Занятия начались, и жизнь в замке закипела.
Прошла тягучая неделя, может, две, и Грейнджер готова была на стенку лезть. Все мысли только и были о Беллатрикс. Гермиона не хотела её извинений, ведь именно она полезла к ней в душу, туда, куда вход был закрыт. Девушка вскрыла эти раны, сама виновата, чёртова дура. И судьба считает их родственными душами? Грейнджер уже очень сомневается, что она та, кто должен быть рядом с Беллатрикс. Но одна мысль о любой другой женщине или мужчине впивалась в сердце раскалёнными иглами, заставляя судорожно глотать воздух и сжимать руки в кулаки. Это именно ей следует просить, вымаливать прощения, но разве она этого самого прощения стоит?
Уроки стали медленными и туманными, а сам интерес к ним пропал. Гермиона подпирала голову руками и отключалась от реальности. В её голове была жгучая паника, ведь Беллатрикс не появилась ни через день, ни через два, и даже ни через неделю. Её поведение не осталось незамеченным для учителей. Те привыкли к её чрезмерному участию на уроке и непрерывному желанию поглощать знания. Но в последние дни она перестала их слушать и даже несколько раз не смогла ответить на вопрос вообще.
Покрепче обняв книгу, Гермиона шла по коридору. Холод, кажется, был не только вокруг, он обволакивал и душу, и сознание. Мысли крутились лишь на одном и том же. «Дура, дура, дура» — кричало, как заведённое, её сознание. Вздох прозвучал в тишине коридора слишком громко и устало. Скоро отбой, так что девушка поспешила дойти до Выручай‐комнаты.
Наконец зайдя в комнату, Грейнджер остановилась рядом с дверью, не имея сил шагнуть к креслу около камина. Сумка соскользнула по вмиг ослабевшим рукам и с глухим стуком упала возле ног. Гермиона недовольно свела брови на переносице и вдохнула затхлый запах комнаты, прежде чем передёрнуть плечами, когда воздух стал явно свежее. Но никакого удовлетворения это не принесло. Она, почти не моргая, уставилась в почти потухшие угли, что ещё тихо потрескивали. Гермиона старательно избегала абсолютно всех и собиралась сидеть тут возле камина и ждать, ведь это всё, на что она способна. Наконец, Грейнджер шагнула к креслу и сжала рукой край его спинки, неприятно впиваясь в твёрдую обивку. Беспокойство заново начало захватывать, и она решила повторить попытку отправить сообщение Лестрейндж через браслет, пытаясь заставить себя успокоиться.
«
Где ты»
В ответ ей была жгучая тишина и треск поленьев. Грейнджер опустилась в мягкое кресло с мыслью о том, что всё это эгоистично, ведь Беллатрикс не могла круглые сутки быть рядом из-за своего «хозяина», чёрт, да всё не крутится вокруг одной неё! Гермиона тряхнула головой, с тоской прожигая взглядом подаренный браслет. Такой же изящный, как Беллатрикс, и такой же прекрасный. Она только и могла смотреть на него, подперев голову и прикрыв глаза, погружаясь всё глубже в беспокойную вязкую тьму.
Мятный аромат витал в воздухе, по крайней мере, ей так казалось. Всё вокруг появлялось, словно кусочки пазла, но, когда она пыталась оглядеться, тут же ускользало. Жемчужные и фарфоровые чашки с чаем. Тёмная и мрачная гостиная с размытыми очертаниями, будто расплывшиеся от воды краски. Пыльные окна, свечка на столе и насмешливый изгиб тёмно-алых губ.
— Львёнок, — знакомый голос где-то справа, но потом раздалось слева. Он отдался в душе приятной теплотой.
— Белла? — наверное, шептала, а может и кричала, Гермиона, не понимая, за что цепляется, — ты тут? — спросила она, и её глаза забегали. Девушка искала источник звука, но не находила. Руки сжались на жёстких деревянных подлокотниках кресла, прежде чем мнимая опора исчезла, и она улетела вниз. В самую глубину страха. Руки, ноги, всё материальное отчаянно рвалось вверх к очертаниям тёмной фигуры. Кажется, вот-вот у неё всё получится, но надежда разбивается на мелкие крупицы стекла, что точечно впечатываются в кожу. Она падает и теряет, теряет всё.
— Проснись, ну же, Львёнок! — Грейнджер резко распахнула глаза и увидела Беллатрикс прямо перед собой. Рука её вцепилась Гермионе в предплечье, и только когда она зашипела от неприятной боли, Лестрейндж разжала руку. Девушка быстро вытерла мокрые глаза и дрожащими руками обвила её шею, вдохнув древесно‐пряный запах, который так боялась потерять. Она уткнулась куда-то в ключицы, будто в бреду бормоча:
— Прости, прости, за всё, пожалуйста, я такая дура, — уже всхлипывала и умоляла Гермиона, не отпуская Лестрейндж из своих объятий. Она боялась, что Беллатрикс пропадёт, вот прямо сейчас, когда, казалось, она так близко. Но она никуда не собиралась исчезать и лишь прижала Гермиону к себе.
— Тише, всё нормально, — насколько могла, успокаивающе шептала Беллатрикс, склонившись к её уху и нервно поглаживая по спине. Гермиона шмыгнула носом и отстранилась, глаза её раскраснелись ещё больше, и она, упрямо вытерев очередные слёзы, нахмурила брови.
— Нет! Не хорошо, — и разозлившись, то ли на себя, то ли на Беллатрикс, продолжила, — ты не должна была просить прощения, не должна! Я… — Гермиона опустила ладони, запнулась и посмотрела вниз, прежде чем обманчиво уверенно сжать руки в кулаки, а после разочарованно вздохнуть, разжимая их. Грейнджер вздрогнула и спрятала лицо в ладонях, ещё больше краснея от жгучего стыда, кажется, разъедающего кожу до самых костей, — прости меня за то, что я влезла в твой дневник… ты не хотела об этом говорить, а я поступила ужасно.
— Я прощаю тебя, — спокойно сказала Беллатрикс, мягко касаясь её рук. Грейнджер растерянно моргнула и послушно убрала руки. — Ты так легко от меня не избавишься, — Лестрейндж усмехнулась и поправила прядку волос, что выбилась из взъерошенного хвоста Гермионы. — Не будем возвращаться к этой теме. Лучше расскажи, что происходило, пока меня не было, — она улыбнулась, а девушка выдохнула, расслабляя напряжённые плечи. Только через несколько секунд до неё дошли последние слова и спустя минуты она ответила:
— Тебе же это явно не интересно, — отмахнулась в итоге она, ещё пару секунд молча смотря в глаза Беллатрикс, прежде чем та первая отвернулась и села в соседнее кресло. — Почему тебя так долго не было?
— Были некоторые дела, что требовали моего присутствия, — скривилась Беллатрикс, попутно наблюдая за действиями девушки. Через пару секунд перед ними на столе появился чай, — серьёзно?
— Почему бы и нет, — пробормотала Гермиона, кидая взгляд на Лестрейндж и замечая, что та уже держала чашку в руке, мирно потягивая чай. Поза той выглядела более расслабленной и свободной. Гермиона тоже решила взять свою чашку, до неё доходил приятный аромат: пёстрое сочетание трав и чего-то ещё, не совсем понятно. Она недовольно шмыгнула носом, потому что кожа неприятно зудела от засохших слёз. Глотнув чай, Грейнджер повернула голову в сторону Беллатрикс. Было нечто приятное в повисшей тишине, но длилось спокойствие недолго. Гермиона вновь посмотрела на кресло, где должна сидеть Лестрейндж, но никого не обнаружила. Взгляд её заметался по комнате, она поставила чашку на кофейный столик и хотела встать со своего места, однако сделать задуманное ей не удалось, прямо перед глазами появилась Беллатрикс, и до того внезапно, что Гермиона порывисто вздохнула от неожиданности и распахнула глаза, наверно, выглядев при этом комично. Только через пару секунд девушка заметила коробочку, что протянула ей Лестрейндж, выжидающе затаив дыхание.
— У нас какой-то праздник? — спросила Грейнджер, взяв чёрную коробочку в руки. Замотана она была в такого же цвета ленту, от которой осыпались вниз золотые искорки и тут же исчезали, долетая до какой-либо поверхности.
— Да, твой день рождения, — чуть нахмурившись, ответила Беллатрикс, — ты забыла. Тебя так волновало моё отсутствие?
— Наверное, — пробормотала Гермиона, опуская взгляд вниз. Беллатрикс приподняла её лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
— С днём рождения, Львёнок, — улыбнулась она. — Магическое совершеннолетие — значимая дата.
— Откуда ты узнала…?
— Это не так сложно выяснить, — неопределённо ответила Беллатрикс, — ну же, открой подарок!
Гермиона улыбнулась в ответ и, всё же поддавшись любопытству, открыла коробочку в своих руках. На дне лежало кольцо из серебра, с возвышающимся огненным опалом* и обрамляющими его серебристыми ветвями. Она приподняла коробочку поближе, рассматривая украшение. Беллатрикс наклонилась чуть в сторону, и на камень попал мягкий свет от камина и отразился в нём, показывая невероятные узоры.
— Красиво, — выдохнула Грейнджер, — спасибо, но, мне кажется, такое кольцо слишком.
— Мне будет приятно, если ты будешь его носить, — она достала подарок из коробочки и, взяв левую руку Гермионы в свою, надела его на безымянный палец.
— Ладно, — выдохнула Грейнджер, понимая, что в любом случае надела бы его. Она подняла взгляд и смотрела, не стесняясь, в глаза Беллатрикс, понимая, насколько она увязла в этих чувствах.
— Ты взглядом хочешь прожечь во мне дыру? — первая не выдержала Лестрейндж, недовольно сведя брови на переносице. Гермиона поджала губы, не зная, что ответить.
Беллатрикс посмотрела на неё сверху вниз, что-то обдумала и, нагло улыбнувшись, притянула её к себе, целуя, комкая бледными руками её мантию. Гермиона не успела даже вдохнуть, поддавшись настойчивым губам и смело отвечая, выгибаясь в спине и пуская руки в мягкие тёмные кудри, сжимая их. Колющие, но приятные мурашки пробежали по телам. Им обеим нужна была эта близость.
Гермиона первая отстранилась, но одна её рука всё ещё осталась в волосах Беллатрикс, а другая спустилась на изгиб шеи. Дыхание сбилось. Лестрейндж довольно усмехнулась и провела языком вдоль губ Гермионы, заставляя ту еле сдержать тихий стон и тут же поджать губы, краснея.
— М‐м, — томно протянула Беллатрикс. — Не стоит стесняться своих желаний, Львёнок.
Грейнджер чуть сжала пальцы на шее женщины, будто заставляя себя оставаться в этой реальности. А та лишь снова усмехнулась и подхватила её под бёдра, легко перенося их на прохладные простыни. Гермиона поцеловала Беллатрикс первой, уже совсем не стесняясь и впиваясь ногтями в кожу.
Грейнджер ближе прижалась к тёмной ведьме и, дотянувшись, прикусила мочку её уха. Мысли её были заполнены тем, как отчаянно хотелось больше и больше прикосновений. Беллатрикс мокрыми поцелуями спустилась к подбородку и ниже, к шее. Мягко и с упоением впивалась в чувствительную кожу, изредка задерживаясь. А Гермиона тихо стонала, руками оглаживая плечи Беллатрикс и сжимая их в особенно чувственные моменты. Магия сгущалась в воздухе, становясь почти осязаемой и пьянящей сознание не хуже любого алкоголя. Внутри их обеих она бурлила, выкручивала и подстрекала к действиям. Ни одна из них не отступит.
— Бел‐ла… — протяжно простонала Гермиона и посмотрела ей в глаза.
— Я так долго хотела закрепить эту связь, позволь мне, Львёнок, — мурлыкала Беллатрикс, походя на кошку, а Гермиона думала о том, что ей невозможно отказать.
— Я тоже хочу.
Беллатрикс притянула её, мягко целуя, языком проскальзывая в её рот, тем самым углубляя поцелуй. Руки расстёгивали пуговицы рубашки, почти не путаясь. Чувствительную кожу ужасно раздражала одежда. Она была преградой, хотелось почувствовать чужую кожу на своей.
Руками Лестрейндж зацепилась за ворот её мантии, и пёстрый гриффиндорский галстук полетел на пол, а Гермиона выгнулась, наслаждаясь даже тогда, когда ногти случайно задели кожу шеи. Стянув рубашку, Беллатрикс сняла с неё лифчик, обводя языком один из сосков. Грейнджер поддалась вверх, смакуя новые неописуемые ощущения. Она застонала, стоило Беллатрикс проделать то же и с другим соском. Голос Гермионы был хриплым, наполненным желанием.
Руки Гермионы неуверенно потянулись к платью Беллатрикс. Они дрожали, но отчаянно пытались стянуть ненужную ткань.
— Я хочу тебя, пожалуйста, — скулила Гермиона.
— М‐м хорошо, Львёнок, — Лестрейндж утянула её в очередной поцелуй, используя беспалочковую магию. И Беллатрикс как никогда была рада ей.
Гермиона прикрыла глаза. Ощущение соприкосновения кожи к коже сводило с ума. Именно так было идеально и нужно с самого начала.
Когда открыла глаза, она жадно посмотрела на голое тело своей возлюбленной. Её глаза странно сверкнули, замечая шрамы, но это заслонило почти детское восхищение. Так много слов вертелось на её языке, но весь этот поток сбил ощущение прохладной магии и понимание, что теперь и она абсолютно без одежды.
— Многие считают меня психически больной, но лишь твои бёдра по‐настоящему могут свести меня с ума, — томно прошептала Беллатрикс ей на ухо, руками проведя вдоль талии молодой ведьмы и спускаясь ниже. Оглаживая бёдра, пробегая по ним пальцами, притягивая ближе и, наконец, доходя до желаемого. Взгляд её метнулся к лицу Гермионы. Не найдя там то, чего опасалась, она провела пальцем по клитору и чуть надавила, не спеша, следя за каждой эмоцией. Гермиона буквально застыла от непривычного и приятного ощущения, вцепившись в её плечи.
После рука Беллатрикс скользнула вдоль половых губ, и первый палец мягко и довольно легко скользнул внутрь. Этого, казалось, было так мало, что затем прошёл и второй. Грейнджер судорожно вздохнула, прикрывая глаза. Беллатрикс была нежной, будто та на подсознательном уровне понимала, что ей нужно именно так. И это нравилось Гермионе.
Когда Грейнджер привыкла к ощущению пальцев в себе, она немного насадилась на них. Беллатрикс улыбнулась, целуя Гермиону, и не спеша терзая её губы, прежде чем медленно пальцы начали своё движение, параллельно продолжая стимулировать клитор. Беллатрикс выводила по нему причудливые круги, иногда надавливая. Это приводило Гермиону в восторг. Она то стонала, то вздыхала, теснее прижимаясь к тёмной ведьме. Сознание их будто пыталось запечатлеть каждую малейшую деталь. Магия сгущалась и ощущалась вокруг, словно сплетаясь. Гермиона не знала, а чувствовала это.
Но вскоре она и вовсе забыла о какой-то магии вокруг, окончательно теряясь в Беллатрикс. Кажется, пальцы той, творили чудеса. Гермиона обвила её шею руками и скулила куда-то в плечо, наслаждаясь. Было жарко, было приятно. Лестрейндж придавила её к постели. Грейнджер вскрикнула и простонала, когда её накрыло что-то очень сильное и приятное. Она впилась поцелуем в метку с первой буквой своего имени около ключицы женщины. Беллатрикс вздрогнула и что-то тихо пробормотала.
Лестрейндж притянула Грейнджер ближе и легла рядом. Это было правильно. Молодая ведьма прижалась ближе к ней, целуя в шею и пытаясь выровнять дыхание после первого в жизни оргазма, что заставлял все мысли путаться.
— Я… могу? — неуверенно спросила Гермиона через пару минут, подняв голову. Беллатрикс сощурила глаза и постучала пальцем по губам в задумчивости. А после она притянула Грейнджер к себе спиной ближе, горячим дыханием опаляя кожу на шее и прикусывая мочку её уха.
— Спи, сейчас не время, — прошептала она.
Гермиона повернулась в объятиях, чтобы смотреть в тёмные глаза своего соулмейта. Её охватило такое тепло, что, казалось, она не сможет даже слова сказать, но тут же она выпалила, решившись, — я люблю тебя, Беллатрикс.
— Я тоже люблю тебя, Гермиона Грейнджер, — легко ответила Беллатрикс, целуя её. Их руки переплелись, а метки закололи и сверкнули. Самое прекрасное мгновение. Сейчас они были вместе, желая лишь продлить это счастье.
***
— Гермиона Грейнджер! — послышался звонкий голос подруги, как только девушка появилась в Большом зале на обеде. Под заинтересованными взглядами многих студентов Гермиона сжала сумку на плече покрепче. Тут же рядом оказалась Джинни, беря её под руку и уводя к знакомому месту за столом Гриффиндора. Там уже сидели Гарри и Рон, а на некотором расстоянии о чём-то разговаривали Луна и Невилл. Гермиона улыбнулась, всё же зря она так избегала своих друзей.
— Привет, ребята, — воодушевлённо поздоровалась она, садясь на скамью.
— А ты прямо светишься, — подмигнул Гарри, когда рядом с ним привычно примостилась Джинни.
— Не плакать же мне, — фыркнула Гермиона.
— Вчера у тебя был день рождения, а ты выглядела так, будто с дементором поцеловалась, — обеспокоенно заговорила Джинни, не спеша есть или пить. Она как-то особенно внимательно разглядывала Гермиону, кажется, даже понимая в чём тут дело.
— День не очень был, — буркнула Грейнджер, пытаясь отвлечься на еду. Сегодня она казалась аппетитнее.
— Как скажешь, но всё же мы обязаны отметить твоё совершеннолетие.
— Хогсмид? — спросил Гарри.
— Ты же не думаешь, что соваться за купол хорошая идея? — закатила глаза Гермиона и уже тише продолжила, — кто знает, я слышала ситуация очень накалилась.
— Давайте не здесь, — буркнула Джинни и все согласно кивнули, решая, что сейчас так подставиться было бы глупо.
Гермиона, Гарри, Джинни и так же Рон, что услышал разговор за обедом, однако был очень занят едой, собрались в пустом коридоре и наложили заглушающее заклинание вокруг их небольшой компании. Первой начала Джинни:
— В Хогсмид нам нельзя, — и после посмотрела на Гарри, — Дамблдор же тебе говорил не высовываться.
— Он же не в логово Пожирателей полезет с нами, — фыркнул Рон.
— Но нам надо как-то отметить, — продолжила Джинни, а Гермиона неловко кашлянула в кулак, привлекая внимание.
— Выручай‐комната?
— Точно, Гермиона, ты гений! — воскликнул Поттер, похлопывая подругу по плечу и после заметил. — Почему мы никогда не заходили к тебе в комнату?
— Вы и не просились, — пробормотала Гермиона.
— Но туда же есть доступ Лестрейндж, — скривился Рон, а Грейнджер передёрнула плечами, чтобы сбросить раздражение при упоминании своего соулмейта в таком пренебрежительном тоне. Хоть они и имели на это право в какой-то степени.
— Уверена, даже если она решит прийти ко мне, то вряд ли захочет вам что-то сделать, — усмехнулась Гермиона, неосознанно касаясь метки, что после прошлого вечера заблестела мелкими кусочками золота. Она не знала, что это значит, но и никакого дискомфорта это не доставляло.
— Ты не можешь быть уверена, — продолжил Рон, — прости, Миона, конечно, она твой соулмейт и всё такое, но я по-прежнему не могу ей доверять.
— Я и не прошу, — сложила руки на груди Гермиона.
— Мне кажется, Рон, ты немного резок, — вклинился Гарри, — не такая она уж и фанатичка по Тому‐кого‐нельзя‐называть.
— Ага, теперь у неё совсем другой объект фанатизма, — подметила Джинни, смотря на кольцо на левой руке Гермионы.
— Ребят, давайте не об этом, Выручай‐комната — отличное место для
вашей, — она подчеркнула последнее слово, — задумки. Хорошо хоть в Хогсмид не потащите.
Джинни как-то особенно загадочно покачала головой, и в итоге они обсудили ещё несколько моментов, прежде чем разойтись по своим делам.
***
А тот ли выбор она сделала, тот ли шаг совершила? Вопрос, мучавший её почти всю жизнь. И она так часто отвечала «нет». Так часто ошибалась, из-за чего падала на дно. Пока кто-то не вытаскивал её оттуда, протягивая свои руки. А Беллатрикс хваталась за них, зная им цену. Как дорога бывает помощь и как быстро она пропадает.
Кончиком пальцев она провела по тёмной метке, что была очередным последствием ошибок. Тёмный Лорд не был тем, за кого она бы умерла или бросилась в смертельный бой. Но он спас её от той боли, что всё так же могла убить. Помог собраться и в благодарность она приняла метку. Конечно, Лестрейндж понимала, что это и было его целью. Заполучить её себе. Извлечь выгоду. Ох, и её брак с Лестрейнджем, обеспеченный дорогой матушкой. Лицо её кривилось в чистом отвращении при мысли о нём. Рудольфус был настолько же гнилой душой, что и внешностью. Даже Волан-де-Морт имел честь и некоторые принципы, хоть они и терялись в его безумии. А её законный муж буквально был лицемером без жизненных принципов, немало раздутым эго и с надломленной честью. Единственное, что радовало Беллатрикс в этом браке это отсутствие Лестрейнджа неделями, а иногда и месяцами. Да и то радость была сомнительной. Чаще всего он был на поручениях от Тёмного Лорда, а иногда на его собственных спонтанных прогулках с мучениями какого-нибудь маггла.
Беллатрикс не была чиста душой и на её совести немало замученных. Она предпочитала не думать об этом, если не хочет сойти с ума окончательно и стать такой же, как и «любимый» муж.
Она вздрогнула и сжала челюсть. Ногти её вцепились в подлокотник кресла. Неужели нельзя было вызывать своих последователей понежнее? Татуировка со змеёй неприятно и колюче шевелилась, будто стараясь доставить больше боли. Беллатрикс встала со своего места и, не особо прилично выругавшись, отправилась к Тёмному Лорду.
Оказавшись в тёмном просторном зале, она пару раз моргнула. Быстро поняв, что это не было каким-то очередным внезапным общим сборищем, она встретилась с красными горящими глазами. Много лет назад она вздрагивала от этого взгляда. Когда-то он вселял ужас и трепет. И было уважение, сила. Сейчас есть лишь отвращение. Беллатрикс слишком далеко зашла и перестала понимать, за кого она играет в этой войне. Кажется, за саму себя.
— Приветствую тебя, Белла, — приторно вежливо поздоровался Волан‐де‐Морт. Лестрейндж поклонилась, поджав губы и переступив через гордость, встала на колени, целуя край его мантии. Было сложно не скривиться. Голову она так и не подняла.
— Зачем Вы меня звали, милорд? — поднялась она, распрямила спину и вздёрнула подбородок, говоря отточенным ровным голосом без эмоций.
— Твоя связь с грязнокровкой, удалось ли тебе что-то узнать? — теперь уже его глаза сузились в подозрении. А у Беллатрикс встал ком в горле.
— Она не так часто делится со мной чем-то важным, милорд, — вполне уверенно ответила Лестрейндж, полагая, что это должно было унять интерес Волан-де-Морта.
Но через секунду она рухнула на пол, неестественно выгибаясь под круциатусом. Прикусила губу, не давая крику выйти наружу. Ей казалось, будто тысячи игл оставляли раны на её коже. Глубокие и большие. Сознание затуманилось от боли, и она вскрикнула. Заклятие спало, но боль осталась. Ломающая. А во рту остался привкус собственной крови. Беллатрикс попыталась встать. Ей казалось, что круциатус не должен был настолько сильно подкосить её силы, но, кажется, Беллатрикс не взяла в расчёт магическую силу и всепоглощающую ненависть Тёмного Лорда.
— Моя дорогая Белла, — сказал он, будто разочаровавшийся в маленьком ребёнке взрослый, — помнишь чашу, что я отдавал тебе?
— Да, — прохрипела Беллатрикс, приподнимаясь на локтях.
— Так где же она? — прошипел Волан-де-Морт, взмахом палочки открывая дверь. Беллатрикс повернула голову. Зубы её непроизвольно заскрипели, а презрение привычно охватило лицо.
— Ох, жёнушка, перестань так смотреть на меня, мне кажется, это ты тут трахаешься с грязнокровкой. Ещё и школьницей, — пропел мужчина, подошёл к ней и рукой потряс за подбородок. Беллатрикс зло рыкнула, мечтая пустить в него заклинание из арсенала непростительных.
— Чаша в хранилище, милорд — прошипела она, игнорируя Рудольфуса, наконец, поднимаясь с пола.
— Тогда принеси её, — взгляд Тёмного Лорда был пронзительным. А Беллатрикс стушевалась. Нет, она не может.
— Будет исполнено, — сдавленно ответила Беллатрикс, но продолжила упрямо смотреть в глаза Тёмному Лорду. Она не должна сдаться сейчас. И не имеет право проиграть.
Мужская рука грубо схватила Беллатрикс за волосы и больно потянула назад. Она зло зашипела и одним движением достала свою палочку, кидая жалящие в Рудольфуса.
— Можешь идти, Белла, — велел Волан‐де‐Морт, и Беллатрикс поспешала скрыться как можно быстрее.
— Почему Вы отпустили эту предательницу, милорд? — недовольно спросил Лестрейндж, — Вы же знаете, что чаши нет в хранилище.
— Далеко не убежит, — усмехнулся Волан‐де‐Морт и тут же холодно продолжил, — смерть ещё надо заслужить, Рудольфус.
