Гарри Поттер и вуду для чайников

      Рита Скитер за свою насыщенную и авантюрную жизнь оказывалась в самых разных ситуациях. Но стенгазету с риском для жизни она ещё не рисовала. План Люциуса Малфоя по устранению Аппиуса Розье был простым и прямым, как топор. План, достойный настоящего гриффиндорца: заманить обоих в подготовленное место одновременно. С лордом Розье было решено воспользоваться обычным приглашением от лица лорда Малфоя (вот она, слизеринская хитрость во всей красе!), а индуса заранее привести туда посредством каких-нибудь значимых плакатов. Или надписей. Или ещё чего-нибудь подходящего. И вот созданием именно этих шедевров искусства Рита сейчас и занималась.       Было две основных концепции: «знак свыше» и «священная ярость». Злить упёртого и фанатичного индуса не хотелось совершенно, но для организации первого варианта нужно было как минимум знать, к какой религии этот фанатик принадлежит. Журналистка с удивлением узнала, насколько много в бывшей колонии Британской империи сект, храмов, религиозных орденов и церквей. И внешний вид сумасшедшего практически не помогал. Риту очень раздражало, что она сейчас пользовалась логикой «раз индус, то индуизм», но других достойных критериев выбора просто не было. К тому же с африканцем это сработало.       «Раз убийца, то молится богине смерти». Поэтому Боб сейчас тщательно вырисовывал символ Кали-разрушительницы. Делал он это, конечно, в Поттер-маноре. Сама Рита была дома у Оскара, обложившись тематической литературой и направляя парня через зеркало.       Испытание зельем Грани они проходили совместно, видимо, поэтому стали ещё больше общаться последнее время. Объединились они, похоже, из-за того, что оба были анимагами. Оба попали в земли Вечной охоты, духов и предков. В какой-то момент они разделились, так что подробности приключения Боба журналистка знала только с его слов, но после ряда испытаний юноша обрёл своего духа-покровителя, став полноценным шаманом. Его тотемом был медведь.       Рита тоже в каком-то смысле обрела тотем, хотя шаманом не стала. Великий паук даровал ей посвящение в стихию тени.       …Тёмный влажный лес был перечерчен резкими черно-белыми стрелами. Пробивавшийся через кроны свет слепил и был неестественно ярким. Причем количество световых окон впереди увеличивалось. Рита стояла в самом тёмном месте чащи, скрывшись под плотным зелёным листом. Ей надо было туда. И привычный полёт не подходил. Всем своим существом жучок ощущал, что свет был опасен. Маленькие лапки переместили её хитиновое тело в ещё более глубокую тень. И ещё. И ещё. А потом она вынырнула из другой тени уже ближе к цели. Дальше она скользила по теням, ощущая, как те принимают её, наполняют собой и заполняют тело, душу и саму её суть…       Стихия тени оказалось невероятно удобной для её профессии. Последнее время Рита перемещалась практически исключительно в тенях. К тому же стихия позволяла также определять правду (хотя пока и хуже веритасерума), и в целом добывать информацию. Рита была счастливицей. Ведь кроме неё посвящение в стихию прошли только Драко Малфой и сволочь Грюм. Она еле пережила возвращение последнего из-за грани.       …Не то что бы склеп был маленьким. Скорее наоборот. Но на фоне двадцатиметрового дракона его размеры несколько скрадывались. К счастью, тварь смотрела не на Грюма, а в противоположную сторону. Проследив за направлением взгляда чудовища, старый аврор без всякого удивления обнаружил корень всего зла этого мира. Мальчишка — ровесник дьяволят. Отродье Малфоев. Вообще-то зря он мысленно называл дракона чудовищем – обычное миролюбивое хищное создание. Которое сейчас играло в гляделки с семилетним пацаном.       — Итильгор, ну чего ты? — возмущенно и совершенно не испуганно протянул мальчишка, ударив зверя по лапе. Выше он не доставал. Как и следовало предполагать, никакого впечатления на ящерицу это не произвело, поэтому Малфой начал осматриваться, с интересом разглядывая коллекцию черепов на полках. Отвлёкшийся дракон тоже завертел головой, наткнувшись на Грюма. Игра в гляделки повторилась, а старый аврор почувствовал вполне выраженный гастрономический интерес к своей персоне.       — Итильгор, ну ты чего? — в нетипично робкой для себя манере Аластор попробовал повторить единожды уже сработавшую формулу. Дракон иронически фыркнул.       — Мы на «ты» вообще-то не переходили. Мы друг другу и вовсе не представлены, — чопорно заметил дракон, но ответа не дождался, так как был перебит мальчишкой:       — Ой, дядя Грюм, а мне Дадли с Гарри о вас рассказывали! Итильгор, дядя Грюм хороший! Он очень добрый и одинокий. И тётя Рита говорит, что он детей очень любит!       Перед Грюмом повисла красноватая пелена. Вдох-выдох. Успокоиться. Вдох-выдох. Прямо сейчас придушить эту стерву нельзя, так как её здесь нет. Так что вдох-выдох. И ещё раз. Вот так. Нужно как можно быстрее выбраться из этого места, чтобы обстоятельно и спокойно спланировать убийство адской журналистки. И для этого нужны холодные мозги. Поэтому вдох-выдох.       — Драко, мальчик мой, — невольно спародировал Грюм Дамблдора, небрежным движением отодвигая немного удивленного дракона, — дядя Грюм несколько торопится, поэтому давай поскорее разберемся с этим местом…       Старая сволочь была не очень довольна её безобидной шуткой и попыталась прибить Риту прямо в поместье Малфоев. И с новообретённой стихией священного пламени у него вполне могло это получиться. К счастью, даже такой стихией не получится поразить то, что не видишь, а из теней вполне можно говорить. Даже более эффектно звучит, чем обычно. Короче, скандал между Ритой и чокнутым аврором вышел знатный, но в итоге они даже почти помирились.       Их ссора сказалась самым печальным образом на особняке Малфоев, и те даже не попытались их остановить. Рита сгорала от любопытства, чем кончилось употребление зелья для старших Малфоев, но так ничего выяснить и не смогла. Явно не призрачное пламя (читай — некромантия) как у Драко. И вроде бы они не стали жрецами, как близнецы Уизли и братья Дэвисы. Но что именно? Люциус вообще после пробуждения выглядел не очень хорошо.       …Палящее солнце безжалостно обрушивало свои лучи, песок забирался всюду. Казалось, что он высасывает любую влагу, пытаясь даже кровь сгустить до такой степени, чтобы ей сложно было переливаться по венам. Посреди пустыни полукругом перед лордом Малфоем расположились сорок три статуи из песчаника, взиравшие на него живыми нечеловеческими глазами. Многоголосье придавило его к земле, как сошедшая лавина:       — Смертный! Ты посмел принять метку у ничтожества, дерзнувшего сравниться с богами, — темная метка начала накаляться. — Ты оскорбил нас, смертный, — из этого хора было сложно выделить один голос, получавшаяся какофония терзала саму душу. — Но наш жрец молил за тебя. И мы снимаем с тебя оскорбительный знак, — боль в руке всё нарастала, она начала пульсировать, а голоса наливались всё большей и большей мощью, впечатываясь в мозг. — Смертный! Ты. Должен. Быть. Благодарен!..       Лорд Малфой с таким безразличием смотрел на Грюма, громящего его манор, что становилось страшновато. Леди же Малфой вообще не обращала внимание на пролетающие мимо сгустки пламени. Она в этом момент очень сосредоточенно рассматривала Сириуса. И от этого взгляда невольная дрожь проходила уже по бывшему узнику Азкабана.       …Привычный зал Визенгамота был переполнен призраками. Часть из них Нарцисса узнавала, включая родителей и дядюшек с тётушками, но рассмотреть никого не успела. Сама она стояла на месте для подсудимых, а с места председателя вещал грозный, совершенно ей не знакомый старик:       — Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк! — голос председателя был тихим, шуршащим и немного потусторонним. То есть очень подходил призраку. — Совет рода Блэк постановил, что род должен выжить. Нынешнему лорду Сириусу Ориону Блэку поручается восстановить род. Ты назначаешься регентом при лорде. Ограничений в средствах достижения этой цели нет и быть не может.       Старик сделал очень внушительную паузу. Следующую же фразу произнесли одновременно все бесчисленные призраки в титаническом зале. Абсолютно синхронно:       — Зови — и мы придём!