Бездна Вероятностей

      В штабе наблюдателей было всё так же темно, однако куда более людно, чем в прошлый раз, когда Рэйка очутилась здесь. В зале совещаний тихо переговаривались люди, оттуда же пахло жареными клубнями ямса и луком. Когда Сафран в сопровождении Лиджама и Пыльномоха прошла мимо его приоткрытой двери, наблюдатели, сдавшие смену, оторвались от своей скромной трапезы, чтобы проводить её изумлёнными взглядами. Вероятно, никто из них и подумать не мог, что хранитель, отлучившись из Дюнного, вернётся обратно в таком потрёпанном состоянии. Рэйке было нетрудно представить, что у них на уме: они оценивали, насколько она ранена и сможет ли оказать обещанную помощь в захвате Драконьего логова — если подтвердится, что ситуация с разбойниками, засевшими там и взявшими в заложники, как минимум, Джулиана Крепкощита и его людей, окончательно вышла из-под контроля.       Рэйка хотела бы уверить их в своей готовности сдержать обещание должным образом, но не знала, будет ли это правдой. Ей не хотелось об этом думать. Ей не хотелось сражаться — ещё раз. Остатки её сил уходили на то, чтобы не оступиться — не воспользоваться свитком телепортации и не вернуться в Арк, оставив Лиджама в одиночку расхлёбывать беды проклятого восточного берега. Однако если она вновь сосредоточится лишь на себе, угодит лишь своим эгоистичным желаниям, то хватит ли ей смелости взглянуть в глаза Лиджаму при следующей встрече? Лиджаму, который был хорошим человеком, считал таковой и её, называл своим другом. Рэйка знала, что в прошлом смелости — наглости — у неё хватало и на большее, но… Сейчас — нет. Такой поступок сделает бессмысленными все её маленькие победы на пути становления той, кем она никогда не была, но кем хотела быть.       Но она так устала быть кем-то другим, а не собой.       А ты знаешь, каково это: быть собой?       Ей хотелось тишины. Ей хотелось немного времени, чтобы вернуть самообладание и заставить своё сознание думать лишь о том, что происходит сейчас, а не о том, что уже произошло, и о том, что может произойти потом.       «Осталось несколько часов до наступления темноты, — успокаивала себя Сафран, наблюдая, как Пыльномох останавливается в дверях кабинета Болдрика и окидывает её, изнеможенно усевшуюся на край его стола, неодобрительным взглядом. — Вероятность, что разбойники предпримут что-то ночью, минимальна. У меня есть время до рассвета».       — Надеюсь, ваша отлучка стоила того, мадам хранитель, — наконец фыркнул помощник Крепкощита. — Я пошлю кого-нибудь к хозяину таверны. Он распорядится, чтобы вам в комнату принесли таз с горячей водой. Видит Мальфас, это вам не помешает.       — Спасибо, Даррен, — поблагодарил его Лиджам вместо Рэйки, которая лишь рассеянно кивнула в ответ.       — Можете пока поговорить о… своих хранительских делах, — продолжил он, отмахнувшись от благодарности. — Здесь вас никто не подслушает. О таверне я такого сказать не смогу.       — Что насчёт Логова? — сделала над собой усилие и разлепила губы Сафран. — Есть новости?       Лицо Даррена сделалось ещё мрачнее, и магичка услышала, как рядом с ней расстроенно вздохнул Лиджам.       — Всё тихо. Никто так и не вернулся. — Эти слова дались Пыльномоху с явным трудом. — Скорпион известил нас, что отправил к лаборатории своих разведчиков. Он обещал, что они пройдут к нему особыми тропами и не привлекут внимания захватчиков. Это экстренная мера, и я больше не стал отказываться от его помощи. Мне… даже жаль, что Скорпион не начал действовать раньше.       — Разведчики покинули город после обеда, — подхватил Лиджам. Он то и дело нервно потирал левое предплечье. В том месте, насколько было известно Рэйке, у него то и дело ныл старый перелом, полученный на одной неудачной тренировке в Скуоле. — Эти особые тропы должны привести их к Логову намного быстрее, чем прямые, открытые дороги. Если всё сложится удачно, кто-то из них останется на посту, а кто-то — вернётся с докладом… Совсем скоро.       — Ливень только-только закончился, — возразил Даррен. Под его глазами залегли глубокие тени. Ему бы тоже не помешало немного отдыха, но Рэйка была готова биться об заклад: за все эти дни помощник Крепкощита, съедаемый тревогой, едва ли смог уснуть. — Кто бы ни собрался вернуться в город, им понадобится время, чтобы с дорог — с любых дорог — сошли воды, и даже после этого их передвижение будет куда медленнее обычного. Свитков телепортации, как у вас, ни у кого из них нет.       В его голосе звенело отчаяние. Рэйка могла понять его. Казалось, сама погода восстала против дюнновцев. Сначала — песчаная буря, а затем — небеса, обрушившие на землю тонны воды. Не знай Сафран, что Мальфас мёртв, и будь она богобоязненна, магичка бы решила, что жители восточного берега окончательно разгневали сурового покровителя Эндерала своим беспутством.       Но Пыльномох не знал о смерти Богов. Вполне возможно, он думал о гневе Мальфаса, обрушившемся на головы дюнновцев, уже всерьёз.       Рэйка не услышала, как ушёл Даррен, и они с Лиджамом остались в кабинете старшего Крепкощита одни. Продираясь сквозь оцепенение, она размышляла о том, насколько безопасны особые тропы для разведчиков Скорпиона — размытые дождём и сами по себе.       Не нужно обладать большим умом, чтобы понимать, что особыми тропами в старые времена пользовались контрабандисты, воровавшие порох и алхимические ингредиенты из лаборатории Драконьего логова. С уходом хранителей с восточного берега они потеряли свою актуальность, но Болдрик правил Дюнным вот уже тридцать лет и знал его тайны. Знать их могли и те разбойники, что захватили месторождение.       Маловероятно, что разведчики Скорпиона окажутся на этих тропах одни. Кого они встретят? Живых людей наместника Крепкощита, занявших позиции в укромном месте рядом с Логовом, или их трупы? А быть может — разбойников, устроивших очередную засаду?       «Скорпион должен был учесть все риски, — подумала Рэйка. — Он уже долго правит сетью, он умён. Будь он глуп и недальновиден, его бы давно сместили, а его труп навеки затерялся в песках пустыни».       — Как ты? — тихо спросил Лиджам и присел на стол напротив Сафран.       — Паршиво, — не стала юлить Рэйка.       Она почувствовала его внимательный, изучающий взгляд.       — Если тебе нужно исцеляющее зелье или амброзия… — Ученик Йаэлы потянулся к своей зачарованной сумке, перекинутой через плечо, но Рэйка покачала головой.       — Мне просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя.       — Понимаю, — ещё тише отозвался Лиджам.       «Нет, не понимаешь. И слава Солнцу».       — Камень у тебя? — спросил с усталым вздохом Лиджам, когда понял, что Рэйка уже рассказала о своём состоянии всё, что хотела.       Сафран безмолвно похлопала по зачарованной сумке у себя на бедре; в запястье потянуло ещё не затихшей до конца болью. Рэйке не нужно было лишний раз смотреть на друга, чтобы знать — тот разочарован. Ей хватило его потухшего взгляда в момент, когда он увидел её, насквозь мокрую, в изрезанной, опаленной, с пятнами и потёками крови одежде, на пороге штаба наблюдателей. Одну. Ученик магистра Йаэлы до последнего надеялся, что у Сафран получится не только заполучить чёрный камень, но и сохранить заражённой красным безумием Адиле Даль’Варек жизнь.       — А где наёмник, Джеспар? Неужели он?..       Рэйка постаралась доложить ему о том, что произошло в заброшенной шахте тёмной руды, кратко и сухо, без цветастых и бесполезных подробностей, — как когда-то её учил Матиус. И когда она, наконец, замолчала, Лиджам соскользнул со стола и прошёл к единственному оконцу в кабинете Болдрика. То было плотно закрыто, и хранитель не посмел открыть его, чтобы впустить в маленькое помещение чуть больше воздуха. В заверения Пыльномоха, будто здесь представители Храма Солнца могут говорить без опаски, он явно не верил.       Лиджам долго безмолвствовал, разглядывая покрытую мелкими трещинами оконную раму. Рэйка даже успела прикорнуть — усталость смежила её веки против воли — и вздрогнула всем телом, услышав его тихий голос.       — Что ж, если она была в столь плачевном состоянии, то, быть может, и хорошо, что она не очутилась в Дюнном… в такое время. Не думаю, что наблюдатели или всевидящий Скорпион обрадовались бы, притащи ты в город безумного дикого мага. Но…       — Она бы не далась мне живой, Лиджам. Она не планировала останавливаться. В её больной голове был целый список тех, кого она хотела покарать во имя справедливости и попранного закона.       Рэйка понимала, что, скорее всего, это чистая правда. Адила переступила черту дозволенного задолго до того, как очутилась в этой проклятой шахте лицом к лицу со своим братом, и окончательно потеряла себя, напав на него. Однако Сафран не могла забыть, что и сама растворилась во всплеске яростного безумия, не думая ни о чём, кроме убийства Даль’Варек — кроме мести за смерть упрямого, как стадо ослов, дурака–Джеспара. Возможно, у неё был шанс обезвредить и обездвижить Адилу, но она не воспользовалась им.       — Я тебя не виню, — сказал Лиджам, и в его голосе действительно не было осуждения — лишь печаль. Ох, если бы он только знал! — Однако теперь я обеспокоен. Я и представить не мог, что эти камни могут разрушать сознание человека так быстро и так окончательно. В конце наших поисков на территории Храма Солнца будут три из них. Вдруг камень Даль’Галара был исключением, потому как долго не использовался?..       — Исключением может быть и камень Даль’Вареков, потому что его использовали с излишком, — возразила Рэйка, осознав, куда клонит друг, — и его воздействие на окружающий мир постепенно исчезнет, раз уж его разлучили с носителем. Сейчас он при мне, и, как видишь, я в порядке. Никаких голосов, никаких навязчивых мыслей. Да и ты сам рассказывал мне, что однажды в руки арктвендскому канцлеру попало больше десяти чёрных камней. Только представь, что было бы с Штормвендом, будь они так опасны в своём количестве! Насколько мне известно, материк ушёл под воду уже после того, как Брутуса посмертно сместили с должности.       — Мы не знаем наверняка, что привело к катастрофе на Арктвенде, — покачал головой Лиджам и — тотчас ворчливо добавил: — И, к тому же, материк ушёл под воду не полностью. Это преувеличение! Белые берега и земли западнее…       Этот человек был неисправим.       — Лиджам, — оборвала его Рэйка и, дождавшись, когда хранитель повернётся к ней, сумела выдавить из себя слабую улыбку: — Заткнись. Давай обойдёмся без поучительных лекций. И подумаем о чёрных камнях, когда вернёмся в Арк. Сейчас у нас есть проблемы поважнее.       В ответ ученик магистра Йаэлы издал горький смешок, похожий на клёкот встревоженной птицы.       — Конечно. Но лучше бы я думал о чёрных камнях, чем о том, что вся эта ситуация с Логовом с каждым часом становится всё хуже! Дюнное отправило туда слишком много хороших бойцов и разведчиков. Вдруг это уловка? Вдруг, пока все те, кто знает, с какого конца держать меч, далеко от города, на него нападут? Это предположение не выходит у меня из головы.       — Не думай, что Скорпион оставил свои владения без защиты. У него много людей, здесь их главное логово. Да и оставшиеся в городе наблюдатели наверняка могут не только сурово смотреть исподлобья. К тому же, разбойничьи банды редко бывают настолько организованными и многочисленными, чтобы оборонять одно место и нападать на другое.       — Если только они не объединились в одну группу некоторое время назад и не продумали план, мечтая перевернуть власть на восточном береге с ног на голову, — резонно заметил Лиджам. — Я всё ещё ставлю на это. Пусть все и считают Крысолова мелким и незначительным, пренебрежение к врагу ослабляет бдительность. Он и те, кто поддерживает его, могли воспользоваться ослабленным вниманием к себе.       — Их главной проблемы это не решает. Помни, Лиджам: Скорпион превратил их в отщепенцев, им катастрофически не хватает собственных ресурсов. Я лишь надеюсь, что Скорпион продолжает искать среди своих приближённых того, кто проспонсировал этих ублюдков и скоординировал их действия.       Виски Рэйки невыносимо сдавило, стоило ей сосредоточиться на этой неразберихе. Однако она уже совсем не хотела, чтобы друг замолкал. Неважно, о чём они говорит, пока за разговором мысли о Даль’Вареках, о смерти сестры и чудотворном воскрешении брата, вытеснялись из её головы.       Если бы они, эти разговоры, могли ещё и избавить от усталости и ломоты во всём теле!       — Скорпион или его люди так и не объявились?       — Нет, — покачал головой Лиджам. — Однако я то и дело вижу ту женщину в плаще, которая пригласила нас в штаб. Она никогда не подходит близко — лишь наблюдает издалека. Думаю, она и есть глаза и уши Скорпиона… Почему ты спрашиваешь?       — Аарон Крепкощит и Даррен Пыльномох беспокоят меня, — повела плечами Рэйка. Она до сих пор помнила то чувство озарения, настигшее её в обугленных руинах дома Даль’Вареков. — Они темнят. Они знают больше, чем хотят показать.       Рот Лиджама растерянно приоткрылся.       — Ты думаешь, что кто-то из них имеет отношение к Скорпиону? — неверяще спросил хранитель. — Я… Я не знаю, Рэй. Это кажется…       — Почему нет? — нахмурилась Рэйка. — Всё Дюнное под пятой Скорпиона. Его человеком может оказаться любой из тех, с кем мы говорили или просто сталкивались на улице. Аарон отправил за нами ту женщину в плаще, помнишь? И сказал, что задержал нас на пороге лишь потому, что они с Дарреном о чём-то спорили. Однако за всё время, что мы провели у штаба, я не слышала никакого переполоха из его стен — и это при открытом окне в кабинет Крепкощита. Думаю, они тянули время, чтобы договориться, о чём рассказывать, а о чём промолчать, а затем разыграли перед нами небольшой спектакль.       Лиджам уставился на неё круглыми глазами и помолчал немного, осмысливая услышанное.       — Хочешь спросить их об этом? Вряд ли это хорошая идея, Рэй. Особенно если ты окажешься права на их счёт.       — Бить без раздумий в лоб — всегда плохая идея, — согласилась Сафран. — Нет, мы будем молчать. Но останемся начеку. И, если понадобится, в нужный момент загоним этих двоих в угол.       Этот план явно не понравился Лиджаму. Да и сама Рэйка была в нём не уверена. Она могла судить лишь с оглядкой назад — на дни, проведённые среди членов южного сопротивления. Повстанцы, конечно же, не были разбойничьей бандой, и их лидеры не походили на главарей преступных сетей. Однако Храм Творца сделал их самыми разыскиваемыми преступниками Южного королевства, и, чтобы выжить и не оказаться в пыточной храмовников, без хитрости им было не обойтись. Каразал и Матиус частенько отдавали приказы своим людям, чтобы те разыгрывали похожие «спектакли», и сами никогда не представлялись честно, если лично присутствовали на встрече с осведомителями или с контрабандистами из соседних королевств Нерима.       Если Скорпион действовал по аналогичной схеме, то, попав в его сети, хранители могли немногое. Они были вынуждены согласиться с его условиями взаимодействия, а потом… Что ж, возможно, эта таинственная личность всё же явит себя: если ситуация с разбойниками превратится в ночной кошмар, или если представители Храма Солнца пройдут какую-то проверку. А возможно, Рэйка и Лиджам вернутся в Арк, так и не узнав, чей хвост с ядовитым жалом был занесён над их головами все эти дни.       Что будет, если хранители решат надавить на дюнновцев, которых подозревали в связи со Скорпионом? Обозлится ли он? Или ему это, наоборот, понравится? Рэйка не знала. Но понимала, что сделает это, не думая о последствиях, какими бы они ни были, — если это будет необходимо.       — С каждым мгновением всё тяжелее, — уныло заметил Лиджам. — Только я смирился с тем, что при виде Аарона сразу вспоминаю, как поджёг бандану у него на голове… Теперь я буду постоянно думать о том, что, возможно, он не такой уж пьяница и разгульник, каким кажется, и на самом деле…       Он замолчал, так и не поделившись тёмными образами старшего сына Болдрика, возникшими у него в голове. Ученик магистра Йаэлы никогда не любил давать волю фантазии, все его теории подкреплялись случаями из практики или записями из научных фолиантов. Однако за те два года, что Рэйка знала Лиджама, она успела понять, что воображение друга живёт от него отдельной жизнью и иногда прорывается наружу, несмотря на все его усилия.       В дверь кабинета тихо постучались, и внутрь робко заглянула девочка лет десяти. Совсем маленького роста, с карими глазами на пол-лица, она поклонилась Рэйке и Лиджаму, и две её лохматые темноволосые косички, соскользнув с плеч, коснулись пола.       — Мессир хранитель, мадам хранитель, да будет благословенен ваш путь, — выпалила малышка и на мгновение замялась, испугавшись, что могла не сказать что-то важное из правильных слов, которым её научили перед тем, как отправить сюда. — Мама просила передать, что ваши комнаты готовы к отдыху. Новое бельё и бадьи с водой — всё, как вы велели.       — Ничего такого мы не велели! — запротестовал Лиджам, замахав руками. — Всего-то договорились с Дарреном на таз с горячей водой!       Глаза девочки остекленели. Она замерла, словно испуганный оленёнок перед охотником. Рэйке казалось, что она слышит, как в её голове переполошенной стайкой птиц кружат мысли.       — Простите, мессир хранитель, мадам хранитель, — наконец, пролепетала дочка тавернщиков и попятилась вглубь коридора. — Я… Я передам, чтобы приготовили и тазы. Когда вы придёте, всё будет готово!       — Не нужно, милая, — поторопилась остановить её Рэйка и сползла с края стола. Пол под её ногами качало, и комната перед её глазами то и дело давала крен, будто магичка находилась не в кабинете, а в каюте корабля во время шторма. — Мы отлично справимся с тем, что уже есть. Беги к родителям и передай им нашу благодарность.       Девочка с настороженностью покосилась на неё, словно не веря, что в её словах нет подвоха, а затем едва слышно, но облегчённо вздохнула. И снова подмела косами пол.       — Ещё папа просил передать, что забьёт поросёнка, если нужно. Стушит его или пожарит на вертеле целиком…       Тошнота подкатила к горлу Рэйки плотным комом. Давненько такого не было. Одного упоминания о запахе жареного мяса хватило, чтобы вспомнить всё.       Тарелку, разбившуюся о голову Ранны. Пьяный рёв папочки — Ублюдка. Тяжесть кочерги в руках. Лёгкость в груди и выпущенное на волю, вторящее её страху и ярости, пламя.       — Ох, — Лиджам прижал ладонь к заурчавшему животу, — я бы не отказался перекусить, но поросёнка приберегите для другого случая. Мне хватит и чего попроще…       Один из жарких дней на южных берегах Нерима. Стрелу в груди обмякшей в верёвках матери, ещё одну — в груди Риззет. Огонь, играющий с их тюремными робами, лижущий их ноги, руки, подбирающийся к мешкам на их головах.       — А ты, Рэй?..       Лежащего в центре древнего ритуального круга Джеспара. То, как кожа на его лице пузырилась от жара. Как догорала ткань его серо-голубой куртки.       Разметавшееся по камням тело Адилы с пробитой о камни головой. Дым, поднимающийся из её выжженных глазниц, вырывающийся из её приоткрытого рта.       — Эй? — Лиджам склонился над ней и осторожно коснулся её плеча. — Рэйка!       Сафран вздрогнула и с рваным вздохом вернулась сознанием в укрытый сумраком кабинет Болдрика.       В нём пахло пылью, чернилами и горькими травами, распределёнными по углам и отгоняющими насекомых и пауков.       Никакой гари и вони горящей человеческой плоти.       — Я не хочу есть, — едва двигая онемевшими губами, отозвалась Рэйка и растёрла лицо ладонями.       Её руки мелко дрожали. Дождавшись, когда Лиджам вновь повернётся к девочке, она достала из сумки продолговатый кулон с тихо шелестящим песком внутри и сжала его в ладонях.       — Многие дюнновцы из кожи вон лезут, чтобы угодить нам, — поделился Лиджам, когда они вышли из штаба наблюдателей и направились в сторону трёхуровневых настилов в центре пещеры, где и располагалась таверна с её спальными помещениями.       — И зачем им это нужно?       — Я полагаю, что они думают, будто заслужив наше расположение, ускорят возвращение Ордена на восточный берег, — неловко пожал плечами хранитель.       — Бред. От нас такие вещи не зависят.       — Они так не думают. Они полны надежд. Не забывай: мы — служители Рождённых Светом. Пусть мы здесь из-за того, что Дюнному угрожает опасность войны, людей это вдохновило. Для них это означает, что Боги простили их грехи и считают их достойными своей защиты.       Рэйка утомлённо закатила глаза, но мудро промолчала.       Хранители как раз проходили мимо группки шахтёров из угольной шахты, играющих в кубики Моралы. То, что это именно «угольки», Рэйка поняла сразу же, стоило ей взглянуть на их глаза. Сколько бы они ни умывались после смены, угольная пыль не желала стираться с их внутренних век. Когда семья Сафран ещё жила у Южного пути, неподалёку от их дома тоже была угольная шахта, и маленькая Рэйка думала, что её работники специально подкрашивают себе глаза. Ранна объяснила девочке, что к чему, и после та переживала, что однажды угольная пыль залепит глаза шахтёров окончательно, и они ослепнут.       Сейчас о своих детских переживаниях Рэйка задумывалась мало. Однако от взглядов дюнновских «угольков» ей сделалось не по себе. Так не смотрят на глашатаев божественного прощения. Так смотрят на тех, кого презирают всей душой.       Заметил эти взгляды и Лиджам и кашлянул, пытаясь скрыть смущение.       — Что ж, по справедливости, стоит сказать, что рады нам далеко не все, — пробормотал он, ускорив шаг, чтобы догнать подругу. — Некоторые думают, что нам нужен лишь их порох для войны. И если мы и будем что защищать, то только их берега от высадки неримцев.       — А разве они не правы? — равнодушно бросила через плечо Рэйка.       Лиджам не нашёлся с ответом, и весь путь до наружных лестниц на верхние этажи таверны они прошли в напряжённом молчании.       — Как думаешь, — заговорил ученик Йаэлы, когда они принялись взбираться по подгнившим ступеням на самый верхний, третий этаж, где им выделили комнаты, — Джеспар вернётся в Дюнное? Ну… чтобы помочь нам в случае чего?       Рэйка вспомнила потерянное, посеревшее от горя и душевной боли лицо Даль’Варека и мрачно усмехнулась.       — Нет. Ему сейчас не до этого. К тому же, его не нанимали на защиту Дюнного.       — Ну, в твоё задание это тоже не входило.       — Я — хранитель, это другое. Может, меня и отчитают за самовольное расширение моих обязанностей, но плевать. Не хочешь же ты, чтобы я последовала приказу и вернулась в Арк с чёрным камнем прямо сейчас?       — Нет, — невесело посмеиваясь, сказал Лиджам. — Надеюсь, если нас призовут к ответу, то мы сможем убедить грандмастера в том, что твоё участие было необходимо. В одиночку я… Я боялся, что провалю переговоры. А тут — захват пороховой лаборатории разбойниками, и, я уверен, это лишь верхушка айсберга. В одиночку я не справлюсь.       Рэйка подозревала, что даже вдвоём они не такая уж великая сила. Конечно, они маги, и маги совсем недурственные, но и разбойники полагаются не только на мечи да луки. У них есть псионик, способный разрушить чужое сознание. Рэйка не сомневалась, что могла бы схватиться с ним, но — только в том случае, если сбросит маску хранителя и сама обратится к тёмной магии.       Что скажет Лиджам, если она сделает это? Что он будет думать о ней, когда поймет, что она врала о своих способностях два года?       «Используй лишь ту ложь, которая не обернётся против тебя самой острейшим кинжалом», — наставляла её Мара. Рэйка всегда была дерьмовой ученицей и не слушалась наставницу даже в этом. Ей везло — до некоторых пор, но теперь… Что ж, если у неё не останется выбора, если бой у Драконьего логова всё же произойдет, она позволит этому кинжалу вспороть её глотку.       Рэйка и сама была поражена, с какой лёгкостью и спокойствием подписала себе приговор. Возможно, потому, что, вышагивая по импровизированному коридору на краю настилов и от изнеможения едва сгибая ноги в коленях, она впервые после побега из Остиана со всей ясностью поняла, как устала бояться того, что однажды её ложь всплывёт наружу.       «Быть может, если бы я приняла себя, перестала бежать от себя, — думала Рэйка, нашаривая ключ от своей комнаты во внутреннем кармане куртки, — эти демоны не кусали бы меня за пятки». Вот только она не знала, как это — примириться с собой. Сафран не помнила ни дня с того момента, как пламя впервые откликнулось на её зов, когда она бы не пыталась перекроить себя под корень. И что бы Женщина под вуалью ни сделала с её телом, сознание это не затронуло — её страхи и самые неистовые желания остались прежними.       Её рука дрогнула, и ключ проскользнул мимо замочной скважины, чиркнул по дереву двери.       «Успокойся», — приказала она себе.       Успокойся, мать твою.       Лиджам, не догадываясь о её душевном раздрае, истолковал эту заминку по-своему.       — Тебе нужно отдохнуть, Рэй. Ты сильный маг, но даже тебе требуется восстанавливать силы. Ну, ты знаешь: время от времени. — Милосердные мёртвые боги, он пытался шутить! Как же дерьмово она выглядела, раз бедняга Лиджам даже не знал, как намекнуть ей об этом и не обидеть? — Если понадобится, я тебя разбужу. Но, думаю…       Его прервал тяжёлый топот ног по ступеням. Мгновение — и на настилах третьего «этажа» появился высокий дородный детина в форме наблюдателя. Глаза на его квадратном лице были похожи на маленькие чёрные пуговки, и взгляд их был направлен на Рэйку.       — Хранитель Сафран, верно? — произнёс наблюдатель, немного отдышавшись.       Рэйка, нахмурившись, кивнула. Кому она — она одна — могла понадобиться?       Детина, увидев её кивок, вдруг закатил глаза и раздражённо покачал головой.       — Раз уж вы — она, можете ли вы подтвердить, что знакомы с… как там её, эту истеричку остроухую?.. Ах, да! Вы знакомы с аэтерна по имени Эсме, мадам хранитель?       Сердце Рэйки ухнуло вниз. Во всей этой суматохе она забыла о своей новой знакомой. И о том, что они договорились встретиться в Дюнном уже завтра.       — Я знаю её, — недовольно подтвердила магичка. — В чём дело?       — Пыльномох отправил меня к вам. Видите ли, эта особа прилетела на аркском мираде. Хочет войти в город, а нам запрещено впускать внутрь незнакомые лица. Мы пытались объяснить ей наше положение, но эта ваша Эсме как будто нас не слышит. Кричит так, что даже мирад с утёса хочет сброситься!..       — О Мальфас, смилуйся, — пробормотал Лиджам, и Рэйка услышала слабую улыбку в его голосе.       — Впустите её, если Пыльномох не против, — устало сказала Сафран. — Она безвредна и не доставит вам проблем. Она не имеет никакого отношения к здешним разбойникам.       — Немыслимо! — фыркнул наблюдатель, но коротко кивнул и принялся спускаться по лестнице, не тратя время на расшаркивания перед хранителями. Рэйка слышала его бормотание: — Так мы скоро весь Арк под нашей дырявой крышей приютим!..       — Дай угадаю, — хмыкнул Лиджам, дождавшись, когда шаги детины стихнут на нижних этажах, — это и есть твоё личное дело в Дюнном? Не мне судить, но не лучше бы было отослать девушку обратно? Мы не знаем, будет ли она здесь в безопасности… с учётом нынешних обстоятельств.       — Если бы кто-то хотел напасть на Дюнное, Лиджам, он бы уже сделал это, — огрызнулась Рэйка и перехватила ключ покрепче. На этот раз он без труда вошёл в замочную скважину. Защёлкал замок. — Здесь Эсме будет в безопасности. К тому же, она бы не согласилась улететь. Для неё это дело ещё важнее, чем для меня.       Сафран знала, что Лиджам хотел бы узнать, во что она ввязалась, но не собиралась втягивать друга в эту передрягу. Если старый Арантэаль, когда Рэйка придёт к нему с докладом, будет недоволен тем, что Прорицательница начала собственное — очередное — расследование, то пусть его неудовольствие познает лишь она одна. Ведь те, кто «знал и молчал», не останутся незамеченными. Лиджам и без того был близок к тому, чтобы оказаться под ударом.       «Совсем скоро, — подумала Рэйка, распахивая дверь в свою комнату. Приглушённый, дрожащий свет масляных фонарей с улицы играл тенями внутри неё. Растревоженное сознание магички выхватывало в их завихрениях тонкую фигуру, скрытую серыми складками плаща. — Совсем скоро я узнаю о тебе чуточку больше, дрянь! Говори загадками или не говори вовсе, но твои культисты долго молчать не станут. Я не позволю».       Посреди небольшой, бедно обставленной комнатки стояла бадья с горячей водой. От неё шёл пар, и Рэйка почувствовала, что её мышцы превращаются в восторженно дрожащее желе, — стоило ей только представить, как она опускается в эту бадью и смывает с себя всю грязь, копоть и кровь, свою и Адилы.       И тут — ветхая лестница вновь задрожала под тяжестью чьих-то ног.       — Не может быть! — простонал Лиджам. Пока Рэйка фантазировала о минутах робкого блаженства, ученик магистра Йаэлы прошёл к своей комнате, но успел лишь ухватиться за дверную ручку.       Казалось, человек поднимается вверх даже не бегом — он летел, пропуская по две-три ступени. То был Пыльномох. И глядя на его лицо, напряжённое и покрытое лихорадочными красными пятнами, Рэйка с отчаянием поняла, что произошло нечто, абсолютно не предвиденное ни наблюдателями, ни Скорпионом.       — Пройдёмте со мной, — тяжело дыша, произнёс Даррен. — Вы должны присутствовать на… на этом.       — На чём? — угрюмо уточнила Рэйка.       — На допросе.       ***       — Я всегда знал, что ты с придурью, Джакуб, но притащить в город труп… это слишком даже для тебя.       Именно этой фразой ознаменовалось их триумфальное возвращение в Дюнное, и именно эта фраза дала Тараэлю понять, что с лёгкостью они от своей уже коченеющей ноши не избавятся.       На площадке мирада царил ажиотаж. Он начался ещё до того, как Пышка плавно спикировала вниз, а вместе с ними тремя — окрасился в новые цвета паники.       Мирадихе Джакуба было некуда приземлиться: у кормушки примостился её собрат и, хоть и был гостем, делить территорию ни с кем не собирался. На возмущённый рокот, вырвавшийся из горла Пышки, он лишь лениво повёл головой и — вернулся к своему ужину, разметав по камням крылья и хвост. Его хранитель, попеременно ругаясь и щёлкая языком, бросился к наглецу и потянул его прочь за поводья.       Один из наблюдателей презрительно сплюнул на освободившееся место и, повернувшись к своему напарнику, что-то тихо сказал. Тот кинул недовольный взгляд на Тараэля и Джакуба, поморщился и вернулся к разговору с богато одетой, пожилой четой.       — Пожалуйста, вернитесь в крытую часть города и дождитесь снятия запрета, — услышал Тараэль, когда стих рёв Пышки, высмеивавшей вынужденную капитуляцию другого мирада.       — Я не понимаю, — упрямствовал старик, гневно топорща седые усы. — Нам и без того отказали в осмотре шахты, которую я собирался купить. Мы прилетели зазря! А теперь мы даже не имеем права вернуться в Арк?       — Мессир, никто не лишает вас ваших прав, но никто и не мог предвидеть нападение разбойников. Во избежание ещё больших неприятностей было решено усилить охрану города и закрыть его на вход и выход, — едва выдерживая спокойный тон, произнёс наблюдатель. Выпрыгнувший из пассажирского седла Тараэль заметил, как крепко он вцепился в гарду короткого меча, висевшего на его поясе.       — И когда же было принято это решение?!       — … Пару часов назад, мессир, — ответил наблюдатель безо всякой охоты.       Он явно предвидел реакцию аркского богача. И оказался прав в своих подозрениях. Всплеснув руками, тот завопил:       — Это что, шутка?! Хотите сказать, что приди мы на пару часов раньше, то уже были бы на полпути домой?       Однако пару часов назад аркский мирад ещё не прибыл в Дюнное, а Пышка оберегала своего хранителя на землях близ Талгарда. Наблюдатель замялся, не зная, станет ли для старика утешением тот факт, что ему бы не помогла никакая спешка.       К немалому счастью для него, несостоявшемуся владельцу шахты ответ не требовался.       — Прокляни вас всех Чёрный страж! Это беспредел! Как, объясните мне, мой отлёт может изменить ситуацию с вашими разбойниками?       — Вероятно, дорогой, здешние стражники беспокоятся, что в городе скрывается сообщник этих разбойников, и не хотят упустить его, — подала голос его спутница. Выражение её лица было до крайности брюзгливым. Она морщилась так, будто ей под нос подсунули арпье дерьмо. Однако говорила дельные вещи.       Тараэль оглянулся на горизонт — туда, где сквозь рассеивающуюся пелену облаков пробивалось закатное солнце. Здесь, на восточных берегах Эндерала, темнело стремительно, и ночь была густой и непроглядной. Чьим бы ни было решение закрыть город, Скорпиона или оставшегося за главного наблюдателя, оно диктовалось — первоочерёдно — именно этим незамысловатым условием.       «И всё же, почему его огласили именно сегодня и — в такой спешке? — Джакуб подмигивал Тараэлю едва ли не обоими глазами и украдкой показывал на пока спрятанный за высокими краями пассажирского седла труп. Нахмурившись, Тараэль покачал головой, и хранитель мирада, скорбно вздохнув, принялся ждать, когда очередь на внимание наблюдателей дойдёт и до них. — Быть может, в городе уже знают, что опасаться стоит совсем не разбойников, но держат это в секрете?».       — Мальфас сохрани, и вы думаете, что мы — мы! — можем быть связаны с этими беспутными мерзавцами? — задохнулся от возмущения аркский богач. — Но это попросту невозможно! Мы прилетели вчера, и то ваше месторождение уже было захвачено — я слышал разговоры. Стали бы мы, будучи вашими подозреваемыми, прилетать позже захвата и улетать раньше, чем ситуация с ним обернётся в пользу наших предполагаемых друзей?       — Никто не обвиняет вас в сговоре с разбойниками, мессир, — заскрипел зубами наблюдатель. Его пальцы сжались на гарде меча уже с такой силой, что захрустели побелевшие костяшки. — Однако запрет распространяется на всех без исключения, и…       — Вы лукавите, стражник, — вновь заговорила спутница старика. — Всего несколько минут назад заместитель капитана отправил вашего сослуживца на поиски хранителя Сафран. Он, если слух меня не подвёл — а слух меня никогда не подводит, — должен убедиться, что она действительно знакома с этой шумной юной особой и имеет с ней дела. Тогда её впустят в город.       Встрепенувшись, Тараэль проследил за взмахом руки женщины. В дверном проёме смотровой башни стояла высокая девушка. Аэтерна. До этого мгновения он не обращал на неё внимания, смешав её с серой толпой. Однако, стоило девушке, заслышав, что речь идёт о ней, чуть откинуть капюшон с головы, Тараэль понял, что знает эту шумную юную особу. Златовласая, загорелая и подвижная — он наблюдал за ней со второго этажа дома Рэйки, мечтая спуститься и кляпом заткнуть ей рот. Эсме.       Однако само её присутствие здесь Тараэля никак не взволновало. Он помнил, что пути девушек должны были пересечься в Дюнном, и почувствовал лишь слабый всплеск раздражения: с учётом всех бед, грянувших на восточном побережье, Эсме была здесь не к месту. Разбойники и неримцы — вот что будет заботить Сафран как хранителя, но никак не поиски Тары, пусть её культ и связан с Женщиной под вуалью, на которую у магички зуб.       Его заботило другое. Рэйка была в городе. Заполучила ли она чёрный камень или так и не отправилась на его поиски? Стоит ли ему найти её?..       «Для чего? — глумливо поинтересовался внутренний голос. — Это риск, и он пахнет блажью. Ты просто хочешь увидеть её — безо всякой причины. Но не забывай, где находишься. Не забывай, чьи глаза будут смотреть на тебя, когда ты выйдешь из тени и станешь плечом к плечу с хранителем Святого Ордена в стенах Дюнного. Здесь власть Ралаты так же сильна, как и в Подгороде — здесь даже у стен есть уши, длинные, острые, звёзднинские. Уж ему не составит труда узнать, что никакого наёмника Литаэля Гристла не существует — никогда не существовало. И если он начёт копать, то все твои игры в свободного человека закончатся, не успев начаться».       Раздражённо цокнув языком, Тараэль отвернулся от Эсме. Хотел бы он быть таким же непосредственным, как эта крикливая аэтерна, прикрывающаяся громким именем хранителя. Однако его ворчливый, такой надоедливый внутренний голос был прав: если уж он взялся помочь Рэйке, притащив труп неримца в Дюнное, то должен сделать это тихо — без оглядки на привязанности. Для своего же блага. И для её.       — Что ж, мы не настолько значимы, чтобы знать хранителей Святого Ордена лично, — тем временем, процедил аркский богач и демонстративно похлопал по кошелю на своём поясе, — но у нас есть деньги. Если ваши правила всё же подразумевают исключения, то я готов стать одним из них, заплатив вам. Сколько вы хотите?       Ну конечно. В этом мире не существует проблемы, которую нельзя не попробовать решить деньгами. И преуспеть.       Эта перепалка наскучила Тараэлю. Подслушивать её более не имело смысла. Вспомнив о Рэйке, он вспомнил и о том, что на их счету дорога каждая минута. Заглушив голоса аркских аристократов в своём сознании, Тараэль посмотрел на Джакуба и, дождавшись его ответного взгляда, кивнул в сторону ещё одного наблюдателя, отошедшего к Эсме. Эти двое о чём-то негромко говорили, и нетрудно было догадаться, что крикливая аэтерна, не теряя времени даром, принялась расспрашивать дюнновца о своих проклятых культистах.       Это могло подождать.       Джакуб сразу же понял, что от него требуется. Он свистнул, привлекая внимание наблюдателя, и поманил его к Пышке. Тот кинулся к ним даже излишне охотно — вероятно, разговоры об очередных беспутных безумцах ни капли его не вдохновили.       Впрочем, труп в пассажирском седле он тоже не оценил.       — Так, давайте-ка, ещё раз и по порядку, — вздохнул мужик, когда Джакуб сбивчиво рассказал ему об их злоключениях по дороге к Дюнному.       — Ты называешь дураком меня, а сам с первого раза ничего понять не можешь! — возмутился хранитель мирада. — Пенко, ты!..       — Заткнись, — посоветовал Пенко и сплюнул. Зубы у него были характерного зеленовато-коричневого оттенка — незадолго до их прибытия наблюдатель наверняка пожевал местный сорт табака. Тараэль не знал, как называется он сам и то, что из него делают, но не раз, будучи в здешних краях по поручениям Ралаты, видел, как некоторые дюнновцы закидывают себе в рот маленькие зеленовато-коричневые кругляши, жуют их, а потом сплёвывают. — Итак, вы утверждаете, что этот дохлый ублюдок преследовал нашего коня — того самого, которого мы отдали менестрелям…       — Орешка, — вставил Джакуб, и наблюдатель наградил его яростным взглядом. — Коня звали Орешек, — уже не так уверенно добавил хранитель мирада.       — Да хоть Белочка, мне плевать! — рявкнул Пенко. — Этот ублюдок преследовал нашего коня и убил его. Потом заметил вас и напал. Ты, — наблюдатель ткнул пальцем в Джакуба, — наверняка тотчас обоссал штаны, а ты, — взгляд водянисто-голубых глаз прошёлся по шрамам Тараэля, по его острым ушам, по его луку за спиной, по двум кинжалам за его поясом, — ты смахнулся с ним… Ты, кстати, вообще кем будешь?       — Литаэль Гристл, наёмник, — невозмутимо представился Тараэль.       — Какие благородные наёмники нынче пошли! — прищурился наблюдатель и тут же хохотнул: — Хотя знаю я вашего брата. За свою же шкуру переживал, не за чужую. Ладно. Ты смахнулся с ним и победил. Вы повязали его, забросили на мирада и повезли в Дюнное. А он по дороге взял и окочурился.       — Всё так и было, — закивал Джакуб с таким честным видом, что будь Тараэль на месте Пенко, то никогда бы ему не поверил.       Однако, казалось, Пенко не почуял подвоха. Погоняв вязкую от табака слюну, он вновь сплюнул и протянул:       — Ну и на кой хер вы его дальше с собой повезли? Сбросили бы его вниз, и дело с концом.       Резонный вопрос. То, что им придётся ответить на него, Тараэль знал с самой первой минуты, когда принялся продумывать, как протащить труп в Дюнное и не вызвать лишних подозрений у простых наблюдателей. Он не хотел поднимать панику, рассказывая правду о нападавшем каждому встречному, иначе — весть о мёртвом неримце расползётся по городу быстрее чумы. Сдержать язык за зубами наблюдатели вряд ли сумеют. Как и случайные зеваки среди горожан или приезжих. Пусть думают, что это кто-то из опостылевших им разбойников, и только главные лица в городе увидят медальон, найденный в подкладке его дублета. Оставалось лишь позаботиться о том, чтобы они, эти главные лица, захотели его увидеть.       — Пенко, ты действительно дурак, — вздохнул Джакуб и панибратски похлопал наблюдателя по мощному плечу. Тот едва не зарычал от злости, и Тараэль неодобрительно нахмурился: хранитель мирада перегибал палку. — А вдруг он — один из тех разбойников в Логове? Вдруг они засели не только в лаборатории? Та дорога, на которой он напал на нас, ведёт в Арк через Добростраж, верно? Они могли перекрыть все пути отступления из Дюнного, и нашим менестрелям не повезло наткнуться на их засаду.       — Я, может, и дурак, а вот ты что-то шибко поумнел, Джакуб, — процедил Пенко, стряхивая его руку со своего плеча. — Не замечал я за тобой раньше такого полёта мысли.       — Я-то что? — занервничал Джакуб, а вслед за ним — и Тараэль. Им попался проблемный наблюдатель, да и лгун из Джакуба был никудышный. Они встали на тонкий лёд: одно неловкое слово, и их план затрещит по швам. — Это вот он мозговитый, — хранитель мирада кивнул в сторону своего спутника. — Я рассказал, что у нас тут да как, вот он и предположил, что разбойники засели в нескольких местах. В этом есть смысл, согласись! Зачем ещё кому-то нападать на наших менестрелей и гнаться за нашим конём, чтобы он с перепугу не вернулся в город?       — Не знаю, — теперь Пенко буравил тяжёлым взглядом Тараэля. — Откуда ты взялся, наёмник? Не слишком ли ты вовлечён в чужие дела, чтобы высказывать предположения?       — Высказать предположение — дело нехитрое, — усмехнулся Тараэль, расслабленно подбоченившись. — А иногда оно даже пахнет деньгами. Я работаю на аркского безупречного, Йарая Даль’Терровина. Если бы не ваши разбойники, я бы уже возвращался в Арк с нужными ему вещичками.       — Какие ещё наши разбойники? — взбеленился наблюдатель. — И какие ещё деньги? Думал, притащишь в город никому не нужный труп, скажешь парочку умных слов, и тебя за это золотом завалят? Мечтай, сраный прощелыга!.. Эй, хлыщ! — Пенко повернулся к хранителю аркского мирада. Тот проверял крепления ремней на своём подопечном и не сразу понял, что наблюдатель обращается к нему. Лишь когда Эсме коснулась его плеча, он уставился на Пенко совиными глазами. — Есть у вас в Арке такой безупречный, Даль’Терровин или как там его?       Хранитель замялся с ответом. Знать всех аркских безупречных по имени простой человек, подобный ему, не мог.       — Я знаю его, — вдруг отозвался несостоявшийся владелец шахты. Вот уже несколько минут он, его спутница и второй наблюдатель с интересом вслушивались в их разговор. — Достопочтенный звёздник, живёт неподалеку от нас на аллее Мальфаса. У его дома постоянно крутятся наёмники. Представить не могу, зачем ему нужны их беспутные услуги, но — что есть, то есть.       — Литаэль действительно наёмник мессира Даль’Терровина, — Джакуб, покивав на слова старика, полез в свою сумку. Он старался держаться непринуждённо, но на его висках блестел пот. Хранитель мирада паниковал, оттого и решил воспользоваться самым действенным аргументом. Самым действенным и — компрометирующим его самого. — Вот, смотри, Пенко, у меня есть от него письмо. Ты же умеешь читать, верно?.. Тут написано, что я должен подсобить его человеку в одном дельце. Этим дельцем мы и занимались с самого утра… Не кипятись, уж кто-кто, а Литаэль с этими ублюдками никак не связан!       — Я спокоен! — завопил Пенко. Пышка, уставшая от надрывных криков у себя под ухом, предупредительно ударила хвостом по камням под их ногами, и наблюдатель, отскочив назад, заговорил тише, но всё так же злобно: — А ты, Джакуб, всё мутишь какие-то непонятные делишки, да? — Хранитель мирада, теребя края проигнорированного письма, ответил ему кислой улыбкой. — Помяни моё слово, придурок, однажды ты кубарем скатишься со своего Пути!.. Хрен с вами и с вашим безупречным! Но что вы прикажете делать с этим трупом? Заодно он был с теми мудаками из Логова или нет, мертвец уже не скажет.       — Нам бы собрать группу и прочесать ту местность, чтобы найти, где засели его дружки. — Второй наблюдатель подошёл к Пышке и заглянул внутрь пассажирского седла. — А что это за чёрные прожилки на его лице?       «Это — то, чего нельзя было скрыть», — мрачно подумал Тараэль, вспоминая, как ломал голову в попытках найти этому безобидное, нарочито глупое объяснение. Однако его, этого объяснения, не было, и после ряда тщетных попыток Тараэль сдался и даже подумал, что, возможно, это к лучшему. Следы от яда разбередят воображение наблюдателей: перед ними окажется тело разбойника, по рассказам, вполне обычного, но по виду — скрывшего своей смертью какие-то тайны. И это подтолкнёт их к действиям.       С деланной озабоченностью Тараэль развёл руками:       — А чёрт его знает. Я и сам не понял, что с ним произошло. Я вырубил его перед тем, как повязать и погрузить на мирада, — он не мог пошевелить руками, за это я ручаюсь. Но он каким-то образом… отравил себя?       Теперь уже два наблюдателя смотрели на труп с явной оторопью.       — Капсула с ядом? — растерянно протянул напарник Пенко и закусил губу. Тараэль рассчитывал, что дюнновские стражники, зачастую сталкивающиеся с контрабандистами и прочими беспутными элементами, могут знать об этих капсулах — хотя бы как и он: из рассказов. И они не подвели. — Это редкое и дорогое удовольствие, разве нет?.. Сначала захват лаборатории, затем — пленение хорошо тренированных бойцов, а теперь — это… Ты как знаешь, Пенко, а я, пожалуй, доложу обо всём Пыльномоху. Он умный, он поймёт, что нам следует предпринять.       — Да что можно сделать с трупом, Тома?! — сплюнул Пенко. — И о какой группе ты болтаешь? Наблюдателей и без того осталось мало. Если выделим ещё людей, то Дюнное останется без защиты!       — А что ты предлагаешь? — нахмурился Тома и рассудительно продолжил: — Мы не можем сделать вид, что не видели этот труп. Это может привести к большим проблемам. Быть может… нам стоит показать его тому разбойнику, который приехал в город с посланием для капитана?       — Пустая трата времени, — припечатал Пенко. — Ты что, не слышал, о чём шушукаются наши? Те, кто видел этого обмудка. Он и двух слов связать не может, как будто ему мозги напрочь отшибло. Он даже имени своего не помнит, что говорить о его дружках?       — И всё же, стоит доложить Пыльномоху, — упрямо заявил Тома. — Не нам решать, что делать с телом дальше. Мессир Гристл, — повернулся он к Тараэлю, — вы ведь не откажитесь рассказать нашему главному, что произошло? Боюсь, Джакуб может многое напутать впопыхах. А вы кажетесь человеком хладнокровным и рассудительным… И возможно — вполне возможно! — Пыльномох оценит вашу помощь звонкой монетой.       — Не делайте меня таким уж идиотом! — возмутился хранитель мирада, но никто не обратил внимания на его обиду.       — Не проблема, — пожал плечами Тараэль, тенью пропуская на лицо алчное выражение. Наёмники любят, когда благодарность за их помощь блестит, словно бок новенькой монетки. — Тащите своего Пыльномоха сюда.       — Уж если так, — их рвение Пенко перенимал с явной неохотой, — будет лучше, если мы наконец-то уберём труп с глаз праздных зевак. — Он кивнул в сторону богачей и Эсме. Усатый арчанин попробовал было оскорбиться столь пренебрежительным отношением к себе, но его спутница дёрнула его за рукав, призывая к молчанию. — Им уже и без того есть, что растрепать по возвращению в свой распрекрасный Арк… Нужно вести этих двух к Пыльномоху, а не наоборот. Ну и труп прихватить с ними.       От разговора их отвлёк грохот, донёсшийся изнутри смотровой башни. Ахнула Эсме и — посторонилась, освобождая проход трём фигурам, поднявшимся на поверхность через люк в полу.       И, глядя на эти фигуры, Тараэль понял, что сбываются все его страхи: его план катился в бездонные глубины, прямиком в объятья Чёрного стража. Он полагал, что разберётся с трупом неримца с помощью наблюдателей, но эта троица меньше всего походила на людей старого Крепкощита.       Впереди шла женщина, с головы до ног закутанная в тёмный плащ. Из-за роста она казалась совсем невзрачной, но каждый её по-вольготному лёгкий шаг рассказывал о том, что власти у неё больше, чем у всех собравшихся здесь. По крайней мере, именно так считала эта женщина и вела себя соответствующе.       За ней необъятными тушами следовали два амбала самого преступного вида, который только можно представить. У таких мускулов больше, чем мозгов, и обычно они пригождаются лишь для того, чтобы бездумно, но свирепо махать кулаками. Или — таскать тяжести с угрюмым видом.       Сомнений не оставалось: они пришли за трупом.       И они были людьми Скорпиона.       «Успокойся, — приказал себе Тараэль, чувствуя, как его внутренности скручиваются в холодный морской узел. — Они тебя не знают. Раньше ты был для них лишь ещё одним ралаимом с маской на полрожи, а сейчас ты — остроухий наёмник, и они забудут твоё лицо, как только ты им станешь не нужен».       Среди людей Скорпиона лишь один человек видел его без маски. То тоже была женщина, но она уже давно кормила червей после знакомства с когтями костоломов. Нелепая смерть для той, кем эта женщина была, но — Тараэль знал о ней, об этой смерти, наверняка.       Он даже посчитал забавным то, что Скорпион нашёл себе новую протеже по примеру прежней: такую же миниатюрную и, судя по ощущениям, опасную. У каждого свои предпочтения.       «Ты ведь мертва, верно?».       — Что здесь делают эти трое? — спросила женщина, подходя ближе к Пышке, и её голос наждачкой прошёлся по ушам всех присутствующих. Он был похож на скрип рассохшейся двери. — Их давно нужно было спровадить прочь.       — Но запрет, — забормотал было Тома, однако его прервал Пенко.       Он окинул женщину неприязненным взглядом и сплюнул.       — Нет, вопрос в другом. Что здесь делаешь ты? Вали в свой Крысятник, здесь разберёмся мы, наблюдатели!       — Грубияны быстрее прочих лишаются языка, ты знаешь? Ты уж поаккуратнее, — усмехнулась — скр-р-рип! — женщина, и щёки, лоб и даже шея Пенко покрылись красными гневными пятнами. — Пыльномох вдруг стал очень занят. У него появились дела куда более важные, чем чей-то труп. И я по-дружески вызывалась ему помочь. Чтобы когда Крепкощит вернулся, никто не мог нажаловаться ему, будто его помощник плошал и не успевал везде и сразу.       — Какая забота! — прошипел Пенко и, грязно выругавшись, отвернулся.       Взгляд же Тараэля заметался по площадке мирада. Женщина узнала о трупе не божьим чудом. Ей кто-то сообщил о нём, но будь Тараэль проклят, если кто-то, помимо наблюдателей, хранителей мирадов и трёх зевак, мелькал в пределах его видимости.       — Наверху, — протянула женщина — скри-и-ип, — проходя так близко, что едва не задела его плечом.       Он не видел её лица из-за капюшона и маски — не ралаимской, — но чувствовал её внимание, знал, что она рассматривает его, отмечая и запоминая каждую мелочь.       Однако это было неважно. Уже неважно. Пусть смотрит. Вскинув голову, по наводке женщины, вверх, Тараэль понял, что ему и впрямь стоит проклясть себя.       Он расслабился. Потерял бдительность. Не заметил фигуру человека, прячущегося в тени балок, подпиравших крышу смотровой площадки башни. За то время, пока они чесали языками с наблюдателями, тот мог, незаметно от Эсме, спуститься вниз и доложить о трупе людям Скорпиона лично. А мог передать информацию другому человеку знаками — на второй башне чуть дальше площадки мирада притаилась ещё одна тёмная фигура.       «Жизнь под солнцем тебя погубит, — вновь зло развеселился внутренний голос. — Ещё чуть-чуть, и ты проворонишь опасность у самого носа».       — Девка-аэтерна, — продолжила женщина. Она была слишком маленького роста, и ей пришлось привстать на цыпочки, чтобы рассмотреть труп в пассажирском сидении. Это было отчасти смешно, но никто не посмел даже улыбнуться. — Сафран подтвердила, что знает тебя. Тебе повезло, что ты не солгала. Ты можешь войти в город, но сиди тихо. Будешь паинькой — и узнаешь всё о своих культистах, когда мы с хранителями закончим свои дела.       На лице Эсме отобразилась внутренняя яростная борьба. Ей явно хотелось возразить женщине, но вид двух амбалов, следовавших за той ручными собачками, пугал её. В конце концов, не сказав ни слова, девчонка круто развернулась на каблуках и направилась к люку, ведшему в крытую часть Дюнного.       — И вы, двое. — Пожилая чета встрепенулась. — Садитесь на своего мирада в Арк и проваливайте.       — Но запрет! — в который раз напомнил Тома.       — Эти двое незначительны. У них нет никаких связей с разбойниками. Пусть проваливают, никто не против.       — Как ты смеешь разговаривать с нами и о нас в таком тоне, беспутная? — Спутница аркского богача сузила глаза, её рот презрительно скривился. — Ты хоть осознаёшь, что наше положение в обществе…       — Срать мне на твоё положение в обществе. — Женщина даже не оглянулась на неё. В скрипе её голоса Тараэль слышал честное равнодушие. — Безупречный, эрудит, изготовитель, беспутный — мне всё едино. А теперь — повторяю в последний раз — проваливайте.       «Она должна быть мертва. Никто не выбирается из когтей костоломов живым. Но, во имя Солнца…».       — Прокляни Чёрный Страж и вас, и вашу шахту! Забудьте, что я хотел купить её, — выплюнул старик. Его спутница, громко фыркнув и более не теряя ни минуты, потянула его к аркскому мираду. — Весь Арк узнает о беспределе в Дюнном, можете не сомневаться!       «Не надрывайся, — подумал Тараэль. — Арку плевать и на Дюнное, и на несчастного, униженного тебя».       Он неотрывно следил за женщиной в плаще. За тем, как она затянутой в перчатку рукой безбоязненно проводит по отметинам от яда на лице трупа. Откидывает одеяло, которое Джакуб достал из сумки, притороченной к седлу, и осматривает верёвки, крепко обхватывающие труп, обмундирование «разбойника» и его оружие.       Всё в этой женщине было смутно знакомым — или слишком знакомым. От манеры вести себя до манеры говорить. Тараэлю казалось, что он видит призрака. И что-то внутри него умирало от одной лишь только мысли о том, что он мог так серьёзно налажать.       И одновременно с этим ему хотелось гордо вскинуть голову и спросить: «Даже если это ты, даже если ты узнала меня, то что ты сделаешь?».       Ловкие пальцы женщины пробежалась по чёрному дублету «разбойника». Проверили ремни, пуговицы и — нырнули в подмышку. Туда, где был едва заметен сделанный Тараэлем надрез.       Зоркая.       — Объяснишь? — проскрипела женщина.       Наблюдатели и даже Джакуб растерянно переглянулись, но Тараэль понимал, что обращается она именно к нему.       — Объясню, — выдохнул он. У него не осталось выбора. Бежать было некуда.       Да, он надеялся, что объясняться ему придётся с наблюдателями, но… Когда его надежды не оказывались пусты?       «Подставляешься как дурак», — рассмеялся внутренний голос.       «Я решил, — возразил ему Тараэль, — что, получив ещё один шанс, не буду трястись в страхе в самом тёмном углу. Иначе всё бессмысленно».       К тому же, всё могло обойтись. Он мог надумать лишнего, а если нет, то ничто не помешает ему рискнуть и — выкрутиться. Подгород учит изворотливости, а он прожил там всю свою проклятую жизнь.       — Тогда пошли, — хмыкнула женщина. Джакуб засуетился было, собираясь с ними, но она остановила его небрежным взмахом руки: — Мне достаточно одного из вас. Ты мне не нужен — во всяком случае, пока. Вернись к своим обязанностям, хранитель мирада. А вы, парни, хватайте труп и не тормозите!       Дюнное ни капли не изменилось с той поры, когда Тараэль был здесь в последний раз. Спустившись по деревянной, скрипящей под каждым его шагом лестнице, он оказался на самом высоком из ярусов и быстрым взглядом окинул раскинувшийся под его ногами город.       Его импровизированные улицы были освещены золотисто-оранжевым дрожащим светом факелов, но кое-где мерно гудели и щёлкали звёзднинские фонари, отремонтированные механиком Барнабасом в Подгороде и присланные сюда в знак дружбы Ралаты со Скорпионом. Их было немного, но по ним можно было определить главные точки Дюнного: штаб наблюдателей, например, а ещё — бордель. Пышногрудая русалка на его стене поигрывала своими прелестями и была видна даже с самых дальних настилов.       Город засыпал. Торговцы убирали своё добро с прилавков; спешили по домам шахтёры, мечтая урвать лишний часок отдыха перед новой рабочей сменой. Рыбаки, отпросившись у своих спутниц проверить ночные сети и прочий скарб, спешили в обратную сторону — к проституткам.       Кто-то, пользуясь тем, что наблюдателей на улицах значительно поубавилось, устроил громкую потасовку за тёмным углом «Заводи». Когда Тараэль повернулся на лёгкие шаги рядом с собой, из задней двери таверны выскочила разъярённая хозяйка со скалкой наперевес, и кровь в жилах драчунов вмиг подостыла.       — Не будем спускаться вниз. — Женщина в плаще опёрлась обеими руками о перила настила и кивнула вниз, на мельтешащие фигурки людей. — Улицы полны народом. Вид трупа никого не обрадует. Воспользуемся здешней халупой, она пустует, — добавила она и оглянулась на своих амбалов.       Те как раз, помогая друг другу, кое-как спустили окоченевшего мертвеца по лестнице и теперь воевали с заевшей дверью в нечто, напоминавшее пять спешно приколоченных друг к другу досок не больше десяти футов в высоту и ширину. Вероятно, по задумке, это был небольшой склад для мелкой утвари хранителей мирадов или наблюдателей, нёсших свой пост на наружной смотровой башне, однако использовался он редко — если использовался вовсе.       Кинжалы жгли пояс Тараэля, и сам он сгорал от желания выхватить их с ножен. Голос женщины упал почти до шёпота, из него исчезла страшная хрипота, и теперь Тараэль мог поклясться, что уже слышал его раньше. Слышал не один раз.       Дерьмо.       — Так что скажешь? — не отступала женщина.       — Я здесь ничего не решаю, — бесцветно отозвался Тараэль.       — Ох, как отстранённо! — рассмеялась она. Так стучит сухой горох, одним махом рассыпанный на стол. — Многое поменялось за годы, но не твой холодный нрав… мессир Гристл. Эй, парни!..       Какое же дерьмо!       В конце концов, дверь не выдержала прицельного пинка и грохнула о внутреннюю стену халупы. В нос им ударил затхлый запах пыли, но четверо из них стойко проигнорировали его, а пятому было уже всё равно.       В дальнем углу приютилось маленькое, заляпанное грязью окошко, а под ним — расшатанный стол, куда и сгрузили труп. И пока один из амбалов разжигал огонь на трёх позабытых огарках свечей, внутри халупы стояла звенящая тишина.       — Ждите меня снаружи, — приказала женщина своей горообразной свите, когда переполошенные светом тени брызнули в щели их неказистого убежища. — И помните: вы глухи, слепы и немы, пока я не скажу иначе.       Амбалы подчинились ей беспрекословно. Дверь за ними закрылась так бесшумно, что Тараэль с трудом подавил в себе желание оглянуться и удостовериться, что они действительно ушли.       Вместо этого он, сложив руки на груди, наблюдал, как женщина принялась стягивать со своей головы сначала маску, а затем и капюшон плаща. Им вдруг овладело почти блаженное спокойствие.       И когда отблики свеч заиграли в её тёмных жёстких волосах, на изгибах колец, вдетых в её уши, Тараэль даже усмехнулся.       — Гюнай, — поприветствовал он, и киранийка криво улыбнулась.       — Тараэль. Ну, разве это не смешно? Где ещё могли встретиться два мертвеца, если не в Богами забытом Дюнном?