Глуп тот человек, который никогда не меняет своего мнения Уинстон Черчилль
Девушка сидела в тени дерева, обнимая себя руками. Она разглядывала пушистые облака, пролетающие мимо. Солнце только начинало садиться и было намного теплее, чем с утра, и в этот раз она смогла устроиться на траве. Открытая плитка шоколада лежала на её коленях уже наполовину съеденная. Гермиона отломала ещё одну дольку тёмного шоколада, попутно закидывая другую в рот. Совсем скоро она вернётся в Хогвартс, но это не принесло особой радости. Ведь, по сути, это только всё усложнит. Девушка устало потянулась, разминая мышцы. Она словила себя на мысли, что ждёт пока придёт Беллатрикс. Из‐за того, что их связь ещё больше начала формироваться ей было сложно отличить свои истинные эмоции от проделок связи. Да и смысла в этом особого не было. Как бы это ни было, связь лишь подталкивает к тем или иным действиям или мыслям, но не создаёт их. На этот раз они должны нормально поговорить, но как это было можно сделать, когда эта женщина была настолько возбуждающей одним своим чёртовым видом. Беллатрикс была намного старше её и из этого вытекает новый вопрос в голове Гриффиндорки. Встречала ли раньше она свою родственную душу? Девушка глубоко вздохнула, оборачиваясь на шорох справа от себя. Птица превратилась в тёмную ведьму, хитро улыбающуюся ей. Гермиона задалась вопросом, как давно Беллатрикс была анимагом. Господи, она так много не знает об этой женщине. Она словно новая непрочитанная книга. — Приятно видеть, что ты меня ждёшь, — сладко проворковала Лестрейндж, садясь сбоку от Гермионы, нежно переплетая их руки. Молодая ведьма поймала себя на том, что уже не так бурно реагирует на этот жест. Прикосновение убрало появившееся болезненное покалывание, заменяя его тихим удовлетворением. Гермиона что‐то невнятно промычала в ответ, отламывая свободной рукой дольку шоколада и протягивая её Беллатрикс. Старшая ведьма минуту молчала, что‐то решая для себя и наконец взяла предложенную сладость, ртом забирая её из рук девушки, задевая языком её пальцы. Гермиона густо покраснела, отворачиваясь, чтобы скрыть своё смущение. А тёмная ведьма, довольная собой, победно улыбнулась реакции девушки. Они ещё довольно долго просидели в тишине. Отойдя от смущения, девушка повернула голову, кидая взгляд на аристократичный и красивый профиль Беллатрикс. Грейнджер долго собиралась с мыслями, решая, стоит ли ей задавать один из интересующих её вопросов. Она несколько раз открывала рот, собираясь наконец произнести хоть что‐нибудь, но тут же закрывала его, отводя от женщины взгляд. — Говори, — не выдержала Беллатрикс, подмечая неуверенность Гермионы. Молодая ведьма замешкалась прежде, чем всё же неуверенно заговорить. — Ты встречала раньше своего соулмейта? — Ты играешь с огнём, Сладкая, — приторно спокойным голосом прошептала Беллатрикс, заставляя Гермиону поёжиться. Она уже смирилась с отсутствием ответа, как снова услышала голос ведьмы, — если я так утолю твоё нескончаемое любопытство то… Да. — И что с ним произошло? — Гермиона знала, что наступает на опасную дорожку, пытаясь влезть к Пожирательнице в душу. Но желание узнать о своём соулмейте побольше, перебороло инстинкт самосохранения. Ей всё ещё было сложно распознавать истинные эмоции Беллатрикс, но она заметила явную горечь проскользнувшую по её лицу. Это была явно больная тема. — С ней. Её убили мои родители. Точнее, не они, — она сделала небольшую паузу, глубоко вздохнув, — они никогда не замарают свои чистокровные ручонки, — со злостью в голосе прошипела Беллатрикс, неосознанно сильнее сжимая руку Гермионы. — Но, за что? — дрожащим от удивления голосом спросила Гермиона. — Она была магглорожденной и естественно была плохой партией для меня, по мнению родителей. У нас уже была образована связь, и они нашли единственный выход — убить её, выставив это, как несчастный случай, — грусть и злость смешались пока она говорила, — и после этого они выдали меня за этого придурка Лестрейнджа. — Ты любила её? — Да, — обречённо сказала Лестрейндж, всё ещё глядя на горизонт. Гермиона в немом шоке смотрела на Беллатрикс, всё ещё не веря такому откровению. В её душу закрались тревога и страх, что медленно разрастались, словно паразит. Будто почувствовав её эмоции, Беллатрикс повернула голову к девушке, наконец смотря на неё. Свободной рукой она нежно провела по щеке Гермионы, будто боясь спугнуть. — Тебе ничего не угрожает, Львёнок, — с непривычной нежностью сказала старшая ведьма, — я не дам никому тебя обидеть. Обещаю. Будто в подтверждение своих слов, Беллатрикс мягко поцеловала Гермиону в губы. Девушка не успела отреагировать, как пухлые и мягкие губы отстранились. Молодая ведьма застыла в ещё большем шоке, смотря прямо на ведьму перед собой. Скорее всего, Беллатрикс неправильно истолковала её реакцию, собираясь стыдливо отвернуться. Но Гермиона остановила её, выходя из ступора ещё одним поцелуем, сразу же получая ответ. Тёмная ведьма притянула девушку к себе, усаживая сверху и продолжая целовать её нежные губы. Только когда в лёгких не осталось воздуха они отстранились друг от друга. Взгляд Гермионы метался от осознания случившегося. Она немного обречённо вздохнула. «Она пообещала, что защитит меня», — выделилось из вихря мыслей в голове девушки, — «это было так искренне». Слишком большая гамма эмоций заполняла её душу, и Гермиона ближе прижалась к Беллатрикс, ища в ней спокойствия. Она чувствовала дыхание тёмной ведьмы в своих волосах, наконец успокаиваясь от присутствия своего соулмейта. Беллатрикс сняла скрывающие чары с шеи Гермионы, смотря на свою утреннюю работу и медленно водя по бурым отметинам рукой. Молодая ведьма вздрогнула от ощущения прохладной кожи пальцев женщины. — Нам надо решить, что делать, — негромко начала девушка. Чёрные кудри щекотали её лицо, наполняя воздух таким приятным и уже знакомым запахом, — я скоро возвращаюсь в Хогвартс. — Зачем? — Дамблдор с МакГонагалл считают, что там безопаснее, — невесело хмыкнула она. — Чушь, — хихикнула Беллатрикс, за что словила странный взгляд от Гермионы, — ах, прости, забыла, вы считаете Хогвартс одним из самых безопасных мест. Как иронично. — Думаю, ты понимаешь, что у них нет причин доверять тебе, как я уже говорила, –проигнорировала она высказывание тёмной ведьмы, — ты можешь дать Непреложный Обет. Гермиона не смогла разобрать эмоции Беллатрикс, быстро меняющиеся на её лице, а потом и вовсе скрывшиеся за маской безразличия. — Нет. Я не настолько глупа, они могут высказать абсолютно любые условия и у меня не останется выбора, — твёрдо сказала Беллатрикс, а Гермиона обречённо вздохнула, зарываясь лицом в её кудри. — У нас нет гарантии, что ты не решишь привести туда Пожирателей, — тихо сказала молодая ведьма. — Если это было мне нужно, я бы давно привела их сюда, — честно призналась Беллатрикс, — и это представляло бы опасность для тебя. — Ничего не мешает тебе потом просто забрать меня, — ещё тише рассуждала Гриффиндорка. — Это довольно заманчиво, но причинит тебе боль. Тебе дороги эти предатели крови, как бы прискорбно мне ни было это признавать, — Беллатрикс подняла со своего плеча девушку так, чтобы заглянуть в её янтарные глаза, — я это сделаю только если ты сама этого захочешь. Гермиона согласно кивнула, всё ещё пребывая в собственных мыслях. Казалось, что ситуация безвыходная. Может, есть какой‐то способ пробраться в замок, оставаясь незамеченным? Насколько было известно Гермионе, замок был довольно древний, так что шанс найти какой‐нибудь проход был велик. Или, может, было другое место, где она могла бы остаться, но мысль о том, что ей придётся покинуть друзей неприятно жужжала в голове, сразу отметая этот вариант. Обе ведьмы были погружены в себя, прижимаясь к друг другу. — Я знаю, что ты сделаешь, — прервала тишину Беллатрикс, уверенная в своей идее. Гермиона заинтересованно посмотрела на ведьму перед собой, — ты должна будешь рассказать всё о нас Ордену. Мне надо будет с ними встретиться, но для начала я должна знать условия. Это был самый логичный вариант. Хоть это будет не очень приятно, это лучше, чем дальше их обманывать. И как бы Гермионе не нравилось очарование Беллатрикс, она всё ещё оставалась Пожирателем. А подвергать друзей опасности по своей вине ей не хотелось. Она почувствовала новый поцелуй на своей шее, расслабляясь в руках тёмной ведьмы.***
На следующий день Гермиона сидела с Джинни в комнате. Девушка уже чувствовала нарастающий дискомфорт от долгого отсутствия контакта со своим соулмейтом. Их связь чаще всего была беспорядочна, чем вызывало множество неудобств. Полная тишина прерывалась только шелестом страниц и дыханием двух ведьм. Все обитатели дома сидели внутри, не желая подвергаться знойной полуденной жаре. Джинни мирно читала очередной неглубокомысленный роман, а Гермиона безучастно смотрела вперёд себя, обнимая свои колени. Она так хотела с кем‐то обсудить всё, что её беспокоит, но отсутствие видимой возможности это сделать, заставило почувствовать себя слишком одинокой. Вопреки тому, что она была окружена друзьями, девушка не чувствовала от этого никакой радости. Всё это время она обманывала их и ей придётся во всём признаться. И это определённо не было так легко, как она предполагала. Гермиона судорожно вздохнула, привлекая внимание рыжеволосой подруги. — Миона, с тобой всё в порядке? — Конечно, — её голос дрогнул, выдавая внутреннюю тревогу, угрожающую выбраться наружу. Джинни быстро оставила закладку на той странице книги, где остановилась и направилась к постели своей подруги. Она села рядом с Гермионой и нежно положила ей руку на плечо, стараясь не перейти черту и не причинить боль. — Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать, — мягко начала она, не желая давить на девушку. — Всё нормально, — немного неуверенно произнесла девушка, поворачиваясь к Джинни. Внутри себя Гермиона отчаянно пыталась решить: стоит ли сначала рассказать всё Джинни. Она часто делилась с подругой многими вещами и не получала ни капли осуждения. Рыжеволосая стала ей почти так же близка, как Гарри и Рон, может, даже чуть сильнее. Всё же Гермиона решила, что будет легче рассказать остальным, если об этом будет знать хоть кто‐то ещё. Так она запустит спусковой механизм и будет не в силах отступить. Гермиона вздохнула, прежде чем заговорить. — На самом деле, я должна тебе кое-что рассказать, — начала она издалека, в то время как Джинни заинтересованно смотрела на неё, кивая и молча ожидая продолжения рассказа, — я виделась с Беллатрикс всё это время. И… и это было всего раза три… и я просто не смогла отказать… я знаю, что надо было вам рассказать, и я поступила некрасиво, — девушка продолжала свою нервную тираду пока Джинни жестом не остановила её с не сильно удивлённым лицом. — Серьёзно, Миона?! Она Пожиратель Смерти и всё такое, но это было ожидаемо. Я понимаю, зачем ты это сделала и скрывала от Гарри с Роном. Но от меня зачем? — теперь пришло время Гермионы удивляться. Хоть она и предполагала похожую реакцию, но это превзошло её ожидания, — расслабься, я всё поняла ещё когда нашла тот волос. Я не настолько глупая, Миона. Просто дала тебе возможность признаться самой. — Оу, — только и смогла выдавить из себя Гермиона, но быстро собралась с мыслями, — мне просто нужно было этим с кем-то поделиться. — А ещё вы трое отправляетесь в Хогвартс раньше меня, — немного обиженно произнёсла она, — и я предполагаю, что в этом и заключается проблема. — Именно. Я не хочу подвергать никого риску, но без Беллатрикс я поставлю себя под удар, — негромко сказала она. — Может, и не поставишь. Я слышала ещё с зимы, что Нимфадора и пара волшебников из Ордена работали над какими‐то оберегами в Хогвартсе. Я не особо разбираюсь в этом, — Гермиона кивнула. Сама девушка знала достаточно, чтобы удивиться сколько работы в итоге вложат в это. Не каждый волшебник способен совладать с такой магией и чаще всего это призвание от рождения. Плюс, территория Хогвартса была немаленькой, что добавляло работы. Гермиона не столь сильно интересовалась этой темой, но знала, что это один из самых надёжных методов защиты. Гриффиндорка ещё час проболтала с Джинни. Рыжеволосая то и дело дразнила, расспрашивала её о Беллатрикс и в конце концов Гермиона не выдержала и спустилась в гостиную, оставляя Джинни в комнате одну. Может, это и неправильно, но девушке уже было всё равно. Она проигнорировала остальных присутствующих в гостиной, глазами ища листок пергамента. Как только её поиски увенчались успехом, она принялась писать письмо Макгонагалл. Быстро начеркав просьбу о встрече, Гермиона прикрепила письмо к лапке совы. Только после этого она обратила внимание на остальных в гостиной. Всё было как всегда, так что девушка привычно опустилась на диван, смотря в небольшую коробочку телевизора, обняв себя руками. Мысли в её голове исчезли, и только боль от метки нервировала больше всего.***
В течение дня Гермионе удалось по отдельности поговорить с мальчиками. Она логично рассудила, что так будет удобнее. Гарри был не шибко рад этой новости, хоть он и принял её точку зрения, было видно, что небольшую обиду он затаил. Рон же был намного более эмоционален. В принципе, как и всегда. И первая попытка спокойно с ним поговорить, не увенчалась успехом. И Гермиона не могла его винить, прекрасно понимая природу обиды друга. Да и сама она, наверняка, не была бы рада подобному со стороны друзей. Хоть девушка также была довольно эмоциональна, но чаще всего она держала всё под контролем, не давая выйти наружу. Молодая ведьма решила, что поговорит с ним ещё раз вечером, когда он успокоится. Ведь любая злость уходит со временем. Боль в метке всё больше и больше нарастала. Гермиона вышла на улицу, в надежде, что это немного поможет. Но естественно, это была глупая надежда. Девушка глубоко вздохнула, обнимая себя руками, и направилась к дереву, как много раз до этого. Она свернулась клубком на траве, проклиная свою гордость, чтобы попросить Беллатрикс прийти. Зачем ей упираться? Девушка прекрасно понимала, что не только она чувствует весь этот дискомфорт связи, но ничего поделать с собой не могла. Она бездумно разглядывала траву, изредка проводя по ней рукой. Молодая ведьма вздрогнула от того, что почувствовала, как кто‐то тянет её к себе в объятия. Сначала она напряглась, но через секунду расслабилась, вдыхая знакомый древесно‐пряный аромат. Боль в метке отступила, и девушка благодарно прижалась к тёмной ведьме. — Не знала, что ты такая упрямая, — прошептала Беллатрикс ей на ухо, заставляя мурашки пробежать по спине девушки. Гермиона ничего не ответила, наслаждаясь ощущениями, — ты сделала то, что я просила? — По крайней мере, начала, — негромко сказала девушка. — Хорошо. Гермиона повернулась в объятиях Беллатрикс так, чтобы увидеть её лицо. Она пару секунд бездумно вглядывалась в него прежде, чем поцеловать такие манящие алые губы. Она удобно устроилась на бёдрах тёмной ведьмы, получая бурю эмоций от ощущения магии связи, скачущей внутри их двоих. Это было что‐то новенькое. Раньше связь лишь увеличивала удовольствие от прикосновений и поцелуев. Но это было другое. Она читала об этом в одной из всех этих многочисленных книжек, захламляющих не одну полку книжных прилавков. Но чувствовать это сейчас было намного восхитительней. Гермиона хотела понять каково это уже пару лет, и всё произошло слишком спонтанно. Отстранившись, девушка снова удобно устроилась на руках своего соулмейта. Оставшееся время они проболтали. Это была их первая самая обычная болтовня. И осознание того, что она так мило и спокойно общалась с одним из самых опасных Пожирателей Смерти, приводило её в состояние жуткого смятения. Гермиона и правда никогда не задумывалась, что стоит за всеми этими людьми и для чего им война. Она долго жила в мире чёрного и белого, не ища середины. И только сейчас девушка серьёзно задумывалась, что у всех Пожирателей есть семьи или те, кто им дорог. Просто все они выбрали разный путь в этой войне. Это не оправдывает особую жестокость этих людей и их поступков ни капли, но Гермиона, очевидно, начала смотреть на них с другой — новой — стороны. И неизвестно, к чему это приведёт.