Сердце из пены морской

Трафальгар при звуке удаляющихся шагов почувствовал облегчение. Вынести присутствие врага рядом оказалось не так-то просто. Особенно теперь, когда его лишили меча, и он, Ло, не может сжать в ладони рукоять и обрести уверенность. В плену у Дофламинго его обступили детские страхи. Он давно считал, что справился с ними, но это оказалось самообманом. Его по-прежнему преследовал ужас того дня, когда из-за лидера семьи Донкихот он лишился самого дорогого человека. И до сих пор ему снились кошмары о том, что демон в розовых перьях преследует его, а он замедляется и не может убежать, проваливаясь по колено в снег… — Как же так… Не верится, что я так попался, — тихо произнёс Ло, чувствуя, как цепенеет всё тело. Неужели, снова забытый синдром ПТСР? И что же для его появления потребовалось? Всего лишь попасть в руки Дофламинго. До чего же унизительно. Посттравматическое стрессовое расстройство, он немало читал об этом в своё время. Болезнь психики, возникающая после перенесённой психологической травмы, например, на войне или в результате сексуального насилия… В своё время эта информация помогала ему успокоиться и ухватить корень проблемы. Сейчас он снова испытывал животный страх, дрожь, и, наконец, самое неприятное — ощущение, что он задыхается. Ло закусил до крови губу. Ну, нет. Он не сломается так просто. Он оказался здесь не только ради Корасона, но и ради себя. Одна из методик лечения ПТСР утверждает, что самой проблемы нельзя избегать. Когда-то прочитав об этом, Ло твёрдо решил, что победит свой страх. Он избавится от Дофламинго, чего бы это ни стоило. Уничтожит своими собственными руками, и тогда это чудовище не сможет больше проникнуть в его сны, и никогда больше не осквернит память о Росинанте. Ло попробовал сесть на кровати, но из-за кандалов снова почувствовал приступ тошнотворной слабости. Словно кандалы по капле вытягивали из него жизнь. Что ж, освободиться, пока не получится. И даже лишенные кандалов руки не помогут вызвать «комнату», ведь сила его фрукта запечатана. Значит, надо придумать, как контролировать свой страх по-другому. «Думайте, доктор Трафальгар!» — приказал он самому себе, и в голову полезли последние откровения Доффи. Оказывается, он по мальчикам и давно вожделеет им, Ло. И все те слухи о Дофламинго и Крокодайле, а также о Дофламинго и его правой руке Верго, имели под собой реальную основу. Как он, Ло, мог быть таким слепым. Он считал, что поставил свою жизнь на карту в этой игре. Но ошибся. Ставкой оказались его душа и тело. Просто замечательно. Непонятно плакать или смеяться. Его история болезни в постели этого безумца может получить новый виток. Но мысль об этом почему-то не пугала. Ло никогда не воспринимал всерьёз геев и слабо представлял себя в таких отношениях. У него было несколько романов с женщинами, в которых инициатива исходила всегда от слабого пола. Он никогда не давал надежд и обещаний и легко разрывал эти мимолётные связи. Что же до мужчин… Были и те, кто смотрел на него полными страсти глазами, но любоваться собой не запретишь. Открыто подкатывать к Ло пытались только отчаянные безумцы, такие, как «сверхновый» Кид. И это всегда плохо заканчивалось для Кида. Ло избегал флирта со стороны мужского пола. Вот почему на корабле Соломенной шляпы, где ему довелось путешествовать вместе с командой Мугивар, он чувствовал себя, как в пыточной камере. Зоро постоянно тёрся рядом и приглашал выпить, Санджи элегантно ухаживал за ним, напоминая очарованного хозяином дворецкого, а капитан Луффи и вовсе бесстыдно обнимал резиновыми ручищами, когда того хотел. И, вот чёрт, у Трафальгара ни разу не поднялась рука, чтобы отлепить от себя юного капитана. Последний странно действовал на Трафальгара. Это его радостное «Траффи!», от которого нервно дёргался правый глаз, всегда имело разное значение, как мяуканье кошки, в зависимости от её настроения. Луффи — пожалуй, единственный, у кого стопроцентно получалось заражать Ло своими эмоциями. При мыслях о Луффи Ло тяжело вздохнул. Погиб ли Мугивара? Он не верил Дофламинго, не желал верить, пока своими глазами не увидит тело. Странно, но что-то внутри, какая-то невидимая нить, связавшая его с Луффи, с тех пор, как он спас его в Маринфорде и залечил рану, подсказывала, что тот ещё жив. Ло снова вспоминал те долгие часы во время операции. Он боролся за Луффи так, словно перед ним лежал беспомощный Росинант. Именно тогда между ними что-то произошло. Трафальгар справился с ранением, но Мугивара совершенно не боролся за жизнь, точно желая последовать за мёртвым братом. В тот день впервые сила фрукта Опе-Опе вышла из-под контроля, заставив Ло потерять сознание. Впоследствии он был уверен, что видел иллюзию, в которой от проклятого фрукта в форме сердца отрезали кусок. Затем последовала яркая вспышка, и Ло лишился чувств. А, когда очнулся, Луффи уже дышал. Глядя на его вздымающуюся грудь, Трафальгар не мог прогнать из головы мысль, что тогда разделил с Луффи саму жизнь. Но не чувствовал в этом ничего неправильного. Напротив, им владело странное удовлетворение, словно бы он вернулся в прошлое и спас Росинанта. Возможно, он просто хотел помочь одному хорошему старшему брату спасти младшего, и был счастлив, что преуспел в этом. Вот почему сейчас, слушая Доффи, он знал, что тот ошибается. Луффи точно вернётся. Осталось продержаться до этого момента. Удивительно, но мысли о Соломенной шляпе обладали целительными свойствами. Трафальгар почувствовал, что приступ паники отступил, и он снова может дышать. Тогда он вспомнил об Эйсе, с которым они однажды пересеклись. Два брата — Эйс и Луффи — горой стояли друг за друга. Луффи совершил невозможное, чтобы проникнуть в Маринфорд, и почти спас Эйса. Если бы не роковая случайность, ему бы это удалось… В то же время Эйс пожертвовал жизнью, чтобы защитить Луффи. Такой хороший старший брат… В отличие от Дофламинго, который хладнокровно расстрелял своего младшего, когда Росинант не решился выстрелить в ответ. История Эйса и Луффи прямо противоположна Дофламинго и Росинанту. И если Луффи унаследовал любовь брата, даже после его смерти, то Доффи, похоже, досталась одна ненависть. Ло никогда не думал над тем, что Дофламинго, возможно, страдал из-за потери брата не меньше, чем он, Трафальгар. Свет души Росинанта давно погас, но и Ло, и Доффи до сих пор грелись в его пепле. Сейчас, бессильно стискивая одеяло в тёмной комнате, Трафальгар впервые подумал о том, что Доффи всё же принял Росинанта в семью Донкихот и назначил Корасоном. Наверное, он любил его по-своему. И те слова, что он, Ло, — собачка Роси, последнее, что от него осталось, лишь подтверждают это. Убив брата, Дофламинго разрушил свою душу. И, несмотря на то, что он — теньрьюбито, ему отчаянно хотелось быть человеком. Он цеплялся за последнее живое в себе, и придумал для себя его, Ло, особую ценность. Дофламинго, в отличие от Эйса, не знал, как получить любовь, но без неё жизнь была ему не в радость. И сейчас он собирал осколки былых чувств. Выжимал любовь, как умел. А в ответ душил своей безумной страстью. Трафальгар вздохнул. Он определённо не собирался оказывать «пернатому» психотерапевтическую помощь. Тот не имел на неё права. Ло не собирался жалеть преступника и убийцу. И Дофламинго это понимал. Предложение руки и сердца никого не могло обмануть — Доффи просто решил запереть его в клетке, рядом с собой… *** Невесёлые мысли прервала Детка пять, ворвавшаяся в комнату с подносом еды и медицинским портфелем под мышкой. Она была одета в белый халат медсестры, который едва прикрывал голые коленки. — Ло, ты очнулся! Молодой мастер так рад этому! И я тоже рада! — поставив поднос на тумбочку рядом с кроватью, а портфель куда-то на пол, Детка бросилась обнимать полуживого пациента. — Аккуратнее, — вяло огрызнулся Ло, когда она от души тискала его в объятиях. Раны тут же неприятно заныли. — Правда, я выросла и стала настоящей красоткой? — Кто? Ты? Да неужели? — лениво отозвался Ло и безразлично уставился в другую сторону, чтобы не видеть восторженных женских глаз. Ему удалось принять сидячее положение, откинувшись на спинку кровати. От долгого пребывания в постели комната слегка кружилась перед ним. — Ты такой жестокий, Ло! Вырос настоящим злодеем! Даже не смотришь на меня. А ведь я переодевала тебя, мыла… Ни капли благодарности! — Надеюсь, ты не доставала из меня пули и не зашивала меня? — с некоторым опасением спросил Трафальгар. Детка пять обиженно передёрнула плечами: — Дофламинго приглашал к тебе королевского доктора. Он так заботится о тебе. Например, попросил помочь тебе добраться до ванной, перевязать, накормить и дать лекарства. А ты — неблагодарная свинья! Решил его предать! Ло молчаливо переносил упрёки. Детка пять — единственный член семьи Донкихот, которого он не вспоминал с ненавистью. Она сейчас напоминала мамочку, к которой вернулся блудный сын. Ло решил не отказывать ей в удовольствии, продолжая срывать на девушке дурное настроение: — Заботливый Дофламинго, говоришь… Ты слышала его последнюю причуду? Он же свихнулся. Решил сделать меня вроде как…своей женой. Что ты об этом думаешь? — Я думаю, что этого и следовало ожидать! Как раз хотела тебя поздравить! — улыбнулась девушка, и Ло поймал себя, что с трудом сдерживается, чтобы не ударить её. — Следовало ожидать? — тупо повторил он. — Да! Ты всегда был его любимчиком. Мы с Монэ так тебе завидовали! С другой стороны, вся наша семья всегда принимала тебя, как родного. И, чем больше ты становился паршивой овцой, тем больше мы тебя любили. Парадокс какой-то. Но, для Дофламинго ты всегда был и останешься незаменимым. Знаешь ли ты, что он до сих пор хранит твою детскую шляпу, как самое дорогое сокровище? — Шляпу? — осторожно спросил Ло. В его памяти всплыл короткий отрывок из детства, когда перед одной из пиратских вылазок Дофламинго он носился по комнатам в доме Донкихот в поисках любимой пятнистой шляпы, но нигде не мог найти. Он дорожил ей, как памятью о Флевансе, о родителях, о Лами. Плакал, думая, что потерял её и ненавидел себя за это. Выяснив причину его дурного настроения, Роси затем привёз ему из поездки точь-в-точь такую же шляпу. А сейчас оказалось, что шляпа всё время оставалась у Дофламинго. Тот, оказывается, просто стащил её, ради собственной прихоти. Трафальгар отвёл глаза в сторону, пряча их от Детки пять, и теряясь в воспоминаниях. Чертов мудак Фламинго. Он всегда отбирал самое дорогое. Девушка, словно прочитав его мысли, добавила: — Он никогда не забывал о тебе, Ло. Это ты решил забыть о нём.