***
Белов заправил салат оливковым маслом, выключил газ под сковородкой с омлетом, потом достал корм, наполнил котячью миску и позвал Самурая: — Кис-кис! Кушать подано, Ваше пушистое высочество. Кот, ты где? Ладно, есть захочешь — придёшь. А я пошёл Риту будить. Дверь в спальню была приоткрыта. Рита не спала — сидела на кровати и чесала Самураю пузо: — Кто тут самый пушистый? Кто тут самый красивый? Кто тут самый любимый? Кот лежал на спине, раскинув лапы, блаженно жмурился и урчал. Белов заулыбался: — На роль самого красивого я не претендую, но насчёт самого любимого поспорил бы. Вставай, Багирушка, пойдём завтракать. Самурай услышал слово «завтракать», насторожился и рванул на кухню. — Ну вот, — вздохнула Рита. — Мурик променял меня на еду. Лёня, иди сюда. Белов сел рядом, обнял её. Рита прижалась к нему, поцеловала в губы, потом в шею: — Лёнечка... — М-м? — А что у нас на завтрак? Белов отпустил её и захохотал: — Променяла меня на еду. Эх ты, Кошечка... На завтрак у нас омлет с беконом и салат. Вставай и умывайся, а то остынет всё. Кот вон уже свой корм доедает, судя по грохоту миски. ...После завтрака Рита погладила беловские рубашки, сменила постельное бельё. Самурай обрадованно запрыгнул в пододеяльник и затаился. — Мурик, вылезай! Ну давай, уходи. Ай! Лёня, он царапается... Белов пришёл, извлёк кота из пододеяльника, взял за шкирку и легонько встряхнул: — А ну брысь отсюда, хулиган! Иди в мячик играть. Самурай возмущённо мявкнул и удалился. Белов закрыл за ним дверь, сел на кровать и взял Риту за руку: — Кошечка, ты меня целовать начала утром. Я жду продолжения. — Сначала кот мешал одеяло заправить, теперь ты... — Я потом сам заправлю. Иди сюда, — он усадил Риту к себе на колени. — Ну Лёня! Пусти... — Не пущу. Ты вот здесь остановилась, — Белов показал на ямку между шеей и ключицей. Рита толкнула его на кровать, легла сверху: — Нет уж, начнём сначала! ...Через пару часов она с наслаждением потянулась, по-кошачьи потёрлась лбом о плечо Белова: — Лёнь, мы в театр сегодня идём, помнишь? — А может... — Нет! Я хочу в театр! — Слушаюсь, — вздохнул Белов. — Там кот орёт, кстати. Его высочество сходили в туалет и сообщают, что надо за ними убрать. — Я уберу. А ты обещал одеяло в пододеяльник заправить. — Конечно, для чего ещё генерал нужен... — Не просто генерал, — Рита встала и набросила на Белова одеяло. — Мой самый любимый генерал. — Коту не говори, — засмеялся Белов. — Ревновать будет.***
Пригов надел правый ботинок и потянулся было за левым, но в кармане запиликал телефон. — Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — раздался в трубке жизнерадостный голос Бизона. — Не отвлекаю? — Не отвлекаешь, Боря. Что случилось? — Да ничего. Если не считать, что наши на учениях в лучших традициях порвали всех в клочья. Вернулись довольные, Котяра сияет так, что глазам больно. Вот, звоню доложить. — Ну, молодцы. Ничего другого я и не ожидал. Бизон, меня не будет неделю, вы там не расслабляйтесь. — Понял тебя, Пригов. Отдыхай и не переживай. — Как рука? — Нормально. Уже не помню, какая болела. — Если начмед мне пожалуется, что ты его не слушаешься... — Я? Да я образец дисциплинированности! На перевязки хожу, с больной спиной за саблю не хватаюсь. — Бизон, не борзей! — хмыкнул генерал. — Не буду, — покладисто сказал Борис. — Пока, Владимир Викторович! Пригов положил трубку в карман и заулыбался: Бизону он любую «борзость» прощал. Борькин звонок поднял настроение... которое, впрочем, и так было в норме. Ещё бы с Батей помириться — и предстоящую неделю действительно можно считать отпуском, а не завуалированным отстранением от дел. «Ну что, Михалыч? Не пошлёшь меня? Судя по твоему звонку Белову, вроде не должен...» — Пригов надел второй ботинок, снова достал телефон и набрал Батю. — Иван, здравствуй! Не занят? — Не занят. А ты дома? — Пока да. — Я тут как раз топчусь у твоей парадной и думаю, не спустишь ли ты меня с лестницы, если я к тебе зайду. — Не спущу, поднимайся. Пригов открыл дверь и пошёл ставить чайник. Через минуту Батя окликнул его из прихожей: — Ты где? — Топай на кухню. Чай, кофе? — Чай, — Батя устроился за столом. — Ты чего это дома при параде? Белая рубашка, галстук... — В театр собираюсь. — Не с Людмилой ли? — Михалыч, насчёт Людмилы... Я тебе ничего не рассказал, потому что не хотел в ваши отношения вмешиваться. — Да ладно, Пригов, чего теперь. Когда она мне предложила расстаться... — Погоди, Иван. Это Люда тебе предложила расстаться? — Она. А ты думал, я её бросил? — Ну да. Я тогда, в среду, поехал к ней, хотел поговорить... ну, утешить как-то. Так она сказала, что не желает меня видеть. — Я знаю, Володя. Мы встречались в пятницу, Люда мне рассказала. — Помирились? — Нет. Ты только не ругайся, но... в общем, я попросил Люду дать тебе возможность объясниться. — И? — Ну, она сказала, что это ничего не изменит, но она готова тебя выслушать. Чего ты ей не позвонил тогда, Пригов? — Да понимаешь, Вань... Долго пытался убедить себя, что я ей такой не нужен. — Какой «такой»? — Михалыч, ну ты же знаешь: я на службе больше, чем дома, и ранения, и вообще... Она нормальную семью хочет, а не вот это всё. — Это не причина, Пригов. — Вот Иваныч тоже вчера так сказал. Ты, говорит, после того, что она тебя подставила, всё равно доверять ей не сможешь. — В смысле — подставила? — Да там, Батя, так получилось... Надавили на неё, пригрозили, что родителей убьют, и заставили её меня использовать. Люда испугалась, ничего мне не рассказала. Ну, всё в итоге хорошо закончилось. И я её понимаю, но... Но по большому счёту Иваныч-то прав. — Да, история... Володя, ты меня извини. Я тебе наговорил в спортзале чёрт знает чего. — Ладно, Иван, проехали. Я сам хорош — сорвался... — С холодным оружием в руках ты страшный человек, Пригов! — Зато в рукопашке у меня бы шансов против тебя не было. — Ну уж... Как будто я не видел, как ты боксёрскую грушу молотишь. — Так ты не груша, Ваня, ты и ответить можешь. Булатов засмеялся и протянул руку: — Мир? — Мир, — Пригов хлопнул по Батиной ладони. — А вот какого лешего ты Белову звонил, а? — Да потому что Багира мне сказала, что он на тебя наорал. А виноват-то я. — И как Белов отреагировал? — Ну, как... «Иван Михайлович, если бы Вы были начальником КТЦ, я бы спрашивал с Вас. Всего доброго». В общем, очень вежливо послал. — Понятно. Вань, я сейчас очень вежливо тебя выпровожу, а то опоздаю. — С кем идёшь-то? — Да с Таней Саблиной. Слушай, что надеть — пиджак или джемпер? — Пригов приложил к плечам тонкий тёмно-серый джемпер из исландской шерсти. — Красивый. И тебе идёт. — Татьяна на Новый год подарила. — Ну так его и надень — ей приятно будет. — Точно. Спасибо. — Тебе спасибо за чай. Я побежал. — Подожди, вместе выйдем. Тебе куда? — Да мне тут недалеко, на Кирочную. — Это зачем тебе на Кирочную? — Пригов, вот что ты въедливый такой?! Свидание у меня. — Батя, ну ты как всегда! — засмеялся Пригов. — Только-только с Людмилой расстался — и уже новую даму сердца нашёл. Булатов махнул рукой: — Да иди ты! — Иду, иду. — А с Людой всё-таки поговори, ладно? — Я подумаю, Ваня.***
Митя открыл Пригову дверь: — Здрасьте, Владимир Викторович! Проходите, мама там собирается... — А Васька где? — Дрыхнет без задних лап. Мама его так накормила, что он чуть не лопнул. Теперь переваривает. Даже не вышел Вас встречать. — Как-нибудь переживу. А ты куда пятки смазываешь? — У вас с мамой своё свидание, у меня своё, — Митя попытался придать непокорным волосам аккуратный вид, потом махнул рукой и отложил расчёску. — И какие планы? — Гулять и любоваться архитектурными красотами Петербурга. — Понятно, — Пригов достал из бумажника несколько купюр. — Держи. — Не надо, Владимир Викторович. — Надо. Вы по такой погоде замёрзнете через полчаса. — Да мне неудобно... — Неудобно будет, если твоя девушка захочет кофе с пирожным, а ты без денег. Бери, говорю. — Спасибо. — Подожди, вот ещё тебе от Багиры подарок, — Пригов протянул Мите пакет. — Ух ты! — Митька развернул толстовку и засиял. — Вот здорово! Вы передайте Багире, что я в восторге. Мам, смотри, что мне подарили! Татьяна взяла у Мити толстовку, прочитала надпись и засмеялась: — Беги давай, вооружённый терапевт. Подожди, деньги в столе возьми. — Мне уже Владимир Викторович дал. Всё, пока! — Митя выскочил за дверь и запрыгал вниз по лестнице. — Володя, ну зачем ты его балуешь? Пригов не ответил, вручил Татьяне букет: — Это тебе. Пойдём? — Сейчас, только в воду цветы поставлю. Очень красивые! Спасибо, Володя. — Ты тоже, — сказал Пригов ей вдогонку. — Что? — Очень красивая. Татьяна вернулась в коридор, Пригов подал ей пальто: — На улице хмарь какая-то промозглая и ветер. Я такси заказал, машина уже внизу. — Да, идём. Как же давно я не была в театре! Митька с классом часто ходит, а мне всё не до того. — Таня, ну это я дурак невнимательный... Ты если на какой-нибудь спектакль захочешь — скажи, с билетами я решу. Если сам не смогу пойти — пригласишь кого-то из подруг. — Ну что ты, Володя! Это неудобно, ты и так нам с Митькой помогаешь... — Давай договоримся, — твёрдо сказал Пригов, — если тебе или Мите что-то нужно, вы ко мне обращаетесь без всяких «неудобно». Хорошо? — Хорошо. ...После антракта Пригов понял, что не может сосредоточиться на действии. Скучно ему было. Ушёл бы, но Татьяна увлечённо смотрела на сцену. Пригов осторожно накрыл её руку своей ладонью, почувствовал, что Таня замерла на мгновение... но руку не убрала. Так и досидел до конца спектакля, поглаживая её пальцы. ...Они вышли из театра, Пригов поднял воротник и неодобрительно посмотрел на небо: — Даже не думает прекращать сыпать этот снег... или дождь. Может, в кофейню? — Пойдём лучше к нам. Я утром яблочный пирог испекла, Митька умял два куска и с сожалением заметил, что больше в него не лезет. — Я в детстве больше всего любил в пирогах такую решёточку из теста сверху. Отрывал эти палочки и ел. — Пойдём, — засмеялась Таня, — все палочки с пирога твои. — Да поздно уже. У меня-то отпуск, а тебе, наверно, завтра на работу рано вставать. И Митьке в школу. — Ну хоть на полчасика! Чаем тебя напою. Или кофе сварю, если хочешь. — Чай, — решил Пригов. — Только давай на такси поедем, а то по такой погоде гулять — никакого удовольствия. ...Татьяна положила Пригову второй кусок пирога. — Тань, я не могу больше. Хотя... Пришёл сонный Васька, зевнул и прыгнул Пригову на колени. — Явился! — улыбнулась Татьяна. — Такой заморыш был, когда мои бойцы его подобрали, — Пригов почесал Ваську за ухом. — А теперь вон какой упитанный. А вот и Дмитрий... — Как спектакль? — Митя заглянул на кухню и ухватил с блюда пирог. — Куда немытыми руками?! — Ну мам... Сейчас вымою. — Хороший спектакль. А вы как погуляли? Не замёрзли? — Отлично погуляли. Замёрзли и пошли греться глинтвейном. Безалкогольным, разумеется. Потом я Киру проводил и потопал домой. Всё, я спать. Спокойной ночи! — Митя забрал у Пригова из рук Ваську и ушёл в свою комнату. — Мне пора, — Пригов поднялся, допил чай. — Володя... — Татьяна взяла у него кружку. — Может, останешься? Он молчал, не зная, что сказать. — Извини, — она поставила кружку в раковину и отвернулась к окну. Пригов очнулся, подошёл: — Таня, послушай... Помнишь, когда Славка нас познакомил? — Помню. Ты такой смешной был, краснел всё время. — Ну да, смешной. Я тебя увидел тогда и влюбился. Только... — Только что? — Я себе даже думать о тебе запретил. Славка же мой лучший друг, и ты его невеста. — А сейчас? — А сейчас... — Пригов осторожно взял Татьяну за плечи, повернул к себе и поцеловал.