Глава 4
14 июня 2020 г. в 20:20
В пустом доме было непривычно, тишина давила на уши. Как-то резко оказалось, что если её никто не отвлекает, то все дела делаются буквально за полчаса. Молли Уизли опустилась на стул, раздумывая, чем заняться. Этих нескольких минут для себя у неё не было уже много лет. Просто сидение и ничегонеделание вызывало физический дискомфорт. С одной стороны, она была рада возможности побыть в тишине, что дети будут заняты, с другой же стороны, это было так непривычно, что хотелось вернуть всё назад. Она даже подумывала аппарировать в эту прешколу и забрать своих кровиночек.
Нет. Надо держать себя в руках. Она найдёт чем заняться. О чём она там мечтала, что собиралась делать, когда все дети отучатся в Хоге? Было же что-то такое… Было, но так и не вспомнилось. А мысли повернулись в привычное деловое русло. Вообще, неплохо бы сделать что-то, чтобы заработать денег. Трое её детей сейчас уехали в Хогвартс, и собрать их к школе было уже не так просто для бюджета большого семейства. А через три года должны были поступать близнецы, что ляжет на их финансы ещё более тяжким бременем.
Но как Молли могла заработать? У неё теперь образовалось три свободных часа в день. Вроде бы и много, но на постоянную работу не устроишься. Делать что-то, чтобы продавать? Молли была неплохим зельеваром, но чтобы варить зелья на продажу, нужны компоненты, а на их закупку — деньги. Сейчас она не могла себе позволить выделить на это даже десятка галеонов. С меньшими же объемами ни аптеки, ни Мунго работать не будут. В артефакторике уже Молли была не сильна, в этой области лучше разбирался Артур. Но большая часть его времени уходила на работу в министерстве или на его маггловские игрушки в гараже. Молли в очередной раз поморщилась, вспомнив, что муж так много времени уделяет ерунде. Хотя… А почему она так зациклена на продаже вещей именно волшебникам? Ведь магглам же тоже какие-то вещи нужны. Нет, понятно, что статут запрещает ей продавать волшебные вещи, но обычные-то можно. Они же их сами себе продают! Осталось решить только, что производить и кому это поставлять. Несмотря на страстное увлечение мужа магглами, сам он лично не знал ни одного. Миссис Уизли стала припоминать, кто из её знакомых мог знать каких-то магглов. И что-то никто не припоминался. Кроме, конечно, кузена, бывшего сквибом. Но это не вариант.
И тут Молли посетило откровение — тётя Гарри Поттера! Эта женщина стала настоящей сенсацией магического мира. Она не только подала идею подготовительной школы, но и сумела каким-то образом донести эту идею до общественности и министерских чиновников. И даже сама взялась вести в этой школе маггловедение. А кто сможет сделать это лучше маггла? Многие волшебники, придерживающиеся магглолюбских взглядов, отдали своих детей в прешколу только из-за миссис Дурсль. Было очевидно, что у настоящего маггла дети узнают про неволшебный мир больше, чем на уроках в Хогвартсе. Конечно, Молли эту Петунью никогда не видела. Сегодня, когда она отводила детей в прешколу, главным учителем был мистер Сметвик, но слухи о миссис Дурсль уже достаточно распространились. И по ним, приёмная семья Гарри Поттера дружила с семьёй Дэвисов. А Оливию Дэвис Молли знала. Не то чтобы они были подругами, но та училась на два курса старше в Хоге, и они иногда общались достаточно, чтобы ей можно было написать. Не откладывая в долгий ящик, Молли достала пергамент и перо и стала выводить стремительные, лёгкие строки. Письмо получилось коротким и деловым. Молли просто спрашивала, как можно связаться с миссис Дурсль. Конечно, можно было просто подождать конца недели и встретиться с ней лично, когда будет провожать детей. Но миссис Уизли не любила терять времени понапрасну. Пока же надо провести ревизию её запасов. Логичнее всего был вариант с пошивом одежды. Нужно посмотреть, что у неё есть из ткани и готовых образцов.
Боб гипнотизировал холодильник. С момента его обращения в так и не идентифицированную тварь прошло уже больше двух месяцев, а он всё ещё натыкался на сюрпризы. Вот, например, только что он поймал себя на почти непреодолимом желании выпить все сырые яйца из холодильника. Он отчетливо помнил, что там оставалось семь штук.
За прошедшее время он смог взять под контроль тягу к сырому мясу, спокойнее стал реагировать на любых домашних животных (хотя гастрономический интерес так до конца и не пропал), попривык к городу и толпе. Хотя ночевать на деревьях всё ещё хотелось. С трудом отведя взгляд от манящей белоснежной двери, подросток заставил себя выйти на улицу и пройти в сторону парка. Его внутренний зверь там отдыхал. По счастью, даже такое крупное животное считало человека слишком большой добычей, так что при виде людей слюнки у него не текли. Хотя любые признаки цивилизации его теперь раздражали. Парк же приносил некоторое облегчение.
Сложно пришлось не только Бобу, но и всей семье. Характер мальчика не то чтобы испортился, но стал… более первозданным, что ли. Правила хорошего тона, вежливость, забота о чувствах ближнего — все эти вещи приходилось поддерживать только силой воли. Более естественным казалось их игнорировать. Боб искренне надеялся, что новая форма не повлияла на мыслительные способности, но полностью уверен не был. Только начавшийся учебный год он ждал с некоторой опаской, переживая, сможет ли учиться на те же оценки. Волновали его не сами оценки, а усилия, которые нужно будет затратить на понимание и выучивание. Было подозрение, что усилия придётся удвоить для получения того же результата. Пока вроде бы ничего такого не наблюдалось, но и уроков было всего ничего.
К тому же Бобу стало требоваться значительно больше еды. Родители отнеслись к данному факту с пониманием (как и к новой особенности их сына), но Бобу самому было стыдно за свой аппетит. Он подрабатывал летом, помогая бригаде грузчиков, и сейчас раздумывал, как совместить учёбу с ещё какой-то работой. Боб и так был достаточно хорошо физически развит — он же занимался единоборствами, а теперь и вовсе мог работать наравне с самыми сильными членами бригады. Аниформа не запредельно, но вполне заметно повлияла на силу, ловкость, координацию и реакцию. Поймать муху на лету сложности для него теперь вообще не представляло. Правда, ту же муху хотелось поймать ртом или, на худой конец, рукой, но потом сразу слопать.
Боб внезапно остановился на полпути к парку. Где-то месяц назад выяснилось, что он не просто хищник, а территориальный хищник. Который очень нервно относится к любым чужакам на своей земле. А своим он считает весь Литтл-Уингинг. Причем он как-то уже запомнил всех жителей. Не на уровне имён, конечно, а на уровне свой-чужой. И запомнил не просто лица (их как раз не очень запомнил), а запахи. Это создавало для Боба очередные проблемы. Потому что город хотя был и маленьким, но именно городом. Полноценным. Что автоматически предполагало постоянное появление здесь новых людей. Каждый раз новый запах приводил его в боевую готовность. Шерсть вздымалась (фигурально), зудели клыки (буквально), хотелось выследить новичка и проверить, насколько он опасен. И самое печальное, что после нападения по выходе из дома семьи Дурсль его человеческая часть где-то в глубине души была полностью согласна с таким подходом.
Парень ничего не мог с собой поделать. Друзья посматривали на него, как на сумасшедшего, когда он прерывался в середине разговора, разворачивался и отправлялся по следу, как какая-нибудь долбанная ищейка. С ним старались меньше разговаривать, приятели как-то отвернулись. Впрочем, это не сильно тревожило, потому что последнее время Боб больше общался с Честером и — реже — с его компанией. Тот спокойно реагировал на любые проявления характера аниформы, и от него можно было ничего особо не скрывать.
Сейчас парень ни с кем не разговаривал, но всё равно резкий поворот под острым углом выглядел странно. След привёл Боба к дому Дадли и Гарри. Перед домом потерянно бродила очень странная плотная женщина с рыжими волосами. Странность, в первую очередь, была в одежде. Каждая отдельная вещь на ней выглядела вроде и нормально, а вот их сочетание… Так просто не ходили. Видимо, волшебница. «Точно, волшебница», — понял Боб, когда женщина исчезла из поля зрения.
С магглоотталкивающими чарами вышла интереснейшая штука. В форме чупакабры (как назвал про себя Боб это животное) эти чары на него не действовали вообще. В форме же человека — в зависимости от того, насколько он близок к своему зверю. Когда парень шёл по запаховому следу, то был настолько близок, что чары вначале даже не заметил. Когда стала подключаться рациональная часть сознания, на волшебнице становилось всё сложнее фокусировать внимание. До тех пор, пока она окончательно не исчезла. Честер уже немного помогал ему тренироваться, поэтому Боб худо-бедно умел преодолевать такие чары, если специально настроиться.
После того случая с нападением все задействованные лица постарались защитить дома своих настолько, насколько позволяла фантазия. И если у того же Пирса воображение позволяло ещё не так много, то мистер и миссис Дурсль таили в себе настоящие сюрпризы. И правда, что в тихом омуте кого только ни водится. На месте женщины Боб бы так близко к живой ограде не подходил. После ранения ветками у него вполне могла начаться дендрофобия (но не началась), в случае же миссис Дурсль этот страх был бы вполне оправданным. Хотя волшебница, наверное, не видела дома вообще. Парню стало интересно. Боевиком или преступницей женщина не выглядела, и он решил узнать, что ей надо. Не будь она магом, мальчик бы сильно засомневался, подходить ли. Потому что, честно говоря, он сейчас прогуливал школу. И любой адекватный взрослый мог задать ему неприятный вопрос, а потом даже отвести в полицейский участок. Волшебники же в обычной жизни особо не разбирались, так что можно было потешить любопытство.
— Мэм, я могу вам помочь? — женщина с удивлением развернулась к нему.
— Мальчик, а почему ты не в Хогвартсе? — засада. Все эти взрослые одинаковые — только школа на уме.
— Я сквиб, мэм. Я не учусь в Хогвартсе. Так что вы тут делаете? — врать он теперь не любил, но человеческий разум всё ещё видел пользу лжи достаточно отчетливо.
— А, извини… — при упоминании сквибов, как заметил Боб, волшебники обычно смущались, как будто речь зашла об извращённом сексе. — Я хотела встретиться со своей подругой — миссис Дурсль.
— Сомневаюсь. Обычно для друзей и подруг этот дом хорошо виден. На вас же явно действует его защита, — как объяснял Честер, Боб сейчас находился в зоне действия магглооталкивающих чар, так что ничего лишнего соседи ни увидеть, ни услышать были не должны.
— А… Э… Ну, мы ещё не являемся подругами… Вообще-то я хотела спросить у неё совета по поводу маггловского мира, а никаких других магглов я не знаю, — Боб вопросительно склонил голову, побуждая её продолжать. — Видишь ли, у меня освободилось немного свободного времени… — Боб понимающе кивнул: тема, о которой Честер ныл где-то треть всего времени их последних разговоров. — И я решила начать заниматься каким-то рукоделием, чтобы потом продавать. Но где продавать? Мне был нужен совет…
Боб задумался. Смотаться с этой женщиной в Лондон было неплохим вариантом времяпрепровождения. Все его приятели в школе, Честер освободится не раньше шести часов. А если женщина задумала что-то плохое, зеркало вызовет подмогу. После той лесной истории мистер Дурсль настоял на выдаче зеркал всем участникам. Осколок достался даже новой пассии мистера Ретсби — этой Рите Скитер. Честер говорил, что по магическим законам Боб может теперь представляться двойной фамилией Полкисс-Поттер. Дядя Гарри относился к выдаче зеркал очень спокойно и считал их просто надёжным способом связи. Хотя, может быть, более осторожное отношение Честера тоже имело основания. Боб проверил, на месте ли его осколок, и поёжился: выступление Хардвина Поттера оставило неизгладимое впечатление.
— Я могу проводить вас в подходящее место, если аппарируете нас до «Дырявого котла», а потом вернёте сюда. Меня, кстати, Боб Полкисс зовут.
— Приятно познакомиться, Боб. Я миссис Уизли, — женщина протянула руку для аппарации, а через пару минут они уже выходили на Чаринг-кросс Роуд.
— А, так вы мама Билла?
— Ты знаешь Билла? — кажется, женщина была сильно удивлена этим фактом.
— Да, недавно познакомились. Мы с Честером Дэвисом дружим.
За разговором дошли до метро, спустились на красную ветку и доехали до Ниттинг Хилла. Зверь Боба крайне не любил толпы, чего нельзя сказать о самом подростке. Поэтому в рамках программы по дрессировке чупакабры мальчик старался почаще оказываться в людных местах. Мама Билла была, кажется, больше солидарна со зверем, поэтому под землёй разговор не клеился. Успели только поговорить, жалеет ли Боб, что не учится в Хоге. Вот уж о чем он точно не жалел! Судя по рассказам компании Честера, скука там смертная. Может быть, конечно, повлияло, что Честер общался в основном со старостами, но всё равно. И жить в полном пансионе — удовольствие ниже среднего. Ему и тут неплохо. По крайней мере, развлечения для всех обычно придумывал именно Боб, и в основном в обычном мире, а не магическом.
На рынке Портобелло было относительно безлюдно. Относительно субботы, конечно, а не вообще. Самый знаменитый блошиный рынок Лондона продавал антикварные товары только по субботам. Сейчас же была только пятница. По пятницам тут обычно продавали секонд-хенд. Миссис Уизли явно очень хотела потеряться в этой россыпи товаров и погрузиться в торговлю с головой. Только у неё не было фунтов, а с магическими деньгами тут ничего не купишь. Естественно, что подробности организации торговой точки Боб не знал. Потолкавшись и посмотрев на товары, а также выяснив все подробности по открытию своего прилавка, миссис Уизли предложила закругляться. А прощаясь в Литтл-Уингинге, пригласила Боба к ним в Нору. Это было интересно, несмотря на отсутствие Билла и Чарли. В доме должны были остаться их младшие братья-близнецы. По рассказам, они были горазды на разные придумки. Бобу было что им предложить.