Сердце из пены морской

В следующую минуту Дофламинго резко наклонился вперёд, накрывая чужие, искривлённые в отвращении, губы. Он вторгся в чужой рот, словно воин на вражескую территорию, не оставляя и шанса избежать прикосновения. Ло дёрнулся назад в попытке отстраниться, но струны плотно держали его, не давая сомкнуть рот и вытолкнуть из него опьянённого победой захватчика. Дофламинго погружался во влажную бархатную глубину, впитывая чужой вкус крепкого кофе и горьких лекарств. Язык старшего мужчины прошёл под языком Ло, подхватывая и дразня нежную кожу и затем снова возвращаясь к уютной ложбинке сверху, с настойчивостью надавливая на неё, делая тем самым вполне конкретные намёки, чего желает от неуступчивого мальчишки. Трафальгар же погрузился в самый страшный кошмар, именуемый «реальность». Он никогда прежде не целовался с мужчинами, да, и вообще, прекрасно обходился без поцелуев. Контакт во время любовного акта с женщинами всегда проходил мягко и плавно. Ни одна из его бывших пассий не стремилась прокусить до крови его губы или же, в буквальном смысле, изнасиловать его рот. Не говоря уже о том, что целовать мужика ему было мерзко, а уж оттого, что изнутри его рот облизывал Дофламинго, мерзко оказалось вдвойне. Дофламинго чуть отстранился от него, глядя в широко раскрытые глаза своей жертвы, в зрачках которой плескался испуг раненого зверя. Фиолетовые очки сейчас находились так близко рядом с лицом Ло, что тот прекрасно мог видеть свой взгляд в ненавистном зеркальном отражении. Доффи заворожено следил, как струйка слюны, соединившая их губы, медленно и вязко капает прямо на грудь Ло, и едва смог подавить рвущийся наружу хрип томительного, скручивающего в узел всю нижнюю часть тела, желания. — Послушай, Ло. Я мог бы как следует оттрахать твой влажный чувственный ротик прямо сейчас. Но не буду этого делать. Я собирался проявить сдержанность в отношении нас с тобой до самой свадьбы. Представлял, что ты согласишься добровольно. Но ты должен усвоить хотя бы один урок — каждую твою колкость я заставлю тебя отработать своим телом. С этими словами Дофламинго резко расцепил пальцы, которыми стискивал ожерелье, и Ло снова свалился затылком на подушки. Но в покое его не оставили. Лидер Донкихот танцующими движениями пальцев огладил его тонкие плечи, дивясь их хрупкости и, в то же время, силе, снова прочертил ладонями дорожки по мышцам груди, ощупывая тело, которое грезилось ему в мечтах много раз. Каждое его движение неприятно волновало Ло, заставляя до боли кусать губу, отвлекаясь от тянущихся к нему, словно лапы гадкого насекомого, чужих рук, извлекающих из его тела вместо крови постыдные реакции — волны болезненно покалывающих мурашек. «Пернатый» оказался настолько извращённым и жадным до чужого тела, что даже слегка сдвинул бинты, так чтобы верхняя часть груди оказалась оголена. Доффи следил за Ло с тонкой усмешкой и не пожалел его, выкручивая сначала один сосок, и втягивая горячими губами его в себя до основания, так что он набух как берёзовая почка весной, а потом и второй, сжимая между пальцами с такой силой, будто желая раздавить. Ло ломко изогнулся под ним, не выдержав полуболезненной, полусладкой пытки. — Ну же, Ло, покричи для меня, — прошептал Доффи, неожиданно схватив темноволосого пленника за горло и слегка сдавливая своей огромной ручищей, другой рукой продолжая перекатывать между пальцами потемневший сосок мальчишки. Он захлёбывался собственным потоком ощущений, понимая, что сейчас эйфория от насилия над малышом Ло сравнима разве что с тем бурлящим ураганом, который захватил его, когда он наблюдал за казнью Золотого Роджера. Шея Ло была такой нежной и гладкой и так забавно сжималась от неровного дыхания, что Доффи не мог отказать себе в удовольствии чуть погладить её большим пальцем в попытке успокоить. — Ну же, Ло. Я обещал, что избавлю тебя от необходимости нести груз за смерть Росинанта. Я хочу сделать, как лучше, чтобы ты смог забыть его. Самый простой способ — заставить тебя получить удовольствие от моих же рук. Да, Ло, тот, кто сейчас ласкает твоё тело, твой злейший враг. Но сегодня я буду милостив к тебе, маленькая птичка. Всё ради твоей пользы. Всё затем, чтобы, наконец, отдалить тебя от него. В ответ на это Ло вздрогнул и тихо попросил: — Не надо…Пожалуйста…Остановись… Перспектива получить удовольствие, похоже, его пугала куда сильнее, чем боль. Дофламинго мысленно поздравил себя. Этот глупый мальчишка, так дороживший памятью о Росинанте, сегодня предаст его. Реакция тела, только и всего. Всего лишь первое наказание, которое он придумал для чересчур ловкого сверхнового. Для маленькой, но такой желанной птицы по имени Ло. Вместо того, чтобы отвечать вздрагивающему от каждого его движения парню, Дофламинго чуть скатился с него в сторону, перехватывая за резинку единственное, что оставалось на Ло из одежды — светлые штаны из лёгкой ткани. Стянув их, он также избавился от нижнего белья пленника, и теперь облизывался, как объевшийся мышами кот, разглядывая беззащитное тело перед собой. — Ты очень красивый, Ло, — прошептал он, снова нависая над ним, прихватывая чужие тонкие кисти своими цепкими руками, — знаешь, а ведь не ты один восхищался книжными героями в детстве. Только мне нравились не комиксы с историями о суперзлодеях вроде Джермы. Я любил книги о простых людях, которые перешли дорогу мировому правительству. Я читал историю о Флевансе и видел перед собой тебя, Ло. Ты стал моим любимым книжным персонажем, ожившей легендой… Представляешь, каково это, трахнуть своего кумира? Дофламинго чуть подвигал бёдрами, и, несмотря на то, что он всё ещё не снял бриджи, Ло явственно почувствовал его возбуждение. Доффи и не скрывал своих реакций. С лёгким сожалением выпустив жертву из грубых объятий, он избавился от своих брюк и белья, оставшись в одной расстёгнутой белой рубашке. Затем Доффи снова оседлал Ло, и теперь его возбуждённое до предела достоинство упиралось Трафальгару в живот. Молодой пират сжался под ним, и в попытке защититься, выбросил вперёд руку. Забавляясь с чужим телом, Доффи не заметил, что ослабил нити на его руках. И Ло удалось упереться в грудь насильника ладонью, изо всех сил отталкивая от себя. Но минутой позже черноволосый парень дёрнулся и снова подавился криком. Дофламинго на этот раз не стал опутывать его руку, а просто прострелил нитями насквозь его левое запястье. Кровь хлынула на простыню, оставляя багровые кляксы. — Разве я многого прошу, Ло? Ты должен меня слушаться. Я просто хочу, чтобы ты получил удовольствие. — Чёрта с два у тебя получится, — проревел Ло, у которого перед глазами от боли всё качалось, словно на палубе корабля в штормовую ночь. — Посмотрим, — по-птичьи склонил голову вбок Фламинго, и вдруг потянулся струнами к горе подушек, которая лежала на другом конце кровати, а затем прошептал, — частичное пробуждение! На глазах поражённого Ло, подушки стали превращаться в сплетение белых нитей, которые напоминали движущуюся змею, состоящую из струн. Змея скользнула по кровати, проскользнула за спиной пленника и затем сделала ещё два круга вокруг его тела, опутывая словно лассо. Кончик верёвки-змеи потерялся где-то в районе бедёр, и Ло почувствовал, что мучительно краснеет, когда что-то холодное и эластичное коснулось его в самом сокровенном месте. — Я не возьму тебя сегодня, Ло. Но мой фрукт может слегка поиграть с тобой. Это не больно, тебе понравится, — усмехнулся Фламинго, продолжая ощупывать тело Ло, спускаясь руками к обнажённому паху и накрывая чужое естество рукой. Ло потерял всякую способность мыслить. Всё, что происходило сейчас, он лишь чувствовал, не в состоянии оценить. Всего лишь физиология, реакция тела. Но он точно не хотел ничего из этого. И точно ни с этим человеком. Его ноги дрожали, внутри него танцевали эластичные языки из-за действий дьявольского фрукта Дофламинго. Ничего подобного прежде Трафальгар не испытывал. Словно кто-то решил приласкать его изнутри гладкими лепестками ромашки или розы. Пробуждённые нити отличались от обычных струн Доффи. Они жили собственной жизнью, превращённые в оружие из других предметов. Сейчас они пробрались сквозь щель между бёдрами Ло и втискивались в узкий проход внутрь него. И молодой пират чувствовал себя девчонкой, которой задрали юбку на первом свидании, а теперь ощупывают изнутри, не позволяя сбежать. Пробуждённые нити снова и снова задевали что-то внутри него, и он дёргался как от электрических разрядов на радость Доффи. А потом Донкихот выполнил, что обещал. Опираясь ладонью на забинтованную грудь Ло, он устроился на нём так, чтобы захватить свободной рукой свой и чужой обмякший член. И чередой умелых движений, настолько, что даже Ло, пребывавший в полузабытьи из-за боли в груди и томительного дискомфорта между ног, успел подивиться точности его техники, довёл их обоих до крайней точки. Оргазм накрыл оглушительной волной, и они оба излились одновременно, забрызгивая друг друга каплями спермы. Ло, кажется, снова кричал, и на этот раз Дофламинго заткнул его поцелуем. А потом король Дресс Роуз подхватил с кровати смятую простыню, деловито обтёрся ей, не делая попыток очистить свою жертву, натянул на голое тело бриджи, и улыбнувшись как гиена, сказал: — Пришлю сюда Детку пять. Пусть приберётся. И принесёт тебе льда для твоей щеки, — натянув на ноги обувь и подхватив с пола любимую розовую шубу, он поднялся с кровати, встряхнулся и пошёл к выходу, насвистывая под нос, — глупый маленький воронёнок! Он так хотел летать! Только вот оказался в золотой клетке. Моя сломанная птичка… Но такая красивая. Самая красивая из всех. — Доффи… — неожиданно позвали его с кровати. Дофламинго нахмурился и обернулся. Он не ожидал, что Ло сейчас захочет с ним говорить. Сейчас его должны мучить угрызения совести, разве нет? — Доффи, в прошлом я сбежал от тебя с Росинантом. Ты твердишь об этом, говоришь, что я тебя предал. Но я жалею лишь об одном. Тогда я сбежал не сам, Кора-сан насильно увёз меня от тебя, крепко связав верёвкой, он похитил меня… И я жалею лишь о том, Доффи, что тогда до последнего оставался предан тебе, человеку, которому однажды присягнул на верность. — Ло… — Нет! Молчи! Просто убирайся! Дофламинго на секунду замер, сжимая кулаки и чувствуя, как на лбу взбухают все вены разом. В комнате повисла мёртвая тишина, после чего король Дресс Роуз пулей вылетел наружу, бормоча под нос проклятия в адрес наглых сопляков. Ло свернулся на кровати в клубок, притянув колени к подбородку. Было больно. И не только из-за раненого запястья и открывшихся на груди ран. Не только из-за ощущения себя использованной грязной вещью. Он испытывал то, что давно отказывался чувствовать. Ненависть к себе. В ту же минуту тело покрыл липкий холодный пот, а горло словно проткнула рыбья кость, не позволяя сделать даже вздох. Трафальгар почувствовал, что внутри всё опухает, и ватой надуваются истерзанные Дофламинго губы. Ощущение тошноты и яда, текущего по венам, было ему предельно знакомо. Чёртова болезнь белого свинца, чтоб её! «Это может быть не возобновление болезни, а просто аллергия на ожерелье и серьги. Просто аллергия…», — успокаивал себя Ло, подрагивающими пальцами мучаясь с застёжкой, наконец, справляясь с ней, и отбрасывая от себя подарок Доффи, точно ядовитую змею. Следом он отправил и серьги. Долго возил ладонью по простыням, нащупывая свои старые золотые серьги. Глаза болели и слезились. Ещё одна реакция, напоминающая о болезни города Флеванса. В итоге Ло обнаружил только три из четырёх серёжек. А потом его заботливым одеялом накрыла тьма. Он провалился в глухую бессознанку. Ему снился Росинант и Доффи в тот роковой день на заснеженном острове, когда младший из Донкихотов погиб. — Где Ло? — требовательно спросил Доффи. — Ты не получишь его, — отозвался Росинант, — он теперь свободен. Свободен ото всех! А потом снова звуки выстрелов, и тихие слова умирающего: — Уходи… Уходи далеко…Теперь ты свободен, Ло! И вот сон сменился. Трафальгар, словно наяву, увидел знакомую фигуру, замершую с сигаретой в руке у раскрытого окна. Росинант неловко стряхнул пепел и обернулся к Ло. Трафальгар протянул к нему руки, но фигура Коры-сан стала осыпаться песком. Он лишь успел сказать: — Зачем ты вернулся к нему, Ло? Я не хотел, чтобы ты мстил за меня. Я просил лишь одного — чтобы ты оставался свободным. Твоё место не здесь, ты знаешь. Ты родился, чтобы спасать жизни людей. Зачем, зачем ты повторяешь мою судьбу, Ло? Росинант успел сказать это, прежде чем тело его рассыпалось, превращаясь в безликий пепел. Ло упал на колени, глотая слёзы и снова ненавидя себя. Теперь-то он понимал, что попал в ловушку Дофламинго. Тот навсегда связал его невидимыми нитями, и это случилось ещё тогда, когда он впервые появился в семье Донкихот. И от этой грязи ему, Ло, никогда не отмыться. — Мы сами создаём себе монстров, Кора-сан. Прости… Я так облажался… И мне очень жаль… Но пути назад нет.