простой повседневной одежде, и он на глазах из именитого владельца бизнеса превращается в обычного парнишку в тёмно-зелёной толстовке и мешковатых коротких штанах. Его небольшая спортивная сумка перекинута через плечо, глаза как-то по-особенному блестят в тусклом свете фонарей. — Идём? И они идут. Идут по освещённому рекламными вывесками тротуару, вслушиваясь разве что в фоновый шум мимо проезжающих машин и тихой музыки из бутиков, протягивающихся во весь ряд магазинов. Кацуки ведёт его в самый близкий по расположению к ним кинотеатр, потому что если они пойдут в большой центральный, то рискуют не успеть на последний сеанс. Светящаяся вывеска кинотеатра кажется всё ближе, наверное, идти сюда пешком было плохой идеей, но и общественный транспорт в это время не ходит. Ещё одна причина приобрести желанный байк. Улица, кажется, только удлиняется, а чуть дальше фонари начинают мигать прямо как в фильмах ужасов, а потом и вовсе исчезают. — Блять, – вскидывается Бакуго, — шнурки развязались. – Он останавливается, уже тянется, чтобы завязать их, но Мидория останавливает его рукой. — Позволь мне, я поправлю, – он наклоняется, мешкаясь пару секунд, — твои шнурки. Изуку приседает на корточки, неспешно завязывая бант. Его лица не видно из-за длинной чёлки, а плохое освещение только добивает причудливыми тенями и подкидывает в мысли картинки влажных снов блондина. Он еле сдерживается, чтобы не запустить руку в зелёные, сейчас даже чёрные, кудри, на полпути осознаёт, но одёрнуть руку не успевает. Мидория встаёт и натыкается головой на ладонь Кацуки, замирает. Какое выражение лица у Деку сейчас, он не знает, и узнать не сможет, но выкручиваться надо. Поэтому он просто треплет его по голове, запутывая уже и так не самые послушные волосы. Изуку не двигается, и кажется, они оба даже не дышат сейчас. Кацуки медленно убирает руку от головы брюнета, тот неуверенно поднимается, задирает голову и смотрит снизу вверх с каким-то оцепенением. Бакуго на него не смотрит, отводит взгляд, его лицо горит то ли от того, что он стыдится своих мыслей, то ли от неловкости ситуации. Но Мидория ничего не спрашивает, это как-то даже не нужно сейчас, и смущать Кацуки ещё больше Деку не хочет, хоть и не понимает, отчего такой внезапный порыв. Бакуго снова шагает вперёд, и дальше они уже идут в полной, давящей на мозг и заставляющей задуматься тишине. Кацуки открывает дверь, пропуская Мидорию вперёд, но не даёт ему пройти дальше, тянет его за рукав толстовки сразу в сторону кассы. Здесь приглушённый свет, из его источников только светодиодные ленты по периметру пола и потолка, поэтому Мидория заметно не сразу ориентируется в помещении. Пока они рассматривают листовки предложенных фильмов, Изуку слегка ведёт носом. Пахнет попкорном и чём-то ещё приторно-сладким. В холле, несмотря на поздний час, людей довольно много, так что им приходится отстоять очередь за билетами, в то время как Бакуго закипает. Среди ближайших сеансов на выбор осталось только два фильма: сопливая (судя по постеру) драма-комедия, которую после слов в описании: «Главная героиня влюбляется в парня, который волей судьбы помолвлен с другой...» сразу откладывает в сторону, и хоррор. Оба фильма с возрастным ограничением старше восемнадцати. В ночное время ничего больше и не посмотришь. Из двух зол они выбирают, кажется, большее, потому что, если бы выбрали первый вариант, Кацуки бы выполз из зала через пять минут после начала. — А не боишься, Каччан? – Изуку ехидно улыбается. — Этого, что ли? – Он кивнул на внушительного содержания листовку. — Деку, такой фигнёй меня не напугаешь, – хмыкает парень. Мидория только улыбается и отводит взгляд. Если споров при выборе фильма не возникло, то в выборе еды у них оказываются разные вкусы. Кацуки любит карамельный попкорн, а Изуку настаивает на солёном, но так как платит именно Мидория (хотя Кацуки сопротивлялся, но раз Деку испортил ему выходной, он считает, что это справедливо), они берут сладкий попкорн и пачку чипсов, не забыв про напитки. До начала сеанса ещё пятнадцать минут, так что они решают сесть за ближайший к большому залу столик, который на удивление оказывается свободным, и подождать начала там. — Каччан, давай сделаем фотку? – Изуку достаёт из кармана свой телефон. — Зачем? — На память, – отмахивается Мидория и лезет в гаджет. Кацуки пожимает плечами и легко соглашается. Изуку сдвигает еду, напитки и билеты так, чтобы их было видно в кадре. Он несильно приобнимает блондина за плечо и слегка пихает его. Бакуго хмурится, и у них даже получается забавный контраст на фото: улыбающийся Изуку и хмурый Кацуки. — Дашь мне свой инстаграм? — Зачем? — Ну чего ты заладил? Зачем-зачем, просто так, – Изуку дуется, но тут же делает довольное выражение лица, когда Кацуки достаёт свой телефон. Деку не видит, как он слишком долго копается, ссылаясь на плохой интернет, но на самом деле не заметно для брюнета скрывает некоторые фотографии и протягивает гаджет Изуку, который мгновенно на него подписывается. Кацуки делает то же самое. Посмотреть фотографии друг друга они не успевают (хотя Бакуго и так уже исследовал инстаграм Мидории вдоль и поперёк) — сеанс начинается. Они спешно отдают билеты, проходят в зал. Их места находятся довольно далеко, но не на самых последних рядах. Кацуки тянет парня за запястье, он быстро ориентируется по залу и находит их места. На их ряду не так много людей, так что расположиться можно свободно. Кацуки устраивает попкорн у себя на коленях и вальяжно раскидывается на кресле под тихий смешок Изуку. Он в свою очередь сгрёб себе чипсы. Кажется, Мидория не фанат здорового питания, но по нему и не скажешь — выглядит он довольно прилично и вроде как даже хорошо сложен. Помещение погружается во мрак, лампы в зале одна за другой медленно выключаются, и по ушам ударяет громкий звук колонок. Кацуки неприятно морщится, смотрит на Изуку. Того будто и ничего на волнует, он невозмутимо открывает пачку чипсов и приступает к просмотру. Фильм выглядит достаточно жутко и держит в напряжении, с самого начала на зрителей вываливают главные вопросы сюжета. Он чередуется: сначала спокойные и где-то даже смешные моменты, а потом какое-то неведение и ожидание скримеров, характерных для подобного жанра кинематографа. Кацуки не знает, как часто и с кем Изуку ходит в кино, но в том, что с круглолицей они точно вместе что-то смотрели, он уверен. Может, даже не в кинотеатре, а у кого-то из них дома. Бакуго мотает головой и даже не хочет додумывать продолжение таких вечеров. Да, это точно не то, о чём следует задумываться. На экране мелькает особо «страшный момент», но Кацуки уверен — такая ерунда, как второсортные ужастики, его не испугает. А вот Деку вполне может — такой задрот, скорее всего, довольно пугливый. Бакуго смотрит на экран, где главный герой забирается на чердак своего дома. Блондин мысленно ударяет себя по лбу. — «Вот же идиот,» – думает он. — «Сейчас попадётся» Кацуки скрещивает руки и усмехается. Напряжная музыка предвещает что-то необратимое. Сейчас будет скример, и Деку обязательно испугается, может, даже схватится за него. Он давит нервные смешки и продолжает смотреть в экран. Его хихиканье прерывает внезапное прикосновение к плечу в момент крика из динамиков. Бакуго вздрагивает всем телом, опрокидывает ведёрко с попкорном и еле успевает схватить его, просыпав небольшую часть на пол. — Блять! – Шикает он, смотря на им же устроенный срач под ногами, остатки которого чудом не разлетелись в стороны и на ряд ниже. Кацуки восстанавливает дыхание, игнорирует шиканья со стороны и медленно поворачивается к Изуку, который сидит с протянутой в его сторону рукой, на его лице целый спектр эмоций: от удивления до какого-то немого скепсиса. — Ты испугался? – Деку обеспокоено дёргает его за плечо. — Прости, я не хотел. — Пф, конечно, нет, – Кацуки задирает голову. — Нефиг было меня толкать, я из-за тебя попкорн просыпал. — Но я же совсем легонь... – Слова Изуку прерывает ещё одно раздражённое шиканье со стороны, они переходят на совсем тихий шёпот. — Завались, Деку, – он отворачивается в сторону, скрывая свою неловкость. И он действительно замолкает. Принимает прежнее положение, устраивается поудобнее в кресле. Прикосновение руки снова отвлекает от мыслей. Мидория замечает на его футболке немного попкорна, видимо, попавшего на одежду, и вместо того, чтобы стряхнуть на пол, он подбирает их с Кацуки и отправляет себе в рот. — А с карамелью не так уж и плохо, – с набитым ртом мямлит Изуку. — Надо будет взять в следующий раз и себе. Брюнет ведёт себя так невозмутимо и легко, будто они знакомы уже не меньше ста лет. Кацуки он даже кажется немного наглым, и он не знает: ему нравится это, или Изуку этим только раздражает. Кацуки успокаивается, старается не выдавать своего состояния, а фильм переходит на спокойную ветвь повествования, давая опомниться. А потом происходит то, от чего у Бакуго кровь приливает к лицу, он чуть не опрокидывает ведёрко во второй раз. Изуку устраивает свою голову на его плече, рукой слегка сжимая ткань футболки на боку блондина. Кацуки, кажется, даже перестаёт дышать. Просто смотрит на Мидорию, лицо которого освещает слабый свет экрана. Он тоже дышит через раз, даже не думает посмотреть Бакуго в лицо, просто продолжает наблюдать за происходящем в кадре. Кацуки не знает, что это за неожиданный порыв нежностей и как это можно расценивать — как просто приятельский жест или что-то большее? Может, он это всё себе придумывает? Бакуго будто оглядывается назад, не понимая, где и как всё это началось, и с каких пор парень-бариста вызывает в нём какие-то юношеские, даже тёплые чувства? Что должно такого произойти, чтобы случилась влюблённость? Человек должен зацепить, и цепляет отнюдь не идеальная форма лица, спортивное телосложение или мягкие волосы. Они могут быть приятным дополнением к главному – ассоциациям. Изуку ассоциируется у Бакуго с негаснущим пламенем. Он всегда стоит на своём, добивается поставленных целей, в его глазах видна уверенность, даже если на первый взгляд он выглядит как зашуганый мальчишка. Неосознанно цепляет что-то, казалось бы, незначительное: харизма, манера разговора, тембр голоса, жесты, его шрамы, забавные веснушки или привычка неправильно завязывать галстук. Это необязательно должно быть что-то хорошее, просто что-то родное и близкое сердцу, и в Изуку это всё есть. И перед этим бессильна даже неприязнь к человеку. Потому что нет для любви никакой внешности. Есть характер и привязанность. Только это вызывает чувства. Каким бы Деку ни был красивым, если бы он не был собой, таким настойчивым и колким, вряд ли бы он был так интересен, а уверенность в себе притягивает и не отпускает. Но Кацуки понимает. Видит в глазах Изуку влюблённость, и она не для него. Осознаёт, что Деку никогда не посмотрит на него так, как он желает. Бакуго не сможет ему дать то, что он заслуживает. И с каких пор он думает об этом? Ведь пока он не узнал о женитьбе Изуку, у него не было такой реакции на парня. Или же ревность даёт понять и осознать свои чувства. Бакуго готов взорвать свою голову к чертям, лишь бы перестать думать об этой ерунде. Ему не хочется что-то говорить, скинуть голову Изуку со своего плеча. Он просто решает насладиться иллюзией взаимности и прислоняется щекой к макушке Деку. Фильм они досматривают молча, даже не двигаясь.

***

Порывы ветра забираются под одежду, щекоча холодным воздухом и заставляя покрыться мурашками. Кацуки сотню раз пожалел о том, что не взял накинуть чего-нибудь сверху, — ночное время суток здесь холодное весной. Домой им по пути, поэтому, недолго думая, они решают срезать через дворы. Перспектива ходить по тёмным переулкам после только что просмотренного ужастика не казалась такой привлекательной, тем более, наваждение всё ещё их не отпустило. Но сейчас они оба витают в своих мыслях, и, дабы разбавить нагнетающую тишину, Кацуки решает задать давно интересующий его вопрос. — Деку, – блондин решительно поворачивается в сторону идущего рядом Изуку, тот переводит на него вопросительный взгляд. — Почему ты так просто взял меня на работу? — Мне срочно нужны были работники, – легко отвечает Изуку. — Сам знаешь, у нас культурный фестиваль на носу. — Только из-за этого? — Ммм... Нет, не только. На самом деле, я немного опасался того, что из-за своего взрывного нрава ты не сможешь нормально контактировать с клиентами, и у нас будут постоянные скандалы. Я и не взял бы тебя, если бы ты вёл себя как хам с посетителями. Но на удивление ты довольно быстро учишься, всё схватываешь на лету и разделяешь понятия «личная неприязнь» и «работа». Кацуки хочется смеяться. Тогда что за выкидоны и сцены ревности? Он уже хочет спросить об этом, но слова подобрать не получается. — Честно говоря, я с первого дня увидел в тебе потенциал, у тебя почти всё хорошо получается с первого раза, а если не с первого, то со второго точно. Каминари-кун пришёл ко мне незадолго до тебя, но он до сих пор выполняет самую простую работу вроде протирания посуды или обслуживания клиентов. Так что не парься об этом, ты в любом случае молодец и хорошо справляешься с работой, – Мидория тепло улыбается ему и нервно почёсывает затылок. — А ты сомневался во мне, задрот? — Ахах, поначалу – да, но ты показал себя с хорошей стороны, – он усмехается, — за исключением пары моментов. — Каких ещё моментов? – Кацуки недоумевающе вскидывает одну бровь. — Тебе напомнить? Бакуго понимает, о чём говорит Изуку, но решает демонстративно отвернуться и цыкнуть. — Тоже мне. — Знаешь, Каччан, когда мой отец передал мне семейный бизнес, пока работал за границей, он обучал меня всему этому. Малый бизнес, я имею в виду. И у меня сначала совсем ничего не выходило. — И где твой отец сейчас? — Он умер не так давно, оставив свои обязанности на меня, а я решил переехать в столицу и начать работать здесь, – Деку как-то даже печально улыбается. — Э... Я не... – Кацуки не чувствует угрызений совести, но подбирает слова, чтобы как-то сгладить углы. — Ничего, мы не часто общались. У нас довольно натянутые отношения. Бакуго молчит, он не знает, что можно ответить на внезапные откровения Изуку. — Я рад, что могу работать с тобой. Кацуки усмехается на эти слова. — Я думал, ты меня терпеть не можешь. — Аналогично. Они выходят к небольшому магазинчику – единственному источнику света на тихой безлюдной улице. — Подождёшь меня здесь? – Изуку вручает ему в руки свою сумку и достаёт из неё карточку, – Я быстро. Мидория скрывается за дверью затхлого ларька, которая обещает в скором времени развалиться. Бакуго не остаётся ничего, кроме как смотреть себе под ноги и ждать его, потому что ответа Деку так и не дождался, сразу убежал. Когда Кацуки слышит тихие шаги, смотрит в сторону входа. Изуку уже вернулся с чем-то небольшим и цветастым в руках. Оттенок «вырви-глаз» сразу привлекает к себе внимание. — Что это? — Мыльные пузыри. Кацуки бьёт себя по лбу рукой. — Ты большой ребёнок. — Я знаю. Изуку открывает упаковку, запуская несколько пузырей в небо. Причудливый свет от вывески магазинов красиво отражается в них. Несколько сдувает ветром в сторону Кацуки, лопаясь об его лицо. Тот неприятно морщится, а в глазах Изуку появляется хитрый огонёк. Парень сокращает между ними расстояние парой шагов и дует мыло прямо в лицо Бакуго, разворачивается и убегает. — Ах ты ж.... – Кацуки бежит за ним, как только оттирает глаза от этой гадости. Он догоняет Мидорию, разворачивая к себе за плечи, и выхватывает из рук небольшую баночку, а когда зеленоглазый подрывается, чтобы её вернуть, спотыкается и падает, утягивая за собой Бакуго. Блондин наваливается на него сверху, запуская пузыри прямо ему в лицо несколько раз подряд. — Попался! – Скалится блондин, продолжая мучить Мидорию. Изуку громко смеётся и отчаянно пытается отпихнуть от себя Кацуки, жмурясь от щекотки и неприятных ощущений, а он даже и не думает о том, чтобы перестать. Но Мидория резво машет руками и наконец выбивает несчастные пузыри из рук Бакуго, остатки которых выливаются на холодный асфальт. Они оба пытаются отдышаться, смотря в ночное небо почти без звёзд, когда Кацуки ложится рядом. — Пиздец. — Ага. И есть в этом что-то прекрасное.