Сердце из пены морской

Ло попытался увернуться от назойливой руки, которая коснулась его пылающей от удара щеки. На этот раз прикосновение было мягким и осторожным. Доффи вздохнул: — Мне жаль, Ло. Я не хотел тебя бить. Но ты, раз за разом, доводишь меня. Младший пират не ответил, с отвращением чувствуя, как к его коже прикасаются чужие жадные пальцы. Дофламинго неожиданно отстранился, но лишь затем, чтобы сбросить обувь и свою дурацкую розовую шубу. Ло вспомнил, как недавно обозвал при Детке пять босса Донкихот пауком, и подумал, что ему это подходит. Его паразитические нити похожи на паучьи, а в своей необъятной шубе Доффи смотрится ещё мощнее — как настоящий крупный розовый паук. Ожидая вспышки злости от бывшего шефа и не получив её, Ло удивился. Дофламинго залез на кровать, накрыл его своим могучим телом, почти похоронив под своим весом, и обнял, обвившись руками вокруг спины Трафальгара и уткнувшись ему носом в грудь: — Ты не представляешь, как я скучал по тебе, Ло. Немало людей сменилось в моей постели, и все они были не те… ненужные мне. Ты такой грубый. Сколько бы лет не прошло, ты не меняешься, верно? Зато я вижу, что это — точно ты, а не подделка. Мальчики до тебя страдали, потому что напоминали тебя лишь внешне, и, лаская их, я не мог избавиться от твоего призрака в голове. Знаешь, я ведь думал, что доберусь до тебя раньше. Но ты скрывался на подводной лодке, отлично понимая, что подниматься на поверхность рискованно. Ведь над водой летает Демон, верно? — Дофламинго обвёл языком чужую татуировку на груди, повторяя её узор, и вызывая в тонком теле под собой лёгкую, как затихающая метель, дрожь. — Ты… Не уйдёшь, верно? Будешь лапать меня, сколько душе угодно, извращенец, — задыхаясь от его столь близкого присутствия рядом, прошипел Ло. — Лучше бы рассказал, что случилось с фруктом Эйса Мера-Мера? Луффи его не получил, так кому он достался? Дофламинго мурлыкнул, словно кот, схватил с простыни окровавленное колечко и стал катать его взад-вперёд по обнажённой и частично перебинтованной груди Ло, словно вычерчивая сложный рисунок: — Фрукт Эйса был украден ещё до начала поединков в Колизее. Мы пока так и не выяснили, кем именно. Но мне плевать на это. Сейчас только Ло занимает мои мысли целиком и полностью. — Вы заставили людей на арене сражаться ни за что?! — Они же этого сами хотели, Ло. Я их не заставлял. Ну, если бы кто-нибудь из них победил, то я подсунул бы им смайл, замаскированный под Мера-Мера. Но хватит об этом. Я отвечаю на твои вопросы лишь по одной причине. Твой голос напоминает зов сирены. Такой соблазнительный. Я слишком давно мечтал его услышать. Помнишь, как избивал моего верного Верго на Панк-Хазард, оставив включённым Ден-Ден-Муши? Мне было жаль своего подчинённого, но я впитывал каждое твоё слово, как потерявшийся в пустыне путник воду из единственной фляги. До того, как я услышал твой голос, ничто не радовало меня — секс, алкоголь, власть, корона, жаркие вечеринки у королевского бассейна — всё было таким пресным. И вот появился ты, и мир снова ожил. Дофламинго замурлыкал песенку себе под нос и перевернул золотую серьгу Ло так, что раскрыл её острый штифт и продолжил вести им по обнажённой коже, оставляя тонкие царапины. Затем он несколько раз провёл круги вокруг левого мгновенно затвердевшего соска Ло, словно создавая ему новый ореол — покрасневший островок потревоженной кожи. Пленник в ответ на это сжал зубы, подавляя непроизвольный стон. — Зачем ты сдерживаешься, Ло? Я всё равно заставлю тебя показать мне все твои реакции. Они же такие слааааденькие. Не пропущу ни одной… Но… Хочешь ещё поговорить, Ло? Мне нужен твой голос. — О чём говорить? О том, как ты хладнокровно убил своего родного брата? И слезь с меня, наконец… Ты же меня раздавишь. — Нет, извини, но не слезу, — фыркнул в ответ Доффи и потёрся о него, точно одурманенный валерьянкой кот, — мм, та самая надоедливая до боли тема. Ну, ладно, поговорим об этом. Во-первых, Ло, ты никогда не чувствовал себя игрушкой? Мы с братом боролись за тебя, как за желанный приз. Ты не думал, почему? Наверное, и он, и я, сами того не понимая, безотчётно тянулись к больному ребёнку, так же, как до этого тянулись к больной матери. Но, в итоге, ты выбрал его, не меня. И мне не осталось ничего другого, как, спустя полгода, предложить вам поучаствовать в авантюре с дьявольским фруктом, исцеляющим болезни. Думаешь, я тогда ожидал, что, получив фрукт, Роси проведёт операцию по омоложению? Нет, я сомневался, стоит ли доверять ему фрукт. Зато кое-что не давало мне покоя. Роси забрал у меня нечто важное, и возвращать не собирался. Поймать его можно было только на приманку. Лишь поэтому я позвонил ему в тот раз и рассказал про сделку, в результате которой Опе-Опе окажется в моих руках. А теперь, представь мою реакцию, когда, из-за действий брата, ты ускользнул на долгих тринадцать лет? — Ты не собирался лечить меня, Доффи, — хмыкнул Ло, — и тратить фрукт Опе-Опе на такого, как я. Но Росинант, наперекор дозору, тебе и всему миру сохранил мне жизнь. — Вылечил бы я тебя или нет — сейчас мы этого не узнаем… Но, наверное, ты прав. Я тогда был моложе, и полон надежд покорить Гранд-Лейн. Я не сделал бы ничего, что помешало бы мне добиться цели. Хочешь ещё немного правды? После смерти Росинанта я не стремился искать Рафтель и Ван пис, словно всё это стало ненужным. Я понял, что получить титул короля пиратов для меня недостаточно. Я хотел разделить с кем-то эту радость. Но пираты, что окружали меня, были слишком далеки, несмотря на всю их преданность. Захватив Дресс Роуз, я приготовился ждать тебя, Ло. И, как видишь, ты пришёл, не обманув этих ожиданий. — Ты убил своего брата… — Да, верно, а до этого родного отца. Что ты обо мне знаешь, Ло? Иногда я думаю, что семья Донкихот была проклята. Возможно, из-за того, что они когда-то бросили королевство Дресс Роуз и сбежали в Мариджо, а, может, потому что принадлежали к теньрьюбито, а на головы последних досталось немало проклятий. В нашей семье убивают родных, Ло. Мой отец стал причиной смерти матери, я же — убил отца и Роси. Ты тоже попал под проклятие, Ло, как только попал в мою семью. — Бред. Я был проклят задолго до этого, — Ло смерил его холодным взглядом, словно скользнул по чужому лицу невидимым лезвием. — Ошибаешься. В нашей семье особое проклятие. Смотри, как бы оно не коснулось и тебя. Вдруг тебе придётся убить твоего драгоценного Мугивару? Ты же — сверхновый, должен понимать, что, рано или поздно, ваши интересы столкнутся. Или я заставлю тебя убить его своими руками. Если он вздумает появиться здесь, — Дофламинго чуть сполз с Ло, приподнимая спину и утыкаясь ладонями в забинтованную грудь пленника. Он лишь слегка стиснул её ладонями, но Трафальгар почувствовал, будто его кости перемалывает, как зерно в жерновах. Боль, иглой прошивающая от одной зашитой ране к другой, снова вернулась. — Ненавижу тебя, — выдохнул Ло, — и запомни, я сделаю всё, чтобы не убить того, кого лечил собственными руками. В этот момент одна из рук Дофламинго потянулась к ожерелью на его груди и внезапно прихватыватила нить с камнями, заставляя голову Ло чуть приподняться, так что «пернатый» уставился ему прямо в глаза: — А я много лет ненавижу Корасона за то, что он встал между нами. Я похороню мёртвую тень Росинанта прямо сегодня. Не представляешь, как я бы хотел, чтобы ты забыл о том, что я стал его убийцей. Но сделанного не воротишь… И сейчас я заставлю тебя забыть Роси. Приготовься сломаться, Ло.