Fructus tempŏrum

Распечатанная речь для инвесторов грела душу. Конечно, Тони мог распечатать её и дома, пока Питер спал, но тогда пришлось бы спрятать этот предмет гордости, потому что домашний принтер Питера пачкал каждую вторую страницу, и вряд ли получилось бы это скрыть. После визита к Наташе, Старк пребывал в эйфории от того, что наконец что-то начало получаться. Неудачи не ломали Тони Старка, наоборот — закаляли и придавали уверенности в том, что он чего-то да стоит, но бывшая алкогольная зависимость иногда подавала недвусмысленные знаки. И несмотря на то, что он ограничивался одной бутылкой пива в неделю и уже легко это контролировал, шанс сорваться был слишком уж велик. В случае неудачи, конечно. Тони поднялся на пятый этаж и остановился возле своей квартиры. Кинул взгляд на рваное ковровое покрытие и аккуратно перешагнул загнутый кусок ковра. Он только успел вставить ключ в замок, как услышал шаги за спиной и удивился. Шаги были тихими, осторожными, кошачьими, как бы сказал Брюс, любивший зоологические отступления. На лестнице он увидел нового знакомого — графа, который в рубашке и классических брюках шагал по лестнице в красных домашних тапочках с закрытым носом. Граф с улыбкой поздоровался, спустился до последней ступеньки и вновь поднялся. Тони замер, не поняв, что это было. Ступор был недолгий, но, когда Старк снова решил открыть дверь и уже наконец зайти в квартиру, чтобы похвастаться перед Питером речью, снова услышал те кошачьи шаги. В этот раз он встретил Стива, облокотившись спиной на дверь и сложив руки на груди. Роджерс держался за перила, смотрел по сторонам, как будто вокруг было что-то куда более интересное, чем порванный ковер и пустые стены, подсвечиваемые бледным светом. — Всё в порядке? — на этот раз Стивен остановился на предпоследней ступеньке. — Замок не открывается? — Открывается, — уверенно произнес Тони, не отводя взгляда от графа. Сегодня он хоть и не краснел, но выглядел мило для того, кто пережил путешествие во времени и три дня в компании Стрэнджа. — Просто хочу узнать, чем закончится твоё хождение по мукам. — А, это… Сидеть в четырех стенах ужасно скучно. Я хотел прогуляться, но вышел на улицу и чуть не потерялся. Нью-Йорк остался прежним, но вместе с этим невероятно изменился. — Вот же ж чудак, — Старк улыбнулся. — Ну что ж, приятной тебе прогулки. — Благодарю. Спустившись на последнюю ступень, Стив развернулся и поднялся наверх. Тони никак не мог перестать улыбаться из-за этой комичной ситуации. Прогулка в подъезде это же просто смешно! С таким же успехом можно выходить из квартиры и входить обратно, надеясь, что от этого станет легче. Он ведь сам пробовал и… Вздохнув, Тони вспомнил несколько ужасных дней из своей жизни, когда вот так слонялся без дела и не выходил дальше лестничной клетки, дабы быть поближе к дому, к своему столу, на котором складировал бумаги с формулами и чертежами. Грустное было время, в котором Тони хотел застрять навечно. Если бы так случилось, и он никогда бы не выбрался из того запоя, то вся жизнь людей, кто был рядом с ним до и после, изменилась бы так сильно, что даже подумать было страшно. Шаги за спиной нервировали всё равно что громкое тиканье часов, которые Тони в пьяном угаре выкинул в окно и чудом не угробил Стрэнджа. Кажется, тогда они познакомились. — Эй, Стив, постой, — в последний момент Тони повернулся: Роджерс еще не успел окончательно скрыться из виду, но, держась за перила, смотрел на него сверху и улыбался. Манеры это или настоящая, искренняя радость, Тони не знал. Но почему-то очень хотел, чтобы всё было по-настоящему. — Если ты хочешь прогуляться и посмотреть Нью-Йорк, просто скажи. Заинтересованный Стив спустился на пару ступенек ниже. — Мы ж не кусаемся. Питер любит полазать по крышам с фотокамерой, так что он покажет тебе такой Нью-Йорк, которого больше никто не видел, — продолжил Тони, чтобы не выглядеть глупым молчуном после странного предложения. — С ним не соскучишься. — А что насчет тебя? — Стив спустился еще ниже, уже не держась за перила. — Меня? — У Питера Паркера, вероятно, полно дел. Я стучал, — добавил Стив, когда понял, что Тони представления не имеет, о чём тот говорит. — Было бы здорово, если бы ты смог составить мне компанию. — Ну да, конечно, — согласился Старк. — Прямо сейчас? — Думаю, мне нужно сменить обувь, — он с усмешкой глянул на красные тапочки, — а после я готов выдвигаться в путь. — Через десять минут жду тебя здесь, договорились? — Хорошо. Стив быстрым, но от этого не менее кошачьим шагом поднялся на шестой этаж. Тони открыл дверь и ввалился в квартиру. Было темно, как будто кто-то нарочно выключил солнце. Оглядевшись по сторонам, он увидел задремавшего на диване Паркера — надо же, он снова уснул, где попало. Совершенно неконтролируемый, подумал Старк. Отложив свою речь на кофейный столик, Тони присел возле дивана и попытался разбудить Питера лёгким толчком в плечо. На третий раз Питер попытался отмахнуться, а на пятый раскрыл глаза и ещё долго смотрел на Старка заспанным взглядом, как только что вылупившийся птенец — ему было любопытно, что происходит, и при этом совершенно не ясно, кто он и где находится. — Давай-ка в кроватку, Паркер. — Нет, не сплю я, Тони, честное слово, — едва шевеля губами, пробормотал Питер. — Так, прилёг отдохнуть. — А шторы сами закрылись и свет погас. — Свет я не выключал, — Питер сел и потянулся, оглянулся назад и с ужасом обнаружил, что ноутбук выключился. Хотя, может просто ушёл в спящий режим для экономии заряда. — Наверное, опять счетчик вырубился. Я посмотрю. — Иди спать, — голосом заботливого родителя сказал Тони. — Я разберусь. Питер пригладил растрепанные волосы (это не помогло), потёр глаза и попытался скрыть зевок, но не вышло. Тони подгонял его до тех пор, пока дверь в комнату не закрылась. Расшторив занавески, он приоткрыл окно и вдохнул свежего воздуха, которого этой квартире порой так не хватало. Прежде, чем добраться до счётчика, он проверил все выключатели. Благополучно вернув электричество, Тони заглянул к Питеру и сказал, что пошёл гулять со Стивом. Слышал ли его Паркер? Вряд ли.

***

Сквозь серость дня проглядывали яркие вывески. Стив оглядывался по сторонам, как маленький ребенок в зоопарке. Тони это забавляло, потому как ещё никогда он не видел такой реакции на город от коренного ньюйоркца. Они прошлись по старой части города, прогулялись мимо заброшенного порта у Бруклинского моста и в конце концов добрались до Манхэттена. Район Вашингтон-Хайтс — убежище старых домов. Невысокие здания выбивались из привычного Нью-Йорка, но в этом была изюминка старого квартала. Кто-то считал, что это лучший район Нью-Йорка, и сложно его в этом упрекнуть: светлые улицы, магазины и Гудзон — маленькие радости жизни в большом городе. В этих краях Стив всё меньше походил на туриста. То ли современный Нью-Йорк ему наскучил своей громоздкостью и красным кирпичом, то ли компания Тони была не такой приятной, как он ожидал. Спрашивать об этом не было никакой нужды: Стив только смотрел, почти не разговаривал, и для Тони всё было понятно без вопросов. Они остановились около кафе, продающего кофе и пончики на вынос. Тони взял два латте и коробку пончиков с беконом и предложил пойти к берегу, вдоль которого можно найти несколько скамеек. В наблюдении за Гудзоном в такую погоду мало приятного: в дождь он больше похож на грязную лужу на тротуаре, а не на реку, которая делит город на части. Старк залез на скамейку с ногами, усевшись на спинку. Поставил коробку пончиков рядом с собой и открыл её. Запах был такой одурманивающий — чуть-чуть соленый, чуть-чуть копченый и самую малость сладкий — что хотелось залезть в эту коробку и никогда оттуда не вылезать. Он купался бы в этих ароматах, как в бассейне с шариками, и улыбался бы так широко, как только смог бы. Стив одарил его недовольный взглядом. Смотрел прямо на его ноги, спрятанные в черных ботинках и ритмично постукивающие по мокрой скамье. — Это законно, — буркнул Тони, отводя взгляд от Роджерса. Граф с его манерой осуждать этот мир за то, какой он, долго здесь не продержится. Сидеть на скамье с ногами — ерунда в сравнении со всем остальным, с грабежами там или убийствами. Ноги это просто ноги, а скамейка предназначена для того, чтобы на ней сидеть. Ну не плюхаться же задницей прямо в сырость? — Полиция оштрафует только если ты решишь искупаться в Гудзоне. — Серьезно? — переспросил Стив, как будто это его удивляло. Его брови, кажется, показывали больше, чем хотел граф: сначала они сдвинулись к носу, грозными складками сморщив лоб, а затем, как по дуновению ветра, приняли привычное положение. За этим последовала улыбка. — Купаться нельзя? — Не здесь точно, — Тони указал на металлическую табличку на тонком бетонном столбце. Белым по красному — от этого вечно рябь в глазах — строгий запрещающий знак. — Да и сезон для купания неподходящий. — С этим сложно поспорить. — Так и не спорь. Или у тебя стиль общения такой? — Какой? Тони подумал, прищурившись и взглянув на светлеющее небо. Дождь, кажется, остался где-то далеко, и больше не собирался нападать на Нью-Йорк. Ветер разгонял тучные облака, превращая их в тонкие, изящные линии, окрашивая в белый. Красиво. — Противоречивый, — выдал он. Стив усмехнулся. Лишь на мгновение, на секунду, но Тони уже поймал эту усмешку и едва сдержал тяжелый вздох. Вчера — румянец, сегодня — чуть вздернутые уголки губ. А что завтра? Тепло ладони или невинные движения пальцев? Или он посчитает милой грозную складку между бровей? Пока он обдумывал разные варианты, Стив наплевал на все известные правила и залез на скамью, подобно ему. Не сказать, что было удобно, но всё же лучше, чем стоять спиной к Гудзону. Тони предложил ему пончик, но настаивать не стал: засахаренный бекон на любителя. — Расскажи о себе, — попросил Стив и попробовал кофе. — Ты знаешь, как я выгляжу и чем занимаюсь. Этого недостаточно? — Для меня нет, — Стив сделал паузу, чтобы глотнуть кофе. Тони не понимал, что это такое было. Зачем графу нужна информация о нём, о брошенном Старке? — Человек ведь не тот, каким он выглядит. Ты образованный, это видно. Я знаю, сколько стоит хорошее образование, поэтому могу предположить, что ты многое потерял. — Ничего я не терял. Просто не получил, вот и всё. А образование… Если природа тебя умом не наделила, то сколько хочешь учись, гением не станешь. — Ну конечно. — Ты не согласен? — Тони, всё ещё щурясь, взглянул на Стива. Тот не смотрел на него в ответ. Увлеченный Гудзоном и пончиками, он как будто на секунду выпал из мира сего. Взгляд, устремленный вдаль, всегда вызывал вопросы. Ну то есть, там же одна грёбанная вода, зачем так пялиться? — Науке нужны гении, — Стив неожиданно посмотрел на него, и взгляд совсем не был пустым. Интересно, на Гудзон он смотрел так же? С таким же огоньком в глазах, с искрой, с желанием познать что-то, чего он никогда не знал? Тони отмёл эти мысли, потому что для него они имели определённый подтекст, если, конечно, речь о нём, а не Гудзоне. — А искусству — люди с сердцем. — По-твоему, у гениев нет сердца? — Да. — Вот знал бы ты Брюса, — Тони качнул головой и потянулся за пончиком. Сладкий аромат соблазнял, как оазис в пустыне. — Его гениальность — врожденный талант, серьезно. Умнее человека я в жизни не встречал. И сердце у него на месте. Не только в физическом плане. — И где сейчас этот Брюс? — Да он уехал два года назад. Переехал куда-то в Индию, и теперь присылает открытки два раза в год. — То есть, ты даже не можешь доказать, что этот человек действительно существовал, а не ты его выдумал, чтобы доказать что-то человеку из прошлого? — По-твоему, у меня других дел нет? — По-моему, ты ненавидишь быть неправым. Тони нахмурился. — А что, кто-то любит? Стив рассмеялся следом. Он ответил не сразу, сначала решив распробовать пончик. Тони с таким аппетитом уплетал свой, что желудок, кажется, был готов вылезти из его глотки и сожрать всё, что осталось в коробке, а следом ещё и слизать оставшуюся на картоне глазурь. Тони не нравились эти странные паузы в разговоре. Стив как будто нарочно молчал, занимая свой рот кофе или пончиком, чтобы дать себе фору и придумать ответ получше. Во всяком случае, Тони поступил бы так же, будь у него с этим проблемы. — Никто не любит, — наконец сказал он. — Но большинство взрослых людей спокойно принимают тот факт, что они не правы. О тебе такого не скажешь. — А что обо мне скажешь? — Ты не хочешь этого слышать. — С чего ты взял? — Знаю таких, как ты. — И это плохо по-твоему? — По-моему это обычно. Тони отвернулся и не увидел, как Стив незадачливо пожал плечами. Теперь он смотрел на Гудзон так, как будто там было что-то ещё, кроме реки и серо-белых облаков. Вдалеке, конечно, виднелся Бруклин, но что там в Бруклине было ему незнакомо? Подворотни или те модные офисные здания, выстроенные среди старых, кирпичных? «Обычно». Его бесило это слово. От первой до последней буквы. Этот кошмар преследовал его с детства, но раздражал каждый раз так, как будто жужжание комара над ухом — и не избавиться, и не отвлечься, не забыться. Прихлопнуть бы гада, но со Стивом это вряд ли сработает. Слово уже сказано, и забыть о нём невозможно. Тони Старк — умный, красивый, да и вообще доброй души человек. И уж точно не «обычный», что бы там не говорил Стив. Что Стив вообще может понимать, если всю жизни прожил в начале двадцатого века? Озвучивать свои мысли вслух он не стал. А вдруг это тоже «обычно»? Молча поедал пончики и смотрел на Гудзон, вглядываясь далеко-далеко. А может и правда он не видел эти бруклинские кварталы? Стив больше не задавал вопросов. Тишина его устраивала и, может, была даже лучше, чем болтовня Старка. Может, она была необычной, интересной, загадочной и не читалась так легко, как Старк. Впрочем, Тони был уверен, что поверхностное мнение о нём, Стив сложил неправильно. Да и какая разница? Над этим Тони тоже задумался. Не на шутку. Может, Стив хочет узнать, как изменились люди за всё то время, которое он ещё не прожил. Может, это какая-то проверка, а Стив на самом деле шпион, удачно маскирующийся под парня, который жил здесь сто лет назад. Может, его еще в прошлом похитили инопланетяне и теперь вернули? Или он сам инопланетянин? Вспоминая теории заговора американского правительства и «Зону 51», Тони хихикал себе под нос. И не сразу услышал, что Стив задал вопрос. В реальность его вернула рука, коснувшаяся плеча. — Что ты сказал? — Тони засунул оставшийся кусочек пончика в рот. — Спросил о закатах. Бывают они здесь? — Это же Земля, граф. Она крутится вокруг своей оси. Ничего не изменилось с тех пор, как ты жил здесь. — Я всё ещё живу, — напомнил Стив как будто между делом. — Так ты видел закат здесь? — Я живу в Бруклине. Так что нет, не видел. — Я бы его нарисовал. Почему-то Тони вспомнился недорисованный портрет Питера (от которого тот пищал, как сдавленная детская игрушка) и улыбнулся. Не то чтобы он был ценителем искусства, но в том, что рука у Стива была натренирована, не сомневался. Все-таки кто-кто, а он понимал, как работают руки, привыкшие к определенной деятельности. Какой художник не любит закаты? — Чудной ты, — вдруг сказал Тони. Кому нужны эти закаты, когда всё можно найти в интернете? Старк поймал себя на мысли, что слишком много вопросов крутится у него в голове. — Никто не рисует Нью-Йорк. Живопись устарела. — Искусство не устаревает. И снова эти противоречия. Через силу Тони улыбнулся, но спорить не стал, дабы снова не наткнуться на что-то вроде «обычно». Он и без того злился, и в этот раз не от голода. Покраснел и чувствовал, что скорлупа вот-вот лопнет и он, как переваренное яйцо треснет, выплескивая наружу всё недовольство. Тишина накрыла их покрывалом неловкости, но Стиву, похоже, было все равно. Он доедал последний пончик, пил кофе и смотрел на Гудзон. А Тони, по неясным ему причинам, смотрел аккурат на графа, разглядывая. И не мог ни с чем сравнить его — всё было недостаточно красивым, утонченным. Всё-таки титул графа Стив носил не зря. Было в нём что-то такое аристократическое, а может, просто ирландское, но это что-то титул заслуживало. А может этот титул заслуживал сам Стив. Просто потому что существовал в этом мире, в этой вселенной, а теперь и в этом времени. — Когда я был ещё ребёнком, вон тех домов не было, — закончив с пончиком, Стив решил закончить с тишиной и молчанием. — Кроме пожарной части там вообще ничего не было. Не то чтобы Тони интересовался историей города, но слушать Стива лучше, чем прислушиваться к тишине и с ужасом осознавать, что сердце бьется слишком быстро. Он думал о предстоящей презентации, думал, поговорила ли Наташа с Пепс, а ещё посматривал на Стива иногда. Даже редко. Краем глаза. А если бы кто спросил, он бы сказал, что вообще не смотрел на Стива. Больно надо. Но спрашивать было некому.

***

Вернувшись домой после пешей прогулки, Тони рухнул на диван и понял, что двигаться он не может от слова совсем. Ступни горели так, как будто он нагой бродил по раскаленным углям. Их жгли не мозоли, жгла усталость. И в тайне Тони радовался, что в конце дня уговорил Стива доехать домой на метро. Метро ему, кстати, понравилось. Дверь в комнату Питера по-прежнему была закрыта. Его ноутбук ритмично гудел, подавая признаки жизни в спящем режиме. Принтер, к счастью, молчал. Зато холодильник кряхтел, дай-боже. Неплохо бы попробовать его починить, но гарантия на него вышла ещё лет десять назад, когда покупка дополнительной гарантии казалась блажью, а не необходимостью. А сам Тони не решался браться за дело. А вдруг сломает окончательно и придется покупать новый? Таких трат он не мог себе позволить. Во всяком случае, пока. Стянув ботинки, он закинул ноги на стол. Выглядело не очень, но поверхность была холодной, что здорово облегчало ноющее жжение. В голове было пусто: и от усталости, и от избытка ненужной информации, которая лилась из Стива рекой. Нью-Йорк начала двадцатого века уже не вернется, так зачем ворошить память о том, чему уже не суждено случиться? Телефон запел неожиданно и громко, завибрировал, подпрыгивая на диване, как блоха. Наташа. Вздохнув, Тони ответил на вызов, надеясь услышать хорошие новости. — Пеппер не против, — первое, что сказала Нат. Ни «привет», ни «хэй». Слишком хорошо знала Тони, чтобы тянуть резину и тратить время на ненужные расспросы. — Сколько она хочет? — спросил Тони, стараясь сесть удобнее. — Новый холодильник, — усмехнулась Наташа. Тони хихикнул — какая же ирония. — А сколько это в долларовом эквиваленте? — Пятьсот баксов. Тони зажмурился и ударил себя по лицу. Что ж, Пеппер знает себе цену. Тони не рассчитывал на такой гонорар, но с другой стороны посторонний человек мог попросить и восемьсот, а то и тысячу. Пятьсот — вполне умеренная цена, если не считать, что этих денег у него просто нет. Наташа курила прямо в трубку. Тони слышал, как она выдыхала дым, и с легкостью представлял табачно-мятный запах. Так же пахло от отца, когда он однажды простудился и три дня провёл с единственным сыном. Иногда Тони думал, что он — не единственный сын Говарда и что приходится делить внимание с другими, такими же мальчиками, как он: умными, темноволосыми и стремящимся к науке. Иногда он даже думал, что те мальчики умнее и красивее, раз отец проводит с ним больше времени, чем с ним. Никаких других мальчиков, конечно, не было. Была работа, выпивка и сигареты. — Осилишь? — Ты не найдёшь дешевле, — фыркнул Тони разочарованно. — Всегда можешь пойти сам, — добродушно ответила Наташа и снова затянулась. — Я найду деньги, — уверенно ответил Тони. Был ли он уверен? Не очень. — Спасибо за помощь. — Я отправила ей твою речь. В четверг первая читка. Удобно тебе? — Удобно. — Приводи зрителей. Увидимся. — Пока. Тони бессильно откинул телефон на диван и пытался прикинуть, где ему достать хотя бы двести долларов для аванса Пепс. Все его средства были строго распределены еще до того, как Наташа предложила найти ему «агента». В самом начале пути такой вопрос не вставал, но чем ближе была презентация, тем острее Тони ощущал нехватку денег. Ну то есть, средств на жизнь хватало, еще летом он внёс огромный платеж за квартиру, чтобы оплаты хватило до конца года, а кусок хлеба всегда можно было попросить у Питера. На реализацию его идеи и достойную презентацию недоставало пятьсот долларов. Пока что. Лезть на депозитный счет, который он держал на случай краха всей компании, не хотелось. Может, взять у кого-то взаймы? Или оформить кредит? А может просто устроиться в KFC и не забивать голову мечтой о лучшей жизни, славе и деньгах? Кажется, лучше лечь спать. Тони знал, что именно так начинается отчаяние. Оно постепенно сжирает его, заставляя блуждать в собственных сомнениях, как в самом глухом лесу. Захватывает с головой, пеленает в череду бессонных ночей и пустых дней с бутылкой в руке. Он не мог снова опуститься так низко. Вздохнув, Тони поднялся на ноги, которые, коснувшись пола, вновь напомнили о пешей прогулке. Жжение сходило на нет, но отзывалось болью в икрах. Он шел, прихрамывая на одну ногу, дошёл до двери в спальню, но вспомнив, что не выключил свет в комнате, поплёлся обратно. Шёл он долго, думал о всяком, смотрел по сторонам, но большую часть времени — себе под ноги, как будто пытаясь понять, отчего они так ноют. Вот был бы Брюс здесь, он бы разложил всё от и до… — Всё в порядке? — Тони поднял взгляд и увидел сонного Питера в проходе. Его волосы напоминали птичье гнездо, на щеке красовался красный след от подушки, руки как будто не сгибались вовсе. — Собираюсь идти спать, — торжественно объявил Тони. — В девять вечера? — А это так странно? — Да, — со смешком ответил Питер, плечом оттолкнувшись от дверного косяка. Устремился прямо на кухню. Гасить свет теперь было не обязательно. — Ты, как Нью-Йорк, никогда не спишь. Хлопья будешь? — Я буду спать, — уверенно сказал Тони. И хромая, зашагал к своей комнате. На этот раз быстрее. Он то ли хотел скрыться от взгляда Питера, то ли мечтал заткнуть мысли в своей голове, которые сбивали с дороги. Он торопился, чем ещё больше раздразнил любопытство соседа. Но ему было всё равно. Паркер не посмеет зайти в комнату, а на утро совсем забудет об этой странной встрече, приняв её за бессмысленный сон. Но прежде, чем он скрылся за дверью, услышал тяжелый вздох. Что-то, застрявшее в глубине его тела, завыло беззвучной болью. Стив сказал, что у гениев нет сердца, и в тот момент Тони побоялся привести себя в пример. Просто его сердце было открыто не для всех, и для графа Стивена его открывать не следовало. — Все дело в том, что я не Брюс? Питер накладывал хлопья, но от его взгляда не укрылась напряженная спина и закравшиеся сомнения. Тони поступал так не нарочно. Он мог сказать это вслух. Повторить так громко, чтобы слышал даже вымышленный человек на небе (при условии, что вымышленный человек существует) и объяснить Питеру, что его вины в гнусном, типично старковском поведении нет. Просто вот он такой. Брюс его понимал. Они ведь были так похожи в этом рвении к науке и желании изменить мир. Брюс не злился, когда Тони переехал к Стрэнджу, не заменил его новым соседом (как сделал сам Тони) и впустил обратно, когда всё закончилось. А после забирал все бутылки, демонстративно разбивал их у мусорного бака, чтобы Тони не думал рыться в мусоре в поисках выпивки. Брюс всегда помогал ему. Безвозмездно, искренне. Так обычно делают друзья, настоящие, которые не ищут выгоды. Паркер, конечно, не тянул на звание «друг». Большую часть времени они грызлись из-за утреннего расписания посещения ванной комнаты и спорили о насущных проблемах физики. Тони считал его докторскую посредственной, которую тот написал исключительно для получения степени и не вложил туда и грамма новой и интересной информации. Но несмотря на разногласия, Питер заботился о нём. Может, не так явно и очевидно, без громкий заявлений и без гиперопеки (которой Брюс иногда грешил). Тони покупал ему «Хэппи Мил» и укладывал спать. Но дальше его забота не заходила. Ну, они всё-таки недостаточно близки, чтобы лезть в его личную жизнь, расспрашивать о детстве и плохом настроении. Во всяком случае, так Тони думал раньше. Но сейчас как будто что-то щелкнуло в голове, как таймер для шарад, напоминая — время пришло. Или вышло, если говорить об игре. А может, у него осталась последняя попытка? — Ты не Брюс, — Тони развернулся и прижался к косяку. — Но это не значит, что ты — плохой сосед. — Я съеду после защиты, — угрюмо сказал Паркер. Молоко закрывало все хлопья и почти выливалось из миски, когда Пит начал мешать. — Раз моя компания тебе так неприятна. В удивлении Тони поднял брови. Паркер не был смелым парнем. Ну то есть был, конечно, раз согласился жить с Тони Старком, но он никогда не проявлял свою смелость в такой прямоте. Обычно он говорил какую-нибудь чушь или цитировал глупый фильм, чтобы высказать своё недовольство. Самой любимой была цитата из «Звездных войн», которую Питер вспоминал каждый раз, когда они затевали уборку. «Делай или не делай, не надо пытаться». Правда была в том, что компания Питера Тони нравилась. Но сейчас он совершенно не хотел об этом говорить. Питер — взрослый мальчик и вполне может принимать взвешенные решения, а Тони не вправе их оспаривать. Наверное, стоило подумать об этом прежде, чем недооценивать его вклад в мировое научное сообщество. Тони предпочёл ничего не отвечать, чтобы не путать Питера. Он и сам не любил, когда во что-то важное вмешивался посторонний. Прямо, как этот граф сегодня, решивший узнать о Тони больше, чем следует. Что сподвигло Стива на этот шаг? Банальная вежливость, Тони не сомневался. Все эти графы воспитывались по определенной схеме. Закрывая дверь, он думал о Стиве и почему-то окончательно забыл про свои проекты. Как будто где-то под ногами валялись пятьсот долларов, которые он может с легкостью отдать Пепс. Как будто мир, требующий деньги, проще, чем кажется.