Fructus tempŏrum

Тони старался не смотреть на Стива. Сжав губы, он глядел только вперед на огромную пятничную пробку, время от времени включая дворники, чтобы очистить лобовое стекло от налипшего снега. С таким же упорством Тони почти не смотрел в зеркало заднего вида без особой надобности, потому что на заднем сидении его старенькой Ауди сидел Стрэндж и с унылым лицом рассказывал о том, как его раздражают все государственные службы. Все это мало интересовало Старка. Он прекрасно знал, что Стрэндж — не подарок, и ему вообще повезло, что все эти службы не выкинули его за дверь, бросив одного беспомощного со сломанной ногой. Почему Тони не поступил именно так в тот вечер, когда Стрэндж заявился в его квартиру со сломанной ногой? Похоже, он просто любит усложнять себе жизнь. Мечущийся туда-сюда снег отвлекал от раздражающего голоса Стрэнджа и давал время на раздумья. Но Тони с трудом мог думать о чём-то, кроме событий последних двух дней. В его жизни было много авантюр и любовных интрижек, но вот то, что случилось у них со Стивом было вообще ни на что не похоже. Поддаются ли чувства какой-то общей классификации? И есть ли в них смысл? И если нет, то откуда берутся все эти мысли и безумное сравнение с переломом ног? Полтора часа, проведенные в машине, показались ему адом, но Тони был уверен, что чувствовал бы себя куда лучше, если бы его по кусочкам низвергли в та́ртар. Всё стало ещё хуже, когда пришло время подниматься по лестнице. Стрэндж, опираясь на костыль, с грустной ухмылкой оглядел облупленные местами ступени. — Ну, что встал? — спросил Тони, отводя взгляд от стоявшего за спиной Стрэнджа Стива. — На шестой этаж на костылях… Это пытка какая-то. Как будто было мало тех шести часов, что я провёл сегодня в ФБР. — ФБР всё ещё следят за тобой? — И будут следить ещё пару лет. Они почему-то уверены, что я занимаюсь секретными разработками. А ты ведь знаешь, считается, что ФБР никогда не ошибаются. — И разве в этот раз они действительно ошибаются? — Конечно. Я не занимаюсь секретными разработкам, я всего лишь ученый. — Доморощенный ученый, — невзначай напомнил Тони. Он уже поднялся и наблюдал за скачущим по ступенькам Стрэнджем. От его взгляда не укрылась и улыбка Стива, который, похоже, посчитал это замечание шуткой. — По диплому ты доктор. — Я не крал их данные, это всё, что им нужно знать, — фыркнул Стрэндж недовольно. — Как скажешь, приятель. В следующий раз Тони остановился на пятом этаже возле своей двери и дальше не пошёл. Стрэндж не возражал, спокойно стал подниматься дальше, ворча себе под нос какие-то ругательства, судя по всему, на французском. В этом не было ничего необычного — простая вредная привычка, которую Тони ненавидел ещё с тех времен, когда они встречались. Походка показалась ему странной. Стрэндж порой пытался опереться на сломанную ногу, как будто забывая о своем недуге. Чувство беспомощности и слабости брало верх над разумом и, привыкший показывать свою самостоятельность, доктор не хотел, чтобы кто-то другой заметил. А может, не хотел, чтобы его слабость заметил именно Тони. Но Старку было всё равно. Прямо сейчас ему было плевать и на то, какой Стрэндж успешный и счастливый без него, и на его имя в страховке (что прямо противоречит первому высказыванию), и на его существование в принципе. Куда больше его заботили голубые глаза, что сверлили его спину, пока он поднимался, и две тяжелые ладони, которые так приятно лежали на его талии каких-то три часа назад. Внезапное появление Стрэнджа (про него Тони совсем позабыл) перечеркнуло разом всё, что было. И о совместной ночи Старк уже вспоминал, как о чём-то очень далеком, несмотря на то, как свежи были эти воспоминания. Он столкнулся взглядом со Стивом, когда в импульсивном порыве глянул на лестницу, пытаясь представить, какой бардак ждёт Стрэнджа по возвращению домой. Сглотнув, он окликнул Стрэнджа. — Эй, мистер доктор, а не хочешь зайти ко мне на чашку приветственного чая? — и схватился за перила, готовый помочь спуститься. — Это очень мило, но нет, — отрезал Стрэндж. Разумные аргументы в голову не приходили. Тони впервые в жизни не знал, что делать дальше. Наверное, придётся искать новую квартиру. Эта мысль окончательно испортила его вечер. — Ну и чёрт с ним, — пробормотал Тони, рукой залезая в карман куртки за ключами. — Чёрт со мной? — раздался голос слева. Стив стоял совсем рядом, бледный и расстроенный не меньше, чем сам Тони. — Ты это хотел сказать? — Вообще-то я про Стрэнджа. Возомнил себя богом и норовит сломать вторую ногу. Это так в его стиле. Хотя, — уже тише добавил Тони, когда доктор опять погрузился в магию французского мата, — если он не свалится с лестницы, то, вероятно, споткнется об одеяло, валяющееся на полу в спальне. — Перед уходом я немного прибрался. Всё будет в порядке. — Конечно, — согласился Тони. — Но я всё-таки присмотрел бы за ним. — Я хотел бы поговорить с тобой. — Хорошо, но не сейчас. — Ты уверен? — Да. Стив не распускал руки, не качал головой, показывая своё несогласие, и не возражал, когда Тони юркнул в свою квартиру, даже не попрощавшись. Быстро закрыв дверь, он прислонился к косяку и тихо вздохнул. Следом с силой пнул тумбочку. Лежавшие на ней ключи с грохотом упали на пол. От злости хотелось наступить на эти ключи, и Тони даже представил, что они рассыпятся на крошки, как засохший ломоть хлеба, но сдержался. Питер с удивлением смотрел на него. Наблюдал молча, как охотник за жертвой, но не делал никаких попыток поймать. Выжидал и в целом поступал очень мудро. В конце концов он знал, каким бывает злой Тони Старк. Но, кажется, впервые за всё время их совместного проживания, Тони не хотел сорваться на нём. Да, он не был таким крутым, как Брюс, но ему это и не нужно было. — Помоги мне не спиться сегодня, — Тони плюхнулся на диван и скинул ботинки. — Тяжёлый день? — Хочется послать к чёрту эту жизнь и купить новую. — Мне жаль, но это так не работает, — Паркер покачал головой. Старк тихо фыркнул. Положив руки под голову, он смотрел в потолок и думал о том, где же спрятана тайна счастливой жизни. Еще месяц назад ему казалось, что все проблемы решатся, как только он получит несколько достойных предложений по работе. А потом появился Стив Роджерс, и его жизненные приоритеты пошатнулись. Этот граф действовал на него хуже, чем алкоголь. Отчаявшись получить хоть какую-то поддержку (в общем-то, заслуженно), Тони закрыл лицо руками и глухо выдохнул. Он уже достаточно взрослый, чтобы вестись на такие глупости жизни. Рациональное мышление — это ведь именно то, что, по мнению Говарда, должна была воспитать в нём математика, но что-то пошло не так, и несмотря на огромную любовь к точным наукам, ожидания отца Тони вновь не оправдал. В запутанных чувствах, в смятении и сводящей с ума тоске Тони выпалил то, что совсем не хотел говорить. Ну, то есть, перед тем, как Стрэндж всё испортил, Стив был не против поделиться с Питером потрясающей новостью, но теперь она уже не звучала так блестяще. — Я переспал со Стивом, — буркнул он, зажмурившись. Как будто темнота перед глазами может быть бесконечной. Потом его накрыла тишина, беспощадная и глубокая, как свежевыкопанная яма для колодца. И Тони сидел на самом дне с желанием завыть, закричать, но молчал, думая, что его не услышат. Он отчетливо слышал стук костыля этажом выше, звук которого не смягчал даже ковёр. Как ни странно, только этот стук и эхо шагов держали его на плаву. — Сделать тебе какао? — из темноты донёсся голос Паркера. Открыв глаза, Тони наткнулся на любопытный взгляд, смотрящий на него сверху вниз. Питер стоял совсем рядом, и как только он ухитрился так бесшумно подкрасться? — Я сам, — деловито ответил Старк, поднимаясь с дивана. — Никто не умеет так вкусно заваривать клубничный несквик, как я. Всё своё разочарование Тони выложил Паркеру, пока кипятился чайник. Парень совсем не удивился, услышав имя Стрэнджа, окруженное не самыми добрыми словами, но не делал никаких замечаний, стараясь быть внимательным слушателем. Маленькая упаковка круассанов, которую Тони прятал на случай нежданных гостей, оказалась весьма к месту (Питер обожал вермонтские круассаны). Сам Старк съел всего одну булочку — он так много говорил, что жевать было некогда. — В общем, совет твой был что надо, — подвёл итог Тони. — Но, кажется, я не был готов, что всё закончится так быстро. — Тебе больно, — кивнул Питер. — Ну нет, — Старк нахмурился. — Больно мне было, когда Стрэндж меня бросил. И в тот день, когда мой кузен проехал по моей ноге на тележке для гольфа, хотя тогда я был пьяный, так что… Не лучший семейный уикенд в моей жизни. Мне не больно сейчас, нет. Я ведь знал, к чему всё это идёт. — Глушить боль алкоголем и травкой — твой жизненный девиз. Ты попросил спасти тебя от старой зависимости, но правда в том, что тебя уже спасли. Вот только ты боишься, что сорвёшься из-за той боли, которую после себя оставил тот, кто поневоле стал твоим новым наркотиком. Стив сделал тебе больно... — Не больше, чем другие, с кем я спал, — перебил его Старк, ухмыляясь. — Ну знаешь, после долгого перерыва сначала немного... — Твою мать, Тони, — сморщился Питер. — Я не просил подробности! — Ладно-ладно, — он покачал головой и, с грустью взглянув на остатки несквика в чашке, допил напиток. — Просто поговорим с ним. — Я не могу просить его остаться. — Можешь. — Не могу. Он давно сказал мне, что собирается вернуться, чего бы ему это не стоило. — С тех пор кое-что изменилось. — Ага, число на календаре. — Ты ответил ему взаимностью, — Питер старался не реагировать на нелепые замечания Старка. — И, возможно, это весомая причина, чтобы остаться. — У него там в прошлом мёдом намазано, — Тони уткнулся взглядом в стол и опустил плечи. — Невеста ждёт, а воспитание не позволяет плюнуть на папочкины ожидания и жить в своё удовольствие. — Не у всех проблемы с отцами. — Ты так говоришь, только потому что у тебя отца нет, — выпалил Старк, не подумав, и так же быстро сообразил, что сказал глупость. — Прости. Я не должен был говорить такое. — Ерунда, — Питер отставил в сторону чашку. — Думаешь, за двадцать два года я не привык к такого рода заявлениям? Знаешь… Просто попробуй поговорить с ним, объяснись и ещё раз спроси, не хочет ли он остаться. Не дави на него, даже если окончательное решение тебя не устраивает. Будь уже взрослым, Тони. — Не хочу. Взрослые такие скучные. — Ты понял, о чём я. Спасибо за какао. Тони ничего не ответил, и Питер вернулся к своим делам. Ещё пару минут Старк просидел за кухонным столиком, обдумывая всё то, что сказал ему Паркер, и недоумевал, почему он вообще решил просить совета об отношениях у неопытного по жизни парня. С мыслью о том, что разговор со Стивом не принесет никаких результатов, Тони ввалился в свою комнату, сел за стол и включил компьютер. Чертежи разрабатываемой им системы безопасности увлекли его и позволили на несколько часов забыть о существовании графа Роджерса. Но время от времени он отвлекался от работы и прислушивался к шагам наверху, в ожидании, что Стрэндж наконец ляжет спать и перестанет стучать костылями. Около полуночи Тони выключил компьютер и отложил в сторону свои разработки. В квартире сверху стояла тишина — никто не ходил, не бегал и даже не разговаривал, и это был прекрасный повод просто лечь спать. На нём всё ещё был надет костюм — красивый, черный, из плотной ткани. Сев работать, Тони не потрудился даже снять пиджак, и теперь штаны выглядели слегка помятыми, как будто домашний питомец проспал на них весь день. В таких не потанцуешь, да и в приличном обществе показаться стыдно — неопрятность и неряшливость не приветствуются и даже порицаются в таких кругах. Да что говорить о высшем свете, когда даже миссис Чейз в таком виде не пустила бы его в своё заведение. Мысли о танцах у миссис Чейз вернули к воспоминаниям о Стиве. Желудок сжался от безысходности, в горле пересохло. Пробираясь сквозь темноту кухни-гостиной Тони пробрался к холодильнику и, выудив оттуда бутылку воды, опустошил её на треть за один глоток. Поёжился от расходящегося по всему телу холода. Краем глаза он заметил, что окно, ведущее на пожарную лестницу, было закрыто не до конца. Потом он и сам не мог объяснить себе, зачем поступил так. Взяв куртку и наспех надев ботинки, он выскочил на пожарную лестницу и помчался прямо на крышу. Тони хватался за холодные перила, чтобы не упасть, следом отогревая руки теплым дыханием. Среди огромных небоскрёбов шестиэтажный дом, в котором жил Тони, походил на маленькую, хоббитскую норку. Стоя на крыше, Старк смотрел вверх, искал звезды на небе, но Нью-Йорк — тот город, в котором всегда горит множество огней и никогда не горят звезды. Хмурое небо ещё напоминало о вечернем снегопаде серыми тучами, но что-то подсказывало (Тони не смотрел прогноз погоды), что до утра никаких осадков не предвидится. Теперь холод пробирался под распахнутую куртку, но Тони не пытался от него спрятаться. Рефлексы как будто не работали, пока система перезагружалась. Старку было нужно именно это — мнимая свобода, раскинувшийся под ногами город, уходящий ввысь до самого неба, и морозящий уши и щёки ветер. Такое скромное одиночество, уголок, в котором он прятался в первую очередь от самого себя и своих мыслей, мог помочь ему вернуться к рациональному мышлению, которое Стив Роджерс отобрал у него, просто появившись на пороге его квартиры. И он совершенно отбрасывал тот факт, что рациональный человек никогда бы не поднялся на крышу декабрьской ночью. Сейчас бы распахнуть руки в стороны и почувствовать себя самым счастливым человеком, повторив знаменитый кадр из «Титаника» на краю крыши. Но вместо этого Тони кутался в куртку и размышлял о бесконечной зиме, о непогоде, которая однажды заставила людей обустраивать жилища, создавать уют и тепло. Холод — отличный мотиватор, как и в принципе всё, что человек оценивает словом «плохо», от чего человек бежит, не оглядываясь. Развернувшись, чтобы полюбоваться небоскребами по другую сторону дома, Тони опешил. У спуска на пожарную лестницу стоял Стив в кедах и стрэнджевском пальто, которое шло ему больше, чем кому-то другому. Его нос успел покраснеть, как и щёки, а значит, он стоял здесь чуть ли не так же долго, как и Тони. Молчаливый наблюдатель, подумал про себя Тони, как герой какого-нибудь детективного романа Артура Конан Дойла. — Солнце давно уже село, — Тони спрятал руки в карманы. — Да и вид на Бруклин отсюда просто никакой. — Не сильно отличается от того, что видно из квартиры, — согласился Стив. — Вид из квартиры скучный, — Старк улыбнулся. — Здесь хотя бы есть я. Взгляд Стива, до этого блуждающий по зданиям и серому небу, остановился на Старке. Граф смотрел прямо, уголки губ поднялись, но улыбался он сдержанно, как будто этикет и воспитание не позволяли улыбку до ушей. Но в этом жесте Тони усмотрел только осторожность — Стив то ли боялся начать не с того, то ли переживал, что перестарается и всё пойдёт не по плану, который он выстроил в своей голове. Тони был гением не только на словах и многое понимал без слов. Но, кажется, впервые в жизни он не хотел всё пускать на самотёк. Он хотел выяснить всё до конца, попытаться исправить ситуацию и повлиять на решение Стива. Он хотел убедить его остаться. Да, это эгоистично с его стороны, но если хочешь быть счастливым, нужно бороться. За свои интересы, за счастье, за чувства, которые Тони хотелось назвать любовью, но с расставания со Стрэнджем, он старался не кидаться громкими словами. — Это многое меняет, — сказал Стив. — В хорошую или плохую сторону? — В хорошую, определенно. — Но, дай угадаю, ты пришёл всё испортить? — Похоже на то, — Стив грустно усмехнулся. — Я просто лежал на диване и увидел тебя в окне. Подумал о нашем разговоре на лестнице. Ты сказал, что не время, и возможно сейчас тоже не самый подходящий момент. Но я боюсь, что если тянуть, то он никогда не наступит. Тони хотелось, чтобы Стив замолчал. Он знал, к чему всё это приведёт в итоге и совершенно не хотел слушать всю ту чушь, которой обычно оправдываются все, кто уходит. У них со Стивом на двоих было не так много моментов. Именно этот факт вводил Тони в замешательство — почему же Стив так глубоко засел в его мыслях и в сердце? Не нужно было быть экстрасенсом (хотя они, конечно, все шарлатаны), чтобы понять, что Стив заберет с собой какую-то частичку Тони, ту самую, которая заставляет его испытывать все эти чувства. — Я даже не понимаю, — сглотнул Тони. У него было так много слов обо всем на свете: от ненависти до признания в любви, но так мало из них он хотел произнести вслух, — какого чёрта так привязался к тебе. То есть… А знаешь, неважно. Ты ведь всё равно вернёшься, что бы я тебе ни сказал. Я не Джин, исполняющий желания, и это такой отстой. — Я бы хотел остаться, но просто не могу. Я должен быть там, где родился, в том самом времени и месте. С теми людьми. В конце концов, у меня есть невеста и обязательства… — Да сдалась тебе эта невеста, — фыркнул Тони недовольно. — Или у вас с ней договоренность? Пока ты трахаешься с мальчиками, она развлекается с гувернантками? Это бы многое объяснило. Как никак, такая сделка была бы очень выгодной. Секс с супругой только ради воспроизведения потомства — практичный подход. Стив сжал руки в кулак. — Просто если всё это так важно для тебя, какого хера, Стив? Если тебе так хотелось трахаться, мог бы просто снять проститутку, а не искать мальчика для битья. Между ними была пропасть. Каждый боялся сделать шаг навстречу, потому что не хотел падать. Один шаг для Тони — и он признает свою слабость. Один шаг для Стива — и он уже никогда не вернется домой. Поэтому они держали дистанцию, но не сводили с друг друга пытливых, изучающих взглядов. Голубые глаза Стива даже в темноте были самым светлым и прекрасным, что Тони доводилось видеть. — Ты не мальчик для битья, — Стив выдохнул громко, с отчаянием. В глазах мелькнула печаль. — Я не приверженец животных инстинктов, Тони. В моё время мужчина не может любить другого мужчину на законодательном уровне, и… — Если ты собираешься оправдывать свои поступки, то лучше просто заткнись. — Просто я никогда не встречал таких людей, как ты. Ты потрясающий. Твой ум — нечто, и всё, что ты делаешь это… Не описать словами, как это, Тони. Я увидел так много в этом времени. От душевой кабинки до маленькой коробки, которая разогревает еду в считанные секунды, познакомился с телевидением и радио, с телефонами… С уймой вещей, которые больше никогда не увижу. Но самым удивительным в этом веке остаешься ты с твоим рвением к жизни, с любовью к работе и к людям. Не отталкивай тех, кто к тебе тянется, не все хотят причинить тебе боль. И я знаю, что сам являюсь тем, кто доказывает обратное, но будь моя воля, Тони, поверь, я бы даже не думал о том, чтобы снова оказаться в старом особняке моей семьи. — И что же мешает тебе остаться? Какие-то принципы? Стремление показать себя перед папочкой во всей красе? Сказки Стрэнджа о том, что твое появление здесь может уничтожить Вселенную? — Шкатулка, — тихо пробормотал Стив. — Помнишь, мы искали шкатулку, о которой я рассказывал? — Шкатулку с деньгами, которая была спрятана в дереве? — Тони в удивлении поднял брови. — Понимаешь, когда я уходил из своего времени, та шкатулка всё ещё лежала в дереве. Никто, кроме меня не знал о ней. Но сейчас, в твоём времени, её нет. Значит, однажды, нуждаясь в деньгах, я достану шкатулку оттуда. — Так всё дело в деньгах? — Старк вспылил. Стив нёс какую-то чушь, и Тони не хотел мириться с глупостями и предрассудками. — Тебе нужны те чертовы триста баксов? — Нет, Тони, послушай… — У меня нет трех сотен, — Тони пошарил по карманам, не слушая оправдания Стива. — О, двадцатка. Держи. И вот ещё одна. Забирай. Подавись этими деньгами. Тони разозлился. Деньги решают многое, он испытал их влияние и недостаток на собственном опыте. Во внутреннем кармане было еще несколько долларовых купюр. Старк кинул их Стиву в лицо, приправив всё это изящными ругательствами. От этого не становилось легче, но он устал сдерживаться. Его бесило, что Стив стоял, выслушивал и ничего не говорил в ответ, бесило то, каким спокойным он выглядел. Стив выглядел так, как будто ему всё равно и на Тони, и на его недовольство. Будто все слова, которые он говорил прежде, были лишь очередным оправданием и не имели ничего общего с настоящим. Руки дрожали, но Старк подавлял желание схватить Стива за плечи, чтобы вытрясти из него всю дурь. Он так и не смог успокоиться, но слова закончились. От ругани заболела голова, и Тони решил вернуться обратно в квартиру. Он нуждался в тишине и спокойствии. Стив окликнул его по имени, но тот не отозвался. В квартире было всё так же темно, только тонкий луч света торчал из-под закрытой двери спальни Питера. Не раздеваясь, Тони открыл холодильник, взял безалкогольное пиво. Выпив где-то половину банки, он с силой ударил жестянкой по кухонной тумбе. Хотелось напиться, забыться, с надеждой проснуться утром другим человеком, чтобы не думать, что с ним сделал этот Стив Роджерс. Приворожил? Свёл с ума? Заставил влюбиться без памяти? Смяв банку, Тони продолжил барабанить ей по столешнице и ругался на свою жизни.

***

— Закидать его деньгами — плохая идея, — фыркнул Питер, разглядывая обмотанную бинтом руку Тони. Он вёл его машину, ехал плавно и соблюдал все правила дорожного движения даже на безлюдных улицах. Под успокоительными Тони нравился ему больше: он не препирался, не ругался и выглядел вполне довольным, даже когда в очередной раз рассказывал о случившемся на крыше. Время от времени поглядывая на него, Питер радовался, что прежде чем сойти с ума и начать выплескивать эмоции на чём попало, Тони вернулся домой, а то кто знает, где бы они встретились в следующий раз. Наверное, в каком-нибудь притоне или на парковке у вино-водочного магазина. Нью-Йорк просыпался, а Тони постепенно засыпал на пассажирском сидении. Его взгляд не фокусировался ни на чём уже минут пять, но Питер всё равно продолжал с ним разговаривать. — Он же всё доходчиво тебе объяснил. Шкатулка — как ориентир путешественника во времени. Если бы он должен был остаться в нашем времени, то никогда бы не достал эту шкатулку из дупла. Дело ведь не в деньгах, Тони. — Я знаю, — тихо пробормотал Старк в ответ. — Я всё-таки гений. Это всё эти дурацкие чувства и привязанность. Тони причмокивал, как младенец, у которого во сне изо рта текли слюни. Прижимал раненную руку к груди, прямо к сердцу, пытался сжать её в кулак, но ничего не вышло — врач об этом предупреждал. — Не напрягай мышцы, — предупредил Питер. — А то придётся возвращаться в больницу. — Я не мог просто молчать. — Следовало бы. Попрощался бы, как делают все воспитанные люди. — Да плевать я хотел на прощания. Я устал от того, что люди уходят. Убегают куда-то, поступают, как эгоисты. — Это единственный способ жить эту жизнь. — Тупое заблуждение. Почему-то когда кто-то кончает жизнь самоубийством, никто не говорит, что он поступил так, потому что хотел. Все говорят, что он не думал о тех, кто его любит. — С такими заявлениями тебе надо к психологу. — К чёрту этих мозгоправов. Всё, что они умеют — драть деньги за разговоры. Хуже, чем проститутки, серьёзно. — Слушай, сегодня ко мне придёт ЭмДжей. Присоединишься к нам за ужином? — Она психолог? — Нет, но её взгляд на жизнь тебе понравится. — Ладно, — голосом недовольного ребенка протянул Старк. В следующий раз они разговаривали уже дома. Питер укладывал Тони в постель, когда того вновь пробрало на откровения. Обезболивающие творят чудеса, думал Питер, выслушивая похвалы в свой адрес. До этого Тони только ругал его, показывая, каким плохим соседом был Питер, но сегодня он не сказал ни одного неугодного Питу слова. Хвалил и благодарил за заботу. Паркер не мог сдержать улыбку. — Нет, правда. Мне так повезло, что ты мой сосед. А то мог попасться какой-нибудь парень с пристрастием к яблочному мартини и я снова спился бы. Ты ведь не бросишь меня одного, пока всё не устаканится? — спросил Тони, кутаясь в одеяло. — Я даже разрешу занять тебе самую большую полку в холодильнике. Питер усмехнулся. — Поспи. А вечером поговорим. Тони, подмяв подушку под голову, что-то пробормотал в ответ и в одно мгновение уснул. Выйдя в гостиную, Питер с ужасом поглядел на устроенный Тони беспорядок, но прежде, чем приступить к уборке, он заметил странную папку, лежавшую на обеденном столе. Внутри он нашёл многочисленные рисунки — портреты Тони. Рядом с папкой лежал запасной ключ от их с Тони квартиры.