***
На то, чтобы узнать, где, когда и во сколько будет проходить турнир по теннису, у Гриши ушел всего один вечер; он занялся этим в воскресенье сразу же, как только отвез гениальную малышку Вотякова в ее загородный замок. Лиза очень просила его остаться и потусить с ней, но Будек отказался наотрез, заявив, что у него очень важные дела. Хотел вызвать такси, но Лиза сказала, чтобы ехал на тачке, и чтобы завтра был здесь в полдень. Гриша примчался домой и серфил инет, покуривая слабый сплифчик и думая о том, что в этот раз он точно не проебется, потому что подготовится. Подготовка — это, конечно, совершенно не его стиль и не его сильная сторона: он больше по импровизации и действиям по обстановке, но с Дашей такое не прокатывает, как оказалось. Что-то не слишком он сымпровизировал в последний раз. Чтобы разобраться в турнирной сетке, пришлось сломать голову. Будек очень долго смотрел, пытаясь понять, где тут время, и что вообще куда, и как, и почему? Сатива ему в этом тоже не особо помогла, если честно, а только еще больше запутала. Гриша щурил глаза, глядя на колонки в таблице, и видел, как буквы плывут и слипаются одна в другую. Ну, хотя бы с опиатов слез — уже плюс — и есть начал — тоже плюс, правда, чтобы обратно набрать скинутые килограммы, надо будет постараться. Он так и отрубился, пытаясь разгадать тайну турнирной сетки. На следующий день он штурмовал ее еще раз, но это опять не привело ни к чему, а ему надо точно знать, когда будет играть Даша. Чтобы не пропустить, не проебать! Ну, есть человек, который может помочь с этим. В понедельник после того, как Лиза заканчивает все свои дела, Гриша остается на Барвихе и ждет, когда домой вернется Назар. У него самолет сегодня, и Будек предлагает ему: «Давай я тебя заберу из аэропорта?». Получает добро. Он сильно нервничает, ожидая Вотякова в машине возле терминала, прикидывает, как бы так спросить, чтобы не выдать своих намерений, но это практически нереально. Назар же не тупой, он сразу все просечет, и вранье только усугубит и без того хуевую ситуацию. Гриша жует губу, барабанит пальцами по рулю и дергает ногой. Даже не замечает, как Назар открывает дверь и садится в машину, кидая сумку с вещами на заднее. — Салют. — Здарова, босс! Че как, как дела в Эс-Пэ-Бэ, как долетел, все нормально? Как погода в северной столице? — Гриша, как обычно, засыпает вопросами, на большую часть из которых ему вообще не нужны ответы. — Я смотрю, у тебя все в порядке, — коротко замечает Назар, разглядывая похудевшего Буду. — По крайней мере в плане пиздабольства ты скилл не растерял. — Ну, какие-то вещи не пропьешь, знаешь ли! — Гриша смеется, заводит машину и трогается. Вроде бы, все, как раньше. Он что-то рассказывает, как обычно отчитывается о том, чем занималась Корнилова, умалчивая, однако, о том, что было в воскресенье. Ну, что она была в ЦБ, Будек говорит сразу, не говорит только, с кем. Назар разваливается на сидении, опуская спинку и отъезжая назад, чтобы вытянуть перед собой ноги. Гриша кидает быстрый взгляд в его сторону и решает, что, если и спрашивать, то спрашивать сейчас. — Слушай, Назар. У меня есть одна небольшая эээ просьба? — Бабло я тебе заранее не дам, даже не проси, — лениво отвечает Вотяков, не открывая глаз. — Пора слезать с дерьма. Ты возишь Лизу, и ты до сих пор это делаешь только потому, что я знаю, что ты всегда чистый на работе. — Да не, я не за бабки спрашиваю… Мне надо кое-с-чем разобраться, и ты мог бы… эээ помочь? — Да ну? — Назар приоткрывает глаза и косится на Буду за рулем. Помощь ему нужна, значит. — Что там? — Ну эээ… — Гриша мнется, прикусывает язык. — Спрашивай уже, пока я в хорошем настроении. Будек молчит, сосредоточенно смотрит на дорогу, а потом выплевывает почти в одно слово: — Помогиразобратьсястурнирнойсеткой. Теннисной. Назар молча смотрит на него, оторвав голову от спинки сидения и повернувшись лицом, находит пальцами кнопку сбоку и медленно поднимается, продолжая смотреть. Он не спрашивает, зачем, потому что это глупый вопрос, и понятно, зачем. Выдерживает просто бешеную и ужасно напряженную паузу, глядя на то, как Буда нервничает. Значит, Гриша не потерял надежду, все еще че-то хочет и думает, что сможет вернуть Дарью Инсарову? Назар сам после того фиаско не пытался — пока что, — решив, что надо дать ей время остыть и переосмыслить некоторые аспекты своей жизни и принятых решений. А Буда, видимо, кует железо, пока горячо? Назар решает помочь, потому что считает, что ничего хорошего не выйдет. — Покажи. И что именно тебе надо знать?***
Утром в четверг Даша просыпается рывком, выныривая из темного липкого почти кошмара. Что снилось, уже не вспомнить, но что-то ужасно неприятное и холодное. Даша трет глаза ладонями, запускает пальцы в волосы и восстанавливает сбитое дыхание. За окном еще темень — часы на айфоне показывают 7:02. Это рано, и можно было бы спать до 8:30, но обратно уже не заснуть, и все, что остается — начать собираться. Душ-полотенце на голову-кофе-омлет и тосты. Даша смотрит в темное окно на просыпающийся город. Февраль подходит к концу, и, кажется, зима все-таки решила начаться, и после нескольких недель луж и голых газонов за ночь все засыпало снегом. Он и сейчас идет до сих пор: огромные белые снежинки, слипшиеся и тяжелые. Обычно перед соревнованиями у нее классический мандраж, шалящие нервишки и всплеск адреналина. Сегодня ничего нет, просто апатичное спокойствие, и это херово. С таким настроем есть все шансы не пройти даже квалы, но как-то изменить ситуацию она сейчас не может, или не хочет. Сама еще не определилась. Киря заезжает в 9:30 и долго смотрит на ее пустое лицо. — Ты че, не спала, что ли? — Спала. — Выглядишь ужасно. У тебя под глазами не синяки даже, там какие-то черные дыры. — Спасибо, Кирилл. Ты всегда знаешь, как поднять настроение и придать уверенности. — Ты нормально себя чувствуешь? Ты поела хоть? — Да и да, — Даша вздыхает, поворачивается к брату лицом и смотрит исподлобья. — Поехали уже, все нормально. Просто кошмар приснился. Киря молчит, пилит ее взглядом еще несколько секунд, но больше не пристает. Включает какое-то ненапряжное радио и выезжает из двора на дорогу. Ему хочется пристать и докопаться — это видно по лицу, просто на лбу написано, но он знает лучше и молчит пока что, решая не добавлять проблем. За это Даша ему тоже ужасно благодарна. Ей становится стыдно через некоторое время за свое поведение, но объяснять что-то не хочется, да и как объяснить то, чего она сама не понимает? К счастью, бро знает ее очень хорошо и очень давно, он все понимает, и ему не нужны объяснения. — Все будет заебись, вот увидишь. Все наладится, только дай время. Даша молча кивает. Время-время-время, где ее время?***
Во сколько именно — неизвестно, но известно, во сколько начало. Гриша готов прийти к самому открытию дверей и провести там сколько угодно времени. Он подготовился, разве что речь не написал; остается надеяться, что дар речи он не потеряет, случайно проглотив язык, как в прошлый раз вышло. Очень много времени уходит на то, чтобы выбрать, что надеть: Гришаня осознает, что на нем мешком висит абсолютно вся одежда; каждая пара штанов сваливается, а оверсайз тишки и худи еще более оверсайз, чем должны быть. Это катастрофа. После примерки практически всего своего гардероба, он останавливается на светлых джинсах и белой кофте Стоун Айленд. Может, будет видно издалека? Последний раз он брился на прошлой неделе, и вчера вечером забыл, а делать это сейчас не хочется — стопудов порежется, поэтому Гриша решает оставить все, как есть. На улице валит мокрый снег, и приходится надеть кепос. Вчера вечером Лиза спрашивала его, что он будет делать, когда увидит Дашу; Гриша загадочно улыбался, ничего конкретного не отвечая, а потом ему фартануло: Назар разрешил взять тачку на день. В 9 утра Будек выходит из дома, оставляя на свежем снегу отпечатки бело-оранжево-синих Puma RX-S, аккуратно складывает вещи на заднее и залезает в машину. Он полон решимости, и настроение у него отличное: Гриша уверен, что сегодня он все сделает по красоте, что все исправит, и вернет себе самую замечательную и волшебную девочку на свете.***
— Инсарова! Даша почти подпрыгивает. Последний час она очень усиленно пыталась привести себя в тонус, и у нее даже получилось. Частично. — Да-да, извините. — На выход. — Иду. Даша поправляет белье под шортами, вообще всю одежду. Смотрит на себя в зеркало: синяки никуда не делись, выглядит она стремно, но кому не насрать? Через 10 минут будет еще и красная и потная, так что… кому не насрать, опять же? Ракетка в руки и на выход. Она знает, где должен сидеть Киря, но намеренно не смотрит в сторону трибун, пока разминается и тянется. Ее оппонентка подаёт первая; она хороша, но Даша лучше, причём на порядок — в своем обычном состоянии, а не в состоянии апатичного овоща. Три сета. Даша смотрит на соперницу, принимает стойку и выдыхает, настраиваясь на игру. Идет просто ужасно. Она как деревянная, отбить успевает лишь в последние моменты. Даша сама себя не узнает; что сейчас думает ее тренер, вообще не хочется даже представлять… Каким-то чудом она все же выигрывает первый сет после тай-брейка, но это не приносит ни радости, ни удовлетворения. Сыграла всего лишь сет, но уже так смертельно устала, что сил нет. Она скользит безразличным взглядом по рядам, ни на что не обращая внимания, находит, наконец, брата. Киря видит, что она смотрит, машет ей рукой и активно жестикулирует, показывает пальцы вверх — молодец, так держать. Даша поджимает губы и чуть приподнимает ракетку — поняла-приняла. Второй сет она сливает с совершенно позорным счетом, пропуская все на свете. Все ее подачи кривые и ужасные. Первый раз на корте ей хочется разреветься, кинуть ракетку куда-то в сторону и просто уйти. После проигранного сета она снова смотрит на трибуны: как ни странно, почти физически необходимо, чтобы бро снова показал пальцы вверх и произнес бы слова поддержки, которых все равно не будет слышно, но она будет знать, что она в этом дерьме не одна. Кирилл на месте, и он показывает пальцы вверх. Даша вздыхает, глазами случайно цепляется за белое пятно на пару рядов выше и замирает, не может отвести взгляд и стоит с приоткрытым ртом.***
Гриша смотрит первый матч. Он не понимает систему судейства примерно вообще, несмотря на то, что Назар ему пытался объяснить. Это просто так запутанно и нереально сложно, что его бедному мозгу это не по силам. Он готов тут сидеть до закрытия, конечно, но, когда на второй матч Даша не выходит, он просто залипает в телефон, изредка поднимая глаза, когда немногочисленные зрители дружно охают или ахают. Народу здесь не очень много. Как объяснил Назар, сначала играются квалификационные матчи за право участвовать в самом турнире; такие игры мало кого интересуют, кроме родных и близких, друзей, одноклубников. Основная масса зрителей соберется на полуфинал, матч за третье место и финал. Выходит третья пара, и тут Будек напрягается, убирая телефон в карман. Он сидит довольно далеко, чтобы рассмотреть все в деталях, но и отсюда видно, что Даша сегодня не в форме и не в духе: какие-то сгорбленные плечи, опущенная голова и нету резкости в движениях. Синяки у нее под глазами видны даже отсюда: она, похоже, и не старалась их убрать. У Гриши сердечко разрывается, глядя на все это. Даша не смотрит на трибуны, не смотрит вообще никуда, только себе под ноги, а потом сосредотачивается на игре. Такое чувство, что у нее даже хвост сегодня какой-то грустный и не летает из стороны в сторону со своим обычным энтузиазмом. Ничего не поняв после первого сета, Буда поправляет очки на носу и начинает прожигать Дашу взглядом в надежде, что она почувствует и посмотрит в его сторону. Даша и правда смотрит, только не в его сторону: Гриша видит, как ее глаза сканируют трибуны в поисках кого-то, а потом останавливаются, и на лице даже появляется слабая улыбка. Гриша мысленно проводит линию и видит левее себя и на два ряда ниже темную макушку и — хаха — темно-синий Стоник. Пацан показывает Дашуле пальцы вверх и негромко кричит, что все круто, и что она молодец. Моментально чувствуется укол ревности: она улыбается, и не ему, а какому-то другому челику. Гриша всматривается в лицо издалека и понимает, что ревновать тут нечего: чел ужасно на нее похож, это стопудово ее брат. Он успокаивается, а потом пересаживается, устраиваясь на два ряда выше; подходить и садится вместе с Кириллом Инсаровым не решается. Даже ничего не понимая, Гриша догадывается, что второй сет Даша проигрывает. Тихо матярящийся на два ряда ниже Кирилл эту теорию подтверждает, и теперь, когда Даша поднимает глаза за поддержкой, Гришаня достает из сумки плакат, который он распечатал заранее, и даже ручку к нему приделал, поднимает его над головой, ловит ее взгляд и мысленно пытается ее к себе приковать хотя бы на несколько секунд. Белый квадрат 50×50, на котором ничего нет, кроме огромного смайла: 💫.***
Люблю тебя моя маленькая звездочка Даша знает, как он бы это сказал, может мысленно воспроизвести каждое слово, несмотря на то, что именно эту фразу от Гриши она никогда не слышала. Она смотрит в глаза. С такой дистанции это больше условно, но она знает, что Гриша тоже смотрит именно в глаза сейчас, и он улыбается. Сначала немного скованно и неуверенно, но потом улыбка расползается шире, а потом он уже светит зубами. Даша закрывает рот, чувствует, как уголки ползут вверх сами собой. Отворачивается, махнув хвостом, и готовится выиграть все геймы, сет и матч.