Для человека, который никогда не путешествовал, всякое новое место, сколько-нибудь отличающееся от родного края, выглядит очень заманчиво. Если не говорить о любви, больше всего радости и утешения приносят нам путешествия. Все новое кажется нам почему-то очень важным, и разум, в сущности, лишь отражающий восприятия наших чувств, уступает наплыву впечатлений. В пути можно забыть возлюбленного, рассеять горе, отогнать от себя призрак смерти. В простом выражении «я уезжаю» кроется целый мир не находящих выхода чувств. To the untravelled, territory other than their own familiar heath is invariably fascinating. Next to love, it is the one thing which solaces and delights. Things new are too important to be neglected, and mind, which is a mere reflection of sensory impressions, succumbs to the flood of objects. Thus lovers are forgotten, sorrows laid aside, death hidden from view. There is a world of accumulated feeling back of the trite dramatic expression — “I am going away.” Теодор Драйзер Сестра Керри
***
Тсуна бежала. Спотыкалась из-за неудобства, строгих, серых тапочек, неприятно натирающих стопы при каждом совершенном шаге. С очевидным трудом переводила сбившееся из-за продолжительного бега дыхание. Плюнула на собственную конспирацию с высоты Токийской башни, полностью раскрыв пробку над чашей своего пламенного резерва для увеличения скорости. И упрямо стремилась вперед, совсем не обращая внимания на грядущие последствия. По одному заданному маршруту. Поворот, десять метров прямо и снова поворот, только теперь в другую сторону. Когда они еще проживали в Намимори, то довольно часто бывали в гостях друг у друга. Она осталась в большом восторге от его фирменной лазаньи и в дичайшем ужасе от царившей разрухи в старом, дешевом доме.— Я снимаю квартиру в аренду, Десятая. Такая разруха — мелочь. — Может, я могу чем-то помочь? — Разве что переехать в Италию, босс, но не беспокойтесь об этом. Если здесь ваш дом, то и мой, следовательно, тоже. Куда бы вы ни пошли, я всегда буду рядом. Как ваша Правая Рука.
Тсуне бы хотелось ответить на чужую поддержку, называемую в узких кругах сплетников собачьей преданностью, которая не водится в их мире. Но сколько бы усилий она ни прикладывала, всегда понимала, что недостаточно. Добрая улыбка, пожелание быть осторожным на очередной миссии и подарки, наподобие теплого пледа, красного галстука и странной, принимающей образ инопланетного монстра кружки. Ей действительно становилось стыдно за свое жалкое, незначительное в сравнении отношение. Хаято достоин куда лучшего, ведь он сам был лучшим. Самым идеальным человеком, которого она когда-либо видела. Все, чтобы быть рядом с ней, успевать за другими хранителями, тренировавшимися на износе сил, оправдать возложенные ожидания. И почему она раньше не обращала внимание на, казалось бы, очевидные вещи? Не одной только ей было трудно на пути становления Нео-Примо Вонголы, на ее хранителях висела ноша отнюдь не легче, если не тяжелее. Эгоистка, какая же ты эгоистка, Тсуна. Как отреагирует Реборн на ее самовольный побег из дома? В каких нравоучениях зайдется Нана, неодобрительно качая головой? Что скажет Девятый дон Вонголы и ее отец, глубоко погрязшие в глинистых терках между собой? Это все не имело должного значения. Не волновал даже его горячий пыл. Тсунаеши просто было жизненно необходимо удостовериться, что он жив. Убедить разбушевавшийся Небесный атрибут в том, что недавнее было обыкновенным сном. Страшным кошмаром, который нужно непременно забыть. Пускай это будет грязной трусливой ложью, она все равно побудет чертовой эгоисткой (***
На следующий день Тсунаеши как обычно пошла в школу, предварительно спокойно вытерпев на удивление щадящие сегодня тренировки репетитора, простояв под холодным душем двадцать минут и молча приступив к завтраку, стараясь не встречаться со своей альтернативной версией. После недавнего инцидента она понятия не имела, как ей быть. Очевидно, что даже в родной реальности на данный момент царит определенно не умиротворение и покой. Ее добрые, благородные, смешные хранители словно сорвались с цепи, сея вокруг хаос и разрушения, Реборн непонятно как прожигает оставшуюся жизнь после смерти второй на очереди невесты, и Вонгола вероятнее всего погрязла в темных дрязгах ввиду отсутствия твердого управления. Она уже не стремилась заполучить небесное кольцо Вонголы, понимая, что при случае не посмеет вернуться и спокойно взглянуть в их глаза. Сколько еще умрет людей из-за ее смерти? Насколько сильно будет их разочарование от бездушной жертвы со стороны погибших? Может, Савада Тсунаеши и эгоистка, но она впервые начала задумываться о себе. Когда находилась на краю бушующей бездны глубокого безумия. Как всегда поздно, но это лучше, чем ничего. Она еще не потеряла себя. Всепожирающее чувство вины буквально пригвоздило к месту, заставляя смиренно сидеть за учебной партой и… покорно ждать? Нет, это было бы невероятно глупо. В лучшем случае ее сделают боевой единицей семьи, отдадут в жены к какому-нибудь боссу из Альянса и заставят строгать детишек, пока не станет бесплодной. В худшем просто сделают инкубатором для производства детей с сильным пламенем Неба. Ни один из вариантов ее, естественно, не устраивает. Место Десятого Вонголы завербовано Еши, чему она даже не препятствует. Кресло босса никогда не привлекало, это было скорее приказом, жизненной миссией, которую насильно пропихнули в руки. Поэтому это даже к лучшему. Пусть та продолжает баловаться мафией, пока не разобьет розовые очки несчастной принцессы. Саваде же нужно наоборот от нее как-нибудь избавиться. Стать бесплодной, беспламенной, полностью бесполезной и «умереть» с чистой совестью. А для инсценирования смерти понадобится труп человека, обладавшего хоть какой-нибудь частицей атрибута, и пламя Тумана. Придется обратиться в риелторскую контору Кавахиры. Не слишком приятное действие, но и неприятным его не назовешь. С шаманом у нее вроде бы непредвзятые отношения. Документы и паспорт в кое-каких местах приобрести вполне выполнимо, деньги можно достать путем покупки выгодных акций и вложений в нужные компании, которые разбогатеют в ближайшее время, но для этого тоже нужны деньги. Хм, тогда она продаст старый загородный особняк Примо, о котором никому не было известно. Тсуне нередко приходилось там отдыхать, это был так называемый «тайный уголок», где она пряталась от извечно шумных компаний, когда была в шаге от срыва. Узнала о нем, кстати, благодаря самому предку. Хоть в чем-то Джотто оказался полезен. Впрочем, это все равно не поубавит ее жажду крови. Документы надежно спрятаны в сейфе, о пароле которого она, к счастью, тоже осведомлена. И после всего этого Тсунаеши действительно сумеет избавиться от мафии, не прибегая к извечному методу смерти. Даже не верится, что все окажется настолько легким. Реборн бы наверняка заподозрил нечто неладное. К счастью, она не киллер-параноик. Весь день японка провела в меланхоличных раздумьях о дальнейших планах, вернувшись в реальность лишь при выходе у школьных ворот, из-за одной непримечательной, но крайне забавной сцены. — Это ведь вы Тсуна? — какой-то хлипкий старичок не уставал приставать к отнекивающейся Саваде-младшей, которая тщетно пыталась высвободить руку из крепкого захвата костлявых пальцев. — Прошу прощения, но у меня к вам несколько вопросов… — Н-не надо, пожалуйста! — усиленно потея и запинаясь, та снова яро покачала головой. — Вы ошиблись! — Н-но, Тсунаеши! — было уже поздно, девушка отпихнула его от себя, заставив упасть на пятую точку, и стремительно умчалась вперед. Тихо посмеявшись над данным случаем, Савада, сжалившись от его чрезмерно растерянного выражения лица, спешно подбежала к мужчине и помогла ему встать на ноги, слушая старческие кряхтения на поздний возраст. Пожилой дедушка имел подозрительно знакомый акцент, чем-то похожий на Реборна, едва заметный, но вполне слышимый при должном внимании, отчего она без лишних сомнений поняла, что тот итальянец. Похоже, очередной подосланный мафиози, однако, вероятно что и нет, учитывая его возраст. Может, репортер? Непонятно правда, зачем его сюда отправили, но это уже дела насущные. — Не обижайтесь на нее, она не до конца оправилась от ранения, — вежливо произнесла Тсуна, сопровождая его до парка, в котором у него была назначена встреча. — О, и кто же это сделал? — хитро прищурив зеленые глаза, итальянец осуждающе покачал указательным пальцем. — Неужто вы, синьорина? — Вы подловили меня на слове, — беззаботно ответила она, чувствуя себя необычно расслабленной, словно наконец отпустила скопившийся груз на плечах. — Эх, молодость… — мечтательно закатил он глаза, по-доброму качнув головой. — Я так вам завидую… Как вас зовут? — Иетсуна, а вас? Взяв ее за руку и аккуратно поцеловав тыльную сторону ладони, старичок в забавных брюках с подтяжками и тонкой рубашке задорно подмигнул ей дернувшимся глазом: — Темпест, приятно познакомиться, синьорина Иетсуна. Пожалуйста, улыбнитесь в честь скорой разлуки. Савада удивленно посмотрела на парк Намимори, не понимая, как могла настолько увлечься беседой со старым, пускай и бодрым пенсионером из другой страны. Наверное, ей очень не хватало человека, который был бы не слишком насторожен и опаслив по отношению к ней. Иногда время течет совсем незаметно. Робкая попытка улыбнуться закончилась выигрышем. По крайней мере, Темпест остался доволен: — За такую улыбку не сложно пройти и через тысячу лет. — Спасибо. Скупая благодарность, и Тсуна с более повышенным настроением направилась по направлению к дому, задумчиво оглядываясь назад, где, к не такому уж удивлению, никого не было, кроме развивающейся серой пыли на ветру. Видимо, успел затеряться среди высоких деревьев сакуры. Чудный старичок. Общение с такими, как он, определенно плодотворно сказывается на расположении духе. К слову, ладонь, которую он поцеловал, при близком рассмотрении оказалась испещрена множеством белесых шрамов, а если точнее, то даже обе. Только с внутренней стороны. Похожи на следы от взрывов. Внеочередная тренировка в стиле Вонголы? Даже в будущем ей не приходилось проходить через подобную бессмысленную в своем роде жестокость. Слабо покачав головой, она уже привычным свойством пожалела бедную, но стойко терпевшую все несчастья Иетсуну. В некотором роде это достойно уважения, впрочем, кому бы эта девочка сумела пожаловаться на свою бренную незавидную судьбу? Уж точно не ласковому Реборну. Предусмотрительно остановившись из-за затянутой посреди улицы лески, которая вызывала цепную реакции взрывающихся гранат, спрятанных в листве, Тсунаеши недоуменно посмотрела в сторону копавшегося в другой ловушке Бовино. Тот сосредоточенно хмурился, не переставал работать руками и терпеливо вставлял каждую деталь, не отвлекаясь ни на минуту. Такому упорству можно было лишь позавидовать. Можно было бы, не коснись это обычных гражданских. — Что ты делаешь, Ламбо? — Гуапа! — вздрогнув и посмотрев на нее разочарованным взором, он недовольно протянул. — Иетсуна снова пришла помешать злодейским планам Ламбо-сана? Судя по всему, прежде она вмешивалась в абсолютно любые беспорядки, представляя себя окруженной ореолом отважного героя. И принимая тот факт, что вмешивалась Иетсуна только в том случае, если ситуация действительно входила в разряд экстренных, то здесь не стоит ждать ничего хорошего. Не сдержав усталого выдоха, Савада нехотя приступила к равномерному, но ловкому уничтожению установленных капканов, сперва начав с лески. Однако при разборе со спрятанными бомбами, те начали неожиданно взрываться, несмотря на ее неприкосновенность к ним, из-за которой ей ожидаемо пришлось попросту расплавить их всех, не дотянув до последней, которая едва не задела случайно проходившего мимо школьника. Благо, она успела поймать ее при полете. Обыкновенных людей такой взрыв убьет, а у нее останутся простые ожоги или шрамы. Как раньше. На левой руке в тот же миг образовались некрасивые прорвавшиеся волдыри, да и сама она постепенно стала отекать. Не давая лишнего времени, Тсуна спешно направила пламя в сторону ранения. Ламбо она предусмотрительно держала вблизи, не давая сбежать и совершить другие, опасные для здоровья окружающих проделки. Дождавшись, когда боль утихнет, японка, сдавленно прошипев нечто нечленораздельное, грубо взяла мальчика правой рукой и повела домой. Расстояние как раз осталось совсем небольшое. Требовалось всего лишь перейти несколько улиц. — Если ты вновь нарушишь Омерту, то умрешь, Ламбо. — Ты опять ругаешь Ламбо-сана! — возмутился тот. — Нет, я просто предупреждаю. На самом деле мне уже плевать, что с тобой будет. Хоть сгиньте в канаве, lì appartieni. Замолчав, он через некоторое время хмуро добавил, глядя себе под ноги: — Иетсуна, ты стала жестокой. Я стала сильной.***
Это произошло в четверг, шел урок алгебры со скучной, вызубренной ею вдоль и поперек темой об аналитическом анализе примера. Стрелки настенных часов лениво передвигались вперед, издавая едва уловимый отзвук, всего сорок минут до обеда. Тик-так. Во время решения третьего по счету примера у Тсуны неожиданно начала кружиться голова, принося малоприятную боль в висках. Словно кто-то непрофессионально распилил ее бедный череп на две части и с удовольствием поедал мозги, творя из них неперевариваемую ваниль. Она не придала этому должного значения, подумав, что отпросится после этого урока. Терпеть боль было привычным действием, отчего она действительно верила в то, что в подозрительно резко ухудшившемся состоянии нет ничего противоестественного или неправильного. Пока из места ниже живота не начала сочиться липкая слизь, а по классу не разнесся запах легкого бриза и океана. Эфемерный настолько, что в начале никто не заметил, кроме нее. С нарастающим ужасом подсчитав дни до появления течки, Тсунаеши поняла, что осечек действительно нет, данная ошибка целиком и полностью ее вина. И еще не ясно, какие последствия она принесет. Вскочив с места, отчего шумно упал стул, она стремительно выбежала из кабинета, прикрывая пунцовое, запотевшее лицо рукой, не давая и капли чужих феромонов проникнуть в чрезмерно чувствительный нос. Diamine, у нее определенно течка. Ей срочно нужны подавители, пока возбуждение не накрыло целиком и полностью, а разум не опустел в один миг, Савада просто обязана спасти себя от посягательств на чью-нибудь честь. Сомнений в том, что в таком сумасшедшем состоянии насиловать кого-либо будет скорее она, чем другие, по какой-то причине совершенно не было. Да она столб при желании возьмет прямо сейчас! Препарат должен быть в медпункте, то есть ей нужно туда. В принципе, именно в том направлении девушка сейчас и направлялась, вслушиваясь в патетические метания альтер эго внутри себя. Омега желала быть оттраханной и не уставала подстегивать к этому разврату Тсуну, из-за чего она с трудом сдерживалась от томящей нужды придушить ее. Шатающей походкой войдя в страдающий обилием белого цвета лазарет, параллельно сбив несколько лекарств и стеклянных бутылочек, натолкнувшись на полки, она судорожно стала искать блаженный препарат в шкафах, столе и всем, что попадалось под руку. Предметы валились на пол, громко разбивались на мелкие осколки и обещали большой штраф за порчу имущества, однако Тсунаеши не обращала на это ни малейшего внимания, сосредоточившись на одной единственной цели. И не находила ни-че-го. Не могла найти. Застонав от бессилия, она несильно потянула себя за загривок волос, надеясь привести эфемерной болью в более-менее сносное состояние. Не получилось. Кажется, она только больше возбудилась. — Савада-сан, я видела, что произошло, и принесла вам свои таблетки, — осторожно заглянув внутрь, примирительно приподняла руки Киоко, протянув маленькую белую баночку с бутылкой минеральной воды. — Пожалуйста, примите их. Тсунаеши безмолвно высыпала содержимое таблеток в целую гору на ладонь, а после, не обращая внимания на обеспокоенные выкрики Сасагавы, запила осознанное отравление водой. Мир постепенно терял краски и становился прежним. Однотонным и до жути простым. — Их противопоказано столько принимать! Зачем вы так поступили? Это слишком много для здоровья омеги, Савада-сан! Она не слышала. Киоко была чересчур далеко от нее, чтобы услышать ее встревоженный, но на удивление мягкий голос.***
От лица Ламбо Бовино. (настоящая реальность)
***
Когда умирают Небеса — за ними обязательно следуют хранители. Но у них были свои возложенные обязательства, чтобы так просто отказаться от них. Реборн исчез одним из первых, никто не нашел его тело ни через три года, ни через пять лет. Хаято, трусливый, второй по очереди советник, прострелил себе голову прямо во время похорон, вынудив вновь совершать обряд омовения из-за брызг крови. Мукуро сказал, что будет ждать их в аду, сгорев в собственном пламени прямо на их глазах. Остальные же более-менее, но держались. Хотя будь на то их воля, то они бы не преминули воспользоваться предоставленной возможностью и тоже уйти на покой. К любимому проклятому боссу, который определенно не встретит распростертыми объятиями. Нео-Примо Вонголу ненавидели, презирали и жаждали мщения. Нео-Примо Вонголу любили, обожали и сходили с ума от затяжной тоски. Вопреки всем доводам, Вонгола все еще занимала место лидера, пускай и с заметно уменьшившимся составом семьи. Возможно, Тсуна-нее была бы счастлива, узнай о данной новости. Пускай на данный момент он не уверен ни в чем. Каким-то шестым чувством Ламбо понимал, что она еще жива. Просто слишком далеко от них, но все же существует. По крайней мере, иногда ему мерещился бешеный стук ее взволнованного сердца. Это понимание преследовало его вплоть до окончания затеянного им эксперимента. Он соглашался на серьезный риск, когда погрузился в исследования о параллельных реальностях, мифических гранях, простиравшихся до самих атомов, и оборудовании собственной семьи. Бовино несся за этой ниткой, словно газель от преследовавшего ее хищника. Несмотря на то, что физического, сотворенного из плоти и крови охотника у него не было, рядом с ним все еще держались страх и отчаяние. Провал. Провал. Провал. Столько неудач, подвергших его сомнению, не способствовали продвижению исследований, но в то же время подталкивали вперед. Это уже была гордость выходца из полубезумной семейки ученых. Ламбо стойко игнорировал все то, что о нем говорят другие. Жалеют ли, насмехаются ли, да пусть хоть изобьют до полусмерти! Итальянец был твердо намерен отстоять свое право на далекую, спрятанную в неизвестном измерении Тсунаеши. Ей стоит лишь немного подождать. Дождаться его, и после они обязательно что-нибудь придумают. Главным будет тот факт, что воссоединение между ними наконец таки произойдет, Бовино вдохнет родной сладкий теплый запах карамели, прижмет хрупкую фигуру к себе и защитит от всех невзгод, как и подобает хранителю Грозы. Успех. И у него получилось сделать это. Он сумел совершить невозможное. Справился с возложенной ответственностью. — Привет, Тсуна. Я много раз приходил сюда и должен сказать, что это последний раз, когда ты видишь меня здесь, — удобнее устроив массивную, заметно увеличившуюся в объеме базуку на земле у надгробной плиты, Ламбо хрипло продолжил. — Меня называют сумасшедшим, но мне действительно удалось создать оружие для щели в петле временного континуума. Я не знаю, через сколько миров мне придется пройти, их может оказаться три миллиона, а может всего лишь один. Не знаю, что скажу тебе при встрече и смогу ли вообще узнать. Даже не знаю, доживу ли я до этого момента. Но… я хочу этого. Я хочу увидеть тебя, Тсуна-нее.***
Примечание.
Лаза́нья (итал. lasagne) — макаронное изделие в форме квадрата или прямоугольника, а также лаза́нья аль фо́рно (итал. lasagne al forno) — блюдо итальянской кухни, традиционно приготовляемое из тонких листов теста со слоями начинки на основе рагу с мясным фаршем, залитым соусом бешамель и посыпанным сыром пармезан, однако в региональных вариантах начинка может быть в частности из помидоров, шпината, прочих овощей, соуса болоньезе, сыров моцарелла или рикотта. Cavolo — с ит. черт «Winston» — марка сигарет, выпускаемая компаниями R.J. Reynolds Tobacco Company и Japan Tobacco Inc. Год создания бренда — 1954. Самый продаваемый в России сигаретный бренд в 1966–1972 гг., 2008 году и с 2010 по настоящее время. Победитель в России премии «Товар года» в номинации «Сигареты» в 2008, 2010–2018 гг. mio cielo — с ит. мое небо Консильери — руководящая должность в иерархии сицилийской, калабрианской и американской мафии. Слово получило широкую известность благодаря роману писателя Марио Пьюзо «Крёстный отец» и его одноимённой экранизации режиссёром Фрэнсисом Фордом Копполой. Merda — с ит. дерьмо Темпест — Сильный Шторм, Гроза tempesta — с ит. гроза Омерта́ — «кодекс чести» мафии, несотрудничество с государством. Включает следующие положения: есть только одна причина покинуть организацию — смерть; обидчик одного члена организации обижает всю организацию; правосудие вершит только организация; члены организации подчиняются главе организации беспрекословно; lì appartieni — с ит. вам там и самое место diamine — с ит. черт