Fructus tempŏrum

Тони был из тех, кто порой совершал глупые поступки. Не такие, которые могли бы привести к серьезным последствиям, а такие, которые в будущем будут мучить его совесть перед сном. Кажется, именно поэтому он зарекался, что больше никогда не окажется в кровати Стрэнджа. Упасть так низко — это чересчур даже для его самолюбия. Упс. В спальне пахло благовониями и ещё какой-то отравой. Повсюду стояли свечи и прочий хлам. Доска с многочисленными вырезками из газет и печатными статьями выглядела так, как будто попала сюда совершенно случайно и не принадлежала истинному хозяину этой комнаты. У них со Стивом выбор был небольшой, несмотря на обилие горизонтальных поверхностей в квартире доктора. Обеденный стол не выдержит графа, а диван слишком узкий, чтобы вместить широкие плечи прекрасного атланта. Так они и оказались в кровати Стрэнджа — голые, разгоряченные, возбуждённые. Стив прижимался к нему со спины, целовал плечи и шею, а его пальцы пропадали в Тони с громким, хлюпающим звуком. О том, что придется тащить белье Стрэнджа в химчистку, Старк не думал. Пальцы Стива забрали у него способность к мыслительным процессам. Все его движения — осторожные и выверенные, ни капли резкости или грубости в них не было. Тони никогда не спал с пианистами, но слышал, что пальцы у них волшебные. Но был готов поспорить, что с пальцами художников им не сравниться. В очередной раз, когда Стив глубоко вставил пальцы, Тони накрыл его руку своей ладонью. В ответ он получил ухмылку графа и поцелуй. — Просто возьми меня сзади, — прошептал Тони в губы Роджерса. — Обещаю, мне понравится. Стив ничего не ответил, только снова поцеловал. Старк охнул, когда почувствовал, как внутри всё горит от раздвинутых в стороны пальцев. И это было так приятно, что громкий стон вырвался наружу, несмотря на всю его выдержку и губы Стива Роджерса. Граф сделал так несколько раз и вытащил пальцы только тогда, когда Тони убрал свою руку. В следующее мгновение Стив уложил его на спину и с довольным видом устроился между разведенных в стороны ног. Он стоял на коленях и в тусклом свете был похож на статую Фавна Барберини — такая же крепкая грудь, упругий живот, дорожка светлых, пушистых волос, которые в паху приобретали золотисто-рыжий цвет. Вот только в отличии от Фавна, член у Стива стоял, как когда-то стоял Колосс Родосский — большой и крепкий. Так и хотелось коснуться, потрогать и, сглатывая слюну, Тони понял, что совсем не против отсосать. Ну, только попозже. Левая нога легла на грудь и плечо Стива, он двинулся ближе, примеряясь к дырке, провёл большим пальцем по ней и слегка надавил. У Тони чуть искры не посыпались перед глазами, когда головка скользнула внутрь. Ладонь Стива легла ему на щеку, и Старк, чувствуя постепенно нарастающий темп, поцеловал её, правой рукой сильно стиснув одеяло под собой. — Твою же мать, — выругался Тони и опустил взгляд. Он наблюдал за тем, как напрягается пресс Стива при каждом движении, и приходил в восхищение. Его член покачивался вперед-назад, но Тони не предпринимал никаких попыток к ласкам. Стив был внутри него так правильно, так приятно и хорошо, что портить этот секс дрочкой всё равно, что добавить в кофе чай — абсолютно бессмысленно. Стив тяжело дышал. Тони посмотрел на него, в безумии потянул руку — хотел зарыться в волосы, притянуть к себе и снова почувствовать эти губы — но только сжал воздух в ладони. Рука Роджерса, прежде гладившая щёку, оказалась на груди Старка и, сжимая её в кулак, Стив задевал соски. Чем быстрее двигался Стив, тем реже у Тони получалось дышать. Он елозил по простыням так, как будто они были шелковыми (и он тоже), но граф старался держать его ровно. Старк не уловил в какой момент, Стив стал загонять глубже, но хорошо ощущал, когда тот выходил почти полностью, и с силой старался насадиться обратно. В итоге — они чуть не свалились с кровати, потому что Старк каждый раз заставлял графа сползти ниже. Стив рассмеялся, спустив одну ногу на пол, и тут же наклонился, чтобы поцеловать Тони. Старк обнял его крепко, обеими руками вцепившись в плечи. Тепло от его тела сводило с ума, как наркотик. От движений — срывало крышу, и не было ничего плохого в том, что об этом Тони говорил вслух. Щеки Стива покраснели так, как будто сгорели на солнце. Глаза напоминали бушующее море в Марианской впадине. Волосы намокли от пота и казались темнее, чем обычно. Тони просил: «Быстрее!», но думал только о том, что Стив красив, как закат над Бруклином. Движения стали грубее — Стив уже не сдерживался и вбивался в него, как сумасшедший. От его пальцев расцветут синяки, но это последнее, что волновало Тони. Он чувствовал, что вот-вот кончит и оттягивал оргазм так долго, как только мог, чтобы позорно не кончить раньше, чем требуется — ему хотелось, чтобы Роджерс получил как можно больше от секса, а не от простой дрочки. Но перед глазами был Стив — такой сексуальный и сводящий с ума — и это осложняло задачу. Обняв Стива ногами, Тони громко застонал — сдерживаться сил уже не было. По всему телу прошла дрожь, пальцы впились в чужие плечи грубо и с силой. Он чувствовал, как расслаблялась каждая напряженная клетка его тела, как тяжесть сменялась легкостью. Он обмяк в объятиях Роджерса, но всё-таки дотянулся до его члена и начал дрочить. Стив был такой напряженный, что ему хватило несколько рваных движений, чтобы кончить. Тони довольно улыбнулся и поцеловал графа, вытирая руку об смятое одеяло. А потом наступила тишина. Запах благовоний уже не резал, а витал где-то далеко, Тони его едва улавливал. Перепачканное одеяло валялось на полу, поэтому Стив укрыл их лежавшим на кресле пледом. Твёрдая грудь графа была идеальной подушкой, и Старк пользовался предоставленной ему привилегией — лежал и гладил живот, изредка оставляя поцелуи на груди. Было что-то удивительное и прекрасное в том, что они вот так вот лежали вместе на чужой кровати и чувствовали себя лучше, чем где бы то ни было. За свои чувства Старк точно мог поручиться, а смотря на Стива, не сомневался, что тот разделил бы его мнение. За окном шёл снег. Крупные хлопья вихрем тянулись к земле, как подсолнухи тянутся к солнцу. Ветер прибивал снежинки к оконному стеклу, напоминая о том, что где-то там в темноте есть жизнь. Где-то там люди спешат по делам, кто-то торопится вернуться домой к семье и любимым, кто-то — раздает листовки, чтобы заработать на скромный ужин. Где-то там — холод пронизывает всё вокруг, заставляя дрожать даже самых толстокожих и тепло одетых персон. Тони им не завидовал. Он думал о том, что будет дальше. Не сложно было представить, что его скромная карьера изобретателя пойдёт в гору, платежеспособность повысится, и когда Питер съедет, Тони превратит его спальню в свой рабочий кабинет. Его спальня станет просторнее, будет больше пригодна для жизни, и… Одного вскользь брошенного на Стива взгляда было достаточно, чтобы остановиться. Тони знал, как это: надеяться, ждать и потерять всё в один миг, поэтому не хотел строить воздушные замки, которые так и возникали перед затуманенным взором. Сожалел ли Стив о случившемся? — Ты ведь делал это раньше? — Тони думал над этим вопросом слишком долго. Всё было очевидно, но где-то в душе он хотел знать, а не додумывать. — Занимался сексом с мужчинами? — Я ждал этот вопрос, — Стив улыбнулся, взъерошив волосы Тони. — Это даже не вопрос, а утверждение. Просто интонация меня подвела, — шутливо сказал Старк. — И сколько у тебя было… Ну до меня? — Это так важно? — Стив в удивлении поднял брови. — Это вообще не имеет значения, просто я любопытный. Смешок, перешедший в фырканье, донесся сверху. Но Тони даже не думал поднимать взгляд, просто ждал, когда Стив скажет хоть слово, и наслаждался тем, что имел. — Двое, — граф не стал тянуть. — И нет, я не хочу знать, сколько было у тебя. — А для тебя эта цифра имеет значение? — Нет, но я не хочу чувствовать себя неудачником. — Да уж. Любовь на всю жизнь это не то, что проповедуют в этом веке. — Это не значит, что любви не существует. Нервный комок застрял в горле. Тони хотел задать всего лишь один вопрос, ответ на который мог бы определить всю его дальнейшую жизнь. Но боялся. Это было похоже на страх перед алкоголем: погрязнуть в этой зависимости снова — плохой вариант. В тот их первый раз, когда Стив поцеловал Старка среди какого-то старого сада, он ясно дал понять, что жизнь в этом мире и в этом веке для него не подходит. Но что, если теперь всё изменилось? Стив поцеловал его макушку. — Что насчет ужина? — спросил он тихо, рукой коснувшись плеча. — Его нужно разогреть, — Тони улыбнулся, накрыв ладонь Стива своей. — Займешься? — А ты? — удивился Стив. — Хочу смыть с себя всё, что налипло, — объяснил Старк. То, как легко Стив выпустил его из объятий, навевало дурное предчувствие. Тони поднялся, выполз из-под пледа и оглядел комнату в поисках того, что можно было бы накинуть на плечи и немного прикрыться. Но вся его одежда лежала огромной кучей вместе с одеждой Стива и грязным одеялом. Оглянувшись на Роджерса, Тони вдруг понял, что всё это — условности, которые можно опустить. Одежда — одна из них. Выпрямившись, он вышел из комнаты и направился прямиком в душ, но остановился на полпути. Его внимание привлекла вьюга за окном. На этот раз снег не таял, как было утром. Кружил, накрывая белым покрывалом всё вокруг. Улыбнувшись своему блеклому отражению в окне, он развернулся и вернулся в комнату. Стив всё ещё сидел на кровати, задрав голову к потолку. Наверное, думал о чём-то таком же гадком и серьёзном, как и Тони пару минут назад. — Присоединишься? — Ауч! — не заметив Старка, Стив подпрыгнул на месте и ударился головой о стену. Но от заманчивого предложения отказываться не стал. «Бегай, пока ноги целы», — повторял Тони про себя, прижимая Стива к стенке душевой кабины.

***

Тони и раньше проводил много времени со Стивом. Водил его по магазинам, показывал город и даже дал работу, за которую расплачивался едой. Но никогда прежде они не проводили вместе целые сутки кряду. Стив, как правило, даже не засиживался в гостях, всегда уходил спать в квартиру к Стрэнджу. Сегодня он делил кровать c Тони, нежась в лучах зимнего солнца до самого обеда. Большую часть этого бесценного времени Тони дремал, а просыпаясь, ловил на себе улыбающийся взгляд Стива. Граф уже не смущался, а Старка такое наблюдение больше не напрягало. — По шкале от одного до десяти, — сонно начал Тони, приоткрыв глаза и попытавшись привыкнуть к яркому свету, — насколько неловко ты будешь себя чувствовать, если внезапно на пороге комнаты окажется Стрэндж? — Вряд ли у него это получится. — Фокусники разрезают людей, не причиняя вреда. Так что от него можно ожидать всё что угодно. Оглянуться не успеешь, и он вылезет из этого шкафа, закутанный в плащ-палатку. — Тогда это ему должно быть неловко. — Всё из-за плаща-палатки? — Именно, — хихикнул Стив тихо, и Тони из интереса поднял к нему свой взгляд. — Всё из-за плаща-палатки. Улыбающийся взгляд очаровывал. Гладкие щёки, которых так и хотелось коснуться, уже не краснели от внимания Тони. Было неважно, кто потянулся первым, но Старк был безумно рад снова и снова целовать Стива Роджерса. И он с огромной радостью провёл был целый день вот так безмятежно, лежа на широкой груди и смеясь над глупыми вопросами, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете. Но Стив предложил сходить куда-нибудь, и Тони просто не мог ему отказать. Первым делом он решил спуститься в свою квартиру и переодеться. На радость Старка в квартире никого не было. На раковине стояла помытая посуда, и это был единственный признак того, что утром здесь кто-то был: чашки, тарелки, вилки и сковородки. В кофейнике ещё остался кофе. Тони с облегчением вздохнул — он слишком хорошо знал Питера Паркера и понимал, что встреть он его сейчас, то шансы выйти из квартиры сократились бы до нуля. Тони юркнул в свою комнату и упал на кровать, раскинув руки в стороны. Улыбка не пропадала с его лица, и он не смог бы избавиться от неё, даже если бы хотел — контролировать счастье было ему не под силу. Он думал о том, что случилось вчера, о выступлении и о встрече с отцом. Думал о Стиве, прислушиваясь к шагам сверху. Думал о жизни, которая вдруг приобрела новый смысл. Подумать только, как один человек смог изменить всё одним поцелуем, совсем как в детских сказках. Когда Стив спустился, Тони всё ещё валялся на кровати, разглядывая потолок. Из стоявшего на прикроватной тумбочке радио доносилась одна из популярных песен, в такт которой Старк дёргал ногой, подпевая. Поймав ухмылку застывшего в дверном проеме Роджерса, Тони похлопал по пустому месту рядом с собой и очаровательно улыбнулся, чтобы у того не было ни единого шанса отступить. Граф прятал взгляд, разглядывая свои ботинки, но уже не краснел, бормотал что-то, но Тони даже не пытался вникнуть в его странные речи, продолжал зазывать его к себе. И Роджерс, конечно, сдался. Лёг, прижался и взял Тони за руку. В самой простой футболке и свободных спортивных штанах Стив не походил на того, кто носит титул графа. Он как будто всегда был обычным парнем, жил где-то рядом и не сводил взгляда с Тони. В точности, как и сейчас. Другие мужчины не смотрелись так гармонично в его постели. — Надо будет поблагодарить Питера за отличный совет, — украдкой Тони взглянул на Стива, но потом снова уставился в потолок. — Сам-то ещё не сожалеешь, что ввязался в это? Под «этим» он подразумевал себя. Наверное, поэтому задавая этот рискованный вопрос, предпочёл не смотреть прямо на Стива. Конечно, граф всё так же прекрасен, и он будет прекрасен всегда, даже если разобьёт ему сердце, но всё же проще принимать правду, смотря на неё вполоборота и прикрытую оправданиями, чем отчетливо видеть в глазах. — Нет, — Стив помотал головой, насколько позволяла поза, — и не думаю, что когда-то буду. — Будешь, — Тони зажмурился. — Как все сожалеют. — Но я не все, — Стив уткнулся носом ему в плечо. Тони не стал пытаться переубедить Стива. Вся эта ситуация льстила ему. И он уже слишком стар, чтобы напрашиваться на комплименты — это удел неуверенных в себе подростков. В конце концов, никто не силах предсказать, сколько у них времени, чтобы побыть вместе, и тратить его вот так попусту — на глупые споры и выяснение отношений — слишком неразумно. Музыка из старого приемника не давала им утонуть в тишине. Рождественские песни шестидесятых навевали так много воспоминаний, как и вся эта предпраздничная пора. Тони с детства ненавидел эту суматоху за лишнюю панику, всеобщее безумие и прилипшие к подошвам ботинок конфетти. Но в тоже время любил эту праздничную пору сильно, потому что в предрождественские дни мама всегда улыбалась, а Говард почти не ворчал. Погрузившись в воспоминания, он не заметил, как начал тихо подпевать звучавшей по радио песне. Мягкий голос Эллы Фицджеральд украшал музыку и джаз не казался ему таким громким, как раньше. В себя он пришел только когда услышал тихий смешок Стива, и тут Тони вспомнил, что он не один. От этой прекрасной улыбки сжался желудок, Тони сглотнул внезапный ком в горле и нараспев протянув строчку из песни. — Может быть, сейчас еще слишком рано, — Тони лег на бок и подпер рукой голову, — но я всё равно спросил бы у тебя: что ты делаешь в этот предновогодний вечер? На секунду Стив заметался, на лбу появились хмурые морщинки, и Тони уже хотел спросить, что он сделал не так, но граф, не дав сказать и слова, поцеловал. А дальше всё как в лучшем романтическом фильме. Тони и сам не понял, как Стив оказался сверху, как всем телом прижал его к кровати. Хотелось впитать его запах (и плевать, что от одежды несет дурацкими стрэндженовскими благовониями, а от волос его же вонючим шампунем), насквозь пропитаться его теплом и вечно чувствовать эту графскую тяжесть. — Если ты хочешь куда-то сходить, то нам лучше остановиться, — хмыкнул Тони, уткнувшись носом в шею. — Потому что, если мы разденемся, даю тебе слово — до завтра из этой кровати уже не вылезем. — Это угроза или предложение? — усмехнулся Стив. — Предупреждение. Мы точно пропустим обед. — Я понял. Стив легко поцеловал Тони и снова лег рядом. Рождественские песни сменились рекламой о праздничных распродажах. Ведущий громко призывал всех посетить торговый центр, расположенный недалеко от Рокфеллеровского центра, чтобы заодно полюбоваться самой прекрасной рождественской ёлкой в мире. Интересно, что об этом думал Стив? — Так и куда ты хочешь сходить? — поинтересовался Тони. — Рождественский Нью-Йорк очень красив. — Верю тебе на слово, — Стив улыбнулся. — Но я хотел бы сходить куда-нибудь, где мы могли бы потанцевать. — Мы? — Да, мы. Ты и я. Что думаешь? — Думаю, что тебе повезло. Я знаю такое местечко. Но тогда тебе придется переодеться. Миссис Чейз не переносит танцоров в спортивках.

***

Среди высотных зданий офисов сложно найти что-то интересное и необычное, но Тони не был бы Тони, если бы не знал, где искать. Алкогольная зависимость в своё время сослужила ему хорошую службу и принесла несколько интересных знакомств. В то время он познакомился с миссис Амандой Чейз, которая сунула ему в карман визитку своей танцевальной студии, пока заталкивала пьяное тело в вагон метро. С тех пор время от времени Тони приходил точно по адресу с визитки, сумел подружиться с миссис Чейз и ни капли не жалел об этом прекрасном знакомстве. Миссис Чейз встретила его с улыбкой, обняла, как мама обнимает вернувшегося из колледжа сына, и потом еще с минуту рассматривала Стива, спрятавшегося за его спиной. Её взгляд заставлял Стива нервничать. — Значит, мальчикам захотелось потанцевать? — звонко спросила она, широко улыбнувшись. — Твои ботинки для танцев не подойдут, милый. — Я надеюсь, что Стива устроит мелодичное покачивание под музыку, — подмигнул Тони. Миссис Чейз рассмеялась и открыла двери, приглашая. Большой зал был наполнен людьми: кто-то сидел на скамейках, выставленных вдоль стен, попивая напитки и наблюдая, кто-то вёл беседу с барменом, остальные — танцевали. Тони отдал свою куртку миссис Чейз и кивнул Стиву, чтобы и тот скинул своё пальто. Оказавшись среди танцующих, Тони сразу же повис на Стиве, потому что знал, что стоит чуть-чуть зазеваться, и твою пару уведут. Он и сам пару раз так делал, когда пытался скрасить своё одиночество. Стив не растерялся, устроив свои широкие ладони на талии Тони, и полностью сосредоточился на танце, несмотря на то, что всё, что здесь происходило, не отвечало его понятиям. — Не похоже на прекрасные балы, которые ты посещал? — заметив замешательство, спросил Тони. — Королевские танцы только для королевских господ, сам понимаешь. Это место для простых людей. — Не могу с тобой согласиться, — Стив облизнулся. — Ты не из простых. — Ну, тут ты прав. Я же один из трёх мужчин, которому удалось соблазнить графа Роджерса, — Тони улыбнулся голливудской улыбкой. — Миссис Чейз уже десять лет устраивает вечера для людей нетрадиционной ориентации. Не то чтобы я часто сюда захаживаю, но… — Тебе не нужно объясняться передо мной, Тони. — Я просто делюсь жизненным опытом. К тому же здесь вполне можно познакомиться с кем-то приятным. Правда прежде я никогда не захаживал сюда трезвым. — А вот это уже интересно. — Пьяный Тони всегда хотел приключений на свою задницу. Трезвый Тони достаточно умный, чтобы творить такие глупости в другом месте. — Так ты и превратился в отшельника? — Прости? — Ты сидишь в своей квартире, запершись в комнате, мастеришь что-то и никуда не выходишь. Питер так говорит. — Я гений, а гениям нужно уединение, чтобы создавать новый мир. На лице Стива промелькнула ухмылка. — У тебя есть ответы на все вопросы. — Я стараюсь. Песня закончилась. Стив замешкался, не зная, что делать. В тишине, среди людей, он чувствовал неловкость, руки нервно дрожали. Тони чувствовал каждое его движение, почти незаметные попытки убрать ладони с его талии и желание спрятаться ото всех. Сложно было представить, каково это любить мужчин вначале двадцатого века. У графа наверняка уже выработался рефлекс — он хотел спрятаться, скрыться, чтобы не попасться на глаза, чтобы никто не увидел, чтобы его тайна всегда оставалась только его. Для личных метаний у Стива могло быть множество причин. Но сейчас любая из них прозвучала бы как самая обычная отмазка. На них никто не смотрел. Ни одна живая душа. Одинокие были увлечены другими одинокими, парочки не отрывались друг от друга, а бармен с довольным лицом делал коктейль. За ними никто не следил, никто не интересовался, откуда они взялись и почему танцуют вместе. Всё было ровно точно так же, как в те моменты, когда они были одни — вчера в квартире Стрэнджа или утром в комнате Тони. Или даже в тот день, когда они обедали пончиками и наблюдали за Гудзоном. Погладив плечи, Тони обнял Стива за шею, коснулся пальцами затылка, не давая ему вертеть головой, и улыбнулся. Эта пугливость мальчишки была вполне умилительной, хоть и шла вразрез с привычной смелостью и строгостью графа, с его военной выправкой и профессиональным взглядом на нью-йоркские небоскребы. Через несколько молчаливых, но очень напряженных секунд снова заиграла музыка. Тони прижался к Стиву так близко, что слышал, как стучит его сердце. Волнение постепенно сошло на нет, но никто из них не спешил прерывать музыку разговорами. И было в этом общем на двоих молчании что-то такое, что отгоняло все тревоги. Было здорово, что со Стивом можно было просто молчать и не думать о всяких глупостях, растворяться в музыке и в танце-покачивании, наслаждаясь двумя ладонями и биением сердца. Приторно. Ужасно романтично. И чертовски восхитительно. Тони уже и забыл, как это бывает, когда один человек вызывает так много чувств и эмоций. Он понимал, что влюбился, сильно и бесповоротно. Понимал, что Стив разобьёт ему сердце, решив вернуться в свой век — но из всего времени, проведенного с графом, он думал об этом от силы минуту, и уже никогда не собирался возвращаться к этим мыслям. Он бегал, пока мог, и наслаждался тем, что имеет. Вкушал жизнь так, как умеет только он, и не желал отказываться от приятных моментов. Через несколько песен они решили передохнуть. Кто-то попросил включить что-то более заводное, и качаться туда-сюда стало невыносимо. Тони сел за барную стойку, заняв единственный свободный стул. Стив не возражал и просто стоял рядом, рассматривая скромное, ламинированное меню. — Когда ты говорил, что мы пойдём в танцевальную студию, я думал совсем не о таком месте, — Стив нахмурился. — Ничего из этого тебе пить нельзя. — Разве? — Тони ухмыльнулся, включая своё обаяние. — Здесь сплошной алкоголь, — покачал головой Стив. — Нет ничего для трезвенников. — Рай для тех, кто хочет подцепить пьяного красавчика. Но я почти уверен, что бармен не откажет нам в парочке безалкогольных коктейлей. Тони удалось уговорить бармена, но всё равно пришлось заплатить полную стоимость. Со своими напитками они сдвинулись к краю стойки, устроились в углу. Стив облокотился на стену и не сводил взгляда со Старка, который, распробовав свой коктейль, поморщился — без градуса всё это было не таким уж и вкусным. Роджерс выглядел вполне довольным. В своём костюме и в рубашке с воротом, как у английского джентльмена из девятнадцатого века, он чувствовал себя увереннее, чем в другой одежде. — Только не используй британский акцент, — пошутил Тони, разглядывая старомодную одежду. — А то я решу, что ты просто снял меня на одну ночь. — И как на это влияет британский акцент? — Что не сделаешь в попытке произвести впечатление, — Старк пожал плечами, отставив в сторону стакан с приторным напитком. — Не надо быть кем-то особенным, чтобы пригласить на танец, — Стив улыбнулся. — Особенным должен быть тот, кого приглашаешь. Танец — лишь способ заявить о своей симпатии кому-то одному и всем сразу. — А чем же плохи слова? — Они банальны. И подходят не для всех. — Не подходят для всех, — задумчиво произнес Тони, шевеля трубочкой кубики льда в стакане, — это значит, что слова не подходят для тебя? На лице Стива мелькнула ухмылка. Хитрая, даже скользкая, не свойственная тому образу графа, к которому Старк успел привыкнуть. Так улыбались персонажи фильмов, выражая своё негодование. Роджерс нервно отпил ещё коктейля, сожалея, что в нём нет и капли алкоголя. — Ты хочешь, чтобы я сказал об этом вслух? — как бы между делом поинтересовался Роджерс. — О, милый, поверь, ночью ты сказал достаточно, — хихикнул Тони. К сожалению, Стив даже не подавился. Он успел соскучится по милому румянцу на щеках. — Но я был бы рад ещё потанцевать. С тобой. — Как только закончится эта кошмарная песня, — с улыбкой ответил Стив. Тони был с ним полностью согласен. Глядя на Стива, он надеялся, что «ломать ноги» ему не придётся, потому что желание быть рядом всегда увеличивалось со скоростью света. Надо же было так влюбиться, думал Старк, пока Стив пытался описать словами вкус своего коктейля. Надо же было влюбиться так безнадёжно.

***

Из танцевальной студии миссис Чейз они вышли около семи вечера. Поднялся ветер, и Тони нервно прикрывал глаза рукой, чтобы крупные снежинки не попадали в глаза. Всю дорогу до машины Стив держал его за руку. Он заметил, что многие пары ходят так по Нью-Йорку, не стесняясь. Несмотря на то, что он чувствовал себя не в своей тарелке, ощущение ладони Тони в своей руке казалось самым правильным чувством в мире. И самым прекрасным. — Так ты хочешь, чтобы я снова остался у тебя? — Тони игриво поднял брови. — Со мной, — поправил его Стив. — А что мы скажем Питеру? — Эм, правду? — Правду, — повторил Тони. На лице появилась улыбка. Он не мог объяснить возникшее вдруг желание, не мог объяснить этот порыв. Потянулся к Стиву и легко прижался губами. Публичное проявление чувств для Стива чуждо, и Тони был готов к тому, что его оттолкнут, отдёрнут, он был готов даже к пощечине. Но совершенно был не готов к телефонному звонку. Разговор длился не больше тридцати секунд, но положив трубку, Тони с грустью взглянул на Стива. — Стрэндж звонил, — выдохнул он, пряча обиду где-то внутри. — Просил забрать его. Сегодня. Желудок сжался от волнения. Тони не ожидал, что «сломает ноги» так быстро.