Чувства, сжигающие до тла

      Музыка ночного клуба отбивает ритм даже в дамской комнате, звуча в её голове пронзительным эхом: «Бам! Бам! Бам!» Шинобу оглядывает свое отражение в бесстрастном зеркале: и ведь не скажешь, что ей уже за тридцать лет, но её выдают усталые, выцветшие глаза. Но женщина оправляет на себе воздушную юбку: она пришла потанцевать и отдохнуть душой, как любая нормальная и «почти» свободная девушка!       Пробуждение оказалось не самым приятным: Шинобу сонно приоткрыла глаза, сладко зевнула, позволив себе растянуть каждую косточку в своем хорошо отдохнувшем теле и не сразу осознала, что проспала эту ночь на крепкой груди почти «бывшего», но так крепко спящего, супруга.       От его тела шло приятное трепещущее тепло. Когда-то, закрыв глаза и отдаваясь собственным ощущениям, Шинобу любила искать сравнения. Нежность цветков персикового дерева. Сладость сахарной ваты, от которой растекается млеющая нега по хрупкому телу. Летнее полуденное солнце, в лучах которого она теряется не оставляя после себя даже тени.       Но сейчас Шинобу понимает: он — озорно пляшущее пламя в котором она, глупое, — о, просто невероятно глупое! — насекомое, сгорела до тла.       Шинобу тихо села в постели, убрав его крепкую руку с плеч, и, включив настольную лампу, что их спальня наполнилась теплым приглушенным свет, потерла ладонями лицо. Вчера ей было плохо: смерть пациента, переживания о браке и её тело дало «сбой». Кёджуро подставил плечо для утешения. И ей стало легче, но сейчас в душе было снова до отвратительности гадко.       Кёджуро хорош душой и телом, — конечно он привлекает внимание женщин и, как оказалось, даже мужчин. Но несмотря на любовника, он не желает развода и всеми силами пытается сохранить их семью. Говорит о своей любви и, невольно, она задается вопросами: почему он её любит и отчего он был с ней?       Она чувствует, как рука Кёджуро тянет её обратно в постель.       Больше похоже, что она пытается сбежать.       Шинобу едет плечом, словно стряхивая невидимую руку и смело шагает в коридор ночного клуба. Незнакомые мелодии, но энергетика от людей все та же и это сейчас для неё главное.       Женщина не стремится протиснуться в центр танцпола: она свободно танцует у окраины, вспоминая давно забытые ею движения тела. Шинобу закрывает глаза и тьма расползается цветными пятнами от ярких прожекторов.       Минуты блаженства заканчиваются неожиданно: на неё налетает молодой человек, но женщина сумела удержать равновесие, крепко вцепившись в виновника столкновения.       — Вам следует быть внимательнее! — журит Шинобу, и сталкивается с глазами молодого человека.       «Наверное это цветные линзы! — рассуждает Шинобу отпуская одежду и отшагивая назад, — Но, стоит признать, это выглядит очень… Красиво!»       — Простите меня, — лучезарно улыбается мужчина, — в качестве извинений, позвольте мне угостить вас бокалом коктейля?        Перед глазами всплыл образ Кёджуро и в ней воспылала еще и злость. Вера в то, что она одна выпила целую бутылку вина и не сильно опьянела придал ей храбрости и наглости. Вот она возьмет и согласится — потому что хочет этого сама!       Шинобу лениво выпила всего лишь половину бокала коктейля, но почувствовала, как затуманилась голова. Страх сжимает её нутро: это ненормальная реакция её организма, а туман все усиливается. Шинобу не может больше сидеть на этом диванчике и заваливается на спинку. Позорная слабость расползается по ногам и рукам. «Словно я приняла миорелаксант!»       — Милочка, да ты перепила!        — Ты… ты мне что-то подмешал? — с трудом пересиливая вялость, обратилась Шинобу к молодому человеку. В ответ она получила широкую улыбку согласия. «Чертов урод!»       — Пойдем, я отвезу тебя в более спокойное место и там мы продолжим… — мужчина с легкостью подхватывает её на руки и несет в сторону выхода. А у неё нет сил что бы дать отпор, позвать на помощь…       Кёджуро!       Её сознание медленно отключается.

***

      Она приходит в себя от ощущения, что её кто-то крепко, но бережно прижимает к груди. Не тот чертов паршивец, нет. В глазах плывет, а в крови бурлит алкоголь.       Она вдыхает аромат: до боли знакомый мужской парфюм с древесными нотками. Она узнает его из тысячи. И родное, ни с чем не сравнимое тепло тела.       «Кёджуро?»        — Все хорошо! — её укладывают, судя по ощущениям в мягкую и слегка прохладную постель, но женщина не спешит отпускать своего мужа.        — Поцелуй меня, — шепчет Шинобу, слепо тычась губами в шею мужчины, в трепетно бьющуюся венку.        — Я…        — Я люблю тебя… Правда… Поэтому… — Шинобу забирается под его рубашку, оглаживая крепкие мышцы и мажа поцелуями горящую кожу до которой может дотянутся.       Как бы она хотела выразить насколько сильно и трепетно она любит его! И ведь даже готова простить.       Может быть уже простила, просто не могла признаться в этом самой себе и потому все кружила рядом, но не смогла уйти окончательно, вернулась домой после дежурства и умиротворенное спала на его плече.        — Ш-шино…        — Молчи. Прошу тебя, молчи… — Хриплый, судорожный вдох тает на её губах и он, — слава богу, — наконец-то затыкается, прижимаясь с нежным поцелуем к её шее.