«Презирай меня, Делай это снова и снова... Опустоши меня, Изнасилуй меня, мой друг» ©. Nirvana «Rape Me»
Весеннее солнце пробивалось сквозь плотно занавешенные шторы и своими лучами «смерти» пыталось испортить мне единственный выходной. Закутавшись с головой в одеяло в попытке спрятаться от слишком яркого света, я перевернулся на другой бок, вновь забываясь глубоким сном сурка. Последние события, включая безудержно-беспонтовый юбилей нашей школы, вымотали и меня, и всех в зоне досягаемости, а если ещё учесть, что после этого бабушка взялась за наше с Миланом воспитание, как чиновники за деньги простых работяг, сил не оставалось вообще ни на что. Даже сон казался мне теперь роскошью, которую ещё нужно было заслужить. Вот и тем злосчастным утром я наслаждался последними пятнадцатью минутами забытья, когда ощутил, как рядом прогнулась кровать, а любимый запах одеколона ударил в нос чувственными нотками. — Бесёнок, мне на пару секунд нужен твой палец, — совсем тихо попросил голос моего парня, и в следующее мгновение меня осторожно ухватили за вышеуказанную часть тела. — М-м, да хоть руку можешь забрать, — сонно пробормотал я, совершенно не воспринимая слова Милана, и снова заснул. За завтраком я даже не мог понять — сон это был или реальность, но тот случай как-то успешно забылся. Когда уже днём мы сидели в гостиной, ожидая оглашения наказания от бабушки за наше веселье, вошёл Кир. Весь вымазанный землёй, с сухими листьями в волосах и граблями в руках, он скосил глаза и тяжело выдохнул. — Блин, субботник в воскресенье — пытка столетия! — простонал парень, падая безвольной тушкой в кресло. — Кстати, вы в курсе, что на школе кто-то нарисовал директора, берущего в рот огромный чл... — Так, стоп! — остановил я дальнейший поток слов. — Бабуля поблизости, так что фильтруй базар. — Ой, подумаешь, — махнул рукой Кирилл, откидываясь на спинку. — Значит, не показалось, — пробормотал я, вспоминая, действительно ли я видел наших с Миланом отцов, разрисовывающих школьные стены. — Позорище, — выдохнул брюнет, сидящий рядом. – Я, конечно, знал, что у отца потрясающие способности к изобразительному искусству, но чтобы настолько... — Вот и я о том же, — в тон Милану ответил я, и мы синхронно закатили глаза.***
В середине дня мы все вместе отмывали квартиру по приказу её королевского Величества Бабули Всея Ада. Кирилла старушка Зло посадила рядом с собой на диван просматривать мексиканское мыло, предварительно вручив пацану спицы и нитки, а нас заставила работать на благо Родины. Кстати, и Тёмыч с Виком присоединились, так как тоже были замешаны в скандале, как и наши папашки-долбодятлы, которые теперь сидели под домашним арестом, присматривая за подручным котэ Василием. Ну, а Люська с Максом старушка тактично пожалела, и эти двое в процессе наведения чистоты на территории нашей квартиры не участвовали. — Блин, и почему эта Анна никак не может быть вместе со своим Хосе Игнасио? — вопрошал Кир, уставившись в экран телевизора, пытаясь при этом вязать. — Потому что смотреть нужно с начала, — ответила бабушка, следя за развитием событий. — Да-а, как же эти сериалы затягивают! — восхищённо выдохнул парень, продолжая орудовать спицами. Лично я удивился, что старушка дала в руки этому малолетнему камикадзе такое острое оружие. — Я будто вернулся на полтора года назад, — вполголоса сетовал на судьбу Милан, оттирая с пола невидимые пятна. — И как меня угораздило ввязаться в вашу укуренную компанию?! — Блин, а как будто тебе не было весело, — также тихо ответил я, чистя плинтус уже восьмой раз. — Может и было, но до того момента, пока не появился наш везде сующий свой длинный нос и пытающийся нас разлучить, социолог, — процедил Милан сквозь зубы, заправив при этом выбившуюся из небрежного хвоста прядь волос за ухо. — И вообще, — отбросив тряпку в сторону, добавил он, — с каких пор этот старый охотник за молодыми задницами стал неотъемлемой частью нашей жизни, а? Слушая брюнета, я даже сам перестал работать тряпкой и тупо уставился на парня, которого, по ходу, понесло в далекие дебри ревности. Опять. Признаться, не ожидал, что это мерзкое чувство проснётся в нем так внезапно. — Скажи что-нибудь! — потребовал Милан. — Дезоксирибонуклеиновая кислота, — находясь в легком ступоре, произнёс я в ответ. — Что? — вылупился на меня офигевший парень. — Ты попросил сказать что-то, и я сказал. И вообще, у тебя опять начинается? Мы же, по-моему, давно обсудили всё, касательно этой темы! — Не опять, а снова, — огрызнулся он, поднимаясь с пола. Я последовал примеру Милана, и теперь мы буравили друг друга взглядами. Интуиция подсказывала, что где-то рядом бабуля наблюдает за нашей занимательной беседой, но вот обида на своего ненаглядного затуманила разум. Всё, чем в тот момент я был обеспокоен, стояло напротив и требовало каких-то объяснений. — Я не понял, а от меня-то что требуется? — реально не врубался я. — Письменного запрета на мою неприкосновенность с его стороны, заверенного нотариусом, или как? — Знаешь, было бы неплохо! — уже громче ответил брюнет. — И вообще, пора бы перевестись на заочное — и мне спокойнее, и тебе безопаснее. — Ага, щаз, только валенки зашнурую! Я тебе что баба какая-то? И ты, кажется, запамятовал, что я не твоя собственность? Или опять вернёмся к прежним отношениям? Купишь мне шипастый ошейник и забацаешь татуху на моей заднице с твоим именем? Ах да, я забыл. Ты ведь так уже делал! После моих слов у парня задергался глаз, и Милан возмущённо начал открывать рот, но так и не смог сказать ничего в ответ. Наверное, это и взбесило меня до глубины души. — Вот, значит, как, — уже тише произнёс я. — Даже отрицать не будешь? Хорошо. На нашу «ссору» даже Тёмыч с Виком выглянули посмотреть из кухни, а бабушка только дьявольски ухмылялась рядом с Киром, делающим ставки на то, кто первый кому вмажет по челюсти. Старушка же, казалось, уже давно выжидала такого момента, и даже не пыталась остановить нас. — Знаешь, я, пожалуй, вернусь домой, а ты можешь устроить тут садо-мазо клуб и водить своих старых знакомых! У тебя же их много, — говорил я, направляясь в спальню, дабы собрать вещи. — Отличную идею ты подал! Вот схожу на работу и приведу всех отчаявшихся сюда! — кричал мне вслед парень. Оказавшись в комнате, я принялся судорожно собирать свои вещи, вытаскивая их из шкафа и бросая на кровать, краем уха услышав при этом громкий хлопок входной двери. Отлично! Он своим собственническим инстинктом хотел добиться именно этого? Добился. Что дальше? Лично я так больше не выдержу. Говорят, у любви срок 3 года. Я не могу перестать думать об этом в последнее время и каждый раз задаюсь вопросом: а может и с нами уже всё решено? В смысле, мы с Миланом довольно долгое время вместе для парней, и нет никакой гарантии, что в один прекрасный миг кого-то из нас не потянет на девушек или на сторону. Додумался я на свою голову! Теперь выносить всю эту ревность для меня стало уже невозможно, и, кажется, нам пора немного отдохнуть друг от друга. Все эти мысли пронеслись мгновенно, пока я доставал из комода оставшиеся вещи. Когда я, погружённый в размышления, добрался до своего белья, то осознал: что-то было явно не так. Сомнения и незначительный страх начали грызть меня изнутри, и я, решив разъяснить ситуацию, снова вышел в гостиную с допросом: — Кто-нибудь копался в моём комоде? На меня сразу же внимательно посмотрели четыре пары глаз. — Что-то пропало? — сразу же с подозрением отнеслась к моему вопросу бабушка. — Как бы смешно это ни прозвучало, но исчезли мои трусы! — отчаянно выпалил я. — Я ничё не брал! — тут же поспешил оправдаться Кир. — Ба, вы вчера уходили куда-нибудь? — начал я играть в Пуаро. — Только днём. Я эту мелочь в магазин с собой брала вместе с собакой, — пояснила старушка. — Ник, чё происходит-то? — обеспокоенно поинтересовался Тёмыч. — Сначала ключи с телефоном испарились, теперь это... — бормотал я. — Да растудыть твою налево! — Кажется, я понял, к чему ты клонишь, — с умным видом заключил Вик, потирая подбородок. — Но я не думаю, что Микки смог бы решиться проникнуть в вашу квартиру. — Не знаю, — вздохнул я. — В любом случае, мне сейчас лучше вернуться домой и остыть. Бабушка, ты оставайся. — Естественно я останусь! — усмехнулась бабуля. — А если кто-то угрожает моему внуку, я его научу уму-разуму, ты не сомневайся! — Я ни капли не сомневаюсь, — ответил я, обречённо топая обратно в спальню за сумкой. — Дружище, — Тёма догнал меня у самой двери, положив руку мне на плечо, — Ты уверен, что стоит вот так вот с плеча рубить, ну? В смысле, вы же как Занзас и виски — друг без друга вам никак, — уверял анимешник. — Приди к нему на работу... — Знаешь, Тёмыч, я ценю твои советы и всё такое, но я устал каждый раз доказывать ему, что если кто-то и претендует на меня, то мне это вообще фиолетово! Я устал от того, что он присваивает меня, как вещь и постоянно только и делает, что пытается доказать мне и окружающим, что я ему принадлежу. Друг ничего не ответил и, кивнув, позволил мне уйти. В глубине души я понимал, что сама затея вернуться в отчий дом — глупая и безрассудная, но упрямство, которым меня наградила природа, мать её так и эдак, никогда не даст мне рационально мыслить. Кажется, с этой ревностью теперь с катушек слетел не только Милан, но и я... Спешно попрощавшись с друзьями, бабушкой и Киром, который на коленях умолял не уходить, я зашагал в родные пенаты. С любимой музыкой в ушах и с сумкой наперевес я вновь мерил город медленными шагами, опустив голову, — как в худшие дни наших с Демоном отношений. Весенний прохладный ветер продувал лёгкую куртку, но погода или вероятность заболеть меня не беспокоила. В голове настойчиво стучала лишь одна мысль: «Ничто уже не изменится». Нет, ну реально. Он ещё ни разу не извинился за то, что всегда так резок со мной, а всё потому, что он никогда не извиняется — это не в его стиле. Пресмыкаться, просить прощения... да что там! Мы слишком гордые, чтобы так унижаться. Достал. Но помимо всех этих переживаний, в моей голове роились и другие мысли. Например, как быть с этим шизиком из прошлого, и как далеко он намерен зайти на пути к своей цели, а именно — Милану. Я, конечно, всё могу понять, но быть одержимым кем-то настолько, чтобы преследовать с проникновением в чужое жилище это уж чересчур пугающе... Бля, ну зачем кому-то тырить чужой трусняк? Это насколько ж надо быть отчаянным! И причём тут, собственно, я? Не слишком ли много внимания к моей скромной персоне? Вообще, у каждой крыши своя манера езды. Вот моя, например, начинает съезжать медленно-медленно, а затем резко срывается и летит на всех парах в неизвестном направлении. Интересно, а что на уме у этого психопата неадекватного? Что же ещё ждать от него и самое главное, когда он нанесёт новый удар? Блин, сюжетец для триллера, прям... Вдыхая запах сгоревших листьев, доносившийся из каждого двора, я брёл по дороге, совершенно не реагируя ни на прохожих, ни стаю собак, которая промчалась мимо с громким лаем, ни ребёнка, клянчившего что-то у матери — я просто шёл. Шёл и пытался понять, как можно было докатиться до такой жизни. Нет, я, разумеется, знал, что рано или поздно мы рассоримся, но никак не мог подумать, что причиной вновь станет такая ерунда... А может всё же не ерунда? Едрить. Теперь ещё перед папашей оправдываться, почему я опять припёрся домой сопли жевать! Не, мужик я или где? Так, собрали всё своё мужество и вперёд по Малой Бронной, то есть в подъезд. Уже поднимаясь по ступенькам к родной квартире, я услышал чьи-то голоса. Почти дойдя до двери, я таки увидел нашего бомжика-талисмана, который сегодня пьянствовал на лестничной клетке со своим товарищем. Они вели интеллектуальную беседу о современном искусстве, но как только я перешагнул через ступеньку, меня деликатно схватили за штанину. — Сышь, а у тя не найдется рубликов псят-шсят, ик? — попытался спросить бородатый дядька, глядя на меня, как на последний оплот надежды. Я посмотрел на дядьку с сочувствием, так свойственным мне. — Держите, я сегодня добрый, — выдохнул я, доставая из кармана сотню и вручая её мужикам. — О, спсибо! — искренне, я бы даже сказал, от всей души поблагодарил меня бомж, а я добрался до квартиры. На этот раз, оказавшись более предусмотрительным, я заранее прихватил ключи и уже через какое-то мгновение стоял в прихожей, встретившей меня гробовой тишиной. Поставив сумку на пол, я тихонько прикрыл за собой дверь и медленно отправился на поиски жизни, о признаках коей не говорило вообще ничего. Ни в гостиной, ни в других двух комнатах отца или Эдуарда не обнаружилось, и я потопал на кухню в поисках хотя бы чего-нибудь с градусом... ну там, кефира, например. В момент, когда моя рука потянулась к дверце холодильника, чтобы открыть его, мною овладело странное тревожное чувство, но я отмёл его, хотя тут же пожалел: с бешеными глазами и шипением на меня бросился чёрный комок шерсти. Я, как всегда не успев среагировать вовремя, полетел на пол, пока котяра впивался когтями в мою куртку. — Васька, сучка ты волосатая! А ну слезь с меня, гондурасец! — отдирая кошака, истерил я на всю кухню. — И за что они тебя так? Василий ничего не ответил. Он лишь смотрел на меня своими жёлтыми глазами, будто мог видеть насквозь, прямо как бабушка. — Эх, благословите меня, Котче, ибо я совсем заебался так жить, — всё так же сидя на полу, сказал я, по-прежнему держа кота в руках. — Нажраться бы. Впервые за долгое время хотелось действительно упиться в хлам, а потом уснуть в беспамятстве. Конечно, я знал, что легче-то от этого всё равно не станет, и эмоции догонят, вновь заставив вспомнить всё то дерьмо, что со мной приключилось, но в тот момент мне было до сиреневой звезды, как я себя почувствую завтра. Топить горе в вине одному было в лом, но звать друзей и выглядеть в их глазах ничтожным и жалким, плачась о несправедливости жизни, мне никак не улыбалось, и я на долю секунды задумался. Идея пришла ко мне совершенно бредовая и неожиданная. — Хм, а почему бы и нет? — задался я вопросом и, оставив Ваську отогреваться после отсидки в холодильнике, пошёл по направлению из квартиры. Спустя примерно час... — ... До свидания наш ласковый мишка-а-а, возвращайся в свой сказочный ле-е-ес! — пели мы с двумя бомжами, которые оказались довольно неплохими собутыльниками. — Ёлки-бревна, ну я говорю, щас олимпиада уже не та, ик! — рассуждал мой новый товарищ с бородой по имени Аркадий. — Вот было время... — Да чё ты нас грузишь, контуженый! — вмешался его приятель Романыч, которому явно уже поднадоели байки товарища. — Накатим лучше ещё по одной, — разливая водку по пластиковым стаканам, бормотал он, покашливая. Как я дошёл до того, что пью с нищими? Наверное, мне стоит спросить человека, по чьей вине моя жизнь стала похожа на пылающую Преисподнюю! Сидит, небось, сейчас довольный, что опять довёл меня, скотина патлатая. Гр-р, ненавижу так, что люблю до смерти! — Да хрен ему, а не печеньки, — пробурчал я куда-то в сторону. — Чё ты там говоришь, касатик? — спросил бомж Аркадий. — Да ничё, — отмахнулся я. — Наливай, говорю ещё по пятьдесят! Вылакав на троих бутылку водки и половину абсента, за которым я сгонял к приятелю-бармену в клуб, мы пропустили добрую половину дня, и к вечеру такими темпами я даже не помнил, как оказался в своей бывшей комнате. Я спал сном праведника, когда меня разбудил довольно громкий звук. Поняв, что это грохнула входная дверь, я окончательно проснулся, и через мгновение увидел эпичное появление самого Демона — Великого и Ужасного. Я-то проспался, но вот он, похоже, вдрызг пьян! А это может означать только одно... — Вставай! — приказным тоном велел Милан, стащив меня с кровати прямо за шкирку. — Э-э, ты чё, окобанел?! — вырывался я, как мог. В итоге, мы оба очутились на полу, причём я довольно ощутимо ударился бедром, а этому алконавту хоть бы хны! — Да блядь, какого хера тебе от меня надо? — Я покажу, кому ты принадлежишь, псина! — сквозь зубы процедил он, заламывая мне руки за спину. — Ай, бля, сука, больно! — взвыл я, ощущая, как этот садист стягивает мои руки своим ремнём, придавливая меня своим весом к полу ещё сильнее. — Ты у меня это надолго запомнишь, — прошептал он мне на ухо, прикусив мочку. В нос довольно ощутимо ударял запах алкоголя, и вся эта ситуация до жути напомнила мне то, что я вовсе не собирался вспоминать. — Слушай, успокойся, а. Остановись, пока дров не наломал! — попытался я остановить проснувшегося по весне маньяка, но в ответ получил нехилую затрещину. — Заткнись! — рявкнул Милан, а затем, стянув с меня носок, им же и заткнул мне рот. Вообще зашибись ощущения! Выплюнуть этот своеобразный кляп я не мог, потому что он был слишком большой — оставалось мычать что-то нечленораздельное, стараясь вырваться. Я не хотел, чтобы всё происходило вот так, и я яростно противился, пытаясь хоть как-то отпихнуть его от себя, но тщетно. От собственного бессилия на глаза навернулись слёзы, а уши почему-то заложило — похоже, старые раны в сердце начали постепенно открываться. Я находился словно не в своём теле, потому что не испытывал никаких эмоций. Только опустошение. С меня резко стащили джинсы, сильно шлёпнув по заднице, но я просто не заострял на этом внимания. Милан явно старался сделать мне как можно больнее, и у него это получалось, как будто для этого он и был рождён. Ещё немного помяв в ладонях мои ягодицы, Демон, вынув кляп, погрузил мне в рот свои пальцы, заставив облизать их, что я попытался сделать на автомате, не соображая ровным счётом ничего. Он безжалостно начал растягивать мышцы моего ануса, не заботясь о том, что мне неприятны эти ощущения, а затем, заставив меня полностью лечь на живот, оседлал мои бёдра и начал входить. Я лежал пластом, уткнувшись щекой в пол, пока брюнет стал постепенно набирать темп, почти срываясь на бешеный. Еле слышно всхлипывая, я мирился со своим положением, морально будучи полностью обессиленным. В голове изредка мелькали картинки нашей первой встречи, затем второй, а затем и первого раза, и я уже не мог сдерживать предательских слёз, капающих на пол. Я чувствовал жуткую обиду, злость и боль, но самым обидным фактом при всей этой ситуации являлся мой стояк, причём такой болезненный, что было необходимо срочно избавиться от напряжения. Я не мог пошевелить руками, чтобы помочь себе, ведь всё ещё был связан, но мой догадливый парень-насильник быстро сообразил, что к чему. — Какой ты извращённый, Карамелька, — восхищённо произнёс он, прерывисто дыша. Чуть повернув меня на бок, Милан вышел из меня почти полностью, а затем вновь вогнал свой член до самого упора так, что перед моими глазами начали плясать звездочки. При этом брюнет обхватил ладонью мой каменный стояк, начав скользить по нему в такт своим резким неистовым толчкам. Когда он двигался, я ловил на себе его затуманенный алкоголем взгляд, в котором читалась дикая похоть, желание обладать и подчинять, и что-то ещё, до боли знакомое. Именно таким взглядом он всегда смотрел на меня до того, как я узнал его настоящего, до того, как мы стали встречаться. Тем не менее, лёжа под ним, слушая это рваное дыхание и стоны, ощущая, как он заполняет меня изнутри, я всё ещё не мог поверить в то, что это происходит. Возможно, после этого раза я больше не смогу смотреть ему в глаза с той же преданностью и любовью, с какой смотрел... Сделав еще пару быстрых толчков, Милан излился в меня, а я кончил следом. Когда он вышел, мне стало ещё хуже от осознания произошедшего и вдогонку от саднящих ощущений в заднице. Я так и лежал на боку, глядя куда-то перед собой. — Надеюсь, ты усвоил урок, — властным тоном произнёс Демон, освобождая мои запястья. Как только руки оказались на свободе, я поднялся и, не говоря ни слова расслабленному брюнету, натянул штаны и ринулся прочь. Ноги несли меня из квартиры, и только когда я оказался на улице, под светом вечерних фонарей, я опомнился. На щеках ощущалась влага, которая приятно холодила кожу, когда дул легкий ветер, тело слегка дрожало от недавно испытанного напряжения, а в штанах было влажно. Неужели так всё и закончится? Неужели он всё так и оставит? Сзади вдруг послышались шаги, резко стихшие прямо у меня за спиной. — Наконец-то! — облегченно произнёс я, надеясь, что этот придурок всё же пошёл за мной, но, обернувшись, я встретился взглядом вовсе не с Миланом. — Повеселимся, Карамелька? — спросил Микки перед тем, как замахнуться битой. «Здравствуй, Маша, я Дубровский!» — мелькнуло в моей голове прежде, чем по ней ударили, а перед глазами не потемнело.