***
Всем, привет! Меня зовут Вихрева Виктория. Можно просто Вика. Что я могу о себе рассказать? Мне восемнадцать лет. Друзей у меня мало. Что я люблю? Ну, тут можно долго перечислять. Наверное, основные мои увлечения — это путешествия и изучение иностранных языков. Я в идеале говорю на японском, английском и испанском. Мой родной язык — русский. Куда же без него? Школу закончила с красным аттестатом и золотой медалью, что вам, наверное, знать неинтересно. Ещё я люблю смотреть фильмы и аниме. Мы с подругами посвятили целую стену под арты аниме-персонажей из «Naruto». Девочкам взрослым скучно, вот они и развлекаются. Только проблема была в том, что стены под рисунки, которые мы выделили под творчество, были в моей комнате. Оправдались мы тогда легко. Не нравятся нам смотреть на обои в розовый цветочек, особенно мне. Более пристальное внимание уделялось представителям Клана Учиха. Они — няшки. К Клану Учиха у меня была особая любовь. Их история была трагической. Если бы это было в моих силах, то я бы ее переписала. Что я не люблю? Наверное, летать на самолёте. Самый безопасный вид передвижения? Ага. Как же. После смерти родителей и брата я в это не верю. Два перелёта — две катастрофы. После этого у меня появилось ощущение, что в этом мире я лишняя. Может так на меня повлияло одиночество? Дядя отказался переезжать из Москвы ко мне, поэтому живу я последние пять лет одна. Какого остаться одной в 13 лет? Трудно. Но с моими увлечениями, а точнее благодаря им, без денег я не осталась. Многие знакомые моих родителей помогли с рекомендациями, поэтому первое, что было мне предложено — создание артов для дизайна одежды. Также не люблю алчных, двуличных и эгоистичных людей. Не люблю тех, кто слишком высокого мнения о себе. Тех, кому наплевать на чувства других. Тех, кто не умеет думать своей головой и верит слухам. Тех, кто делает что-то хорошее только на показ, чтобы казаться идеальным в глазах других людей. Внешность у меня самая обычная, ну почти. Рыжие волосы и голубые глаза. Ростом я не вышла, всего 165 см. В общей сложности, живу я достаточно хорошо. Дядя живёт в Москве, зарабатывает на продаже автомобилей. Он, после смерти родителей и брата, стал ещё более закрытым и озлобленным, чем был до этого. Я к нему, кроме неприязни, ничего не испытываю. Он даже на похороны не явился. По завещанию родителей ему достанется фирма, а мне с братом все остальное, в данном случае только мне. В Санкт-Петербурге я живу одна, поэтому теперь у меня почти вся квартира обклеена моими рисунками. В авто-бизнесе я ничего не понимаю, поэтому увлекаюсь дизайном интерьера, одежды и ландшафтов. Машины у меня нет, предпочитаю передвигаться пешком или на общественном транспорте. Яркие цвета я не люблю. В большинстве своём, отдаю предпочтение сочетаниям пастельных оттенков. Если переходить к главному, то сейчас у меня паника. Сегодня вылет в Испанию. Через десять часов я буду жить на берегу моря и учиться у лучших дизайнеров. Это — Рай! Но! Перелёт на самолёте — это Ад! Я умоляла дядю купить билеты на другой вид транспорта, но ему ведь наплевать. Вылет у меня ночью и до него есть шесть часов. Вещи я свои собрала ещё вчера, поэтому сейчас я пыталась снять стресс. В наушниках играют песни Егора Крида вперемешку с песнями группы Nickelback, а я рисую Девятихвостого. Большого, рыжего и пушистого. Странно? Нисколько! Хочу себе купить лисенка, чтобы он был маленьким и миленьким. Вот и пришло это адское время. Я последний раз осмотрела свою квартиру и наткнулась на арт с Учихой Итачи. Надпись на арте гласила: «Плохая идея!». Мой настрой сразу сбился, появилось чувство неизбежной опасности. До аэропорта я доехала достаточно быстро, зарегистрировав все документы и сдав багаж, я пошла в зону вылета. Мой рейс задерживается. Я ожидала четыре часа, ещё и приехала на два часа раньше и того шесть часов. Все это мне не нравится, уже не нравится. Причину задержки нам не говорили. Начало перелёта не предвещало никакой беды, по крайней мере первые два часа. На третий час самолёт стал все чаще попадать в зону турбулентности. На шестой воздушной яме, в которые мы попадали в течении последних десяти минут, стало слишком тихо. Потом погас свет, мы поняли, что перестали работать двигатели. Умирать не хотелось от слова совсем, но и чтобы паниковать — сил уже не было. Падение заняло от силы минуты три, четыре, потом был взрыв, адская боль по всему телу и темнота. Уже оказавшись в этой темноте я плакала, долго и обречено. Я так не хотела лететь на этом самолёте. Я ведь просила дядю выбрать другой вид транспорта, я ведь могла уехать на неделю раньше. Ну почему? Почему так трудно выполнить одну мою просьбу? Я ведь у него ничего за эти пять лет не просила. Ни-че-го! Ладно. Спокойствие. Так, я умерла, с этим ничего уже не сделать. Но почему тут так темно? Где мои родные? Где Рай? Где Ад? Где мой проводник? А ведь я хотела жить. Да, я была одна, да, мне было больно, но я хотела жить! У меня друзья были, была работа, я в Испанию летела учиться! И куда я вообще иду? Так, я не сдамся! Тут точно должен быть выход. — Выход есть всегда. — Кто вы? И как я могу вас найти? — Достаточно лишь захотеть увидеть. Вот и как понимать такие выражения. Ладно, мне необходимо сосредоточиться на голосе и… — Здравствуй, Вика. Повернув голову, я увидела… Нет. Ну этого просто не может быть. Его же не существует. Или существует? Я сошла с ума? — Здравствуйте, Хагоромо-сама… Вы ведь не ко всем приходите? Почему я? Или я брежу? Я ведь умерла… — Кхм, — он попытался сдержать смех, но вышло крайне плохо. — Да, ты погибла. Пришёл я именно к тебе, потому что в этом… «самолете»… ты лучше всех знала ситуацию моего мира. Я хочу дать тебе второй шанс. Готова ли ты к тем трудностям, которые будут тебя ожидать в новой жизни? — Терять мне особо нечего. Родителей нет, брата тоже, а трудности есть везде, поэтому я готова. Моя же память останется при мне? Он по-доброму улыбнулся. — Память и твои творческие способности останутся с тобой. За твоё понимание и спокойствие, тебя ждёт в будущем достаточно приятный сюрприз. А сейчас, желаю тебе удачи, Узумаки Наруко. — Спасибо, Хагоромо-сама. Подождите! Узумаки? Наруко? Вы Сейчас пошутили? А как же… И… Темнота… Нет, ну вы серьёзно? Как так то? Так, Наруко… Я девочка и это уже хорошо. Будет много трудностей. Очень много трудностей, несправедливости и разочарований. Самое первое — у меня опять нет родителей. Второе — я джинчурики. Третье — меня отдадут в детский дом, в их понимании, в приют. Четвёртое — меня ненавидит вся деревня. Пятое — придётся строить из себя дурочку. Так, что там происходит? Стоп! Это они что… Помирать уже собрались? Как я такое пропустила? — Кушина, я говорил, что защищать ребёнка — это задача отца. — Минато, то есть папа, был зол. Мне было больно. Хоть я и знала, что так будет, но лишиться родителей сразу после рождения тяжело, очень тяжело. Отцу тоже было несладко. Он смотрел на мой взгляд наполненный болью и, возможно, именно сейчас, он осознал, что можно было бы найти другой выход из этой ситуации. — А я — мать, и я тоже не могу оставить нашего ребёнка без защиты. — Минато мягко улыбнулся, а я начала на них кричать, ну, то есть плакать. Папу передернуло от моего истерического плача. Я, наверное, вспомнила все возможные маты и другие интересные обороты. Спасибо Хидану за его словарный запас. Мой посыл, явно дошел до моего папочки. Надеюсь, что это не очень подозрительно выглядит со стороны… — Кушина, мне надо завершить печать. У нас не так много времени. Скажи ей что-нибудь. Кушина говорила много важных вещей, которые могла озвучить только мать. А Минато нахмурился на фразе про мальчиков. Как будто он не хочет, чтобы у меня в будущем был молодой человек. Абсурд! Он так думать не может! Он у меня хороший! Или может? — Лучше пусть вообще не влюбляется. — буркнул блондин, чем заслужил фырк от жены, а я его наградила косым взглядом. Нет, ну вы представляете?! Такой подставы… Я от него такого точно не ожидала. И вот родители начали произносить последние слова. Мама коснулась моей руки и по телу прошла волна боли, а на запястье появилась печать в форме лисы. Она начала говорить для чего эта печать и что там можно найти. В этой метке были запечатаны знания Клана Узумаки, чугунная сковородка, ключи от дома, документы, важные вещи и даже оружие. Вот это круто, особенно сковородка. Так, я не поняла… Что это за взгляд опять у папы. Мне тут целую сокровищницу со знаниями завещали, а он, против? — Минато, не смотри так на меня. Сковородка — это реликвия. Это оружие для воспитания таких идиотов, как ты. Видимо, мало я тебя била, раз дурь в голове осталась, даттебане! — Ключи от дома зачем? И документы? — ха, какой Хокаге у нас доверчивый. Да меня в приют сдадут и скроют все подробности моего рождения. Как потом доказывать, что я имею права на какое-либо имущество в этой деревне? Вот мама понимает все это. А то потом собственный дом выкупать ещё придётся… Абсурд, скажите вы… Конечно! По-другому это и назвать нельзя. Но в этом мире, реально — все! — Наивный ты мой, молись, чтобы дочь имена наши знала. Я бы на твоём месте Третьему не доверяла. Надо было документы на Фугаку и Микото написать. Доченька, ещё я официально разрешаю доставать и доводить до нервного тика, — она, наверное, хотела сказать срыва, — Данзо и старейшин. Вдруг сердечко в один день не выдержит. — Я смотрела на мать с нескрываемым восхищением, а на отца как-то предвзято что ли, что вызвало обречённый вздох у вышеназванного. Ибо надо уметь думать на перед, а не бездумно использовать Печать Бога Смерти. — Малышка, мы любим тебя. Береги нервы Фу-чана. Печать Восьми триграмм. — Девятихвостый издал последний рык, барьер с поляны спал, а последнее, что произнесла Кушина было моё имя. Вот и начался мой персональный Ад. — Наруко. Её имя Наруко. Позаботьтесь о ней. — Кушина, держись мы тебе поможем! Кушина! — Мама уже не слышала крика Третьего и моего плача. Однако потом, произошло непонятное. Их тела исчезли в золотом свете. Разве такое вообще возможно? Зато меньше шансов, что на них смогут использовать технику воскрешения. Так, надо успокоиться. Я же не плакса! Хирузен попытался взять меня на руки, но кто сказал, что я хочу сидеть на руках у «доброго дедушки». Никто и, вроде как, я этого делать не обязана, поэтому кричим что есть мочи и стараемся привлечь внимание Фу-чана. Фугаку достаточно быстро сориентировался. Хоть кто-то мозгами не обделен. Он сразу забрал меня к себе на руки. «Аловолосое чудо», интересное прозвище, мне нравится. Так уж и быть, пусть называет так. Главное, что у него на руках удобно, спокойно и безопасно. — А ты умнее своего отца. Не волнуйся, я не дам тебя в обиду. — А то! Взгляд победителя наше все, на такую реакцию он улыбнулся? Нет, вы видели? Он улыбается! Сам Фугаку Учиха улыбается! А как же маска безразличия? Ладно, так уж и быть не будем трепать нервы Фу-чана. Но это только ради тебя папа, если бы не твоя просьбы, то… Мы не будем думать о том, что бы было… С какими интересно мыслями Фугаку направился в сторону резиденции? Надеюсь меня не отдадут в АНБУ или АНБУне. Не хочу быть марионеткой в чужих руках.***
— Джинчурики надо отдать ко мне в Корень. Я воспитаю из неё хорошее оружие. — Фугаку скосил злой взгляд на Главу Корня. Сейчас он готов биться за меня до конца, да и на руки я ни к кому другому не пойду. Если бы не шаринган в глазах хвостатого, если бы не этот идиот Обито, то проблем было бы меньше. — Данзо, я не отдам ребёнка в Корень. Нам нужен джинчурики с нормальной психикой. — пф, у меня имя есть! Отвратительное отношение. — У ребёнка есть имя! Её зовут Наруко. На-ру-ко. Ей нужна семья, которая будет заботится о ней. Мой клан сможет ей все это дать! — Фугаку, ты понимаешь, что это невозможно. Нахождение джинчурики у вас в клане, будет показывать ваше превосходство над другими. — ну вот что за ерунду говорит эта забинтованная мумия? Произвол, даттебайо! — Вы же понимаете, что это бред Данзо-доно. — Фугаку едва сдерживался, чтобы не перейти на крик. Он пока мастерски держал себя в руках. Хотя он очень зол и хочет прибить всех этих людей за то, что они забыли, что я в первую очередь дочь Минато. Дочь их общего друга. Предатели! Я чётко ощущаю его эмоции. Так. Стоп. Я эмпат? Круто! — Всё видели шаринган в глазах зверя. Оружие деревни должно воспитываться в суровых условиях. Фугаку, передай ребёнка Хокаге. Вашему клану будет запрещено к ней подходить! Нет, а меня спросить не хотите? Никуда я не пойду. Пора бить тревогу. Истерика наше все. Я честно сопротивлялась до последнего. Удобные руки Учихи покидать не хотелось от слова совсем. И прямо во время передачи из рук в руки на одеяльце появился свиток с печатью Четвёртого Хокаге. Меня вернули на руки к Фугаку, а Сарутоби очень подозрительно посмотрел на свиток. Интересно, а что там написано? А мне кто-нибудь посмотреть даст? А как же удовлетворить детское любопытство? Надеюсь эти люди обзаведутся ранней сединой после его прочтения. И откуда он взялся? Не помню, чтобы папочка что-то запечатывал, может с печатью намудрил? От каждого прочитанного слова Хирузену становилось плохо, его лицо белело на глазах. Сделав теневые копии свитка, он вручил их каждому. Фугаку победно хмыкнул, а потом от Данзо и старейшин стало фонить страшной КИ. Эй, а потише можно?! Тут ребёнок отдохнуть пытается! — Теперь я думаю вопросов ни у кого нет и не будет. Узумаки Наруко остаётся жить в семье Учиха Фугаку. Вопрос на сегодня закрыт. — Ура! Победа! Хоть что-то хорошее. Я буду жить в окружении милашек, вии~. Теперь можно и поспать, а то я уже держусь через силу. Чертовы особенности детского организма.