Хосоку тепло и приятно в своём коконе из мягкого одеяла, мелодия будильника не разрывает перепонки в ушах, только почему-то слышатся глухие удары, что довольно-таки необычно для утра парня. Кто-то очень настойчиво стучит в дверь квартиры, возможно, причина в сломанном звонке.
— Кого, блять, там принесло, — лениво разлепляя глаза, рычит Чон, по привычке взяв лежащий под подушкой телефон в руки. — Пиздец.
Ещё немного, и он точно взорвётся. Кто посмел прийти в восемь утра в его единственный и законно положенный выходной?! В парне включается режим «крушить и убивать», не важно, кем является этот раздражитель, — он его в порошок сотрёт.
Красноволосый прямо в боксёрах распахивает дверь, уже готовясь ударить, прежде чем ему что-либо скажут, однако перед ним оказывается незнакомый юноша. Чон напрягает извилины мозга, чтобы вспомнить, кто перед ним, — лицо ведь выглядит очень знакомым.
— Ты кто такой? Пошёл отсюда, — потирая сонные глаза, пытается закрыть дверь юноша, только вот этот незнакомый кто-то слишком нагло заходит внутрь квартиры. — Ты ахуел?
— Я — твой дом, — нахмурившись, отвечает чудо в перьях, держа в руках приличного такого размера розового медведя. — Где сестрёнка?
— Какая сестрёнка? — пытаясь сообразить, отвечает вопросом на вопрос.
— Ты же вчера говорил, что спешишь к ней, — пожав плечами, говорит Чон, проходя вглубь квартиры, и по-хозяйски устраивается на чужой кровати. — Видимо, ушла погулять в восемь утра?
Хосок вчера настроил себя на полное расслабление, хотел отоспаться вдоволь, чтобы потом на всё рабочее время хватило. И обычно в выходной он устраивает аниме марафон, отчего мозг после такого довольно медленно соображает. Юноша потирает двумя пальцами переносицу, вспоминая вчерашний вечер. Ах да, жжение на ключице, школьник-доминант и новые проблемы.
— Пошёл отсюда, малой, — отмахнувшись от парня как от назойливой мухи, говорит Чон, уходя в ванную комнату. Его однокомнатная квартира слишком тесная для двух человек, хочется, чтобы незваный гость поскорее убрался из неё. Желательно ещё и из его жизни. Вчера он сумел сбежать от мальчишки благодаря чужому смятению, только вот кто ж знал, что школьник упёртый, как баран, и откопает его адрес. Красноволосый умывается холодной водой, чтобы хоть как-то расслабиться в такой обстановке и привести себя в чувства.
Закончив со своими делами, юноша выходит и с мрачным видом проходит на кухню. Естественно, Чонгук не уходит, более того, беззастенчиво развалился на
его кровати, пока хозяин отсутствует.
— Слышь, ранняя пташка, роняй жопу на стул и брысь с моей кровати, — бурчит Чон, смешивая белок с желтком, — и о чём хотел поговорить?
Выгнать собственного доминанта так просто не выйдет, если он сделает это, то проблем с полицией не оберёшься. Чонгук как раз выглядит тем самым человеком, который побежит жаловаться, если сам проблему решить не сможет. И даже добрый дядя со стороны матери не поможет, хотя в школьные годы часто вытаскивал его из передряг. Тут дело серьёзное, ибо в тюрьме с сабами дела обстоят ещё хуже, чем на воле. Если в браке ещё можно как-то договориться со своим соулмейтом, то в колонии строгого режима нянчиться никто не будет. Устроят в сладкое местечко, где даже имя будет неважно, а о родственниках можно забыть. Человек исчезнет, словно его не было вовсе.
Два года назад
— Приговором суда Пак Чжухон признан виновным в нарушении прав доминанта, оказании сопротивления при задержании, неповиновению законному распоряжению сотрудника полиции (статья 361 часть 1, статья 375 часть 1, статья 187 часть 1 УК), и ему назначено наказание в виде ограничения свободы на шесть лет и десять месяцев, — говорит монотонным голосом мужчина в чёрной мантии, совершенно не обращая внимания на слёзы подсудимого.
Хосок видит сгорбившуюся спину лучшего друга, которого он не смог защитить. Не верит в происходящее, словно это сон, и не он видит, как ломается некогда сильный человек. Руки дрожат от бессильного гнева, хотелось выбежать в самый центр, взять плачущего парня за руку и убежать прочь из здания. Спасти от предстоящего ада, ведь тот и так уже пережил слишком многое. Бесчисленные синяки за неподчинение, неоднократное изнасилование, переломы и ещё много чего. Он не понимает, чем этот солнечный юноша заслуживает такого обращения, такой несправедливости.
Вспоминает, каким ярким был Пак, как притягивал к себе внимание в любой компании, как всегда улыбался, как вытащил Чона из ада после смерти родителей, а Хосок не смог даже нормально спрятать единственного друга, того, кто не отвернулся от него после слухов по универу о том, что он — сын оппозиционеров.
Чжухона уводят из помещения, темноволосый был так подавлен, что не смог повернуть голову и посмотреть в карие глаза, прожигающие дыру на спине. Ком во рту не даёт издать ни звука, слёз не осталось, ибо всё выплакано ещё вчера, когда в их убежище внезапно ворвались люди в погонах и забрали ни в чём неповинного человека.
Оставшись один, парень разнёс всю квартиру, разбил всю посуду, сжимая осколки в руках до ран. Он кричал до срыва голоса, плакал и бил стену от бессилия.
Не смог. Второй раз не смог защитить дорогих людей. Второй раз находится на грани. Второй раз не видит смысла жить дальше.
Вдохнув влажный воздух, юноша моргает несколько раз, убедившись в том, что его вывели из душного помещения. Он ощущает дежавю, когда вновь смотрит на небо, только уже ничего не спрашивает. Бог забирает лучших. Почти семь грёбаных лет он не сможет увидеться со своим лучшим другом, и не факт, что его доминант после окончания срока разрешит ему общаться с Хосоком, либо Чжухон вообще доживёт до дня, когда получит свободу.
Его дядя из полиции не раз рассказывал о том, что случалось с сабмиссивами, решившими сбежать от своей судьбы. Это наказуемо не только соулмейтом, но и правительством, которое тем самым показывает, что выхода нет. Многие, кто решает уйти от доминанта, идут на радикальные меры в виде самоубийства.
— Чон Хосок, — строгим голосом обращает внимание и заставляет взглянуть на мужчину, — не смей этого делать. Посмотри сюда, — ему указывают пальцем в машину, где маленькая девочка высовывает руку из окна, махая в ответ, — она не сможет без тебя. Я знаю, ты сильный и справишься, твои родители никогда не сдавались. Даже в день смерти.
— Что вы, — выдерживает паузу, еле проговаривая ломанным голосом, — говорите. Кому нахуй сдались ваши слова? Как ты смеешь что-то говорить о смерти моих родителей?
Грань между тем, кто он и перед кем стоит, стирается, глаза горят безумием, а губы дрожат после пережитого. Хосок еле собрал себя после кончины родных, по кусочкам вставлял потерянные части пазла, пытался выстроить нового себя, а теперь его лишают того, благодаря кому он смог это сделать. Чжухон вдохнул в него вторую жизнь, помог начать всё заново, протянул руку помощи.
Вновь вспоминается чужая улыбка, редкие прогулки по безлюдному парку, решение бросить универ из-за нежелания быть в центре внимания. Чужие слова болезненно били в нужные точки, напоминая о том самом дне, о том, из-за чего он решил для начала встать на ноги и выбрать другую специальность. Они вместе с Паком переехали в Сеул, жили в одной квартире, помогали друг другу, чем могли, пока не объявился его соулмейт.
Хосок не понимал перемен друга, который говорил о влюблённости в одного парня. Сначала он отдал Хо все яркие вещи из гардероба, перестал краситься, становился всё более раздражительным. Заявил о неожиданном замужестве и исчез, словно его никогда не было. Чон тогда чуть не сожрал сам себя, лишившись родного человека на месяц, после чего в один судный день темноволосый появился у порога. Всё лицо и тело в ссадинах, заплаканное лицо и дрожащие ноги.
— Имей уважение, я старше тебя на двадцать лет, — холодным тоном произносит Чон Чунмён, смотря на юношу сверху вниз, — свои истерики оставь на потом. Мэй любит тебя, живи хотя бы ради неё.
— Мне поху…
Хосок замолкает, когда девочка выбегает из машины и бежит прямо к нему, распахнув руки. По привычке тянется к старшему брату, пусть и двоюродному, маленькими ладонями прижимает к себе. Чон проглатывает слюну, встаёт на колени и сжимает в объятиях темноволосую малышку. Закрывает глаза, слышит чужое «Братик, почему ты плачешь?» и пытается выровнять сбитое дыхание.
Наше время
—…ля, Хосок, яичница сгорела! — кричит ему кто-то практически в самое ухо, отчего красноволосый вздрагивает и толкает незнакомца в сторону. Запах гари проникает в сознание, парень расширяет глаза и тут же тянется выключить плитку, только чужая рука его опережает.
— Ты где летаешь? — задаёт, скорее, риторический вопрос Чонгук, скрещивая руки на груди. — Обойдёмся без завтрака от тебя, сходим в кафе. Так вот, я насчёт документации и прочего. Официально можно вступать в брак с восемнадцати лет, а также должно быть разрешение родителей в виде документа. С этим проблем не будет, со всей бумажной волокитой разберётся мой секретарь, поэтому нам останется просто пойти и расписаться. Только вот какую дату выбрать? Может быть в начале зимних выходных?
— Что? — вернувшись в реальность, переспрашивает Чон, ибо в этот раз школьник довольно разговорчив, и язык у него неплохо подвешен. Даже слово вставить не дал, ставя перед фактом.
— Я не люблю повторяться, поэтому запоминай с первого раза, — раздражённо говорит парень, осматривая комнату. — Впрочем, неважно. Собирай вещи, мы едем ко мне домой.
— Что блять? — ещё раз задаёт вопрос в более возмущённом тоне Хо, начиная злиться. Так как его доминант ещё совсем юн, он хотел для начала договориться с родителями о том, что они могут подождать до совершеннолетия. Навряд ли этот щенок имеет собственную квартиру, поэтому он надеялся пожить у себя.
— Окей, понял. Обойдёмся без вещей, — вздохнув, Чонгук резко берёт соулмейта на свои руки, подкидывая его на ходу, удобнее перехватывая тело, и направляется к выходу, предварительно грубым тоном проговорив на ушко: —
Не вырывайся и помолчи.
Хосок давится воздухом, пытается произнести хотя бы что-то, но всё тщетно. Тело словно разрывают на части, отчего с губ срывается болезненный стон. Красноволосый не был толстым, но и излишней худобой не отличался, поэтому в мыслях немного удивился тому, с какой лёгкостью его несли. С ужасом посмотрев на открытую дверь, он пытается поднять руку, чтобы ударить наглого мальца, однако за это он получает новую порцию «приятных» ощущений.
Даже природа наказывает сабмиссивов за неподчинение своему доминанту, когда те что-то приказывают. Чону остаётся лишь злобно смотреть в глаза цвета обсидиана, мысленно обдумывая варианты его убийства и желая, чтобы действие приказа как можно быстрее закончилось. Только это напрямую зависит от этого самодовольного юноши, что свалился хуй знает откуда и добавил ему кучу проблем.
Оказавшись на заднем сидении явно дорогой машины, Хосок поворачивает голову в сторону парня и мычит, не в силах проговорить ни слова из-за ощущения того, словно его бьёт молния каждый раз, когда он пытается преобразовать звуки в слова.
— Говори, — надменно кивает головой Чонгук, устроившись рядом и приказывая водителю ехать домой.
— Какого, блять, хуя, ты оставил мою квартиру откр…
—
Молчи, — словно издеваясь, перебивает старшего Чон, ухмыляясь от того, что красноволосый чисто физически не может не подчиниться. — Говори.
— Переросток недоделанный, ебанул…
—
Замолчи, — вновь не даёт договорить Хосоку, улыбаясь во все тридцать два зуба, явно воспринимая происходящее словно забавную игру. Видит бушующее возмущение в чужих глазах, желание ударить, отчего сильнее забавляется с этой ситуации. — Говори.
Ответом ему служит молчание и повёрнутая в другую сторону голова. Хосок такую наглость просто так не оставит, чтобы над ним насмехался какой-то богатый школьник? Он с радостью устроит ему сладкую семейную жизнь, пусть даже поплатится за это побоями.
***
Юнги смотрит на переписку, где последним сообщением был тот день, когда его попросили выйти на улицу. Он не раз обновляет её, чтобы увидеть хоть что-то, возле фотографии парня со своим котом стоит значок «Онлайн». Светловолосый вздыхает, выходит из приложения, не получив желаемого.
Ему чего-то все эти полторы недели после разговора в четверг не хватает. Возможно одного шумного парня с бархатным голосом и глазами, в которых и утонуть не жалко. Не хватает уведомлений каждые десять секунд, звонков в случае отключения мобильного интернета. Юнги сидит дома, грузится и грустит в своём комфортном пространстве, хотя после года жёсткого контроля из-за вечеринки Джисона Мин получил разрешение и желанную свободу, парень уже привык никуда не выходить, отдавая предпочтения саморазвитию.
Сейчас всё иначе. Хочется сходить на улицу, можно даже в другую заброшку, не важно куда, главное выйти из этих четырёх стен. Только вот без спутника рядом желание испаряется, и плевать, что Хёнвон, один из его свиты в университете, давно звал на свою вечеринку. Не хватает кого-то домашнего, с милыми кудряшками, родинкой на носу и тёплыми объятиями. Невольно вспоминается их случайный поцелуй, отчего Мин поджимает губы, и его взгляд падает на зеркало. Он неверяще поднимается с кровати, кладя руку на своё отражение, и касается щёк, на которых образовался пурпурный румянец.
— Какого чёрта, — вслух высказывает свои мысли, ибо на бледной коже порозовевший участок выделяется слишком ярко, хочется биться головой о стену из-за стыда. Почему он краснеет как школьница, вспоминая даже не поцелуй вовсе, а просто прикосновение губ?
Юнги мысленно проклинает Тэхёна, из-за которого он даже у грёбаного Пак Чимина пошёл на поводу, лишь бы отец не заинтересовался его соулом. Покорно склонил голову перед жалким и трусливым юношей, хотя это не так критично, если вспомнить о метке на ключице.
Парень запирает дверь, сдвигает шторы, чтобы никто не смог увидеть его. С чуть дрожащими руками снимает с себя футболку и смотрит на аккуратные буквы чуть выше ключицы. Он касается подушечками пальцев метки, думая о том, что его соулмейт чувствует прикосновения, хотя это уже сродни фантастике. Облизывает пересохшие губы, чуть нажимает на кожу с чужим именем, и почему-то в этот момент приходит мысль, что красивое «Ким Тэхён» не на запястье, — что-то самое правильное во всей его жизни. Пусть даже он отрицал их связь, хотел, чтобы родственная душа исчезла навсегда, сейчас постепенно он начинает принимать это, как бы странно это не звучало.
Юнги судорожно надевает одежду обратно, скрывая свои действия, словно его вот-вот поймают с поличным за какой-то непристойностью. Навязчивые мысли исчезают, а жажда умыться холодной водой всё больше увеличивается, что юноша после и делает.
О чём он думал только что? Всё было бы идеально, если бы Тэхён оказался сабмиссивом, — парень просто забрал бы его к себе домой, познакомил с родителями, и они бы поженились. Не было бы этих сложностей, проблем, головной боли. Да и этот кудрявый парниша со своим характером больше походит на нижне…
В голове всплывают моменты, когда Тэхён обнимает в первую встречу, подшучивает над ним, настойчиво напирает, когда Юн не хотел никуда идти, прижимает к себе, говорит комплименты без задней мысли, касается его губ.
Мин вздыхает, бесится из-за того, что все его мысли заполнены чёртовым странным парнем, который ведёт себя так, словно он не от мира сего. Будто этого невинного ребёнка не коснулась система, не сломала, наоборот, заставила поступать иначе.
@hater
«Я ненавижу его».
@urhope
«Опять думаешь о своём суженном? :)»
@hater
«Засунь свой смайлик себе в задницу. Я серьёзно не могу понять его. То бегает как собачка и не отлипает, то резко отстраняется и ведёт себя так, словно мы незнакомы. Сегодня вообще прошёл мимо меня».
@urhope
«…и не обратил внимание на своего котёнка. Какая жалость: (»
@hater
«Я сверну тебе шею, когда мы увидимся».
@urhope
«Буду ждать (^_-)»
Юнги закатывает глаза, оставляя сообщение прочитанным, выходит из диалога. Его хён тоже не помогает, лишь издевается над ним, тем самым напоминая Кима. Это ещё больше раздражает. Юноша заходит в новостную ленту и проходится глазами по заголовкам, стараясь хоть как-то себя отвлечь.
«Найдено жестоко расчленённое тело с выж…»
Мин сразу отбрасывает телефон на подушку рядом, не желая портить себе настроение ещё больше. Отвлёкся, ага, конечно. Новостей о ненормальном поведении сабов и возвышении доминантов становится всё больше и больше, хотелось спрятаться от этого всего как можно дальше, но это не так-то просто, когда ты сам являешься частью этого безумия.
